О языках и нравах

      Йоко шла по коридорам колледжа и хищно улыбалась во все зубы. Слава богам, что к этому времени большинство студентов уже покинули стены учебного заведения, ибо подобная усмешка в полутьмах вечерних коридоров могла здорово напугать кого угодно. Под мышкой у неё был зажат толстый безликий конверт, в котором хранилась рукопись одной странной преподавательницы. Танака понимала, что железо надо ковать горячим, а вредная преподавательница итальянского языка относилась к той категории людей, которые совершали ошибки, если их неожиданно прижать к стенке. Чем, собственно говоря, японка и намеревалась заняться. Зная от Энид все дурацкие, по мнению Йоко, привычки Уэнсдей Аддамс, она точно была в курсе, когда та задерживается в своём кабинете после всех занятий и на сколько.       С трудом удержав себя от того, чтобы не открыть дверь в кабинет с пинком, ввиду накопившейся в ней обиды на чёрного Дьявола, Йоко бодро постучала трижды перед тем, как, не дожидаясь ответа, открыть дверь.              — Добрый вечер, мисс Аддамс! У меня к Вам дело! — хищная улыбка расползлась по лицу Йоко, когда она заметила, как вздрогнула преподавательница, собиравшая в этот момент в папку листы с итоговыми тестами первокурсников, которые намеревалась проверить уже у себя в комнате. Её взгляд стал тяжёлым, когда она рассмотрела неожиданную гостью, брови немного нахмурились, а на щеках слегка выступили желваки.       — Чем могу помочь, мисс…? — Уэнсдей взяла себя в руки, вновь принимая бесстрастное выражение лица и складывая руки на груди. Она хмуро оглядела подошедшую к ней японку и почувствовала, как по идеально прямой спине пробежались холодные мурашки.       — О, я думаю, Вы прекрасно знаете кто я, несмотря на то, что Ваш предмет я не посещаю, — Йоко ухмыльнулась, поправив круглые очки на носу, и вольготно уселась на край ближайшей парты, не сводя взгляда с преподавательницы.       — Просветите меня. А также будьте любезны и сообщите о цели визита, потому как я не могу припомнить Вашего лица на моих занятиях, — голос Уэнсдей похолодел на пару градусов. Обычно этого людям хватало, чтобы понять, что пора завязывать со своими шуточками. Но, видимо, не в этот раз.       Йоко пожала плечами и уронила толстый конверт на стол преподавателя с громким шумом, указав на него пальцем и вновь усмехаясь Уэнсдей.       — Кажется, это Ваше, мисс Аддамс. Могу я попросить Вас взглянуть? Уэнсдей нахмурилась, с подозрением переводя взгляд с конверта на студентку и обратно. Она хмыкнула себе под нос, беря конверт в руки, и, начав распаковывать его, проговорила:       — Не припомню, чтобы отдавала кому-либо, не учащемуся у меня, задание на написание курсовой работы… — однако в момент, когда она достала первый титульный лист, она запнулась и замолчала. Её глаза всего на секунду расширились, и она резко запихнула листы бумаги обратно, зло взглянув поверх очков на студентку. В былые времена она, может, и постаралась бы как следует выкрутиться из всего этого, но с возрастом ей стало откровенно всё равно. Мозг работал быстрее и рациональнее. И она понимала, что доказательств против неё у этой японки собрано уже более чем достаточно и она явно пришла сюда с полной уверенностью в собственной правоте. Не имело смысла играть плохую пьесу и затягивать этот разговор, надевая плохо сделанную маску, когда все карты уже выложены на стол. — Мисс Танака, я не думаю, что моя рукопись, написанная в семнадцатилетнем возрасте, — та вещь, которую так легко достать. К тому же она не была опубликована, так что даже в качестве компромата бесполезна. Хотя я ценю тот факт, что Вы по какой-то причине проявили столько усилий, чтобы это найти. Итак, что Вы хотели этим сказать?       — О, так Вы всё же знаете, кто я, — Йоко усмехнулась победной улыбкой и скрестила руки на груди, заметив, как раздражённо моргнула Аддамс, понимая, что только что сказала. Она вздохнула и положила конверт обратно на стол, выжидающе уставившись на незваную гостью. Танака в примирительном жесте подняла руки ладонями к Аддамс и продолжила, всё так же улыбаясь. — Тогда Вы прекрасно знаете, по какому я здесь поводу, не так ли?       — Догадываюсь, — сухо ответила Уэнсдей, садясь на своё место и подпирая подбородок сложенными в замок руками.       — А тут и догадываться не надо, мисс Аддамс. Или мне лучше называть Вас Вайпер, именем «якобы подруги» Энид из твиттера? — улыбка с губ японки пропала, сменившись на недружелюбный оскал. Она чуть наклонила голову вперёд, глядя на преподавательницу поверх своих тёмных круглых очков. — То, что я ношу тёмные очки, не значит, что я слепая. Остальные тоже догадаются со временем, как и сама Энид. От Вас же я хочу получить простой ответ на простой вопрос: что Вы собираетесь с этим делать?       — С какой стати это касается Вас, мисс Танака? — Аддамс старалась держать лицо и голос спокойными, хотя это было непросто на данный момент.       — Можно просто Йоко. Мне двадцать пять, и я ненамного младше вас, к тому же не изучаю итальянский, так что можно сказать, что я посторонний человек. И мне плевать на субординацию, Барклай тоже об этом знает. А что до того, с какой стати меня это касается, так тут всё более чем очевидно: Энид мой друг, я забочусь о ней, как о младшей сестре, потому что её семья — бесполезные огрызки людей. И именно поэтому я хочу знать, насколько эти Ваши общения в интернете вообще имеют под собой хоть какую-то серьёзную почву. Синклер совершеннолетняя с позавчерашнего дня, ну да Вы это и так знаете. А значит, она взрослый человек, который вполне может быть свободен в своём выборе.       Уэнсдей хмуро смотрела на свою оппонентку, сжав челюсть до боли. В голове крутилось множество мыслей, создавая непередаваемый хаос и какофонию. Нет, она не боялась разоблачения. Не перед Танакой. Её не волновал вопрос о законности их возможных с Энид отношений, как вариант откуда-то из параллельной вселенной. Её беспокоил тот факт, что всё это действительно зашло далеко и может причинить немало боли Синклер. Она планировала постепенно исчезнуть из жизни блондинки под личиной Вайпер, а сама уже готовила заявление на увольнение. Но похоже, дурная подруга Энид решила подпортить ей планы. Взяв под контроль свои эмоции, Уэнсдей вздохнула, снимая очки и кладя их в чехол, старательно не смотря на японку.       — Хорошо, Йоко. И что же ты от меня хочешь? — она устало вздохнула, потирая пальцами переносицу и понимая, что её загнали в угол.       — Я уже говорила. Что ты собираешься с этим делать? — Йоко с облегчением перешла на «ты», перестав соблюдать формальности. Это был уже второй её колледж, так что она действительно была здесь старше многих, чем, впрочем, не любила делиться.       — Ничего. Я увольняюсь. А общение с Энид сведу на нет постепенно, спустя время. Это ведь нормально для интернета — исчезать так же внезапно, как и появляться…       — Стоп, что?! — Йоко даже подпрыгнула на месте от неожиданности. От улыбки на её лице не осталось и следа. — С какой стати?!       — Орать совершенно не обязательно, — Уэнсдей нахмурилась, недовольно цыкнув. Похоже, что, как и сама Энид, её друзья также имели дурную привычку повышать голос на старших, когда были излишне эмоциональны. — Я всё равно не собиралась здесь задерживаться дольше, чем на условленный с Барклай год. Теперь тем более нет смысла оставаться.       — То есть ты тупо сбегаешь? Зачем тогда было всё это вообще начинать? Я в жизнь не поверю в то, что всё это общение с Энид через интернет было ради обучения итальянскому! Ты ведь видела все её посты о тебе, знала, что она в тебя влюблена, и тем не менее продолжала!       — Я не сбегаю! — ответ Аддамс был слишком резким, так что даже Танаку заставил замолчать. Уэнсдей злилась, а точнее, была на грани ярости. Она понять не могла, почему все подряд, кому не лень, пытаются в это лезть. Начиная от директрисы, заканчивая друзьями Энид. На минуту воцарилась неловкая тишина. Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, она встала, неторопливо продолжая собирать свои вещи. — Эта ситуация тебя не касается. Изначально здесь не было ничего, кроме желания поднатаскать Энид в итальянском. Мне жаль, что вышло всё вот таким образом. Я не хотела становиться объектом обожания несмышлёного подростка.       — Да? И потому ты даришь ей на день рождения недешёвые часы? Серьёзно? Они вообще-то почти полтысячи баксов стоят. Или ты думала, что на это никто внимания не обратит? — Йоко не отставала, заметив, как на мгновение Аддамс замерла, а её спина, кажется, и вовсе окаменела.       — Это всего лишь необходимый подарок. Я не собиралась этим как-то уделять внимание…       — Да хватит! Ты сама-то понимаешь, что несёшь?! — Йоко вновь повысила голос, слезая с парты и зло клацнув зубами. — В чём, чёрт бы тебя побрал, Аддамс, твоя проблема?! Идиоту понятно, что ваши чувства взаимны!       — Нет, — зло отрезала в ответ Уэнсдей, переходя на угрожающий шёпот и упирая руки в стол. Её чёрные глаза потемнели от злости. — Ты ничерта не понимаешь, как и она. Это вам легко всё признавать так, как удобно. Вы не соображаете под влиянием эмоций! Даже не берёте в расчет тот факт, что любые отношения — это взаимное уважение. У нас разница в десять лет! Я себе этого позволить не могу, ей всего восемнадцать, я просто не имею никакого морального права даже начинать отношения с таким человеком. Что, чёрт возьми, с вами всеми не так? Почему никто не считает важными МОИ мысли по этому вопросу?! Или я, по вашему мнению, не имею права на собственное видение ситуации?       Танака резко замолчала, понимая, что ответить ей нечего. Она вдруг осознала то, о чём говорит Уэнсдей, и от этого её словно окатило холодной водой. Японка нахмурилась.       — Тогда зачем было всё это вообще начинать? Эти переписки, подарок? Зачем? Ты хотела сделать ей больно, или что?       Уэнсдей снова замерла, понимая слова студентки и осознавая, что тоже проявила не свойственный ей эгоизм и поступила не самым лучшим образом, несмотря на то, что в основе её действий не лежало никакого злого умысла. Тем не менее, всё зашло действительно дальше, чем благие намерения.       — Я не хотела… — она ответила уже спокойнее и тише. Её плечи немного опустились. Аддамс тяжело вздохнула, поворачиваясь к Танаке. — Ты можешь мне не верить, но я действительно не хотела, чтобы всё дошло до этого.       — Знаешь. Я не верю. Ты уж прости, — Йоко пожала плечами, устало садясь на стул у парты и потирая пальцами виски. Она тяжело вздохнула. Ситуация действительно приобретала всё более странный оборот. Танака также ощущала себя сейчас виноватой. Они действительно даже ни разу не задумались о чувствах второй стороны. — Но я понимаю. Всё это действительно весьма щекотливая ситуация, и я осознаю, почему ты не хочешь связываться с этим. Это действительно вопрос нравственности и ответственности. И я не учла эту сторону. Мне жаль…       Они вновь замолчали, каждая думая о своём, пока Йоко не поднялась со своего места. Она неловко пожала плечами.       — Что ж… Думаю, мне пора. Если ты не против, я хочу забрать это обратно, — студентка указала на конверт с рукописью, и Аддамс чуть нахмурилась.       — Зачем? — Уэнсдей не очень нравилась мысль о том, что её рукопись останется в чужих руках. Даже несмотря на то, что прошло уже достаточно лет.       — Это подарок Энид на день рождения, я собиралась ей его отдать после экзаменов, чтобы она не забивала себе голову чтивом, — Йоко вздохнула, снова зажимая конверт под мышкой. — Она очень хотела прочесть твою невышедшую книгу. Просто достала меня своим щенячьим восторгом, когда узнала про это твоё хобби. Пришлось приложить очень много усилий, чтобы её найти.       — Ты хороший друг, Йоко, — Уэнсдей еле слышно вздохнула, возвращаясь к собиранию своих вещей в сумку. Она ощущала, как болит собственное сердце. Но она была даже благодарна этой несносной японке. В отличие от Энид, ей поговорить обо всём этом было попросту не с кем.       — Ха… Ну спасибо, конечно. Ты просто не знаешь, какой мусор её семья…       — Знаю. Она рассказывала, — Уэнсдей хмуро усмехнулась. О да, она была в курсе обо многих аспектах жизни блондинки. И больше половины из них вызывали у неё непреодолимое желание рычать в ярости.       — Не думаешь скинуться вместе на киллера? Думаю, у нас двоих вполне хватит денег на приличного. Ну, чтобы без улик и следов, — Танака отзеркалила такую же злую усмешку преподавательнице.       — Это очень интересное предложение, должна заметить, — Аддамс кивнула, задумчиво сощурившись, и снова едва заметно усмехнулась. В чём-то они с подругой Энид были похожи.       Йоко достала из рюкзака маленький блокнот и карандаш. Она быстро написала на нём свой номер и протянула Аддамс.       — Это мой номер. Просто на всякий случай. Если я потребуюсь — просто напиши. Я постараюсь помочь, чем смогу. И да, Энид не знает, что я здесь. Она пока ещё вообще ничего не знает.       — Спасибо, — Уэнсдей нерешительно протянула руку, беря бумажку в свою. Она задумчиво отвела взгляд в сторону, кивнув чему-то своему. — Чтобы ты знала, я была против отмены дополнительных занятий. Я понятия не имею, по какой причине руководство решило сократить именно мой предмет.       — Я узнаю, — Танака недобро усмехнулась. — Я в курсе, что вы с Барклай вместе учились и давно знаете друг друга. Но Бьянка мой старый друг. И за ней есть пара должков. Скинуть тебе информацию, если откопаю?       — Буду признательна, — Уэнсдей кивнула, смотря на то, как Танака поворачивается, чтобы уйти. Аддамс нерешительно теребила пальцами листок бумаги, пока всё-таки не произнесла как-то глухо и потерянно. — Она… Энид. Она сильно переживала?       — Хм? Разве ты сама не в курсе? Вайпер же с ней переписывается, — Йоко усмехнулась, останавливаясь и вновь поворачиваясь, но, поймав в ответ серьёзный взгляд чёрных глаз, вздохнула, рассеянно почесав затылок. — Всю рубашку мне слезами залила. Мы с Див её полночи приводили в порядок. А потом ещё утром, — Йоко усмехнулась, сжав ладонями свои щёки так, чтобы получилось очень пухлое лицо. — Её лицо было очень опухшим и таким смешным, ты бы видела!       Уэнсдей усмехнулась. Горько и сдавленно на эту пантомиму.       — Мне жаль… Это моя вина. Надеюсь, больше она не будет так сильно плакать.       — Я тоже на это надеюсь. Но знаешь, Аддамс… Мой отец говорит: «Жизнь — очень скучная штука, если не совершать ошибок». Ты всё равно увольняешься, а со стороны Энид у тебя определённо зелёный свет. В этой ситуации всё становится грустным до неприличия только потому, что именно ты себе не можешь этого позволить. Подумай об этом. Десять лет — это не двадцать. Не такая уж большая разница.       — Идите к чёрту, мисс Танака, — Уэнсдей фыркнула, вновь скрещивая руки на груди, наклоняя голову в бок и сощурив свои чёрные глаза, в которых перемешалась целая гамма опасных эмоций.       — И Вам хорошего вечера, мисс Аддамс! — произнесла ухмыляющаяся японка, исчезая в дверях и аккуратно их за собой закрывая, оставляя Уэнсдей в тишине кабинета наедине со своими мыслями.

***

      — Итак! Дамы и господа, поздравляю вас с окончанием нашей ежегодной каторги! Экзамены наконец закончились, и мы можем заслуженно отдохнуть этим летом от студентов! — солидный мужчина с почти седой бородой, преподававший экономику, торжественно поднял бокал. В баре собрался почти весь преподавательский состав колледжа, радостно отмечая окончание всех экзаменов.       — Говард, не забывай, что директор вообще-то с нами! — его одёрнула пухленькая женщина неопределённого возраста. Это была преподаватель английской литературы. Уэнсдей смерила её взглядом. И у неё тоже училась Энид.       — О, моя ошибка. Директриса Барклай, Вы разделите с нами этот тост? — бородатый мужчина шутливо поклонился и подмигнул молодому директору. Несмотря на разницу в возрасте, Бьянка умудрялась соблюдать ту невесомую грань между уважительным отношением к коллегам и дружеским с ними же. Поэтому даже старшие преподаватели её ценили, хотя поначалу и не обошлось без претензий.       — Конечно, ещё спрашиваете! — Бьянка поднялась тоже, опираясь рукой на стол, и со смехом приподняла свой бокала с вином. Сегодня они устраивали запланированный корпоратив по случаю окончания учебного года и экзаменов. Не то чтобы работа в колледже на этом закончится, но её станет несравнимо меньше.       Уэнсдей, сидящая рядом с директрисой, устало вздохнула, отпивая маленьким глотком из своего стакана крепкий виски со льдом. Она предпочитала более крепкие напитки, но не любила выпивать, тем более в компании людей, с которыми её уже почти ничего не связывает. Но чёртова Барклай настояла на том, чтобы сегодня она присутствовала, несмотря на отданное ей лично в руки заявление на увольнение на днях.       — О боже, Бьянка! Кто его сюда позвал? — с другой стороны послышался осуждающий шёпот молодой преподавательницы по информационным технологиям. Уэнсдей медленно повернула голову, заметив, как Барклай напряглась. Говард, минуту назад радостно гомонящий, нахмурился и тяжело вздохнул. К ним, пробираясь через весь зал, шёл ещё один человек из преподавательского состава.       — Дорогая, корпоратив для всех, просто я не думала, что он и правда придёт, — Бьянка недовольно поджала губы, но через минуту нацепила на лицо дежурную улыбку. Такую фальшивую, что Уэнсдей чуть не стошнило. Она с уважением относилась к Бьянке и даже считала её своим другом, но когда она так улыбалась, ей становилось плохо. А перед глазами всплывала такая же фальшивая улыбка прошлой директрисы, у которой они ещё сами учились.       — Поражаюсь, как твоему бывшему хватило на это наглости…       Уэнсдей меланхолично пропустила всё это мимо ушей. Ей откровенно было плевать. И на Ксавьера, и на их с Бьянкой взаимоотношения. Алкоголь понемногу брал своё, а тугой узел нервов постепенно стал расслабляться. Уже через пару дней она соберёт свои вещи и уедет отсюда. Не так давно её родители наконец смирились с тем прискорбным фактом, что она не желает ни жить с ними, ни следовать традициям семьи. А потому на её имя был куплен небольшой дом в пригороде Цинциннати штата Огайо, славившийся парочкой жутких городских легенд. Это было несколько ближе к родителям, чем она того хотела, но дальше, чем Невермор, находившийся в Вермонте. Отличное место для того, кто хочет прожить свою жизнь подальше от людских глаз. К тому же она планировала снова заняться писательской деятельностью, раз уж на фронте с родителями возникло перемирие.       — Хэ-э-эй, земля вызывает Уэнсдей! — от размышлений её оторвал насмешливый голос Барклай, которая наконец отвлеклась от коллег и решила уделить внимание бывшей сопернице. Ксавьер, на котором до этого момента было сосредоточено её внимание, был занят выпивкой и болтовнёй с коллегами. Так вышло, что Барклай и Торп едва не поженились в прошлом году, но из-за скандала с парой студенток помолвка была разорвана. Ксавьер оставался на своём рабочем месте только потому, что честолюбивая Барклай не могла себе позволить опуститься до уровня предвзятых решений. Тем более что судебное дело никто так и не завёл. На данный момент неудачливого преподавателя культурологии и их бывшего одноклассника просто-напросто терпели.       — Что ты от меня хочешь, Бьянка? — Уэнсдей вздохнула, чуть нахмурившись.       — Послезавтра ты нас уже покинешь… Так, может, расскажешь уже, кто он? — Бьянка усмехнулась, слегка нетрезво подмигивая. — Или она?       В момент, когда Бьянка уточнила последний вопрос, сурово нахмурившая Уэнсдей как раз сделала глоток виски, из-за чего едва не подавилась обжигающим горло алкоголем. Что, естественно, не ускользнуло от хитрых глаз напротив. Барклай хищно усмехнулась, присаживаясь чуть ближе и понижая голос.       — Дай угадаю… Рост примерно метр семьдесят с лишним, блондинистые волосы по плечи, голубые глаза и шикарная улыбка. Я права?       — Ты… Что? — Уэнсдей даже не успела себя одёрнуть, расширенными от понимания ситуации глазами уставившись на старую соперницу и подругу по совместительству. Её щёки, и так слегка покрасневшие от алкоголя, вспыхнули ещё сильнее, как и кончики ушей, когда она поняла, о КОМ говорит чёртова директриса. Бьянка восторженно закрыла рот ладонями, стараясь подавить восторженные интонации.       — О боже мой, Уэнсдей Аддамс реально влюбилась?! — её голос был тих, но каким-то образом она умудрилась вложить в него почти высокие частоты. Бьянка тут же одёрнула себя, моментально приняв свой стандартный вид, и уже спокойнее прошептала. — Теперь понятно, почему ты увольняешься… Эх, Уэнс, все бы были такими, как ты: понимающими, что есть незримая граница между учащимися и учителями… — Барклай презрительно хмыкнула, покосившись в сторону уже подвыпившего Ксавьера. — Знаешь, через пару лет она колледж закончит. Может, потом подумаешь, чтобы вернуться? Такого талантливого преподавателя сложно найти, — директриса досадливо поморщилась и вздохнула, вновь вернув внимание ошарашенной бывшей коллеги.       — Откуда ты… Да как?!       — Знаешь, вообще-то это заметно. Но только тем, кто тебя хорошо знает, и вообще…       — Ты увольняешься?! — вопрос, заданный через весь стол, был адресован именно Уэнсдей. И Барклай, и Аддамс синхронно на него повернулись, нахмурив брови. Голос принадлежал уже подвыпившему Торпу.       Недовольный голос рядом одной из коллег прозвучал очень тихо.       — Чёрт… Кто ему сказал?       Уэнсдей, в общем-то, было глубоко плевать на это. Она пожала плечами и приподняла свой бокал, ухмыльнувшись краешком губ.       — Да, так и есть. Какие-то претензии, Торп?       Сидящая рядом Бьянка сдавленно хмыкнула в кулак. Как ни странно, но почти все корпоративы, куда ей удавалось затащить Уэнсдей, дабы не отбиваться от рабочего коллектива, всегда были наполнены перепалками её и Ксавьера. Торпа сильно задевал сам факт наличия Аддамс как коллеги. Он упрямо думал, что это всё специально подстроила Барклай после того скандала со студентками, назло ему пригласив работать в колледж человека, в которого он был влюблён во время их совместной учёбы. Ту самую женщину, которая с позором его отвергла, и причём несколько раз. И поэтому, едва подвыпив, начинал сыпать или завуалированными подколками, или издёвками в адрес коллег.       — Претензии? Да ты, верно, шутишь! Я рад! Надеюсь, ты не вернёшься, — парень довольно усмехнулся, опрокидывая в себя ещё один шот, поднятый якобы с поздравлениями в честь Уэнсдей, на что сама Аддамс даже не повела бровью.       — Эй, следи за словами, Ксавьер! — возмутился на фоне кто-то из преподавателей, на что сам Торп просто отмахнулся. Вообще преподавателем культурологии он был неплохим, но каждый раз, когда дорывался до выпивки, того словно подменяли. В первую очередь именно по этой причине коллеги не любили, когда тот приходил на корпоративы.       — Ну как сказать… Бьянка уже пригласила меня вернуться к работе через пару лет. Мне даже любопытно, застану ли я тебя на рабочем месте, — Уэнсдей криво усмехнулась, опасно сощурив глаза. Помимо того, что у самой Аддамс были не самые приятные впечатления о коллеге и бывшем женихе подруги, она как-то слышала от Йоко, что Торп частенько подкатывал к симпатичным девушкам студенткам. Проблема была в том, что одной из этих девушек была Энид. Она, конечно, даже внимания на это не обратила, зато бестолковый преподаватель получил в свой адрес гору колких комментариев насчёт его умственных способностей от Танаки. Стерпеть такого, конечно же, Ксавьер не смог и попытался использовать своё положение, чтобы надавить на нерадивую студентку. И так как Танака у него не училась, он сделал очень глупый вывод: попытался манипулировать оценками Энид. Но вот ведь незадача. Каким-то странным образом видео с его необоснованными придирками во время занятия в сторону Синклер попало прямиком к Барклай. Случился серьёзный разговор, напоминание о преподавательской этике и уголовных статьях. А вечером совершенно внезапным образом все четыре колеса его пикапа были спущены. Хулигана так и не нашли, а камеры на парковке каким-то образом просто отключились. Воспоминания об этом заставили едва заметную ухмылку Аддамс стать чуть шире.       — Ты… Ты что имеешь в виду? Думаешь, я не останусь здесь работать? — Торп выглядел сбитым с толку, и до него не сразу дошёл смысл сказанного.       — Вообще я не это подразумевала, но твой вариант мне даже больше нравится.       — Что ты сказала?! — Ксавьер подскочил со своего места, нетрезво пошатнувшись, но тут же был усажен на место тяжёлой рукой Говарда, который решил, что должен это прекратить, чем заслужил благодарный взгляд почти всех присутствующих.       — Avete problemi di udito? — насмешливо ответила Аддамс, делая ещё один глоток из бокала и искренне наслаждаясь перекосившимся лицом оппонента.       — Чёрт бы тебя побрал, Аддамс, говори на английском! Ты живёшь в США!       — Не знала, что ты расист, — усмехнулась Уэнсдей, театрально цыкнув. Барклай поджала губы, понимая, что ситуация выходит из-под контроля, ещё немного, и действительно всё может закончиться плохо. Она была не против подшучиваний над Торпом в разумных пределах, но сейчас корпоратив грозил перерасти в настоящую драку. Даже другие посетители бара из-за соседних столиков уже косились в их сторону.       — Так, коллеги, давайте успокоимся… — голос Бьянки слышали все. Говард, сидевший рядом с Ксавьером, кивнул в знак понимания директрисе. Остальные тоже уставились на спорщиков.       — Не лезь в это, Бьянка! — огрызнулся Ксавьер, явно не собиравшийся так просто сдаваться.       — С чего бы это? У нас корпоратив, мы все коллеги, и мы пришли отпраздновать конец года, а не тонуть в выяснении никому не нужных претензий из прошлого.       — Я так и знал, что ты специально её пригласила сюда работать! Ты назло мне это сделала, и всё из-за тех тупых слухов! Лишь бы доставить мне ещё больше неудобств, — он откинулся на спинку стула, почти обиженно смотря на бывшую невесту.       — Торп, — Бьянка нахмурилась, чуть мотнув головой. — Я советую тебе следить за словами.       — С чего бы это? Она всё равно увольняется, какая мне разница? Да и вообще, не вижу никакой потери в том, что такая бесчувственная женщина перестанет подавать пример студентам. У них возраст такой, им нужно совершать ошибки и влюбляться, а Аддамс же у нас «идеальная», «не ошибающаяся» и такая гордая, что этого делать попросту не умеет, — ядовито прошипел Ксавьер, уставившись тяжёлым взглядом на Уэнсдей через стол. На самом деле его бесил факт того, что многие студентки действительно стали брать пример с преподавательницы итальянского. И поведением, и стилем одежды. Ему по-настоящему поплохело, когда он понял, сколько их.       — Да ты совсем охренел?! — одна из преподавателей резко встала из-за стола. Уэнсдей меланхолично проследила за её движениями и пожала плечами, допив свой виски и отставив стакан на стол. Она вольготно откинулась на спинку дивана, расслабляясь и сцепив пальцы рук вместе, положив их себе на живот.       — Ты прав, Торп, — все стихли, уставившись на неё удивлёнными глазами. — Любить я действительно не умею…       — А я говорил! — радостно хлопнул в ладоши Ксавьер, заслужив ещё одну порцию негодующих взглядов.       — Мужчин, — закончила свою фразу Уэнсдей, ухмыльнувшись чуть шире и сдувая упавшую на глаза чёлку. Над столиком повисла тишина, даже подошедший официант нерешительно замер на месте с подносом бокалов в руках. Первым пришёл в себя, как ни странно Говард, он набрал воздуха в лёгкие и глухо крякнул на выдохе, начав смеяться, с каждой секундой всё громче. Столик взорвался хохотом и свистом, а Ксавьер, смешно выпучив глаза, был похож на задыхающуюся рыбу, выброшенную из моря на берег. Он явно пытался что-то сказать, но у него ничего не выходило. Под дружный хохот коллег он сорвался с места, хватая свою куртку, которую повесил на спинку стула, и быстрым шагом удалился из бара.       Бьянка почти висела на плече Уэнсдей, никак не могущая перестать смеяться. В уголках её светлых глаз выступили слёзы от смеха. Аддамс же ехидно щурилась. Мало того, что случился спонтанный каминг-аут перед коллегами, хоть и бывшими, но она смогла этим как следует задеть Торпа, что уже делало её довольной мероприятием больше, чем она того ожидала.       — Боже… — выдохнула наконец Барклай, обмахивая себя меню на манер веера. — Я, чёрт возьми, готова заплатить тому, кто успел заснять лицо Торпа в этот момент! — из-за столика послышалась пара радостных голосов. Похоже, кто-то всё же это снимал. Аддамс вздохнула. Она понимала, что алкоголь тоже имел своё влияние, но не думала, что это будет так… весело?       — Жаль, что ты нас покидаешь… Но, знаешь, я рада за тебя, — Бьянка усмехнулась и выглядела, словно довольная кошка. — Что до Торпа — не обращай на него внимания. Он уже всё равно не выйдет на работу осенью. Небольшая проблема с его папашей, конечно, но это скоро решится. Давно собиралась вышвырнуть этого идиота, но всё никак весомого аргумента найти не могла.       — Да плевать я хотела на Торпа, — Уэнсдей приняла новый бокал из рук официанта и вздохнула, косясь на весёлую Барклай. — Странно, что моё заявление вызвало такую бурную реакцию… В хорошем смысле этого слова. И ты даже не удивилась.       — А почему я должна удивляться? С нашего первого дня знакомства я понимала, что ты не тот человек, который будет забивать себе голову любовными похождениями с противоположным полом, — Барклай пожала плечами, забирая новый бокал с вином. — Остальное — дело наблюдений.       Уэнсдей вздохнула. Она немного помолчала и вновь обратилась к бывшей сопернице, обдумав несколько собственных мыслей.       — И тебя это вообще не беспокоит? Даже тот факт, что это касается нашей работы?       — Нет, — Бьянка повернулась и внимательно посмотрела в глаза коллеги, мягко улыбнувшись. — Признаться, когда Ксавьер к тебе подкатывал в наши студенческие годы, я немного ревновала. Но не к тебе. А к тому факту, что он начал за тобой бегать. Надо быть слепым, чтобы не понимать, что от тебя исходит совершенно другой вайб.       — Вайб? Что это? — Уэнсдей озадаченно наклонила голову в бок. Слово казалось ей знакомым, но она не могла вспомнить его значения.       — Ох, я и забыла, что ты не интересуешься всеми этими новомодными сленгами, — Бьянка вдохнула и откинулась на спинку дивана. Она ненадолго задумалась, пытаясь понять, как объяснить это Уэнсдей, неисправимо далёкой от интернета. — Это что-то вроде атмосферы вокруг человека, ауры что ли… Ну знаешь, когда встречаешь человека и он едва ли не пахнет какими-то особенностями, хотя это крайне утрированное описание.       — Кажется, поняла… И какой же вайб у меня? — Аддамс сощурилась, делая глоток из стакана. Держать голову трезвой получалось всё хуже, но она решила, что её это не волнует. С этими людьми она вряд ли будет иметь дело в дальнейшем, несмотря на приглашение Барклай вернуться.       — Хах… Ну как минимум бисексуальный, — директриса усмехнулась, наблюдая за тем, как всего на мгновение снова округляются чёрные глаза подруги. Аддамс задумалась, ненадолго выпав из реальности.       — А как максимум?       — Уэнс… На тебя пускают слюни большей частью именно женщины. Ты фактически рождена для того, чтобы оставлять мужчин во френд зоне. И вот спустя кучу лет до тебя это дошло. Я честно рада. А что до твоей белокурой девочки… — Бьянка усмехнулась, получив в ответ убийственный взгляд при упоминании Синклер. На самом деле она была в курсе из-за Йоко, но Уэнсдей об этом было знать необязательно. — Ты ещё подожди… Мне кажется, она тебя так просто не отпустит.       