Дизмораль

На оставшиеся пары Дракен не пошел, вместо этого он просто сгреб все свои немногочисленные вещи в виде сумки на плечо и спокойно ушел домой. Хотя спокойным он только выглядел, а внутри у него наступал последний день Помпеи и осколки души его сгорали в этой лаве: он весь плавился изнутри, искренне ненавидя судьбу за новые приколы, которые она так гармонично выкинула, будто уже долгое время держала этот туз в рукаве и вот он – делай с ним, что хочешь. Настроение откровенно испортилось, а лицо из похуистично-спокойного становилось темнее тучи, и чем ближе он приближался к дому, тем мрачнее становился его взгляд. Блядство, быть не может, чтобы все обернулось именно так, так тупо, что охотно верилось – чистое совпадение. Привычный и тихий звон ключей почти приятно грел душу, даря блаженное осознание: по крайней мере Майки нет в общаге, так что здесь Дракен сможет расслабиться, да хотя бы просто попытаться выкинуть из головы произошедшее. День был слишком ярок на события, настолько, что стоило Рюгуджи зайти домой, как он откинул сумку в сторону, небрежно скинул кеды и почти сразу же рухнул на кровать, развалившись на ней звездой, чтобы тупо уставиться в потолок. Потрескавшаяся побелка смотрела на него в ответ и хранила молчание, и Кен не мог понять, радует это его или ставит в еще больший ступор. За стеной было подозрительно тихо и он вспомнил, что тот самый мудак, который слушал Моргенштерна в формате двадцать пять на восемь, сегодня возился с коробками в коридоре. Числанули. Даже не жаль, поскольку слушать по кругу все треки по несколько раз в день уже откровенно заебало, да и побыть в полной тишине бывает полезно. Рука машинально потянулась к карману, извлекая оттуда телефон и Кен практически в недоумении посмотрел на экран. В это время он планировал сидеть на парах и забивать свой мозг совершенно бесполезной информацией, а не лежать на кровати и тупить в потолок, откровенно не зная, куда себя деть и чем занять. Практически по инерции палец скользнул на единственное приложение, которое безбожно сжирало весь интернет из раза в раз, но на которое невозможно было не подсесть. На экране мелькнула короткая заставка, а после открылся обычный проигрыватель для прослушивания музыки. Побыть в тишине, ага, как же. Эфир надо было чем-то забить и срочно, но выбирать и думать Дракен сейчас был не в состоянии, поэтому поставил воспроизведение на рандом, выкрутил громкость и закрыл глаза, поражаясь, как резко ему стало совершенно срать на все происходящее. Если бы такое знаменательное событие произошло хоть пару лет назад, вероятно, ему было бы максимально хреново. Он в принципе достаточно болезненно реагировал поначалу на все, что касалось Сано или Тосвы, вспоминал все их мечты и цели, школьные годы и становилось так паршиво, что приходилось протирать спиртом струны души, полируя их до состояния нестояния в вертикальном положения. Минусов в этом способе было больше, чем плюсов, хотя это было пусть и херовое, но решение проблемы. Господи, какое же говно доносится из динамика телефона, вот бы оно скорее уже переключилось. Тишину комнаты в момент переключения дорожек внезапно разрезала блядская реклама между трекам, оравшая явно громче, чем играла музыка до этого, а потому следующий трек нельзя было не заметить, даже крепко задумавшись. Тихие трели и переливы были слишком знакомы, настолько, что рука мгновенно потянулась к телефону, но студент одернул себя: пусть играет, все это не имеет ровным счетом никакого значения, все это просто слова и мелодия, которые точно не могли тронуть его, точно не сейчас. Его сердце – пустое ржавое ведро, не способное больше биться, но отчего-то оно предательски пропустило удар. “И ты туда же, сука такая…” – Кен бормотал сам себе, не полагаясь на понимание со стороны такого важного органа, а в душе тихо надеялся, что ему просто показалось. Все это ему просто кажется. Сейчас он проснется и окажется там, где не будет Майки, не будет Тосвы, где и его самого, прежнего его, уже не будет. Голос в динамике притянул все внимание к себе: "Разве так уж важно Кто сегодня победил? Если ты — останешься один" Сознание подкинуло ему то самое воспоминание, которое он старался всеми силами залить алкоголем и вытравить из легких сизым дымом, ведь с поля боя можно убежать, скрыться, дезертировать, а как быть с войной в собственной голове, от которой спасает лишь девять грамм свинца в самое сердце? Он соврал