Бакудо №100

Неповоротливая черная бабочка на мгновение закрыла половину солнца, а затем грузно опустилась на руку Изуру. - Пятнадцатый сектор. Нападение пустых. Собери небольшую группу и отправляйся. Тринадцатый отряд уже на месте, - голос у Оторибаши приятный и плавный. - Будь осторожен, - добавил капитан, когда Кира был уже готов рассеять кидо. Изуру можно было поручить даже вырастить сорок розовых кустов за ночь и утром обнаружить их на указанном месте. В том, что любое задание будет выполнено в срок, сомневаться не приходилось. Наверное, порой капитаны других отрядов даже ставили Киру своим лейтенантам в пример. Ну, хотя бы до вчерашнего дня. Про таких, как он, говорят «прекрасный исполнитель», а затем, по прошествии лет, «сгорел на работе». Кира быстро справился с выбором шинигами в летучий отряд – взял двух бывалых и примерных и одного новобранца, чтобы набирал опыт. Выдвинулись тоже быстро, но темп пришлось сбавить – новичок не поспевал за Кириным шунпо. И чему их только учат в Академии? Над Руконгаем собирались тучи. Видимо, вечером доползут до Сейрейтея, и снова зарядит на целую неделю. Отвратительно выходить с утра под унылую морось, в отряде тут же появляется масса болеющих, так и ходят в четвертый, то ли симулируют, чтобы не носиться несколько часов кряду по тренировочному полигону, то ли дождь и вправду приносит с собой хандру, разливающуюся по телу. - Тебя за смертью посылать! – выкрикнул вместо приветствия Абарай. - Ренджи? Разве здесь не тринадцатый отряд должен патрулировать? - Ну… - кажется, Абарай слегка смутился. – В общем, капитан меня выгнал. Говорит, в кабинете от меня никакого толку. Мол, остается надеяться, что в поле я проявлю себя лучше. Я думаю, он просто волнуется за Рукию, вот и послал. - И где она? – Изуру безотчетно предпочитал обходить все темы, где затрагивались отношения капитанов с лейтенантами. - Там, - Ренджи неопределенно махнул рукой, и Кира прислушался к чувствам – вдалеке действительно маячила рейацу Рукии Кучики. – Погналась за пустым. Они здесь с самого утра появляются целыми группами, но слабенькие. Разбегаются, как только видят, что их ждут. - Ясно, - Изуру махнул рукой подопечным, и они рассредоточились, чтобы занять наблюдательные посты. - Ты как сам? – поинтересовался Абарай, слегка прищурившись. - В каком смысле? - Ну, знаешь, ты вроде был на взводе. Кучики-тайчо запретил обсуждать, но если что, ты, в общем, - психолог из Ренджи получался так себе, - не раскисай, мы все за тебя! Даже Рукия. И Кира на миг задумался, кто эти самые «все» и почему у них не находится тем поинтереснее. Даже Рукия? Ну да, все правильно, Рукия ненавидела капитана Ичимару. Должно быть, Изуру кажется ей извращенцем. - Ясно, - снова сказал Кира. Рейацу Рукии вдруг взорвалась столбом света. Изуру и Ренджи, переглянувшись, устремились на помощь и прибыли как раз вовремя, чтобы оттеснить исполинскую тварь со слюнявым ртом подальше от Кучики и жмущихся за ней шинигами. - В чем дело? – Ренджи непонимающе взглянул на подопечных Рукии. - Его рот! – выкрикнула она. – Осторожно! Кира как раз обернулся, чтобы своими глазами рассмотреть, что не так с подчиненными тринадцатого отряда, когда в него прилетел теплый пенящийся сгусток. Изуру только и успел, что поморщиться от отвращения, глядя, как слюна пустого стекает под косодэ, дальше все было слишком быстро. Пустой молниеносно ринулся на Киру и мазанул когтистой лапой. Изуру же, вместо того, чтобы рассечь его голову занпакто, только прикрылся рукой, немедленно почувствовав, что держать меч больше не может – на груди расползалось алая полоса, куда с шипением струилась отвратительная белая пена. Подоспел Абарай. Падая, Изуру слышал его голос, велящий Забимару рубить врага. «Исключительно верен», - возник откуда-то из подсознания шелестящий шепот капитана Ичимару, и Кира закрыл