Обитаемый остров

Вы когда-нибудь видели инкуба в боевой ипостаси? Зрелого, матерого инкуба, прошедшего огонь, воду и полвека апокалипсиса, день за днем, все полсотни лет как с куста? И нет, это не крылатая когтистая тварь, одержимая жаждой крови, готовая размотать ваши внутренности по всем окружающим плоскостям. О, нет… это невысокая пухленькая женщина в идеально накрахмаленном синем халате и с кокетливо прихватившей невообразимо-фантазийную дульку волос заколкой-крокодилом. Это тяжелая, удушающая волна блаженства, заставляющая взрываться химические бомбы сложных гормонов где-то глубоко внутри. Это темная мать, под ноги которой услужливо прогибается реальность. Это центр вселенной, стоит сделать лишь один сдавленный вдох. Да и он, по сути, не нужен, потому что феромоны проникают сквозь мельчайшие поры кожи и меняют в твоем организме… все. Хорхе еще цеплялся за косяк двери, скреб беспомощно ногтями идеально гладкий пластик, но по остекленевшим глазам было видно, что он уже поплыл. Что он убьет и умрет сию же секунду за одно лишь слово, жест, вздох этой идеальной, божественно прекрасной женщины. Что намекни она и застенчивый долговязый химик наизнанку вывернется в буквальном смысле слова, обернется и сам сдерет с себя медвежью шкуру, лишь бы ей было куда поставить уставшие ноги. Дитрих до крови закусил губу, пододвигая ближе к столу мусорную корзину. Неидеальность кабинета причиняла физическую боль. Брошенное на стуле полотенце обжигало своей неуместностью рядом с ней. Хотелось упасть на колени и исповедаться во всех вольных и невольных грехах. — Это я купил Эйну квашеную селедку, — сознался он в самом тяжелом. — И заказ этот взял тоже я… С выползнями… Не проверил. Немного полегчало. Наслаждение от высказанной правды сдавило в груди и Дит, как утопающий за соломинку, ухватился за плечо своего эльфа, переплавляя, перенаправляя химическую бурю. Желание, вожделение, жажда… Упрямая горбинка выдающегося носа, к которой так и тянет прикоснуться губами. Смешливые глаза, дразнящие губы… Глубокие отметины впившихся когтей на потемневшем дереве беседки. Натянувшаяся кожа на шее, бьющий под губами пульс, и рычание, рождающееся где-то под солнечным сплетение комком жидкого огня, сглотнуть, не выдохнуть. Вплавляющиеся друг в друга тела, дрожащие от жадности руки и ладонь на его животе, влажная от семени, когда… Глубокий вдох. — Ав… Авдотья Евдокимовна! — почти по слогам, четко артикулируя, выговорил Вайс. — Пожалуйста! — Ох, мальчики! Теть Дуня поправила заколку, обернулась, глянув на почти сползшего на пол Хорхе, и безупречное совершенно божества поплыло, медленно исчезая, оставляя послевкусие полыни и зеленых яблок. — Переволновали меня. Простите, Дитрих Карлович. Дознаватель первого ранга по Сибирскому округу, бывший начальник тринадцатого контрразведывательного, игла инквизитора, улыбнулась лицом теть Дуни, скромного клининг-менеджера лаборатории корпорации «Амбрелла». — Теть Дунь, сможете посмотреть на наших гостей? Лайзочка вам все покажет. Оставшись одни Дит и Эйн переглянулись и синхронно, точно олимпийские пловцы, падающие в бассейн, шумно выдохнули. — Надо идти ловить выводок, пока они не разбежались. Нет, я не побегу один. Сейчас ребята синтезируют спрей на основе гормонов этих тварюшек. Нет… Ну нет же… Ну хочешь, пойдем вместе? Дитрих торопливо заткнулся, но главное уже прозвучало. Потому что, не дай вам любой из существующих богов увидеть инкуба в боевой ипостаси…