бы, если бы отмахнулся от этого воспоминания сейчас, сказал бы, что это просто бред и ничего не было, но он все помнил настолько отчетливо, словно это было вчера, хотя минуло уже добрых два года. *** В тот злополучный день Рюгуджи стало невыносимо скучно. Скучно и где-то даже обидно, что Мицуя выбрал уйти с Хаккаем куда-то, а не завалиться к Дракену смотреть какой-нибудь тупой фильм под пиво и чипсы, и эта обида и скука толкнули его на самое простое решение, к которому он только мой прийти. Надо накуриться, включить мультик про поней и залипнуть в экран часов так на пять, знатно ахуевая от буйства красок и полного отсутствия сюжета, в котором он, конечно же, найдет сакральный смысл и ответ на главный вопрос мироздания. Сказано – сделано. Всего каких-то минут сорок спустя, Кен удобно разлегся на полу, обложившись мягкими подушками, пледом, бутылкой с колой и чипсами, готовясь познать все тайны вселенной. Однако гуглить поней почему-то перехотелось, зато от удовольствия в виде музыки он отказаться не смог. По накурке хорошо слушать то, что врезается в твою память, что позволяет тебе отдаться ощущениям полностью и совершенно не давит, а потому выбор пал на Mujuice. Обыденно, но было в этих треках что-то иррациональное, что-то неземное. Треки сменялись, но для студента они все были одинаковыми, различался лишь ритм, поскольку сейчас его сознание предпочитало уйти куда-то далеко, дальше от этой комнаты, выйти за свои пределы и раствориться в общем информационном поле. Пальцы дрожали, пока он откручивал крышку на двухлитровой бутылке с колой, но она открылась очень легко, совсем тихо прошипев – выдохлась, что ли? – и Дракен сделал несколько больших глотков, а после отставил бутылку и поджал губы на мгновение. Вкус был какой-то… Как будто… Осознание было неприятным, несколько тревожным и в целом фу, но именно в эту бутылку он вылил литр какого-то дешевого вискаря, а потом тупо засунул все это в холодильник и благополучно забыл. Молодец, Дракен, какой умный мальчик, возьми с полки что-то там. Что найдешь, то и возьми. О том, что мешать траву с алкоголем нежелательно, конечно же, студент знал, но процент хреновых исходов был минимальным, поэтому он не придумал ничего лучше, чем забить хер на все правила и продолжить пить, делая перерывы на очередную сигаретку, отмеченную красной полоской. Пора бы и на бутылках такие штуки рисовать. Его внимание рассеивалось, тихий голос пел о каких-то Атлантах, которые почему-то уронили небо, и уже было совершенно неважно, зачем они это сделали и что в этом плохого. Даже если в эту же секунду небо рухнуло бы ему прямо на голову, он бы продолжил точно так же сидеть на полу, откинувшись на подушки и думать обо всем и ни о чем одновременно. Но небо – это та же крыша, зачем его вообще держать? Оно держится на чем-то, может, его подпирают деревья, может неба вообще не существует и это все иллюзия… Эти мысли были настолько тупыми, что губы сами по себе расплылись в широкой улыбке. Боже, ну что за идиот. Сердце ускорило бег, сделало это из-за битов или из-за алкоголя, но об истинных причинах подумать не получилось, поскольку весь мыслительный процесс был нагло и бесцеремонно прерван. "Вечер, жажду яда — Отравиться нежно Умереть немного Встретиться однажды Где на сердце шрамы Не проснуться рядом..." В голове сам по себе возник смазанный образ: светлые волосы, колосья ржи на теплом ветру, глаза цвета бездны, цвета космоса, в которых можно бесконечно тонуть, а если смотреть слишком долго, то есть шанс задохнуться от увиденной красоты, невысокий силуэт, от взгляда на который замирает сердце, потому что он – победитель в любой войне этого мира, его имя наводит страх на многих, и именно он так мило сопит, когда спит у Дракена на плече, такой теплый и такой расслабленный. Глаза против его воли распахнулись, он резко поднял голову в поисках того самого силуэта, судорожно осматривая комнату, пока зрачки его расширились от безумия, страдания... и интереса. Почему именно Сано и почему именно сейчас? "Вот твоя награда Не забудем Не простим Ты останешься Один. Детка, ты Останешься один." Рюгуджи приподнялся, слишком явно ощутив, как сердце забилось раненой птицей о клетку ребер, пытаясь пробить их изнутри, желая вырваться на свободу так отчаянно, пусть и ценой собственной жизни. Он схватил телефон, поставив этот трек на репит, чтобы еще раз, хотя бы мельком, но все же увидеть того, из-за кого вся жизнь чуть по