Было весело

      Телефон выпадает из рук моментально после этой фразы. Кажется, будто и сердце уже пропускает удары, а воздуха катастрофически мало. Конечно, это было очевидно, что Руслан рано или поздно умрёт, но сознание до сих пор отказывается в это верить. — Алло? Всё хорошо? — слышен голос из упавшего телефона, звонок ещё не закончился. Коля поднимает дрожащими руками телефон. — А? Я… — он опять теряется, не знает что говорить. Всё кажется таким бессмысленным, абсурдным и не понятным. Он что-то мычит, пытаясь придумать что же говорить, но на ум ничего не приходит. Голова гудит от страха и нарастающей паники. И не осознанно громко чуть ли не беспомощно кричит — Я не знаю!       Он чуть не задыхается, пока пытается вспомнить как дышать, как мыслить и вообще жить. Хотелось бы прямо сейчас разрыдаться и кричать, но что-то мешает, стоит неприятный и давящий ком в горле. Хотелось как-то вообще проявить эмоции, но блять, что-то очень сильно мешало это сделать. Что-то, что выше всего.       А с другой стороны телефона слышен женский голос. Женщина отчаянно пыталась успокоить парня, что-то говорила, но слов разобрать было сложно. Парень старался что-то предпринять и успокоиться, ведь произошедшего уже не исправить. Но в глубине души всё равно противно скреблись кошки.       Он поднимает глаза и смотрит в окно. Он пытается что-то сказать, но ком в горле мешает это сделать выходит лишь какой-то непонятный хрип и мычание, чуть ли не захлебываясь в собственном учащённом дыхании. Но слёз не было совсем, не хватало до них сил и дела не было тоже.       Этот звонок продлился примерно полчаса, может побольше немного, но всё равно заметно дольше обычного, которые были у Коли. Закончился разговор с фразой, что его ждут на похоронах, так как «Руслан хотел с тобой попрощаться». ***       Как бы то ни было, день похорон наступил слишком быстро. Ровно через три дня, после его смерти, как и все наступающие похороны, по традициям что сказать. А Коля всё никак не мог со всем этим смириться и отпустить всё это.       Удивительно, но было совсем солнечно и ярко, ни облачка на небе. Да и душновато на улице, почти не реально спокойно вдохнуть без ощущения, что воздух сжигает твои лёгкие. Видимо поэтому на дорогах не было ни единой души, весь мир прячется.       Коля смотрит в зеркало и пытается привести себя в более-менее адекватный вид. Но синяки под глазами уже давно въелись в кожу, а взгляд, наверное, никогда не загорится вновь чем-то живым. Он застегивает последнюю пуговицу на рубашке, немного поправляет задранный короткий рукав и снова поднимает глаза. По виду будто постарел, года на три точно. Ну или будто смотришь на свой труп в зеркале. Просто отвратительное чувство. Как бы то ни было, никуда не хотелось идти, вообще вылезать из комнаты, тем более выходить на улицу. Но так или иначе всё равно надо, если он не простится со своей первой любовью, то его навечно будет грызть совесть.       Он ищет глазами нужную вещь. Спустя пару минут находит старенькую вазу, куда временно положил четыре бутона алых, как кровь, роз, завернутых в какую-то старую и потрёпанную газету. Этот букет у него ассоциировался с ним. Он берёт их с собой и уходит из дома, были ещё дела.       Автобус долго не было, но стоять под крышей остановки было немного лучше. Да и прохладная тень — лучшее, что было на улице. Кажется, будто мир просто застыл, как и время, ведь на улицах в этот день не было никого. Вообще никого, даже бродячих собак, кошек или птиц что с каждой минутой сильнее напрягало.       Но всё же, изредка приезжали какие-то номера маршрутов, указанных на лобовых стёклах, но они мало подходили, судя по месту того похоронного бюро. Мда, что-то подсказывает, что этот день будет полон всякой ерунды и приключений. Кажется, будто судьба специально подкидывает совсем не нужные автобусы, маршрутки.       Но как бы то ни было, время ещё есть. И спустя минут десять приезжает нужный автобус, на удивление очень пустой, немного обшарпанный, старый. И вот деньги сданы, неровно отодранный билетик получен за несколько парочек десятков рублей. Ехать все равно относительно и не долго, да и что-то и не важно всё это.       