глаза. Солнце бьет в лицо. Ичимару-тайчо стоит напротив, поигрывая занпакто. Он у него совсем короткий, похож скорее на вакидзаси, никто и не заподозрит, что им Гин может мигом дотянуться, куда угодно. В этом весь Ичимару. Шинигами рождают занпакто из собственной души, и вот она, натура Гина: скрытое маской смертельное жало. Серебристые волосы, подсвеченные солнцем, сияют, рисуя вокруг головы капитана ореол. - Ну что ты снова застыл, Изуру? Порой надо просто действовать или отказаться от притязаний. Кира бросается на тайчо. Все его прошлые атаки провалились, Ичимару играючи отбивал их, не двигаясь с места. Слышится металлический лязг – клинок встречается с клинком. Снова неудача. Где-то неподалеку тихо журчит ручей, ровно и на одной ноте посвистывает, будто зовет, хототогису. Жарко, и Изуру очень хочется сбросить лишнюю одежду, но при капитане он не осмеливается. - Сдался? – Ичимару жмурится. Кира собирается с силами, делает медленный вдох и уходит в шунпо, чтобы вынырнуть рядом с капитаном и успеть поразить его прежде, чем он сможет среагировать. Взять Ичимару-тайчо скоростью? Смешно даже подумать. Изуру бьет изо всех сил, поэтому не успевает притормозить, когда замечает, что капитан не защищается. Вместо занпакто, он прикрывается руками, а Кира вложил в удар слишком много энергии, чтобы остановиться. Лезвие, словно в замедленной съемке, рассекает запястья Ичимару, и белая ткань хаори тут же раскрашивается неровными красными пятнами. - Капитан! – занпакто Киры летит на землю, а сам Изуру хватает руки капитана и спешно накладывает кровеостанавливающее кидо. Ичимару опускается на землю, позволяя Кире заняться собой. - Ух ты, кажется, я больше не могу держать меч, - он улыбается. Он, кажется, очень доволен этим фактом. - Капитан! – обеспокоенно повторяет Изуру. - Что ты заладил, Изуру, - нет, он положительно доволен. - Вы в порядке? - Конечно, нет. Ты разве не видишь? Подумать только, что за лейтенант у меня вырос, просто связывает капитану руки, - Ичимару наслаждается произведенным эффектом – в глазах Киры такая река сожаления, что куда уж там очистительным адским потокам. – Успокойся, Изуру. Я просто хотел посмотреть, как ты будешь меня лечить. Ты же будешь меня лечить, да? И теперь все отчеты – на тебе, я сегодня ранен, - капитан театрально вздыхает и медленно ложится на спину, раскинув руки. Кира не знает что делать, он просто смотрит, не решаясь ни нависать над Ичимару-тайчо, - а сейчас он именно нависает - ни прилечь рядом, ни поднять его, чтобы отвести к капитану Унохане. Он просто смотрит. И думает, что алые пятнышки на длинных белых пальцах, заостренные черты лица, сверкающее под солнцем хаори – это очень красиво. В кабинете капитан Ичимару демонстративно ложится на диван, закинув ноги на подлокотник, и велит Кире заниматься делами, принести чаю, нарисовать рыжую кошечку, развлечь его слухами о капитанах. Прилетает несколько адских бабочек, одна за другой. Первой Ичимару громко сообщает: - Никак не могу. Ранен. Что он шепчет остальным, Кира расслышать не может. Немного спустя является лейтенант Момо, и капитан наконец поднимается. Изуру не может разобрать, о чем говорит с ней Ичимару, но ясно видит, как он с широкой улыбкой демонстрирует повязки на руках. Хинамори уходит, и капитан снова ложится. Кире он кажется обеспокоенным и притихшим, но спрашивать он не осмеливается, копается в бумажках до самой ночи, а взгляд так и притягивается к заснувшему Ичимару. - Дыру на мне прожжешь, Изуру, - произносит капитан, когда Кира встает из-за стола и долго не сводит с Ичимару глаз, решая, как будет его будить. Капитан не улыбается, - во сне у него совсем другое выражение лица, у Киры просто дух захватывает каждый раз, когда он видит его спящим – поэтому фраза выходит едва ли не томной. - Идем, поможешь мне, - продолжает Ичимару, и Изуру идет