Isn't it lovely?

это заканчивается. все имеет свойство проходить, и, — это просто такой период, — это заканчивается. джудасу точно лучше, он вспоминает, как чувствовать эмоции, — если, конечно, эмоциями можно назвать ежедневные истерики. сессия не щадит никого. всем преподам плевать, по каким причинам его не было, — и у него нет никаких поощрений. он знает, что виноват в этом сам, и знает, что не мог поступить иначе. в тот момент он просто н-и-ч-е-г-о не мог. джудас часто остается один — джизас уходит на какие-то вечеринки, экскурсии и творческие вечера. это радует — они хорошие соседи, но джудасу нравится жить одному. в полной тишине и без людей, которые могут вторгнуться в его личное пространство. джудас, на самом деле, джизасу благодарен. за попытки помочь и за то, что тот прикрывал его в универе, если мог. джудас думает, что это невероятно. что таким быть просто по-человечески нельзя. добрым. отзывчивым. помогающим. джудасу хочется отплатить ему тем же. но пока май. скоро сессия, которая не щадит никого. джудасу просто страшно смотреть на эти билеты — сорок по теории государства и права, почти шестьдесят по истории, и примерно по тридцать по административному и гражданскому праву. а это только экзамены. ему кажется, он просто это не вывезет. он надеется не скатиться в ту же самую бездну. он знает, что в целом ему надо просто начать — но этот объем пугает и стопорит всю работу, заставляя прокрастинировать. и так каждый раз. очень хочется плакать.

