Легкое прикосновение.

" В смертельном танце два клинка схлестнулись. Два белых облака, ирония любви. И словно молнией эмоции проснулись. И забродили пьяной юностью в крови. Ты обещала, что мы будем вместе. Рука об руку по одной тропе идти. Но стала вдруг другому ты невестой. Тебе замену я не смог найти… " Домики родителей А-Хуаня стояли недалеко друг от друга. Вдруг дядя, дойдя до домика Цинхэн Цзюня, остановился, нервно теребя свою бородку. Руки его заметно дрожали. Он пару раз поднял голову, посмотрел в сторону домика отца А-Хуаня. Потом опустил голову, посмотрел на мальчика, голос был раздраженный: —А-Хуань, сам до мамы дойдешь? —Дойду. —Только не беги. —Дядя, можете не волноваться. —Вечером я зайду за тобой. Дядя отпустил руку ребенка, проводил его взглядом и двинулся к дверям. А-Хуаню передалось дядино волнение. Он снова забеспокоился. Дядя, конечно, был человек порывистый и вспыльчивый, но чтобы при ребенке не смог себя сдержать, таких случаев было немного. А-Хуань свернул с тропинки, которая вела к маминому домику и прокрался под окна папиного. Дядя сердито выговаривал своему брату. Тот только качал головой и говорил, что не в состоянии выполнять абсолютно все обязанности главы, потому что наказан. Дядя сердито всплеснул руками: —Значит помочь мне ты не можешь! А я прошу такую малость! Ты глава клана, а больше половины обязанностей на мне! —Нет, извини, брат! Я не имею права так часто выходить! Ты же знаешь! —Но иногда можно же, бывают случаи, когда я просто не успеваю! Кто мне поможет? —Это же нельзя поручить старейшинам, ты же знаешь! А я ограничен в дееспособности, извини! —Но это не мешает тебе детей делать! —Что поделаешь, я люблю ее. Эх, кому я это говорю? Ты хоть знаешь, что такое любовь? На лице дяди появилась боль: —Лучше бы и не знать! —Все еще страдаешь по ней? Дальнейший разговор показался А-Хуаню неинтересным. Он отошел от окна и побежал к матери. Мама, как всегда, с улыбкой открыла двери сыну: —А-Хуань, здравствуй! Она обняла малыша, поцеловала в обе щеки. Мальчик зажмурил глаза и крепко прижался к маме. Мама за последнее время сильно пополнела. А-Хуань подумал: «А ведь папа говорил, что мама была прекрасной фехтовальщицей. Как теперь она сможет управляться с мечом?» Вдруг его кто-то толкнул. А-Хуань удивленно посмотрел на мать. Нет, это не она. Он снова прижался к маминому теплому животу. Снова толчок прямо в ухо. —Мама? Мама засмеялась: —А-Хуань, не пугайся. Это твой братик. —У мамы в животике мой братик? —Да, он просится наружу. Скоро он появится. —Мама, у меня будет скоро братик? А когда? —Очень скоро. Через пару месяцев. Маленький А-Хуань снова прижался к маминому животу. Скоро у него будет братик. Это здорово. Они будут вместе тренироваться и учиться. Один вопрос не давал покоя. Он поднял голову: —Мама, что такое делать детей? Мама задумчиво улыбнулась: —А-Хуань, не обращай внимания. Это, возможно шутка такая. Лучше давай подумаем, как мы назовем твоего братика. Какое имя тебе нравится? —Мне? Давай назовем его как эти цветы! Ты же любишь синие цветы? Или как небо! Мальчик показал в окно на большую клумбу цветов горечавки, растущие перед маминым домиком. Мама засмеялась: —Но ведь это не краска! —Ну и что! Я очень люблю цвет неба! —Ну тогда пусть он будет у нас Лань Чжань! (1) (1)Значение имени: Лань — «синий»; Чжань — «оттенок небесно-голубого» А-Хуань захлопал в ладоши: —Пусть будет А-Чжань! Точно! Мне очень нравится! Он снова прижался ухом к маминому животу и спросил: —А-Чжань, а тебе нравится? Из живота не ответили. Зато кто-то отвесил увесистый пинок в ухо А-Хуаню. Мальчик потер ухо: —Ого, а он знатно дерется. Наверное драчуном будет. Мама, а тебе не больно? Мама опять засмеялась и обняла сына: —Нет, мне щекотно. А-Хуань