следом за ним в спальню. Света, что проникает сквозь седзи, недостаточно, в комнате полумрак, но капитан становится так, чтобы луна очерчивала его силуэт своим длинным призрачным языком. Ичимару поворачивается к Кире и разводит в стороны руки. Изуру понимает. Нетвердыми робкими движениями он развязывает на капитане оби, снимает хаори, а затем и косодэ. К хакама не притронуться – руки дрожат. Кира все же пробует, но все бесполезно, пальцы не слушаются. - Ай-ай, Изуру, как нехорошо, ничего не умеешь. Хочешь, научу, как надо? Кира краснеет так, что, наверное, даже в темноте это заметно. Он тяжело дышит и никак не может выдавить из себя ни слова. Ичимару вздыхает и поворачивается спиной, справляется с хакама в два счета, даром что строил из себя беспомощного. - Юката, Изуру, - звучит как-то грустно. Капитан указывает рукой в дальний угол комнаты, Кира следует туда и возвращается, сжимая мягкую, холодящую руки материю. На Ичимару смотреть нет сил. Помогая капитану попасть в рукава, Изуру касается пальцами его плеча и тут же отдергивает руку. Ичимару смеется. - Какой же ты послушный мальчик, удавиться хочется. Киру накрывает. Он пятится к двери, бормочет что-то среднее между «спокойной ночи, тайчо» и «пожалуйста, перестаньте, а то…», вылетает на улицу разгоряченный, как капитан Зараки, нашедший противника, и долго стоит, прижавшись к подвернувшейся стене, пытаясь отдышаться. Хочется плакать, но из груди вырывается только судорожный смех. Какой же он придурок. В голове стучит: «Надо просто действовать или отказаться от притязаний». - Да тебе откуда знать, что он чувствует! Ты же сам – бесчувственный болван! – голос Рукии вернул Киру к жизни. Отчего же его собственный голос оказался слишком тихим…? - Это я-то болван?! - Именно! Придурок! - Я тебя, между прочим, только что спас! - Я и без тебя прекрасно справлялась! - Да что ты вообще его защищаешь, ты же ненавидела этого Ичимару, сама говорила, что он мерзкий и скользкий, как змея! - Идиот! Даже полных козлов, как ты, любят! - Это кого ты назвала козлом?! Стой… что ты сказа… - Тише! Он, кажется, очнулся. Кира приоткрыл глаза. Ему было не по себе от того, что невольно он оказался свидетелем такого разговора, все потому что следовало раньше заявить, что он уже пришел в сознание. А то будто бы специально лежал и подслушивал. - Ты как? – Рукия помогла поднять голову. Грудь отвратительно ныла. - Порядок, - произнес Изуру. - Ага, вижу, какой порядок, - встрял Ренджи. - Тащи-ка ты его в четвертый, все равно твоим туда надо. А я тут подежурю. Из угодий капитана Уноханы Изуру вырвался только к вечеру. И то пришлось выдержать невыносимо вежливый разговор с настоятельными рекомендациями провести ночь на больничной койке. Как он только это вынес? Судя по объяснениям, их пустой обладал способностью поражать противника слюной, от которой становилось невозможным поднять на него руку. У Киры случай был тяжелее остальных – слюна попала в кровь, именно поэтому он ненадолго потерял сознание. И если бы не лейтенант Абарай, неизвестно, чем бы это для него закончилось. Потоптавшись в нерешительности, Кира все же повернул к девятому отряду – обещал, ничего не поделаешь. - О! А я думал, ты у Уноханы на всю ночь застрял, - улыбнулся Шухей, когда Кира возник на пороге. – Хорошо, что пришел. - Я же обещал. Хисаги ловко поднял татами, запустил под него руку и, весело подмигнув, вытащил пузатую бутыль. Кира вздохнул. В общем-то, конечно, именно за этим он сюда и шел, но пить все же не хотелось. Только как теперь отказаться. Сомнения ушли после третьего круга. Черты лица Шухея будто бы стали мягче, тень от сакуры разрисовала тускло освещенную комнату кистью безумного художника, звуки разрезали воздух подобно лезвиям Сенбонзакуры. - Да не загоняйся ты так, поговорят и забудут, - уверял Хисаги. – Вон, Комамура в прошлом году на