Новая переменная

— Вызываю всех автоботов. Мы подверглись нападению. Прервать все контакты с людьми. Повторяю. Немедленно прервать все контакты с людьми… — Это так несправедливо! Почему они охотятся на вас? — Я не знаю, но боюсь, что среди людей нам больше нет места… — …могу я попросить тебя об одолжении? — Конечно! Что это? — …сюда! — Но, Рэтчет, как же Бамблби? — С ним всё будет в порядке! А теперь, если ты не хочешь, чтобы тебя подстрелили, делай, как я говорю. — Праймус свыше. Разве я уже не объяснял тебе, что это может быть опасно? — Неужели мы действительно никак не можем связаться с другими? — Нет, не можем. — Нет! Рэтчет! Ты не можешь бросить меня здесь! Я пойду с тобой! — Не спорь со мной. Это ради твоей же безопасности. Просто оставайся в этом укрытии. Я отвлеку их внимание, а потом вернусь за тобой.

***

      Сознание возвращалось к нему тягуче медленно, урывками и вспышками света. Тьма сменялась то мутными, нечёткими изображениями странного помещения, то старыми воспоминаниями. Одни и те же сцены, одни и те же эмоции. Они бесконечно из раза в раз прокручивались у него в голове, сводя его с ума. И лишь изредка хорошие, счастливые видения выплывали наружу этого водоворота кошмаров. Он их легко опознавал, ведь они были выкрашены в ярко жёлтый цвет — его любимый цвет. Иногда сквозь сон и эхо чужих криков прорывались чьи-то приглушённые голоса. Они казались ему знакомыми, хотя он никогда прежде не слышал их. Что-то здесь было явно не так. Это осознание дало толчок к его полному пробуждению.       Ему потребовалось какое-то время, прежде чем его веки тяжело открылись. Всё перед его глазами расплывалось и кружилось, покрывалось то чёрными, то белыми пятнами. Несколько минут ушло на то, чтобы мир вокруг него снова стал чётким. Нахмурившись, он посмотрел в скалистый потолок растерянным взглядом. Ему бы вспомнить, что случилось. Его воспоминания о последних событиях в лучшем случае были размытыми. Громкие возгласы и угрозы, летящие ему в спину; громогласная серия выстрелов, звенящая в ушах; гнетущее чувство спешки и страха; яркая голубая вспышка, после которой последовали жуткая тошнота и головокружение; угрожающая серая гигантская фигура, медленно ковыляющая к нему… Прерывисто выдохнув, он замер. Его глаза широко раскрылись, сердце бешено забилось в груди. Его однозначно преследовали, и он не помнил, чем всё это закончилось.       Юноша резко сел и осмотрелся по сторонам. Он совершенно не знал этого места, и это было очень плохо. Неужели люди обратились к их сообщнику, чтобы поймать его? Они не делали этого раньше. Им надоело бегать за ним? В любом случае, как бы он здесь ни оказался, ему нужно было выбираться отсюда. Желательно прямо сейчас, пока у него имелась такая возможность. Его тело, руки и ноги были свободны, и рядом никого не наблюдалось. Это был идеальный момент для побега. Даже если это выглядело подозрительно. Нарастающая тревожность и скачок адреналина заставили его подорваться с койки. В следующую секунду парень с подавленным криком рухнул на пол, в своей спешке запутавшись в одеяле. С подступающей паникой он судорожно попытался скинуть его с себя, пропуская тот миг, когда он перестал быть один в этом помещении. — Не нужно бояться, юноша. Здесь тебе никто не навредит. Ты в безопасности.       Внезапно раздавшийся успокаивающий баритон заставил парня прекратить борьбу с одеялом и ошеломлённо оцепенеть. Медленно он повернулся в сторону смутно узнаваемого голоса, вскидывая голову, чтобы встретиться взглядом с невероятно голубой оптикой. Сдавленный сип вырвался из его горла. Он узнал эту оптику. Оттенок мог быть светлее, узор мог быть другой, но он всё равно узнал её. Узнал бы среди миллиона таких же.       