поднял голову: —Мама, а он с тобой будет? —Нет, скорее всего его принесут туда к вам. —И я смогу с ним тренироваться? —Не сразу. Он будет очень маленький. Сначала ему нужно будет научиться сидеть, потом ходить, потом говорить. —То есть, он будет очень, очень маленький? —Конечно. И он сначала не будет уметь ничего. Он будет только кушать и спать. А во сне дети растут. Он будет расти, расти. И станет таким же большим, сильным и красивым как мой А-Хуань. —Мама, а мне имя кто придумал? —Мы с папой. Мы решили, что наш первый ребенок должен быть самым красивым. Потому и назвали Хуань. (2) (2)Хуань — «ослепительный» А-Хуань слушал маму, наслаждаясь ласковыми поглаживаниями по спине. Мамин голос умиротворял, даже братишка в животике перестал пинаться и тоже прислушивался к маминому голосу. —Мама, расскажи мне сказку, —попросил мальчик, убаюканый ласковым голосом. Мама прижала крепче мальчика: —А-Хуань, как я соскучилась по тебе! —Я тоже. Мама, ты у меня самая красивенькая и самая любименькая! —Ты у меня тоже самый красивый и самый любимый! —Мы с тобой братика тоже будем любить? Он же будет у нас тоже самый любимый? —Ну конечно же. Обязательно. —Мама, я буду заботиться о нем. —Конечно, ты у меня молодец. Ты же старший. Потому приглядывай за ним. —Да, я уже большой! Я буду приглядывать. Вечером пришел дядя. Вид у него был весьма насупленый. Он ничего не сказал невестке. Просто забрал мальчика, взял его за руку и повел. А-Хуань обернулся: —Мамочка, спокойной ночи. Я люблю тебя! —Я тоже тебя люблю, мое солнышко. Спокойной ночи! Дядя молча кивнул и они пошли обратно. Через пару месяцев к ним в домик принесли малыша, завернутого в белые пеленки, с голубым узором облаков. А-Хуань сразу подошел посмотреть: —Это мой братик? —Да, это твой брат, —ответил со вздохом дядя. Теперь у дяди вдвое добавилось работы. После занятий он теперь спешил к ребенку, кормил, купал, менял пеленки. А-Хуань все время находился рядом. Смотрел, что делает дядя. Дяде приходилось совсем туго. Он еле успевал крутиться между занятиями, делами клана и племянниками. Когда маленький А-Чжань болел, дядя просиживал возле него ночи, как когда-то с А-Хуанем. Однако в этом всем было одно положительное обстоятельство. Маленький А-Чжань никогда не плакал. Он спал или спокойно лежал, внимательно изучая светлыми глазами потолок. У него был очень необычный цвет глаз. Словно подкрашенный светлым янтарным цветом хрусталь. Когда он сердился, глаза становились стальными. Если ребенку что нибудь не нравилось или были мокрые пеленки, или был голодный, даже тогда он не плакал. Он кряхтел или скрипел, как деревянная дверь на несмазанных петлях. Адепты, которые приглядывали за детьми всегда смеялись: —О, заскрипел, надо пеленки поменять! Или: —О, голодный, смотри как кряхтит! А-Хуаня самого очень забавляло такое необычное поведение братишки. Когда у него было свободное время, он оставался возле А-Чжаня, чтобы приглядеть за ним. Ловя смену эмоций в глазах малыша, он пытался угадать, чего тот хочет. Было очень интересно, даже забавно. Напоминало какую-то игру. Да, для А-Хуаня это была теперь такая игра. И ему это нравилось. Нравилось наблюдать и угадывать. Тогда адепты шли пить чай, зная, что мальчик позовет, если понадобится. У младшего братишки кроме очень светлых глаз была очень белая кожа и еще он был абсолютно лысый. Сначала дядя беспокоился, что племянник родился альбиносом и волосы тоже будут белыми. Но беспокойства были напрасными, волосы начали расти чернее ночи. Все вздохнули с облегчением. Ведь если бы он родился альбиносом, то ему тогда совсем нельзя было бы показываться на солнце. Это всю жизнь провести в комнате, выбираясь на улицу по ночам. Не слишком радостная перспектива. Теперь на встречу