луну выл, а кто теперь об этом помнит? - Угу, - пробурчал Кира. Алкоголь всегда вгонял его в тоскливое состояние. - Я знаю, что тебе хреново, да что там, уже весь Готей знает, - Шухей ободряюще похлопал его по спине. Пятый круг был уже лишним. - Я не могу, понимаешь, не знаю, как без него быть! – Изуру уронил голову на руки. – А этот, да шел бы он к меносам. Я не должен так говорить и уже взял на себя обязательства… будто это что-то изменит! Он неплохой, просто… - Ну-ну, понимаю, - со знанием дела вторил Хисаги. – Может, тебе перевестись? Мугурума-тайчо тебя точно возьмет! А как только освободится какое-нибудь лейтенантское место… - Нет. – И как только Хисаги не понимает, что место Киры – в третьем отряде и нигде больше. Даже если там больше нет Ичимару, он все же живет в тех стенах. А после седьмого круга язык начал заплетаться, зато мысли потекли, ничем не сдерживаемые, из души прямо в мир, стараясь занять все окружающее пространство. - Если бы он тлько врнулся, я бы все ему скзал, все! И не стял бы как ист..истукан тогда ночью. И плевать, слшишь?!, плевать, - Кира стукнул по столу, и масу подпрыгнули, расплескав саке, - на Мацумото, на правила, на стыд, н-на совесть, на все! У меня не осталось дже фтографии, ничего, нчего не осталось... - А я ведь могу тебе помочь, - серьезно сказал Шухей. В деле распития саке он явно был покрепче, а еще он, наверное, был согласен по поводу Мацумото – эта женщина всегда имела на него особое влияние, а капитан Ичимару отнимал ее внимание. – Подожди здесь. Изуру было уже все равно, один он или нет. Хисаги вышел, от седзи дохнуло прохладой, а Кира просто продолжил жаловаться пятнистой тени на стене. - Капитан И-чи-ма-ру, - ему казалось важным четко произнести имя, словно от этого зависело, услышат ли его, - я ваш. - Закрой глаза, - Шухей остановился на пороге. Кира даже не оглянулся. – Эй, ты что, заснул? Изуру отрицательно помотал головой. - Ладно, тогда смотри, - Хисаги втащил в комнату что-то громоздкое и положил ношу рядом с Кирой. Когда же он перевел на нее мутный взгляд… - Ты… Ты совсем сдурел, Шухей?! – алкоголь выветрился моментально, глаза широко распахнулись. – Идиот! Чем ты думал?! Как тебе только в голову пришло?! Хисаги стоял, недоуменно глядя на объятого яростью Изуру, и пытался что-то сказать, но за криком его попросту не было слышно. Рядом с Кирой лежал, тараща пустые, без следа мысли, глаза в пространство рейгай капитана Ичимару. Видимо, Кагероза так его и не использовал, он слегка запылился, на правой щеке виднелся какой-то синеватый подтек, косодэ сбилось набок, хаори не было вовсе. - Это же чудовищно, Шухей, чудовищно… - на Изуру навалилось отчаяние, никакого гнева не осталось. Было просто безвыходно и горько. Вот он, его капитан, безжизненный и только потому близкий, молчаливо лежит рядом. И какие причины побудили Хисаги принести его сюда? Для каких целей? Что, по его мнению, Кира должен был с ним делать? Невыносимо было думать, что это все, что осталось Изуру, чтобы не забывать, как выглядел капитан. Лица неизбежно стираются из памяти. Это ее задача – убирать устаревшие эмоции, красть запахи и цвета, затем она добирается и до слов, а потом уже проходится ластиком по самому человеку. И вот – от него остается лишь неясный контур. Кажется, ты в любой момент можешь воссоздать его лицо заново, но как только начинаешь вглядываться, черты ускользают. Так можно пытаться поймать тень от собственных пальцев или добежать до радуги. Бесполезно. - Слушай… ну прости. Я не думал, что это будет так. Черт, я вообще не знаю что думал. Просто хотел сделать хоть что-нибудь. - Давай отнесем его назад. Пожалуйста. На пустынных полутемных дорогах было хорошо, легкий ветерок обдувал тело, неся с собой запахи прелой листвы, далеких костров и сладкие благовония – кто-то в Сейрейтее, видимо, жжет их ночами