Легкое прикосновение.

«Мама улыбкой своей согревала. Мир освещала, дарила любовь. Дней проведенных с тобой было мало. Как я хочу с тобой свидеться вновь! Нежные руки твои не забыть. Буду я вечно помнить тебя. Ты научила прощать и любить. Ты в моем сердце будешь всегда.» (юный поэт Лань Хуань) Жизнь в Гусу текла монотонно и размеренно. Впрочем, как и всегда. Орден, основанный когда-то выдающимся монахом, всегда выделялся вот этой безмятежностью и необычайным спокойстаием, как и полагалось мирной монашеской обители. Потому то он и выбрал для строительства Облачных глубин тихое уединенное место, куда не ступала нога обычного человека. Маленький А-Хуань не представлял другой жизни. Это был его мир, пусть и скучный, пусть и по-монашески унылый, на территории ордена преобладали в основном черные и белые тона. Все адепты носили белую, изредка голубую униформу. Из зелени на самой территории были одиноко стоящие деревья и дикорастущие кустарники. Цветы иногда сажали только в виде небольших фрагментов. Все здесь было предельно скромно и строго, чтобы не будить чувственность и не бередить душу. Но не для мальчика с душой художника и поэта. Он умел находить прекрасное во всем. Даже в унылых черных крышах и белых траурных одеждах, которые напоминали о том, что адепт ордена Гусу Лань должен отринуть все мирское. А-Хуань находил вдохновение во всем. В закатах и рассветах, в снежных шапках гор, скрывающихся за туманом. Только один день в месяц он попадал в сказку. Попадал и снова черпал вдохновение в голубых цветах горечавки, в маминых рисунках, в теплых ладонях. И снова целый месяц обычное течение жизни. Снова тренировки, утренние чтения и занятия. В выходные раз в неделю прогулки с дядей до стены послушания, повторение правил, прогулки с горы, рассказы о предках, основавших орден. Рассказы об их подвигах, рассказы о травах, растущих по дороге. Какие из них лекарственные, когда их можно рвать и как готовить из них лекарственные отвары. Он особенно любил эти прогулки, где за территорией Облачных глубин он наблюдал буйство красок дикой природы. Они особенно служили для мальчика самым настоящим источником вдохновения. Снова, возвращаясь домой, А-Хуань рисовал и писал стихи. А младший братишка с удовольствием наблюдал за его занятием, слушал стихи, почти не дыша. Потом они разговаривали перед сном обо всем. В учебе и заботах незаметно пролетел еще один месяц. Первый выходной каждого месяца они называли маминым днем. Рано утром братья встали, привели себя в порядок, отстояли положенное на руках, позавтракали и стали ждать дядю. Вопреки ожиданию, дядя не появился в положеное время. Странно. Что случилось с их всегда таким ответственным дядей? Взявшись за руки, братья пошли к дядиной комнате. Дяди на месте не оказалось. —Может какие нибудь срочные дела? —вслух высказал мысль А-Хуань. —Давай пойдем сами, —предолжил А-Чжань. Снова взявшись за руки, дети пошли к маминому домику. Уже приблизившись к дверям, они решили постучать. Им никто не ответил. А-Хуань толкнул двери. Они оказались закрыты. Дети сели на веранде и стали ждать. Они прождали некоторое время, но так никого и не дождались. Тогда А-Хуань пошел к домику отца и услышал за дверями голос дяди: —Зачем ты разрешил ей испытывать на себе такую опасную вещь? Послышался хриплый голос отца: —Я сам не думал… что это может иметь такие… последствия… Все шло нормально… —Ты знаешь, что подобные эксперименты запрещены на территории Облачных