Обитаемый остров

Целоваться Дитрих умел, тут не прибавить, ни отнять и Рейнар позволял бы вытирать собой стенку еще н-ное количество минут, но время, сволочь такая, не ждало. Да и при ребенке, то есть не в меру любопытном ИИ как-то не хотелось заходить дальше, как бы не пытался организм отключить мозги и включить то что пониже. В частности, поэтому Эйн и запретил ей доступ к большей части своего этажа и к кабинетам начальства. И как выяснилось, оборачивалось это тем, что Лайза сначала не смогла, а потом по какой-то причине не захотела оповестить его о том, что происходит. Ребенок как-то слишком быстро вырос и начал принимать самостоятельные решения. Или наоборот, так и не мог их принимать и все это время безуспешно стучался на пульт охраны. С этим надо было разобраться. Вздохнув, Рейнар затолкал жажду исследования куда-то подальше, примерно в то же место, куда ранее затолкал неуместное сейчас желание. Иметь бы в себе погреба поглубже, ух Эйн бы разошелся, ну а так рано или поздно по правилу стека следующая втиснутая вещь вытолкнет наверх предыдущую, которой он и отдастся со всей страстью. Эту черту характера он за собой знал и поэтому тоже мимолетно втерся носом в плечо Дитриха, заранее извиняясь за то, что возможно работа заберет его первым. А потом таки включил уши, благо Лайза ответила за него и можно было послушать, расслабленно прислоняясь к горячему как печка любовнику. Впрочем, остальные свойства организма, например обоняние, никто не отменял, и только Эйн собирался спросить в чем таком извозилось начальство, как его потянули за собой. — Беги, Лола, беги — пробормотал Рейнар, широко шагая за Дитрихом и героически переживая неудобные ощущения в паху, — эй, поворачивай налево, Дит, у ботаников должны быть принтеры, я недавно сам ставил*. Ботаниками он называл, не разбираясь, всех специалистов отдела «Инновационных исследований флоры и фауны», которые не только щедро любили все растущее и передвигающееся, но и технику любили на поражение. В смысле, любили, заказывали и тут же поражали. Рейнара изумлением, как можно было за одну ночь это сломать, и что конкретно для этого сделать, а бухгалтерию в самую печень. Последний принтер, неубиваемый титан, списанный у военных, не выдержал и сдох неделю назад после того как на нем забыли чашку Петри с бактериями, питающимися целлюлозой. Некоторое время эти зверушки жили на подкормке, потом захватили лист бумаги, которым накрыли злополучную емкость, а там по цепочке незаметно сожрали и все остальное, мутировали и принялись за наиболее уязвимые подвижные части машинки. Все это время проблему, конечно, никто из яйцеголовых не замечал и спохватились только когда понадобилось распечатать монографию по этим самым бактериям. Очень символично, на взгляд Рейнара. Старый принтер он утилизировать отказался, справедливо намекнув на то, что сначала надо бы его обеззаразить, и в результате к принтеру подселили что-то еще, окружили оцинкованный стол, на котором он стоял, стеклянным саркофагом, и превратили в еще один лабораторный экспонат. Назвали полковником. Теперь полковник погибал как самый настоящий солдат, молча и терпеливо выполняя свой последний долг. На смену ему Эйн не особо задумываясь приобрел что-то новомодное, но недорогое, благо во всем учреждении грозились ввести ЭДО и бумага должна была наконец отойти в историю. — Да и зачем нам принтер, вон любой планшет возьми, — с этими словами он и цапнул устройство с одного из столов не глядя, и, по закону подлости, вмазался пальцами во что-то липкое. Рейнар застыл, переживая секундное ощущение гадливости и инстинктивно сжимая злополучный гаджет в руке, и в этот момент на черный экран тяжело шлепнулась прозрачная маслянистая капля, пахнущая резко и неприятно и как-то знакомо. — Диит, — позвал Рейнар, переводя взгляд на потолок и невольно вздрагивая, — Дит! И понял, что от одежды Дитриха шел тот же самый, пусть и частично выветрившийся запах.