Оптимус Прайм.       Изменения во внешности лидера автоботов сбивали с толку. Прежде квадратные формы корпуса стали более округлыми, обтекаемыми и даже утончёнными. Это делало его визуально выше и стройнее. Все мелкие детали спрятались за защитными пластинами, давая ощущение гладкости и целостности. Цвета приобрели более тёмные оттенки, а привычные красивые пламенные узоры и вовсе исчезли. Оптимус казался другим, хотя, несомненно, это был именно он. — …Рэтчет. После первичного отклика человек больше ни на что не реагирует. — Он находится в состоянии шока. Как я полагаю, для людей это вполне нормальная реакция на стрессовую ситуацию. Дай ему немного времени, и он придёт в себя.       Рэтчет.       Задохнувшись, юноша перевёл недоверчивый взгляд в сторону ворчаний, заставив все разговоры над ним мгновенно смолкнуть. С гнетущим напряжением он уставился на автобота перед ним. Мучительная надежда разгорелась в его груди. Он пристально всматривался в каждую деталь, отчаянно пытался найти в нём сходство, но всё в этом мехе было не таким. Лишь хмурый взгляд и красные полоски остались прежними. Это было похоже на удар под дых. Больно и неутешно.       Крепко зажмурив глаза, парень неожиданно с силой ущипнул себя за руку. Его лицо моментально скривилось от боли, но он не разомкнул хватку. Шёпотом он сосчитал до десяти и вновь посмотрел на автоботов. Так повторилось ещё несколько раз. К сожалению, всё осталось прежним. — Чёрт возьми. Этого просто не может быть. Я умер, да? — Слава Праймусу, нет. — Нет? — растерянно повторил парень, задумчиво нахмурив брови. — Тогда меня должно быть всё-таки поймали и накачали наркотиками. Да, всё это просто галлюцинации. — Уверяю тебя, всё, что сейчас происходит, реально. — Нет, это не может быть реально. Это невозможно. — Почему ты так думаешь? — Потому что Рэтчет мёртв.       Как только последнее слово затихло, над ними повисла гробовая тишина. Скорбь и горе насквозь пронизывали хриплый голос юноши, создавая вокруг него тяжёлую и мрачную атмосферу. Оптимус и Рэтчет переглянулись. Теперь они даже и не пытались скрыть своё растущее беспокойство. Подобные заявления никогда не воспринимались легко. Только спустя несколько затянувшихся секунд автоботский медик решился заговорить. — Я считаю себя вполне живым. — Тогда ты не Рэтчет! Я собственными глазами видел, как его убили! Искровую камеру вырвали прямо из его груди! После такого выжить невозможно! — яростно протараторил парень. — Так что либо это всё плод моего воображения, либо вы мне нагло врёте! — У нас не было в намерениях лгать тебе, — спокойно проговорил лидер автоботов и на мгновение задумался. — По твоим словам, Рэтчета убили. Кто мог бы это сделать? — Оптимус, ты серьёзно будешь поддерживать весь этот бред? Человек явно психически болен. — Я не сумасшедший! — Я просто хочу во всём разобраться, мой друг, — со всей серьёзностью сказал Прайм, на что медик ворчливо хмыкнул, скрестив манипуляторы. — Юноша, не мог бы ты ответить на мой вопрос? — Это были люди! Кто ещё это мог сделать?! Эти подонки объединились с каким-то мудаком, совсем слетев с катушек! — Зачем людям понадобилось убивать его? — Похож ли я на того, кто знает ответ на этот вопрос? Они просто взяли и сделали это! После начала этой чёртовой охоты «Могильный ветер» убивает любого, до кого добирается. Это десептикон? Это автобот? Для них нет разницы! — с едва сдерживаемым гневом произнёс юноша. — Почему ты вообще спрашиваешь об этом?!       Обеспокоенно нахмурившись, Оптимус не ответил.       