глубин? Если бы твоя жена соблюдала хоть какие-то правила, то этого бы не произошло! —Брат, прекрати, мне и без того тошно! —Тошно? Теперь как я должен обьяснить это детям? Вы о детях подумали? —Брат, лучше уйди! Не нужны мне твои лекции! —Я сейчас приведу твоих сыновей, сам будешь с ними объясняться. Или опять свалишь все проблемы на меня? —Цижэнь, я обьясню… Только попозже. Давай не сегодня. Я… Не готов. Дядя всплеснул руками. А-Хуань только успел отойти от окна, как из папиного домика в сердцах выскочил бледный и взволнованный дядя. —А-Хуань, что ты здесь делаешь? —Я? Мы шли к маме. Мы думали дяде недосуг сегодня. Дядя присел на корточки: —А-Хуань, послушай меня… —Что дядя? Дядя был бледен и заметно дрожал. —Послушай. Вам больше не нужно сюда приходить. —Но почему? На лице дяди явно отражалась боль. Он не мог подобрать слова. А-Хуань снова спросил: —Дядя, а где наша мама? Дядя помолчал: —Ее здесь больше нет… —Почему? —Я бы тоже хотел знать. Но… Я пока точно всего не знаю. —Дядя, а можно к папе? —Он… Пока не может… никого видеть… А-Хуань показал в сторону маминого домика: —Там А-Чжань. Он ждет маму… Дядя вздохнул, выпрямился, взял за руку старшего племянника и пошел с ним, чтобы забрать А-Чжаня. Но малыш не дал себя увести. Он упрямо мотал головой и сидел дальше. Дядя уже начал сердиться: —А-Чжань, пойдем! —Нет. —Мамы тут нет. —Ничего. Я буду ждать. До самого вечера ребенок так и просидел на веранде домика с горечавками. Приходил снова дядя, потом воспитатель, уговаривал ребенка пойти пообедать. Но безрезультатно. А-Хуань пришел забрать младшего после прогулки с дядей. Только ближе к вечеру, а именно к тому часу, в котором дядя забирал племянников, он позволил себя увести. До отбоя младший братишка молчал, словно воды в рот набрал. А-Хуань просто не мог взять в толк, что же такого позволил маме папа? И почему она вдруг исчезла? Она не могла их бросить! Не могла! Особенно сейчас, когда они в ней так нуждались! Что- то произошло! Но что? И это что-то отняло у них маму! Он ждал, когда снова наступит мамин день. Возможно что то прояснится. А-Чжань весь месяц все свободное время просидел в библиотеке, что-то там усердно переписывал, что то искал. А-Хуань снова и снова вспоминал синий столб, словно молния возникший тогда у маминого домика. Возможно здесь кроется разгадка? Он поделился этим своим наблюдением с младшим братишкой. Тот только кивнул: —Надо поискать. И все. Больше ни слова. Так прошел месяц. В этот раз дядя пришел и сказал, что они вместо мамы идут на прогулку. А-Чжань сказал: —Я пойду к маме. На лице дяди появилась боль: —А-Чжань, послушай меня… —Я. Пойду. К маме. —А-Чжань… —Нет. Дядя понял, что бесполезно что либо говорить, взял старшего племянника и пошел с ним гулять. Во время прогулки А-Хуань совсем не слушал, что рассказывает дядя. Он понимал, что дядя пытается отвлечь ребенка от грустных мыслей, но оба понимали, что это бесполезно. Он думал, что они получат ответы на свой вопрос у отца. Но тот заперся и скорбел в одиночестве. Хотя дядя сказал, что совет старейшин довел до его сведения о том, что по правилам он может закончить свое заточение. Но тот все равно не выходил из своей комнаты и даже сыновей не желал видеть. До того они хотя бы ненадолго, но всегда заходили после мамы к отцу. Тот справлялся об их учебе, что-то говорил, гладил их по голове, потом отсылал детей и снова садился в позу для медитации лицом к стене. Теперь же они не видели уже пару