Мелочи жизни

      - И я тут недавно решил пюрешку забабахать, - расстроенно вещает Антон, забравшись с ногами на удобный димкин диван. Позов заинтересованно мычит, следя краем глаза за играющей дочерью и не забывая помешивать суп.              - Для начала забыл разрезать картошку на части, и она них… - Антон вовремя осекается, поймав гневный взгляд, - совсем внутри не проварилась.       Дима закатывает глаза, но от комментариев воздерживается. Хотя на языке уже вертится вопрос, за каким чертом Шастун оборвал ему накануне всю телегу голосовыми - как правильно приготовить это самое пюре. Нет бы загуглить.       - Кстати, мыть ее надо было до или после того, как почистил?       Дима едва удерживается от прикладывания ладони ко лбу – жаль, руки заняты.       - Потом еще молока влил больше, чем надо, - Антон, не скрываясь, смеется над очередной своей кухонной трагедией, а Дима скрипит зубами – ну ведь ему, ёк-макарёк, русским языком поштучно расписали, чего, сколько и когда нужно класть!       - И получилось в итоге какое-то богохульное картофельно-молочное зелье. Жесть какая-то и сверху пенка. И пересолил чутка.       Дима откладывает ложку на подставку, пробивает фейспалм – себе – и клянется заблокировать Шастуна во всех мессенджерах разом… …А потом со вздохом признаёт, что так было всю его (то есть Шастуна) сознательную жизнь с готовкой. Все рецепты проходят мимо ушей, как бы комично это не звучало, скалка летит мимо теста, всё чаще по пальцам и носу (не всегда своему), суп выходит из берегов, макароны вспыхивают как спички, чай сворачивается от ужаса.       Энтузиазм Антона к поварскому искусству, впрочем, это не охлаждает.       - И как, поели? – искренне, от всей незлопамятной души интересуется Позов.              - Арс сказал, что такого он не видел даже в Омске и перед едой он должен помолиться.       - Кому?!       - Богу Аиду, чтобы он не забрал нас в царство мертвых.       - Помогло? – Позов уже лыбится во все тридцать два.       - Вкусив запретный плод, он забанил меня с кухни, - Шастун шмыгает носом, - на месяц.       Дима хохочет в голос, Савина тоже заливается смехом за компанию и бьет Антона по колену плюшевым жирафом. Тот дергается от неожиданности: - Ой!.. Так вот, Арс сказал, чтобы духу моего на кухне больше не было, максимум чтобы чайник ставил и свет выключал, а потом сделал лучшие сраные пирожки с картошкой в моей жизни!       Он всплескивает от восхищения руками: - Вот как такое возможно? Он там муку накидал, соды вроде, уё-моё, воды плесканул и пуф! – сковородка готова! Он гребаный волшебник!       Дима машет рукой: - Готовься дальше ужинать в макдачной. Ну или дошираком. Арс ненавидит готовить, хотя делает это, зараза, нереально.       - Да не, - неуверенно отзывается Антон. – Утром он завтрак намутил… Сырники очень вкусные были.       - Н-да? – скептически отзывается Дима. – Странно… Последний раз он выразился очень нецензурно на просьбу бутербродов нарезать…       - Плохо просили! – отмахивается Шастун. - Вот только вчера, слушай, - он устраивается поудобнее и обнимает подвернувшуюся под руку игрушку – изрядно помятую икеевскую акулу. – Прихожу я, значит, с пар пораньше – последнюю отменили – а он в фартуке шарлотку делает!       Дима роняет ложку на ногу. - Что, прости? - Шарлотку! Пирог с яблоками такой, с грушами, и изюм там еще был. - Да ну тебя с твоим пирогом! Арсений – наш, обычный Арсений - в фартуке? Готовит тебе сраную шарлотку?! - Тише будь, тут же дети! Ну да, готовит, и что теперь? - Да он терпеть не может это делать! Не веришь мне, спроси Матвиенко, он же с ним жил первый-второй курс, так Арс вообще к кухне не подходил! - Не знаю, что там у него было с Матвиенко, - сразу нахохлился Антон, - а нам он и лазанью уже делал, и солянку варил, и блинов напек, и шарлотку вот еще, и я сегодня слышал, он что-то про пельмени вроде говорил… - теперь концентрация мечтательности в голосе Антона заставляет Позова закашляться. От неловкости.       Ну Попов, ну затейник!       Пока Дима посмеивается в кулак, ставя суп на минимальный огонь и начиная мыть посуду, мобильник Шастуна оживает – а за ним оживает и сам Антон: - О, вот и Арс звонит, вот и спросишь у него, раз мне не веришь. - Да я верю!.. – протестует Дима, но уже поздно – Антон ставит вызов на громкую связь: - Привет кулинарному богу от верного послушника! - Тебя где носит?! – рявкает трубка голосом разозленного Арсения. – Тут пельмени варятся, по-твоему, мне одному, что ли?! - О-о-о, - умиленно тянет растаявший до состояния киселя Антон, - пельмешки!.. Да со сметанкой!.. Я уже лечу, вон к Позову заехал проведать, тебе привет, а он почему-то говорит, что ты готовить ненавидишь! Ну как в такое поверить можно? Всё, обнял-приподнял, скоро буду! - Ладно, - смилостивилась трубка. – Купи еще внизу уксуса, эссенцию, слышишь? - Да для тебя хоть Луну с неба! – патетично восклицает Шастун, сияющий, как новенькая сковородка из нержавейки, и спешно заворачивается в куртку, пока Позов соскребает челюсть с пола. – Да ради такого!.. Слышь, к черту предрассудки, выходи за меня!..       Невидимый Арсений чем-то давится на том конце провода, и Шастун в мгновение ока выметается прочь из квартиры Позова – навстречу пельменям, уксусу и, видимо, новоявленному жениху.