пизде не пошла, потому что не видеть его – пытка, которую он приучил себя выносить, но заткнуть зияющую дыру в сердце так и не смог. "Время лижет раны Змеями под кожу... Все свои ошибки ты Найдёшь возможно Может, будет поздно Лишь коснулся взглядом…" Он снова закрыл глаза, пытаясь расслабиться, понимая, что дышать тяжело, безумно тяжело и больно, а глубоко в глотке зарождается нечто, с чем он не сталкивался, вероятно, никогда в своей жизни. Манджиро в его голове не было. Там была боль, острая, колющая, там был звук, с которым плоть расходится, принимая в себя острое лезвие заточки, темнота пульсировала перед глазами, затягивая в свои пучины – матерь бездна! – без шанса на спасение. А потом стало жарко, невыносимо жарко и липко. Это жар сушил рот и делал мокрым все остальное, Дракен физически ощущал, как пот стекает крупными каплями по вискам, как воздуха становится все меньше, а тревога накрывает его с головой. "Разве так уж важно Кто сегодня победил? Если ты останешься один…" Мерный голос выдохнул это так громко, что в висках застучал пульс. Сано не было, а его заместитель все пытался дотянуться к его уже чужому, неестественному свету того мира, что он привык считать реальностью. "Не забудем Не простим" Слова повторялись, Кен ощущал капли яда, разливающегося под его кожей, прорастающего цветами, что могли распуститься в венах, чтобы после прорвать их, являя себя миру. "Ты останешься один" – добивающий, хотя было бы лучше, чтобы его добило что-нибудь другое. А лучше кто-нибудь другой. Парень поднялся на ноги, еще раз осматривая комнату – вдруг пропустил и Майки действительно здесь? Помещение отозвалось безмолвием и пустотой, будто дразнило его, пока трек запускался снова и снова, с каждым разом проникая все глубже в сознание. Блондин ведь так хотел уйти от всего, забыть, отречься, будто и не было ничего, пытался заменить образ Сано на любой другой, на какой угодно, лишь бы не этот, только не он. Только не его блядская улыбка, от которой что-то внутри обрывается и заставляет слушать его, следовать за ним, потакать любым прихотям, только бы он улыбался так искренне и беззаботно. Удар. Кулак со всего размаха впечатался в стену, за ним тут же посыпалась штукатурка с потолка, посыпая голову Дракена пеплом – самоуничижение перед лицом Бога и напоминание самому себе о недостоинстве и безобразии, в котором он пребывает. Эти воспоминания не имеют права на жизнь. Удар. Стена крепкая, она выдержит. Она не нервы, она выстоит, она не рухнет от ряда ударов, она… Беглого взгляда на зеркало, что висело рядом, хватило. Дракен не узнавал себя сам, сейчас в зеркале был не он, там был кто-то посторонний, с красными глазами и невыразимой болью, отпечатанной на лице. Удар. Зеркало разлетелось, осколки с оглушительным грохотом рассыпались по полу, впились кусками в тонкую кожу между костяшек пальцев. Один шаг, всего один – хруст битого стекла под ногами, острая боль, почти такая же, как раньше, но недостаточно сильная, чтобы вытеснить собой то, что он чувствует сейчас. Еще один шаг. Горячая кровь тонкими струйками стекала вниз по костяшкам, огибала пальцы, капала на пол, когда Кен поднял открытую бутылку и опустошил ее на треть залпом, отказываясь что-либо понимать. Кровь будто въеласт в пол, оставаясь разбившимися каплями на линолеуме, а виновник этого торжества не мог перестать смотреть на предательские следы собственной слабости. Ему было так хуево. Слишком хуево, чтобы думать, чтобы понимать, что он делает. Краем глаза он заметил Сано, повернулся мгновенно и посмотрел прямо на него. Майки здесь. Он не ушел, не исчез, просто стоял безмолвно и смотрел на него в некой растерянности. Это было выше его сил. Шаг. Другой. Стекло не ощущалось под ногами, поскольку все его мысли и чувства были не здесь, они все там, где стоял Манджиро, и ему безумно нужно было дойти, дотянуться, прикоснуться — рука потянулась сама собой, когда Майки… отшатнулся. Его глаза стали пустыми, холодными, безразличными, смотрели сквозь своего заместителя, и он отошел, практически отпрыгнул от Дракена, чтобы не дать прикоснуться к себе, и черт, эти глаза… Рюгуджи чувствовал боль, глаза щипало, что-то стекало вниз по щеке, касаясь уголка губ, на вкус точно соль. Ноги подкосились, парень упал на колени и посмотрел на Сано так же преданно и печально, как смотрит собака на уходящего хозяина. Губы дрожали в попытке сказать хоть слово, но все, что он мог –шептать Его имя, как