Дороги медленно сменяются и сменяют друг другом. Постепенно на улицах всё больше и чаще появлялись люди, а в небе слышен вой голодных и проснувшихся чаек.       Мелькали здания разных годов постройки, какие-то грациозные, словно выбеленные, сталинки, после они сменялись серыми пятиэтажными хрущёвками с цветущими скромными садами или кирпичными белыми, красноватыми девятиэтажками со своими, причудливыми рисунками.       Всё кругом кажется каким-то очень странным сном, где совсем не видно лиц людей, что рядом мелькают. Всё кажется туманным, максимально отдалённым и странным, точно сон, никак не реальность. Скоро автобус доходит до нужной остановки, парень выходит из транспорта. Надо было ещё идти, но то было достаточно не долго.       А впереди ещё дорога, прямой узенькой тропинкой параллельно и совсем рядом с загородным шоссе и поля, усеянного какой-то полевой хренью, растительностью. Где-то басовым тоном каркают черные силуэты грачей. Он переливался фальшивым хором вместе с тоненьким воплем кружащихся совсем высоко рыбаков.       А Коля всё шел, но ему казалось, будто эта дорога бесконечна, никак не дойти до того места, и вообще нахера он ввязался во всё это, за что ему все эти идиотские проблемы, которые его порядком заебали похлеще прошедших экзаменов.       На рано или поздно всё казавшееся людям бесконечным заканчивается, как и эта дорога вдоль одинокого, будто пустого и заброшенного пригорода. Здание бюро ритуальных услуг было непривычно белым и светлым, какими бывали разве что церкви, не хватало лишь золотистых блестящим куполов идущих строго вверх, да тех узких высоких окон, через которые будто в мир свет лился.       Ворота были открыты, будто намеренно ждали скромного одинокого гостя. Всё ради того, чтобы попрощаться. Проститься и забыть, всё будет хорошо. Парень бродил по округе, пытаясь найти вход в здание. В душе опять нарастало чувство странной и даже пугающей тревоги. Он обошёл здание вдоль и поперек по территории. Но потом Коля услышал, что его зовут. Причём чётко и по имени, что только сильнее внушает весь этот душевный ужас и приближающийся нервный срыв. Да и голос какой-то до боли знакомый, но Сибиряков не мог вспомнить откуда он его знал.       Он быстро и резко оборачивается, встречается глазами со странной женщиной, стоящей в двери. Она выглядела достаточно хрупкой, куталась в платки, не смотря на сильный летний зной. У неё были такие же совсем тусклые серо-зелёные глаза, в них ничего не отражалось. Как и Руслана буквально несколько дней назад. Видимо в этот раз он в первый и последний момент жизни видел его мать. Они и правда были очень похожи внешне. Даже слишком. — Ну всё идём уже. — быстро проговорила женщина и исчезла за глухо хлопнувшими дверьми здания. За ней последовал и Коля. Сразу же у входа к него забрали ту газету, в которую были завернуты алые бутоны, незнакомая, на вид пожилая, женщина при входе сказала идти наверх.       На втором этаже здания почти никого не было, да и смысл был в этом, если покойник мало с кем общался. Во всяком случае среди этого небольшого количества людей, Коля чувствовал себя совсем чужим, будто и не знал никогда Руслана.       Он не глядя никуда кладёт цветы у гроба. Парень совсем не желал видеть Руслана сейчас, точно не мёртвым внутри этой деревянной коробке. Коля старался запомнить его старого, когда он по-настоящему жил и искренне улыбался, изредка кидая язвительные саркастические шутки. *** — Руслан просил передать тебе это. — женщина тихо проговаривает каждое слово и протягивает парню старенькую камеру, укутанную в какой-то старенький и поеденный молью большой платок. Женщина была какой-то более потерянной чем обычно. Хотя это и не удивительно, после потери единственного родного человека. Руслан что-то упоминал, что после смерти отца, женщину изрядно подкосило. — Я не смотрела что в ней, наверное что-то важное для тебя.       