Легкое прикосновение.

Все что помню я из детства. Руки теплые твои. Как хотелось в них согреться. Утонуть в твоей любви…» (маленький поэт А-Хуань) Все адепты ордена Гусу Лань начинали закаляться с двух лет. Это еще установил основатель ордена Лань Ань. Так же как и распорядок дня. Он не менялся на протяжении многих лет, все следовали этим правилам без исключения. Но А-Чжаню не было еще и полутора. Потому дядя еще не планировал его брать с собой на холодный источник. Ну это дядя не планировал… А кое у кого были совершенно другие планы на свое будущее. Не трудно, конечно, догадаться. Не успел дядя оглянуться, как маленький А-Чжань поскользнулся на камне и с головой ушел в ледяную воду. Лань Цижэнь так испугался, что в панике сначала подхватил подмышку одной рукой А-Хуаня, другой за шиворот выдернул из воды А-Чжаня и быстро выскочил с обоими племянниками на берег. А-Чжань весь промок и был жутко холодный, просто как ледышка. Но даже ни разу не захныкал, как другие дети, а только крепче сжал зубы, чтобы они не стучали от холода. Вода бежала по нему ручьями, он только отфыркивался от воды, попавшей в нос. Дядя поставив его на камень, быстренько стащил с него мокрую одежду и принялся растирать полотенцем, пока кожа не порозовела. Затем плотно завернул этого героя в полотенце, подхватил на руки и прижал крепко к себе, пытаясь согреть своим теплом. Вопреки правилам, они со старшим племянником стремительно добежали до детского домика. Когда они пришли домой, дядя быстро притащил из кухни горячей воды, налил в бочку и посадил туда племянника. Потом напоил его горячим отваром из трав и растер целебной мазью от простуды. Завернул в теплое одеяло. Во время всей этой спасательной процедуры малыш только сердито сопел, но не проронил ни звука. Благодаря дядиным стараниям ребенок не заболел, только немного покраснело горло и подхватил насморк. Но, как мы уже говорили, ребенок рос до ужаса упорным. Так что, несмотря на простуду, снова полез в ледяную воду. Лань Цижэнь пробовал запирать его в комнате, но тот упорно вылезал в окно и бежал за ними. Один раз он сам отправился на холодный источник, чего просто никто от него не ожидал. Когда дядя понял, что племянник куда-то испарился, он тут же, не раздумывая побежал на холодный источник, мигом забыв, что нельзя бегать по территории Облачных глубин. И, как оказалось, не зря бежал. Пкрепуганный не на шутку дядя трясущимися руками поймал упрямого младшего племянничка уже возле самой воды и за шиворот притащил в комнату. Тот не сопротивлялся, понимая что дядя сильно обеспокоен и разгневан, только всю дорогу сердито сопел носом. Все это время А-Хуань со всех ног бежал следом за дядей и тот даже не заметил, что старшему надо сделать замечание. Было не до того. Дядя в отчаянии сел на циновку, поставил это мелкое упрямое чудо перед собой, не зная ругать его или самому плакать от отчаяния. С трудом отдышавшись, наконец обретя дар речи, сказал: —А-Чжань, напугал ты меня. Ты понимаешь что тебе еще рано? —Нет, —упрямо произнес ребенок. —Ну что мне с тобой делать? Малыш упорно молчал, всем своим видом показывая, что не отступит от задуманного. Дядя беспомощно развел руками: —А-Хуань, ну что делать с этим упрямцем? Он же еще совсем маленький! —Дядя, он когда чего нибудь сильно хочет, все равно добьется. Дядя чуть ли не плакал. —Ох, горе мне с ним! Ну в кого же он такой? А-Хуань подошел к дяде, положил руку на плечо, ласково погладил. —Дядя, помнишь ты рассказывал нам про свою бабушку? Она точь в точь такой же была. Дядя снова вздохнул, растирая левую сторону груди: —А ведь и верно. Теперь я понимаю, что все меры против этого упрямца просто бесполезны, иначе он сбежит и обязательно полезет в воду один, а это опасно. Ох, ну