молитву, звать тихо-тихо, пытаясь достучаться до него. Майки не реагировал, кажется, что даже не замечал происходящего, но Кен видел, как во взгляде вспыхнуло нечто похожее на презрение. Этого он вынести не смог. Крик, что рождается глубоко в глотке, наполненный отчаянием и сожалением, вырвался из нее и голос эхом отразился от стен, заполнив собой все пространство, оглушив, и прекратился только когда голос сорвался на надрывный хрип – последний крик умирающего в страшных мучениях, уложенного на Прокрустово ложе, которое кромсает его душу, а не плоть. Слезы скатывались по щекам, мешая видеть, застилая глаза пеленой, и он то и дело стирал их пальцами, размазывая собственную кровь по лицу, лишь бы продолжать видеть. Лишь бы видеть Сано. Тело била крупная дрожь, и последнее, что Дракен увидел – Сано начал растворяться в воздухе. Нет, нет-нет-нет, только не это, пусть лучше останется как есть, пусть осуждает, презирает, пусть ненавидит, но только бы не дать ему исчезнуть. Только не это. Студент сделал усилие над собой, буквально пополз к нему, чтобы ухватиться пальцами за край футболки, задержать еще на мгновение, всего на минутку, но рука прошла сквозь воздух, смачно впечатавшись в крупный осколок зеркала на полу. Новый крик родился сам по себе, вырвался наружу, и Дракен точно не знал, сколько времени провел сидя вот так на полу, обхватив руками собственные плечи и содрогаясь от мысли о том, что Майки больше никогда к нему не придет, не улыбнется и теперь он действительно один, как того и хотел. Отныне и навсегда. На следующее утро он проснулся на полу, совершенно без голоса и с жуткой болью в ладони. Что именно произошло он не помнил: воспоминания вернулись к нему позже, когда он в ночи собирал предыдущий вечер по кусочкам, склеивал обрывки воспоминаний в киноленту. Майки никогда не было здесь, не было и не будет. Он никогда и словом теперь не обмолвится со своим бывшим лучшим другом, никогда не сможет быть снова так же близко, как был когда-то. Он все просрал. Судьба не дает вторые шансы, а Сано и первые-то не всегда выдает, так что с этой мыслью было просто необходимо смириться. И Дракен все еще не смирился. Видимо, перфоманс с криками и размазыванием крови по лицу в ночи не прошел даром, потому как наутро все ближайшие соседи шарахались от него, как от прокаженного, а увидев себя в зеркале парень лишь шумно выдохнул. Кровь запеклась на коже, стянула ее, а теперь осыпалась мелкими крошками, жуткий запах при попытке смыть данное произведение искусства со своей кожи резко ударил в нос. Запах крови сложно с чем-то спутать — оседающий на корне языка медью привкус неизменно всегда шел рядом с мерзким запахом, забивал ноздри, а отмыться от него было задачей не из легких. Единственное, что лихо перебивало кровь – запах медикаментов, которых дома у Кена практически никогда не водилось. Просто мерзость. "Вот твоя награда Не забудем Не простим" *** Голова резко заболела, а пальцы мгновенно разблокировали телефон и Кен заткнул нахуй вещающее радио. Хватит с него сегодня лирических воспоминаний, хватит всех этих соплей по тому, кто явно их не заслуживает, кто не преминул упрекнуть студента в том, что его круг общения не ограничился одним лишь только Непобедимым во веки веков. Парень поднялся с кровати со сдавленным стоном, подошел к небольшому столику и щедро плеснул прохладной воды в стакан, пытаясь привести себя в человеческий вид. Человеческий вид ему совершенно точно не грозил. Время нужно было убить, да так, чтобы наверняка, поэтому он прошел вглубь комнаты, переодеваясь в домашнюю растянутую футболки и свободные штаны, разминая пальцы. Следующие несколько часов он предпочел провести в тренировках, доведя себя до полного изнеможения, затем занял душ на добрых минут сорок, чем однозначно не обрадовал никого из своих соседей, а после ушел на общую кухню, чтобы стрельнуть у кого-нибудь сигарету. Как назло тут был только один человек, которого Дракен толком не знал, но пару раз они сидели на кухне молча, пока пили кофе и курили. Кажется, что этому парню было совершенно плевать на собственную жизнь, и краем уха Кен слышал, что это, вроде как, даже не студент уже, просто никак не освободит комнату, а выгнать его не могут. Выменяв сигарету на косяк парень с наслаждением затянулся, усевшись на подоконник и безучастно глянув в окно. Пейзаж был великолепный: вид на мусорку, возле которой периодически пиздились бомжи за найденный