напролет. Хисаги подхватил Ичимару справа, Кира – слева. Ну, не нести же его, как мешок. Длинные тени подрагивали на каменных стенах, и издалека, наверное, казалось, что двое шинигами тащат своего переусердствовавшего с саке капитана в отряд. Обыкновенный вечер, ничего особенного. Из ворот восьмого отряда показалась знакомая фигура. Шухей и Изуру немедленно скользнули за угол. Сердце Киры ухнуло куда-то вниз – только не это, только не она! - Шухей-ку-ун? – лейтенант десятого отряда явно провела хороший вечер. Судя по игривой интонации и номеру отряда, откуда она вышла, без алкоголя там тоже никак не обошлось, но на способности чувствовать рейацу это никак не отразилось. - Ме-енос, - протянул Хисаги. - Шухей-кун, почему ты прячешься? С тобой Кира-кун? Выходите, я же вас вижу. Кира с ужасом взглянул на Хисаги. Нужно было бежать, но как бежать на ватных ногах, когда хмель все еще прижимает к земле? Рангику решила проблему раньше, чем лейтенанты нашли путь к отступлению. Один шаг шунпо – и вот она уже стоит перед тремя застывшими фигурами. - Шухей-кун, поче… - Мацумото не договорила. Бросилась к Ичимару, только мелькнули на свету рыжие волосы, и тут же поняла ошибку. Затравленно посмотрела на Изуру, который в ответ прикрыл глаза, не в силах выдержать этот взгляд. А потом просто вырвала из рук лейтенантов рейгай, опустилась на мощеную дорогу, сжимая его в объятьях, и зарыдала. Обреченно, безудержно, безутешно. Звук в тихом Сейрейтее разносился, наверное, до самой башни Раскаяния, какая-то потревоженная птица вспорхнула с соседней крыши, спеша убраться подальше. Волосы Рангику переливались под желтым светом фонаря, сейчас желтый казался Изуру цветом скорби. Ее плечи вздрагивали в такт всхлипам, а Кира все думал, что та же самая боль живет и в нем, и его тоже много лет назад ужалил капитан Ичимару, и ничего с этим не сделать. Изуру не мог больше смотреть на Мацумото прямо, поэтому с безысходной печалью вглядывался в дрожащую на стене тень, на ней он ясно видел знакомый острый профиль и пальцы Рангику, поглаживающие капитана по волосам. - Мацумото-сан, - тихо произнес Хисаги, опустившись рядом и приобнимая ее за плечи. - Что это у нас здесь? – из темноты вдруг возник Кьораку. Ну конечно, его отряд совсем рядом, он не мог не услышать. Нахмурившись, он шагнул к Мацумото, - полы кимоно взметнулись и медленно опустились - прикоснулся к рейгаю, затем поднял голову Рангику за подбородок, вгляделся в глаза. - Нехорошо, - заключил Кьораку. – Ай, как нехорошо. Отстранив Хисаги, он ласково погладил Мацумото по голове и осторожно расцепил пальцы, сжимающие рейгай, затем легко подхватил безропотную Рангику на руки. - Вот и все, - успокаивающе и печально. – Вы двое, оставьте это здесь и живо спать. Хисаги исчез немедленно, а Кира… Он смотрел и смотрел на брошенное тело, бледное и совсем мертвое, и понимал, что не может оставить капитана здесь одного. - Изуру, - вздохнул Кьораку, угадав, по всей видимости, причину беспокойства. – Уже довольно. Иди к себе, мальчик, я позабочусь. С ним ничего не случится, все уже случилось. Давай. Кира встретился с капитаном Кьораку взглядом, тот смотрел серьезно, но очень мягко. Изуру отрицательно покачал головой. Капитан Ичимару безвольной куклой лежал на холодных камнях, и бросить его здесь было невозможно. Кьораку снова вздохнул, цокнул языком и пропал, чтобы через минуту вернуться и застать Киру уложившим голову Ичимару к себе на колени. Шунсуй склонился над Кирой, как несколько минут назад над Мацумото, и так же провел рукой по его волосам. - Ничего, - проговорил он, забирая из рук Изуру рейгай. Сразу стало пусто. – Ничего, - повторил он, и Кира остался один. Собрав все силы, он ушел в шунпо и не останавливался до самого отряда, где не раздеваясь рухнул на футон. Мыслей, желаний, идей, ничего не было. Все поглотила пустота.