месяцев обоих родителей. Вернувшись очередной раз с прогулки, они снова зашли за младшим, который упорно и терпеливо сидел на веранде, тщетно дожидаясь когда откроется дверь. Дядя, увидев снова племянника, рассердился: —А-Чжань, ну что мне с тобой делать? В конце концов, ты будешь меня слушать? А-Чжань даже не поднял головы. Тогда дядя развернулся и неровной походкой пошел к старшему брату. А-Хуань пошел следом за дядей. Дядя вошел к Цинхэн Цзюню, громко хлопнув дверью. —Брат, ты до каких пор будешь здесь сидеть? Послышался усталый голос отца: —Что ты от меня хочешь? —Зачем мучать детей? Ты посмотри на них! Сердце кровью обливается! —Брат, я не готов. Что я им скажу? Они слишком малы. —А я готов? Я готов? В конце концов это чьи дети? —Брат, дай мне время. Я просто боюсь ранить их нежную психику. —А я не боюсь? Что я должен им теперь говорить? —Ну пока молчи. —Тебе легко говорить. Ты заперся и сидишь. А я каждый день вижу вопрос в детских глазах. И надежду. Так не лишай их еще и отца. Ты им нужен сейчас как никогда. Надеюсь, ты это в состоянии понять? Вспомни то время, когда погибли наши родители! Разве мы не нуждались в них? Разве нам не было больно? Разве мы не чувствовали себя брошенными? Одинокими! —Мы и так редко видимся. —Так не лишай их хотя бы этой малости! Ты нужен им! Понимаешь? —Брат, я все понимаю. Но… Дай мне еще немного времени. Я не хочу, чтобы дети видели мое расстроенное лицо. Не хочу, чтобы задавали вопросы, на которые у меня нет ответа. Дядя сердито замахал рукавами: —Тогда эти вопросы они будут задавать мне. Понимаешь, им это не понять, почему их отец самоустранился. —Ну хотя бы неделю… —У тебя ребенок целый день сидит напротив окна. Ты что не видишь? Трудно выйти забрать его к себе? —Забери ты его… —Он не хочет. Ему нужны родители! В конце концов ты отец или кто? —Отец. Но… У меня нет пока сил… —А у меня есть! А у этих несчастных детей тоже есть! У тебя нет сердца! —Цижэнь, не кричи. Мне и так плохо! —Плохо ему! Это самый настоящий эгоизм! Дядя снова выскочил в сердцах. А-Хуань не успел отойти от окна, дядя его поймал на месте преступления. —Ты все слышал… Дядя был расстроен и очень бледен, у него дрожали руки. Он схватил племянника за плечи, не в силах что либо сказать, прижал к себе, словно хотел защитить от беды. Видно было, что он очень боялся страшного вопроса, на который так страшно ответить. А-Хуань только спросил: —Почему папа не хочет нас видеть? Дядя не знал, что ответить. Он помолчал, потом сказал: —А-Хуань, потерпи немного. Вы скоро увидитесь… —А мама? —Мамы больше нет… Эти слова явно дались ему с трудом. А-Хуань не решился продолжать расспрос. Дядя тяжело вздохнул. Снова наступил очередной выходной. А-Хуань вместе с дядей пошел на прогулку, а младший братишка снова остался в библиотеке. Дядя уже не отговаривал его, теперь это стало заведенным порядком. Спустившись с горы в поселок, они снова попали неожиданно в сказку. Они повстречали прекрасную девушку-парня и мальчика-солнце. При виде их лицо дяди просветлело. Женщина снова обняла А-Хуаня как родного. А мальчик поздоровался своим необыкновенным голосом, который прозвенел, словно серебряный колокольчик. Они вместе прошли по тропинке. А-Хуань взялся за веревку и некоторое время шел рядом с осликом по дороге. Шел и бросал восхищенные взгляды на мальчика. Рядом с ними было тепло и уютно. Исчезли его тревоги. Взрослые говорили между собой. Женщина бросала ласковые взгляды на