до чего же проблемный мальчишка! Даже не знаю, что теперь делать! —Дядя, пусть ходит с нами. Разреши ему. Ну пожалуйста. А-Хуань так просил, что дядя все-таки позволил младшему упрямцу ходить с ними на холодный источник закаляться. Но взял с него обещание, что тот будет слушаться. Ведь закаляться нежно постепенно, а не так кардинально. Малыш серьезно пообещал и больше не нырял с головой, а позволил дяде самому руководить процессом. Со временем мальчик окреп, он уже больше не простывал. Теперь он уже почти догонял своего брата в совершенствовании тела и духа. Дядя, глядя на это чудо, говорил: —Ох и упрямец. Характер просто камень! Явно не в отца пошел. Точно весь в бабушку мою. Ох и упорная женщина была! Если что задумает, так никого и не слушает. Все сама привыкла делать. Потому и была единственной женщиной на посту главы ордена. Другие кандидатуры даже в подметки ей не годились, хоть и были мужчинами. Она придумала такие техники новые, что мы до сих пор ими пользуемся. —А что она изобрела? —О, много чего. Например техника смертельных струн. Многие в клане осуждали ее за это. Но она не сдавалась. Все таки очень талантливая была женщина. И страшно упрямая. А-Хуань сказал: —Дядя, я уверен, что А-Чжань тоже вырастет талантливым. Смотри как он тренируется. Все сам. Даже заставлять не надо. Дядя поскреб бородку: — Если и дальше так пойдет, вы у меня будете стойкими как нефрит. Тогда вы точно заслужите титула двух нефритов. А-Хуань спросил: —Дядя, а почему нефриты? —Потому что нефрит самый благородный камень. Из него делают разные предметы, так как он легко поддается обработке. Зато предметы из этого камня самые прочные и красивые. Так и вы. Тренируйтесь и совершенствуйтесь, чтобы вас не согнула никакая буря! При этом душа ваша должна оставаться такой же светлой, чистой и благородной как и этот камень. Сам по себе этот камень символизирует честность, добросовестность, порядочность, смелость, верность, мудрость и справедливость. Маленький А-Хуань кивнул и почти физически ощутил, как тяжелый груз ответственности нефритовой глыбой лег на его детские плечи. Но… Делать было нечего. Он понимал, что нельзя расслабляться. Надо усердно учиться и тренироваться. Но он никак не мог отказаться от того, к чему его влекла его душа. Не мог. И не хотел. Это был его мир, сквозь призму которого он видел только доброе, хорошее, прекрасное. Это было то, что давало сил и ощущение невыразимого счастья. Он не представлял своей жизни без этого занятия. Каждую свободную минуту он не переставал рисовать. Рисовал все, что было доступно его взору. Теперь он прятал рисунки под матрас. Так как дядя часто проверял, чем они занимаются. Он считал, что неправильно, чтобы племянники тратили время на ерунду. Он хотел, чтобы они в свободное время больше отдыхали, совершали прогулки или читали полезную литературу. Но мало ли что хотел дядя… Он вряд ли мог понять ребенка, которого чуть ли не с рождения привлекало творчество. Маленького А-Хуаня привлекало не только рисование. Примерно в это же время маленький будущий первый нефрит начал писать стихи. Он даже не писал их, они сами возникали у него в голове, где бы он ни находился. Слова сами собой складывались в рифму и просились на бумагу. Он писал так же, как и рисовал. Писал обо всем, что видел. О цветах, бабочках, птичках, белках, кроликах, о погоде, о людях, о маме. Особенно трепетные стихи получались про горы и водопады, про закаты и рассветы, про времена года, про снег и дождь, про луну и солнце. Самые лучшие свои стихи он посвящал маме. О маме стихи были светлыми и теплыми, точь в точь как ее душа и нежные руки. Писал и тоже прятал. Он нашел для своих шедевров надежное место. Теперь листки со стихами занимали