Молодой человек вёл себя странно. Он совершенно не боялся их. Даже не опасался. Вместе с тревожной бессмыслицей он упоминал о вещах, о которых явно ничего не должен был знать, но откуда-то знал. Такое было возможно, только если он… Лёгкое удивление отразилось на лицевой пластине Прайма. — Ты знаешь, кто мы такие. Ты знаешь нас. — Разумеется, я знаю, кто вы такие! — воскликнул юноша и следом чуть ли не завыл, с отчаянием глядя на лидера автоботов. — Да что с тобой такое, Прайм?! Ты ведёшь себя странно! — Боюсь, я не понимаю, о чём ты говоришь. — Что? Что ты имеешь под этим в виду? Ты издеваешься надо мной?! Что, чёрт возьми, происходит?! — Что последнее ты помнишь перед тем, как потерять сознание? — Последнее, что я помню? — Да! Ты помнишь граундбридж? Зелёную светящуюся воронку? — с внезапным озарением поспешно уточнил Рэтчет, кидая косой взгляд на своего лидера. — Не знаю. Возможно, что-то такое и было. Я не очень хорошо помню события перед отключкой. Но как это относится к делу? — Граундбридж или земной мост — это портал, представляющий собой пространственную воронку. По стечению обстоятельств в одних и тех же координатах было вызвано два граундбриджа. Это создало обратную связь между ними, что привело к мощному выбросу энергии. Мы подумали, что это просто сместило координаты конечной точки, открыв ещё один портал, в который ты случайно угодил. Портал действительно открылся, но, похоже, это произошло… не в нашей реальности, — с изумлением объяснил медик. — Невероятно! — Ты шутишь, что ли? Я оказался в другом измерении? — медленно процедил парень. — Это именно то, что я сказал, — бодро кивнул Рэтчет и, поднеся манипулятор к подбородку, задумчиво хмыкнул. — Учитывая это, неудивительно, что ты знаешь, кто мы такие. — Вы можете вернуть меня домой? — Я не уверен. Нельзя утверждать, что, если мы повторим опыт с двумя земными мостами в одних и тех же координатах, портал откроется именно в твоё измерение. Подобных твоему параллельных миров может быть сотни, тысячи, а то и сотни тысяч. Шанс на успех невероятно мал. Я бы даже сказал, что он близится к нулю. — Но не равен ему, не так ли? — Это очень опасно, молодой человек. Тебе невероятно повезло, что ты оказался на другой стороне портала. Тебя могло разорвать на части. — Неужели действительно ничего нельзя сделать? Нет никакого другого способа вернуть меня домой?       Находясь под пристальным взглядом, Рэтчет замялся. Всё его возбуждение от нового открытия окончательно испарилось, оставляя после себя лишь смятение и неловкость. Он никогда прежде не слышал о путешествиях между измерениями, так что ему нечего было сказать по этому поводу. В растерянности медик повернулся к своему лидеру, который молча наблюдал за их разговором.       Не получив обнадёживающего ответа, юноша также обратил всё своё внимание на Прайма, отчаянно нуждаясь хоть в каком-то заверении. В свете ламп из-за едва сдерживаемых слёз его болотные глаза приобрели стеклянный блеск. Страх перед неизвестностью и дикий ужас, упрямство и непоколебимый дух — всё смешалось в буре горящих эмоций. Эти глаза, этот взгляд. Они принадлежали человеку, который преодолел немалое количество невзгод и страданий. Они принадлежали бойцу. — Я не могу обещать, что мы вернём тебя домой, — в конце концов, подал голос Оптимус. — Но я обещаю, мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы попытаться.       Напряжение мгновенно покинуло хрупкие человеческие плечи, и бледное лицо озарила слабая искренняя улыбка. Испытав явное облегчение, юноша ни на секунду не усомнился в его словах, открыто продемонстрировав ему безоговорочное доверие. И это поразило Оптимуса до глубины искры. — Ты так и не сказал нам, как тебя зовут. — Ах, да, точно. Не подумал об этом. В моём мире при нашей первой встрече вы уже знали, кто я такой, — с неловким смешком пробормотал парень. — Я Сэм. Сэм Уитвики.