мальчиков. Было спокойно на душе. Мальчик шутил и смеялся. Неважно, что он говорил, А-Хуань наслаждался, он слушал его голос, словно прекрасную музыку. Мальчик сиял словно маленькое солнышко. Он был настолько прекрасен, что невозможно было отвести взгляд. А-Хуань смотрел и почти не дышал. Он еще никогда не видел подобного необычного явления. Мальчик—солнышко. От него веяло почти осязаемыми лучами солнца. А-Хуань думал: «Жалко, что красивая тетя не хочет нам его отдать… Вот такого друга надо моему братишке. Может он веселее станет… Трудно без мамы…» Он невольно прислушался к разговору взрослых. Женщина сказала: —Она хотела забрать детей и уйти. —Ты понимаешь, что это очень опасно? —Я предупреждала. Но ты же знаешь, насколько она была отчаянной. Да и поначалу эксперименты шли как по маслу. —Она не рассчитала силы талисмана. Ведь так? —Она хотела использовать его, чтобы забрать сразу с собой детей. —Это ты прислала Бицао? —Она не знала где я нахожусь, потому передала письмо через нашу общую подругу и попросила чертежи. А наша подруга отправила свою служанку, через которую я передала чертежи и письмо с предупреждением, что он действует только на одного человека. Так что он требовал доработки. Мы же его когда-то вдвоем изобрели. Она была в курсе. —Значит она пыталась его доработать? Наши часовые видели синюю молнию. Но думали, что где-то в горах гроза. Это оно и было? —Да. А вы не проверили выброс энергии? —Выброс был как при вспышке молнии. Потому никто даже на засомневался, что была просто короткая гроза. —Это много. Для одного человека это смертельная доза. Значит она увеличила его мощность в несколько раз. Но видно, как всегда поторопилась. —Если бы она это сделала постепенно, то этого бы можно было избежать? —Возможно. Но на это требовалось время. Но ты же знаешь, она часто сначала делала, а потом думала. Видно и в этот раз снова заторопилась. —А-Жэнь, а ведь ты тоже очень любишь торопиться и частенько не отводишь время на то, чтобы всё взвесить и обдумать. —Лань сюн, при создании таких вещей всегда присутсвует определенная доля риска. От этого никуда не денешься. —Ты понимаешь, что он уничтожил ее? Организм просто не справился с такой мощной энергией. Женщина вздохнула, на глазах блеснули слезы: —Бедные дети. А-Хуань слушал их и до него доходила страшная правда. Но как это сказать ребенку шести лет? Вскоре их догнал очень красивый высокий мужчина в черном. Они поприветствовали друг друга. Снова заговорили. На этот раз про ночную охоту. Про каких-то монстров. Дядя сказал мужчине: —Вэй сюн, это опасно…вы рискуете, ты понимаешь? —Не опаснее, чем до того. —И все равно, будьте осторожнее. У вас маленький ребенок. Красивая женщина засмеялась: —Лань сюн, прекрати уже занудствовать. —Я не занудствую. Я беспокоюсь. Самое страшное для малыша это остаться сиротой. Мужчина сказал: —Я думаю, что ничего страшного не произойдет. —Вэй сюн, скажи хоть куда на этот раз. Мужчина отвел дядю в сторону и тихонько сказал: —Лань сюн, не надо тебе это знать. —Это почему же? —Ты же снова начнешь искать встречи с ней. Не нужно бередить старые раны. Она до сих пор еще любит тебя. Дядя вздохнул, опустил голову, голос дрожал: —Но выбрала она тебя… —Ты же знаешь почему… —Да… —Если бы вы сбежали, что было бы с твоей невесткой? А с племянниками? Она ведь тогда как раз была беременна вторым. Я знаю, ты всегда не любил свою невестку, но в обиду бы не дал. Хотя бы ради брата. А твой брат, прости меня, при