достойное место вместе с рисунками под матрасом у младшего братика. Так как только он из всех мальчиков умел заправлять свою постель. И вероятность того, что адепт, приставленный к мальчикам найдет его художества и доложит дяде практически равнялась нулю. Однажды А-Хуань, сочиняя очередной шедевр, так замечтался, что не заметил как уснул. Ночь была холодная, он наполовину проснулся от того, что замерз. Тут же он почувствовал, что кто-то укрывает его одеялом. Мигом проснувшись, он обнаружил младшего братишку, который забрался к нему на кровать и заботливо натягивал на него одеяло. —А-Чжань, почему не спишь? —Брату холодно, —последовал ответ. Затем малыш слез с кровати и пошел дальше спать. Обнаружив, что листок с новым творением исчез, А-Хуань спросил: —А где мои стихи? —Здесь, —малыш показал на матрас. —Какой ты у меня молодец! А-Хуань пролежал с открытыми глазами, недоумевая, как маленький малыш уже научился ухаживать за другими. «Неужели, когда он вырастет, сам выберет работу воспитателя?» —думал А-Хуань. Дядя говорил, что А-Хуань должен заменить отца на посту главы ордена. А маленький А-Чжань должен заменить дядю и стать педагогом. А-Чжань уже проявлял заботу о других. Видя, что человеку что-то надо, он мог встать и принести это. Поднять оброненный кем-то предмет, принести на чем сесть, подать чашку, палочки или полотенце. Иногда он поднимался по ночам, чтобы укрыть кого нибудь из детей, если тот во сне раскрывался. Дядя, конечно, не всегда понимал молчаливый характер младшего племянника, но уже гордился им. Часто он водил его к стене послушания и побуждал запоминать правила. Когда же мальчик научился хорошо читать, он пришел к старшему брату и спросил: —Брат, а что такое женщины? А-Хуань так и застыл с открытым ртом. Что за странный вопрос? Возможно… С самого младенчества их окружали только мужчины. У детей и мысли не возникало, что мир может быть другим! Немного подумав, он вспомнил, что братишка еще ни разу не был за территорией Облачных глубин, да и подобных разговоров между адептами никогда не было. Следовательно ребенок не имел ни малейшего понятия, что люди делятся на женщин и мужчин. Но как обьяснить подобное пятилетнему ребенку? Подходящих книг под рукой не было. Да и вряд ли кто пустил бы маленьких детей в этот раздел библиотеки. А-Хуань озадачился. Потом все-таки решился. Он взял брата за руку и решил сходить с ним в библиотеку. Попросив у старшего ученика какую нибудь книжку на эту тему. Тот тоже озадачился, не давать же малышу взрослые книги. Подумал, покачал головой, но все-таки отыскал на полках книжку про живую природу. Там было все про кроликов. —Эта пойдет? Вроде там не так уж и страшно. А-Хуань взял книгу: —Спасибо большое. Он полистал книгу и открыл ее на нужной странице. —Вот смотри чем отличаются самцы от самок. —Самцы это кто? —Это мужчины. А самки это женщины. Маленький А-Чжань тыкал пальчиком в рисунки: —Теперь понял. Но это же кролики. А люди? А-Хуань потер подбородок: —Люди? Он подумал. А-Чжань терпеливо ждал, пока брат подберет слова. —Люди… Люди… Но как обьяснить это малышу, который и в глаза не видел женщин? Вдруг его осенило: —А-Чжань, а мама? Наша мама женщина! Глаза мальчика округлились: —Наша мама женщина? —Да, наша мама женщина! —Разве не мужчина? —Нет, что ты! —А чем она отличается от нас? А-Хуань не знал. А спросить взрослых он стеснялся. Чем отличается? Длинные волосы, белые одежды? Нет, не то. Все носили белые одежды и длинные волосы. Владение мечом? Женщины заклинательницы владели мечом не хуже мужчин. Сводить на женскую половину он тоже его не мог. Даже к забору женской половины было запрещено подходить. —А, вспомнил! Женщины умеют делать детей! А-Чжань еще больше округлил глаза: —Это как? Делать