Коля принимает этот небольшой прощальный подарок и немного верит в руках, изучает его внешний вид. Камера, как камера, ничего такого примечательного в ней совсем не было. Похожих было миллионы по всему миру. Но всё равно, это было нечто особенное, ведь тогда останется нечто материальное, хранилище тех приятных воспоминаний, что всегда грели и сжигали в пепел душу.       Но, пожалуй для него это было чем-то очень неожиданным и странным, он и не думал о том, что Руслан решит что-то оставить специально для него. И парень немного теряется, так как не знает, куда запихнуть это, ведь с собой к него особо ничего не было, куда можно было положить это. Всё нужное было небольших размеров и спокойно влезало в карманы, но камера не факт, что нормально поместится, а значит, что придется тащить прямо в руках.       И снова дорога у пригорода с отливающим золотом зелёным полем. Солнце уже немного уходило к западу, бросая свои более теплые и прощальные лучи. Как обычно почти не было ни души, где-то вдали поля слышны громкие возгласы недовольных и злых воро́н. Они казались каким-то истерическими, а вперемешку с ними ещё один какой-то вопль. Кошачий.       И травы чуть ли не выбегает навстречу маленький рыженький котёнок и истерично мяучет. Коля медленно подходит к нему, а зверёныш и не хотел отходит, наоборот жмётся к парню. Кошек дома у него не было, потому что запрещали, но и бросать такого кроху не хотелось, совесть ж моментально убьёт.       Котёнок поднимает на него свои глазки. И от них сразу же парня в дрожь бросает. На него внимательно смотрели две ярко-зелёные, переливающиеся всеми возможными зеленоватыми оттенками, большие бусинки. Слишком знакомый и по-доброму тёплый взгляд, настолько знакомый, что аж пугает. Пугает и вгоняет в тоску.       Парень берёт себе на руки кота, а тот и не сопротивляется, радуется будто. Пристраивается на камере и тёплом, немного согретом платке и сидит себе спокойно, жмурится. Да и выглядел он приличным совсем, будто совсем домашний, даже блох вроде и не было.       К сожалению Коля не успевает на автобус, буквально немного времени не хватило, пару минут, что очень расстраивает парня. Что же, прогулка пешком тоже хороша, говорят же, что ходьба полезна. Но пройтись на парочку, возможно десятков, километров больше обычного в планы совсем не входило.       Но дорога вроде была нормальной, никакой идиот и не смел напасть на парня со спящим маленьким котом на руках. Наверное котенок был слишком грозным просто, по виду понятно, что нападёт и замяучит все уши нахуй. «Как бы мне тебя назвать» — думает Коля, устало глядя на спящего на руках зверька. Всё же ему хотелось оставить его себе, забавное существо, да и стоит скрасить как-то одиночество. Но в голову совершенно не лезли никакие нормальные клички для, как выяснилось позже, кота. Назвать его чем-то между Камнем и Мурзиком или Камурзиком не хотелось, чистое издевательство. «Рома, Ромка» — почему-то в голове появилось именно это. Звучало более-менее прилично, лучше всех этих Камурзиков-хуюзерков. Да, пусть лучше будет так, лучше чем ничего.       Если был бы выбор сброситься в бассейн с акулами или вновь пройти столько же километров, сколько прошел в тот день Коля Сибиряков, то он бы выбрал акул. Потому что потом ноги вообще отказывались как-то двигаться, будто совсем разучились ходить.       Котёнок в доме дался с серьезным боем, мать даже грозилась выкинуть Ромку из окна (Не смотря на то, что коты приземляются на лапы, ему бы не понравилось падать с третьего этажа). Но всё равно, не без упрямства Коли, в семье появился новый крохотный член семьи и в виде носящегося рыжего урагана безумия.       Смотреть на это было достаточно смешно и радостно. Ведь наконец-то! Родители учли мнение и решение Коли, просто праздник, а не день. А ближе к позднему вечеру рыжий кот устроился на коленях парня и, тихо замурлыкав, задремал. — Так, надо посмотреть, что в этой камере. — тихо, себе под нос проговаривает парень, вновь доставая, но уже из-за стола камеру, завернутую в тот же платок.