кусок хлеба, как всегда поражал своей серостью и унынием, покосившиеся гаражи с проржавевшими крышами и, конечно же, тупые малолетки, пытающиеся выломать очередную дверь очередного гаража. Истлевший бычок улетел в форточку. В голове было пусто, все движения были скорее машинальными, поэтому Дракен сделал над собой последнее на сегодняшний день усилие – дошел до кровати, разделся и с особым, извращенным наслаждением закопался в одеяло. Стоило только его голове коснуться подушки, как парень забылся крепким и спокойным сном впервые за последние месяцев пять. Забылся и проспал к чертовой матери будильник, подрываясь с кровати на час позже положенного, собираясь наспех и намереваясь изобрести за пару секунд телепорт, чтобы добраться до шараги. Быстрым шагом здесь всего минут пятнадцать, но если бежать, то получится сократить время минут до семи. Глянув на часы и убедившись, что у него есть еще как минимум сорок минут до следующей пары, а являться на эту смысла уже нет, пульс немного подуспокоился, да и парень заметно расслабился. Главное сейчас было зайти за сигаретами, дойти до пар и сделать вид, что так и было задумано, что он не проспал ничего, просто дела-дела. Захватив по дороге пачку сигарет, бутылку воды и стакан с кофе, он сел на скамейку недалеко от учебного заведения, к которому питал далеко не самые ласковые чувства, сделал глоток обжигающего черного варева и достал сигарету. Прикурить было нечем. Ни говна, ни ложки – ничего нового. Впрочем, если вчера он вспоминал свои самые жуткие эмоции, навеянные всего лишь парой строк, то сегодня, по видимому какие-то параллельные миры сомкнулись в этом пространстве и наложились друг на друга, образуя замысловатые и часто меняющиеся комбинации текущей реальности, в которых Майки не был его галлюцинацией, а был вполне себе осязаем, реален и, что важно, он даже говорил. Он умел облачать в слова все то, что выражал его взгляд в фантазиях Дракена, умел стоять так непринужденно, будто ничего не произошло, будто не было всей этой пропасти между ними длиною в три года. Он не мог подобрать слов, чтобы описать то, что чувствовал, поскольку все они были недостаточными, сколько не складывай их в хоть сколько-нибудь осознанные предложения. Рюгуджи не позволял себе даже думать о том, что он скучал все эти годы, но черт, один только взгляд Сано стоил того, чтобы ждать вечность. Дракен всегда был рядом с ним, стоял за его плечом цербером, заботился о главе банды, как умел, пусть даже это и было не всегда уместно, старался вправить ему мозг на место хоть немного, и стоило ему уйти – все пошло по пизде. Майки отсидел, решил податься в военку, и снова нашел своего сторожевого пса. Как бы студент ни пытался отрицать, он был рад видеть бывшего друга, был рад иметь возможность перекинуться с ним хоть парой фраз. Он в принципе был рад, что Манджиро с его-то шилом в заднице выжил, пусть это была и не всецело его заслуга. Тихая вибрация на телефоне прервала поток бессвязных мыслей, парень потянулся за мобильником и открыл сообщение от Такаши. "Все в силе?" – ну точно, он почти и забыл, что сегодня Мицуя звал его на ежемесячный вечер тупого кино и посиделки с его малыми. "В силе. Такое расскажу – ахуеешь. Угадай, кто вернулся" – Такаши угадает. Угадает и непременно засыпет его вопросами, будет долго допытываться и пробовать выяснить, что Дракен теперь намерен делать. Если бы он сам знал. Мицуя не раз и не два вытаскивал своего названного брата из очередного прихода, по сто раз слушал одно и то же, бесконечно долго говорил с ним о Сано, чтобы, в конце концов, Кен мог его отпустить. Отпустить своего друга он так и не смог, слишком много в его жизни было подвязано на неугомонного блондина, чтобы просто отмахнуться от всего, что было. "Добро, жду". Мицуя не был спасением, но он однозначно был тем, кто позволил заместителю главы окончательно не слететь с катушек, был тем, кому Дракен мог доверять сейчас. Пожалуй, он был его единственным другом, отношения с которым оставались все такими же теплыми, как и много лет до этого. Выпив уже порядком остывший кофе залпом, студент нехотя пошел в кабинет, чтобы окончательно перестать думать о неожиданной встрече, о Сано, о собственном прошлом. Все это не имело значения в рамках вселенной, но будущее стало меняться, плавно и осторожно вплетая новую нить судьбы в полотно событий, намереваясь добить Рюгуджи окончательно. А вместе с тем жизнь текла своим чередом.