с мамой дядя отправлял уже двоих племянников. Дядя держал одной рукой А-Хуаня за руку, на другой руке у него лежал А-Чжань. Передавая детей невестке, Лань Цижэнь всегда напускал на себя суровый вид. Но ее это не слишком волновало, она очень была рада своим детям, потому не обращала особого внимания на мрачное настроение братца своего мужа. А-Хуань радостно забегал в комнату, вопреки правилу, запрещающему бегать. У мамы все было можно. Смеяться, прыгать, бегать, обниматься. Они с мамой разворачивали младшего братика и игрались с ним. Мама откуда-то доставала деревянную, ярко выкрашенную круглую погремушку и показывала А-Чжаню. Тот, совсем не улыбаясь, серьезно тянулся к ней маленькими ручками, словно это было очень важное занятие. Мама и А-Хуань смеялись и пытались вызвать на лице ребенка хотя бы улыбку. Но А-Чжань на полном серьезе играл погремушкой очень сосредоточенно и внимательно следя за ярким предметом. —Мама, ну почему он совсем не смеется? —спрашивал А-Хуань. Мама улыбалась и гладила старшего сына по макушке. —А-Хуань, я не знаю. Он очень серьезный. Совсем не по-детски. Ну хорошо, что хоть не плачет. —Да, точно, хорошо, что не плачет. А те два мальчика, что живут с нами такие плаксы. Чуть ударился и уже плачут. Я теперь им в пример А-Чжаня ставлю. Мама смеялась: —Ты мой маленький воспитатель. —Нет, я уже не маленький. Я уже большой, —говорил важно А-Хуань, —я теперь старший. Мама улыбалась, обнимала его и говорила: —А-Хуань, ты у меня молодец. Теперь ты старший. Ты умница. А-Хуань прижимался к маме, его ничуть не смущало то обстоятельство, что он большой. Обьятия он всегда считал проявлением любви и наслаждался маминой лаской и нежностью ее рук. Они вместе с мамой наблюдали за сменой эмоций в светлых глазах малыша и делились впечатлениями. —Смотри, ему нравится. Видишь как взгляд потеплел? —Да, точно. А сам даже не улыбнулся. Через время: —Мама, смотри, он кажется сердится. Глаза словно сталь цветом стали. —Да, по-моему он мокрый. Ему не нравится. Давай ему пеленки поменяем. Вскоре маленький А-Чжань научился сидеть. С ним стало еще интереснее играть. Теперь он сам брал в руки погремушку. Сосредоточенно изучал ее, ложил рядом с собой. Потом снова брал в руки, совал в рот и сосредоточенно причмокивал, обсасывая ручку. Все это он проделывал с таким умным выражением на детском личике, что А-Хуань и мама покатывались со смеху, не в силах удержаться. В такие минуты малыш вытаскивал изо рта погремушку и с большим любопытством, очень серьезно рассматривал их, раскрыв рот. Словно хотел спросить: «И что это вы делаете?» От его такого серьезного вида смех разбирал еще больше. Мама обнимала своих мальчиков и долго сидела, укачивая обоих. Тогда А-Чжань затихал, даже переставал сосать погремушку и прижимался к маме. —Мама, смотри, ему нравится, —обрадованно говорил А-Хуань. —Конечно, —отвечала мама, —когда тебя любят, это же приятно. Да, это приятно. А-Хуань очень любил обниматься. Недавно с ним произошел очень интересный случай. Как-то дядя взял с собой А-Хуаня к мастеру артефактов. По дороге они встретили очень красивого парня, который хлопнул дядю по плечу и весело поздоровался, словно они сто лет знают друг друга. А-Хуань посмотрел на юношу и залюбовался. Он никогда еще не видел столь ослепительно прекрасных людей. Но разве что мама? Длинные густые черные волосы были собраны в высокий хвост. Белые летящие одежды. Идеальное лицо, огромные бездонные глаза, в которых плескались золотые и серебряные искорки. Длинные ресницы, изящные брови. Юноша подмигнул и обнажил меч: --Лань сюн, вспомним юность? Дядя тоже вытащил меч: --С удовольствием! А- Хуань стоял и смотрел на них с необычайным восхищением. Это было так красиво! Ему еще не приходилось видеть