всем моем уважении к нему, распустил ваших старейшин несколько, что стал бесправным. Без тебя они бы развалили ваш орден. —Ты же знаешь, что это еще Лань Ань установил. —Да все я это понимаю. Потому и возмущаюсь. Неужели не найдется смельчака, кто перестроил бы эту систему? —Это не так то просто, как ты думаешь. Я тоже пострадал. —Знаю, что тебе неслабо прилетело. Восемнадцать лет! За это время состариться можно. Для девушки это слишком большой срок. —Я понимаю. И мне очень горько, что она пожертвовала ради подруги. —Я понимаю. Но и оставаться одной ей было нельзя. Ее бы давно уже выследили и подло убили бы. Ты бы хотел этого? —Нет, конечно. И ты знаешь почему… —Знаю. Я ведь тоже люблю эту женщину. —Она только начала отвечать на мои чувства. Потому вам лучше не видеться. Не обижайся. Так будет легче для вас обоих. —Да… — Ладно, Лань сюн, нам туда. Дядя снова умоляюще посмотрел на мужчину: --Вэй сюн, я понимаю, что покажусь тебе занудой, но я снова повторю то, что говорил уже. Зачем вы таскаете за собой ребенка? Это опасно. —Не опаснее чем везде. —Но не на ночную охоту. —С ним ничего не случится. Он не совсем обычный ребенок. —Хорошо, а вы себя обезопасили? —На этот случай у нас есть одна вещь. —Какая? Уж не та ли, что стоила вам тогда чуть ли не жизни? —Мы ее доработали. Прежнее не повторится. —Ох, Вэй сюн. Что то мне не верится. Вы точно ненормальные. О ребенке подумайте. Я знаю, что такое быть сиротой. Мои родители погибли на ночной охоте, когда мы с братом были еще детьми. —Ничего. Все нормально будет. —Только не уходите далеко. Да и я вас теперь даже и спасти не смогу. Нет той силы… —Знаю. Как твои каналы после того раза? —Не очень. Последствия еще остались. Теперь мне только учительствовать. —Может еще восстановятся? —Я не знаю. Посмотрим. —Прости, мы тогда были слишком молоды. —Мы были тогда очень близкими друзьями. И я не мог поступить иначе. —Да, ты прав, иначе мы бы погибли. Мужчина улыбнулся: —А без бороды тебе правда лучше. —Знаю, но не собираюсь соревноваться с тобой в красоте. Мужчина улыбнулся и хлопнул дядю по плечу: —Лань сюн, мы пойдем. Нам пора. Женщина обняла А-Хуаня. Мальчик прижался, ощущая тепло, закрыл глаза. Мужчина тоже подошел и приобнял мальчика за плечо: —Держись А-Хуань. Не забывай, ты мужчина. Мальчик кивнул. Посмотрел на их сына. Тот улыбнулся своей солнечной теплой улыбкой и тоже протянул к нему руку. Прикосновение было мягким, нежным и невесомым. А-Хуань на мгновение закрыл глаза. Так не хотелось, чтобы мальчик отнимал свою теплую ладошку. Так не хотелось расставаться с иллюзией. Но надо было идти. Дядя взял племянника за руку. Очень не хотелось отпускать эту маленькую теплую семью. А-Хуань посмотрел на них. Глаза мальчика и этой женщины были очень похожи… Идеальный разрез, очень большие и бездонные… Две пары глаз смотрели ласково на А-Хуаня. Золотые и серебряные искорки плескались в глубине этих глаз… В них можно было утонуть… Утонуть и с наслаждением ловить эти искорки. В этих глазах можно тонуть бесконечно. И никогда не всплывать на поверхность. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Они распрощались и каждый пошел своей дорогой. По дороге А-Хуань все еще чувствовал теплые обьятия и нежную ладошку на своей щеке. Он размышлял обо всем, что видел сегодня. И понял одну простую истину. Он повзрослел. «Я в омут глаз твоих нырну. Поймаю искры золотые. Исследую их глубину. И утону я в них впервые.» (Молодой поэт Лань Сичэнь)