детей. —Они растут у нее в животике. Мы с тобой тоже росли у мамы в животике. А потом, раз! И появились на свет! А-Чжань выглядел еще более озадаченным: —Делать детей могут только женщины? Мужчины не умеют? —Нет, мужчины не умеют! —Значит всех нас здесь в Гусу сделали женщины? —Да! —А почему тогда на стене послушания написано, что нельзя приближаться к женщинам и нельзя дружить с ними? —Вот этого я не знаю… —А где все эти женщины? —Они живут отдельно. Им нельзя жить с нами на мужской половине. Даже на ночную охоту они ходят отдельным отрядом. —Но почему? —Я не знаю… А-Хуань сам искал ответ на этот вопрос, но он не ожидал, что его братишку так рано начнут волновать подобные вопросы. —А давай спросим у дяди. А-Чжань кивнул. Они не пошли, конечно, допрашивать дядю немедленно, а решили ждать подходящего момента. И момент вскоре наступил. В один из выходных дней дядя взял их на прогулку. Проходя мимо стены послушания, они неизменно остановились, чтобы заучить еще несколько правил. Для племянников это было как игра. Останавливаясь у стены, они непременно вспоминали те, которые заучивали в прошлые разы и повторяли их. Потом запоминали наизусть еще штук пять. А-Хуань отыскал нужные строчки и показывая пальчиком, спросил: —Дядя, а почему нельзя дружить с женщинами? Дядя поскреб бородку: — А-Хуань, это потому, что наш орден организовал монах, потому остался монашеский уклад жизни. Мужчин и женщин нельзя смешивать. Такова особенность нашего ордена. —Ну это понятно. Но почему все-таки нельзя дружить с женщинами? Должны же быть причины. Дядя помолчал пару минут, потом все-таки ответил. Голос его звучал при этом приглушенно: —Причины? Как тебе сказать! Да, причины есть. И я на собственном опыте в этом убедился. От такой дружбы только одни неприятности. Ничего хорошего нельзя ожидать от такой дружбы. Хуже того, от подобного можно сломать себе жизнь и заработать нервное потрясение. Дядя снова замолчал, теребя жидкую бородку. Племянники не проронили ни слова, внимательно ожидая, что скажет дальше их дядя. Дядя казался взволнованным, глаза увлажнились, голос дрожал: —А-Хуань, А-Чжань! Послушайте меня! Держитесь подальше от женщин, если хотите свою жизнь прожить спокойно и счастливо. Бегите от них подальше и не прикасайтесь к ним. Тут маленький А-Чжань вдруг спросил с детской непосредственностью: —Дядя, наша мама женщина? Дядя снова замолчал, потом через пару минут снова заговорил: —Да, ваша мама женщина. Из-за нее уже пострадал ваш отец. —Как пострадал? Потому он сидит один? —спросил А-Хуань. —Заработал нервное потрясение? —спросил А-Чжань, глядя на дядю ясными светлыми глазами. Дядя покачал головой: —Можно сказать и так. Давайте оставим этот разговор. Это ваша мама. Тем более, сейчас многое вы не поймете. Вы слишком малы. Да и я не готов пока об этом говорить. Видно было, что дядя погорячился с неистовыми словами и теперь еще больше нервничает. Ему явно было тяжело говорить на эту тему. Мальчики притихли. А-Хуань подумал: «Неважно, я все равно ее буду всегда любить.» Уже после прогулки, обсуждая разговор, мальчики решили, что все-таки не будут приближаться к женщинам никаким образом, кроме мамы. Дядя зря не будет так нервничать. Видно ему все-таки крепко досталось от женщин. Да и папе тоже. Но… Это же их мама! А-Хуань сказал братишке: —А-Чжань, хотя к женщинам нельзя приближаться, но я всегда буду любить маму. —Я тоже, —ответил А-Чжань. А-Хуань добавил: —Знаешь, я тут подумал, все-таки нашей маме разрешили жить на территории Облачных глубин. Значит все-таки она у нас самая лучшая! —Самая лучшая? —Да! Другим же не разрешили. Значит она у нас самая лучшая! —Самая лучшая! —согласился малыш, укладываясь спать. На душе стало легче. Вроде обьяснил.