Аддамс фыркнула, почти презрительно сморщив нос. Снова все окружающие лезли в её дела. И хотя ей было даже приятно поговорить об этом с подругой, но всё равно бесило. Уэнсдей в один глоток допила свой напиток и со стуком поставила стакан на стол. Поднявшись со своего места, она кивнула всем и, стараясь держаться ровно, произнесла:       — Уважаемые коллеги, было приятно с Вами работать. Удачного всем вечера, а мне пора уходить.       Не дожидаясь и не вслушиваясь в расстроенные фразы и прощания, Аддамс забрала свою лёгкую куртку и отправилась на выход, где её и догнала Бьянка.       — Если ты собираешься меня вернуть, то сразу предупреждаю: это отвратительная затея, — Уэнсдей хмуро оглядывалась по сторонам в поисках такси.       — Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы решиться на такую глупость, — Бьянка всё так же улыбалась, поправляя на себе наспех накинутый плащ. — Я здесь просто чтобы проследить, что ты сядешь в такси.       — Ты за меня беспокоишься? — Уэнсдей недоумённо наклонила голову в бок, совсем по-птичьи. Бьянка давно её знала, чтобы понимать эти её странные движения и читать интонации. Она улыбнулась, засовывая руки в карманы плаща.       — Побойся бога! Или дьявола, или кто там тебе ближе. Я за водителя беспокоюсь. Ты пьяна, Уэнсдей. А следить за друзьями и коллегами — моя работа. Я просто сфотографирую номера автомобиля на всякий случай.       — Ты раздражаешь, — Аддамс хмыкнула себе под нос, но Бьянка точно знала, что та довольна ответом. Ох уж эти Аддамсы… Всё с ними всегда было не так.       — Я знаю.       В молчании они провели несколько минут, пока наконец не остановилась машина, водитель которой готов был подвезти девушку за небольшую плату. Директриса быстро сфотографировала номера и кивнула уже бывшей коллеге.       — Не смей исчезать молча, я навещу тебя перед отъездом.       — Можно подумать, я стану спрашивать твоего разрешения.       — Конечно, нет. Но у меня есть информация по поводу Синклер. Я думаю, тебе будет интересно.       Уэнсдей молча вперилась в неё тяжёлым взглядом и медленно кивнула на прощание, захлопывая заднюю дверь автомобиля. Барклай ещё постояла какое-то время на улице, глядя вслед уехавшей девушке, и, покачав головой, отправилась обратно в бар к коллегам.       Аддамс ехала в машине, задумчиво оперевшись горячим лбом о холодное стекло и наблюдая за промелькивающими за окном зданиями, машинами, дорогами, куда-то спешащими людьми. Свет фонарей оставлял длинные смазанные изгибы на сетчатке глаз, и Уэнсдей находила этот момент каким-то даже знаковым.       В её голове царил хаос, щедро сбавленный алкоголем и рваными нервами. В последнее время она много думала насчёт всей этой ситуации с Энид. Она понимала, что её взвешенное решение было правильным, но от больно сжавшегося сердца куда-то деться было сложно.       «Нечего тут тянуть» — подумала она, доставая телефон. Голова немного кружилась, а мысли путались, она осознавала, что, возможно, совершает самую ужасную ошибку в своей жизни, но ей так хотелось всё это закончить. Неизвестность ей не нравилась. Расставить все точки над «i» и перестать скрываться. Получить законную ненависть в свой адрес. Так будет лучше. Так будет проще. Уэнсдей понимала, что всё равно не сможет быть с этой девушкой. Так зачем тянуть? Экзамены сданы, заявление на увольнение одобрено. У Синклер будет целое лето, чтобы прийти в себя и вернуться к учебе. Уже без неё и этой глупой подростковой влюблённости.       @Vipera: Энид. Я должна сообщить тебе кое-что важное… Я очень сожалею о том, что обманывала тебя. Perdonami, mio lupetto. Ma non può andare avanti così. Я и есть Уэнсдей Аддамс.       @Vipera: Зная тебя, ты наверняка сейчас в панике подумаешь, что это шутка. Поэтому я приложу фото.       Уэнсдей быстро сделала селфи. В машине было темно, но света из окна было достаточно, чтобы было понятно, кто был на фотографии. Она вымученно усмехнулась.       *Прикреплённое изображение*       @Vipera: Я увольняюсь. Надеюсь, что ты сможешь меня когда-нибудь понять. Спасибо тебе за всё, ты прекрасная, талантливая девушка и ученица. Мне очень жаль, что всё так вышло. Живи своей жизнью.       Уэнсдей вздохнула, напоследок заблокировав контакт Энид, и выключила приложение. Она понимала, что сбегает. В этот раз точно. Что ж, Аддамс приняла решение. Может быть, не самое удачное в её жизни, может быть, не самое трезвое. Но почему-то почувствовала облегчение пополам с раздирающей пустотой внутри. Давление алкоголя на её нервную систему постепенно увеличивалось, и всё, чего она сейчас хотела, — это доехать до своей комнаты и лечь спать.