подобного по красоте поединка! Ослепительно красивый юноша мастерски и очень изящно фехтовал с его дядей. Их движения напоминали танец. Изящный, утонченный, благородный танец, где выверено каждое движение, каждый выпад! Белые летящие одежды легко развевались, напоминая танец облаков. Словно два белых прекрасных облака сошлись в красивом изящном танце. Даже дух захватывало от такой неземной красоты. Дядя резко атаковал, юноша пластично изогнулся, избегая атаки. И тут же перешел в наступление. Точное стремительное движение руки… И… Незнакомец прижал дядю острием меча к дереву и звонким голосом, словно прозвенели серебряные колокольчики, сказал: —Ну как? Лань Цижэнь отвел рукой лезвие, не в силах оторвать взгляд от лица юноши. Он смотрел так пронзительно! А-Хуань еще ни разу не видел такого взгляда у дяди. Наступила пауза. Через пару минут Лань Цижэнь спросил немного охрипшим голосом: —Скажи, хоть как поживаешь? —У меня скоро будет сын. --Сын? --Да, сын. Дядя с тоской посмотрел в бездонные глаза парня. Он смотрел долго. Очень долго. Парень не отводил взгляда и тоже смотрел на Лань Цижэня. А-Хуань аж почувствовал, как от их взглядов протянулись невидимые солнечные лучи. Наконец дядя обрел дар речи, он сказал: —Это мог быть наш сын… —Прости, —парень протянул изящную руку, погладил по щеке Лань Цижэня, —не получилось выполнить обещание… Красивый парень вздохнул. В глазах дяди блеснули слезы, он тут же опустил голову. Парень вложил меч в ножны, протянул к лицу дяди другую руку и осторожно вытер слезинку, побежавшую по щеке. Вытер и не убрал руку… Дядя поднял руки, взял руки парня в свои и спрятал лицо в его ладонях. Тихо проговорил: --Это ты меня прости. Юноша ответил: --Ладно, все уже в прошлом. Не расстраивайся так. А-Хуань смотрел на них как завороженный, задрав голову. Они так красиво смотрелись вместе! Оба в белых одеждах, стройные, высокие. Он представил себе картину, которую он нарисует потом по памяти. И назовет ее «Танец облаков.» Мальчик смотрел не дыша, словно боялся спугнуть красоту момента. Это продолжалось совсем не долго. Примерно минуты две-три. Казалось они ведут невидимый миру диалог одними глазами. Потом они разом вдруг оба вспомнили про ребенка, вздрогнули и посмотрели вниз. Дядя медленно и с явным сожалением отпустил руки парня. Прекрасный юноша наклонился: —Какой прелестный малыш! А-Хуань утонул в золотых и серебрянных искорках бездонных глаз и сразу протянул маленькие ручки. Тот обнял малыша и поднял на руки. А- Хуань зарылся лицом в волосы незнакомца. Вдохнул их запах. От юноши пахло цветами и полевыми травами. Они еще постояли некоторое время, перекидываясь незначительными фразами. Потом он поставил А-Хуаня на землю: --Пока, малыш! А-Хуань улыбнулся и помахал маленькой ручкой: --Пока! Парень выпрямился: --Мне пора! Лань Цижэнь сказал: --Тебе надо быть осторожней! Береги себя! --Не переживай за меня! Все будет хорошо! --Пока! --дядя вздохнул. Парень улыбнулся, улыбка была яркой и солнечной, он махнул рукой: —Пока, Цижэнь! Повернувшись, он пошел легким шагом, словно цветочный ветерок. А-Хуань проводил взглядом стройную фигуру в белом: —Какой красивый дядя! Лань Цижэнь, глядя вслед с тоской ответил: —Это не дядя. Это… Тетя! Вернее… Это… девушка… А-Хуань открыл рот: —Дядя, но почему она как парень? Лань Цижэнь посмотрел грустно на мальчика: —Она всегда была такой… А-Хуань с удивлением смотрел на своего дядю. А в глазах учителя Ланя блестели слезы. Эта встреча навсегда запечатлелась в душе мальчика. И даже повседневные дела и впечатления не вытеснили из его сердца этот небольшой эпизод из его детской жизни. Этот эпизод так и остался в его памяти, словно танец белых облаков, одно из которых было печальным, а другое теплым и солнечным.