***

джизас с каждым днем выглядит все более уставшим. он возвращается с прогулок ближе к вечеру, — а после допоздна сидит за билетами. джудас его понимает. но все равно почему-то — волнуется. они просто соседи по комнате — и это на самом деле создает слишком много стен между ними. джудас думает, что, возможно, он хотел бы стать ближе. это кажется странным. сессия, на самом деле, еще не началась, но джудас уже ретвитит мемы про нее на свой акк и пытается искать пуговицу — готовиться к зачетам и не смотреть на общий объем. получается все еще из рук вон плохо. иногда приходится пропускать пары. ему почти-совестно — но на самом деле не так стыдно, как в марте. в мае все в принципе не так. но джизас занимает все больше мыслей. он, его уставшие глаза и мешки под ними. его поздние прогулки и не менее поздние возвращения. джудас не знает, может ли он об этом спрашивать. почему-то вспоминается март. вспоминается, как джудас рассказал все ему, — и как джизас ему снился. как джизас говорил ему что-то — тихим голосом, убеждая не убивать себя. джудасу кажется, что это одна из немногих вещей, что спасали. джудасу правда хочется спасти его в ответ. джудас не ждет, что найдет его курящим в открытое окно под одну из песен земфиры. он возвращается с кухни, — несет две чашки остывшего зеленого чая, — они бодрят больше, чем кофе, — и пару купленных на карманные деньги сладостей, — для работы мозгов, да и джизасу нравятся. из комнаты дует холодным ветром — майские ночи все такие же ледяные, этого у них не отнять. он аккуратно поддевает ручку, прижав шоколад к себе и удерживая кружки одной рукой. в комнате холодно. в комнате пахнет дымом. в комнате темно, и даже вечно включенный ноутбук джизаса, кажется, отправлен в сон, — комнату освещают только уличные фонари. — опять потухла, — расстроенно произносит джизас. оборачивается на него: — у тебя нет зажигалки? моя решила перестать работать. — будто совсем не видит его ступор. джудас кивает. зажигалка у него есть. удерживается от глупого "ты что, куришь?" — не ему его осуждать. проходит вглубь комнаты и ставит кружки на свой стол. находит в рюкзаке зажигалку и протягивает джизасу. это ощущается очень странно. кажется, что таймлайн ломается — и джизас курит и выглядит слишком разбито. джудас не уверен, что может что-то сказать. и все же спрашивает. — как ты? — джизас молчит. затягивается и выдыхает дым. снова молчит. и наконец — хрипло и ломано — говорит: — извини, я не спросил. ты нормально относишься к запаху дыма? надеюсь, у тебя нет астмы или аллергии. было бы просто ужасно, — в голосе слышится смешок. — все хорошо. — джудас замолкает, не зная, стоит ли произносить следующую фразу. и все же решается: — если что, я здесь. ты можешь рассказать, что происходит, если захочешь. и садится за билеты. хотя, конечно, последнее, что лезет ему в голову — это даты правления романовых и бунташный век. там остается джизас. джудас наблюдает за ним краем глаза, — как он докуривает сигарету, как оставляет окно на проветривании и как уходит куда-то. джудасу хочется помочь. хотя бы потому, что это честно. не хочется навязывать свою помощь, не хочется раздражать ею. хочется просто быть рядом, если что. он может не знать, какой совет можно дать в какой-либо ситуации, может не знать, как помочь, — но он может выслушать. как будто иногда этого достаточно. джудас ждет, пока запах дыма выветрится из комнаты, — и закрывает окно. холод, конечно, тоже помогает в борьбе со сном, — но джудасу не хочется, чтобы джизас возвращался в замерзшую комнату, где решил поселиться ветер. джудас думает, что стоит попытаться хоть немного ее согреть. джизас возвращается через двадцать минут. и садится на кровать — в джинсах и теплом свитере. — у меня тут это... случайный кризис личности. я нормально, в общем, — джудас хочет поверить, но слышит истерику в его смешке. это как минимум нечестно. иногда людям нужно, чтобы их нашли. — все нормально. ты можешь рассказать мне об этом. — он подходит к чужой кровати. — я... могу сесть? джизас кивает. он вообще-то ужасно тактильный, и стоит джудасу присесть на самый край покрывала, как джизас кладет голову ему на плечо. это непривычно. это странно. джудас не умеет общаться с тактильными людьми. джизас кажется ему диковинным зверьком — и это скорее восхищает, чем в каком-либо другом смысле. джудас неловко пытается его обнять. — да просто... какое-то безумие. — джизас поднимает голову и смотрит прямо на него. — садись удобнее. иди сюда, — и двигает его ближе к себе. продолжает: — смотри. есть персона А, и с ней все хорошо. вы общаетесь, все отлично, но в какой-то момент она перестает с тобой разговаривать. и ты не можешь понять, почему. — джудас не уверен, что сможет найти правильные слова. и все же пытается: — звучит противно. но не думаю, что ты в этом хоть как-то виноват. просто... люди разные, и кому-то может... просто нравится делать больно игнором? — я не... — джизас пытается возразить. — я так не думаю. — ты же не веришь, что все люди белые и пушистые? — переспрашивает джудас. — честно? я уже не знаю, во что верить. хочется думать что все люди могут раскрыться в хорошую сторону, надо только найти к ним подход. наверное, это ложь. — он замолкает ненадолго. и тихо делится: — чувствую себя ослепшим. — джудас понимающие кивает и прижимает его к себе. это кажется таким правильным, будто вещи наконец-то идут своим ходом, и весь мир встает на свои места. — мне кажется, понимание человека как одной черты в корне неверное. люди серые. кто-то делает добро из корыстных мотивов, а кто-то совершает что-то плохое, пытаясь все исправить. это слишком сложно, чтобы стричь всех под одну гребёнку. — и я тоже... серый? — я же сказал, что все слишком сложно, чтобы стричь всех под одну гребёнку, — он усмехается, и взглянув на джизаса, продолжает: — ты — один из немногих истинно белых. хотя кто тебя знает, может, делая добро ты пытаешься удовлетворить свой синдром спасателя? — но с другой стороны, если и так, разве конечная цель поступка не должна быть выше мотивов? — мне кажется, это индивидуально. а ещё тебе завтра к нулевой. ложись спать, пожалуйста. он прижимает его ближе к себе, перебирая отросшие волосы. и немного жалеет, что они не встретились раньше. может быть — в другой реальности все будет иначе?