Легкое прикосновение.

«Прикоснусь к тишине. Пусть играет гуцинь. Позабудь обо мне. Я останусь один. Позабудь обо мне. Вдруг порвалась струна Словно в сладостном сне. Пью разлуку до дна. Пью разлуку с тобой. Руки ищут Лебин. Я играю в любовь. Но останусь один. Я играю в мечту. Словно луч на окне. Прибегу, прилечу. Вспоминай обо мне... Вспоминай обо мне Среди горных вершин. Пью разлуку до дна. И останусь один. Я останусь один. Вновь порвётся струна. Среди горных вершин Пью разлуку до дна…» (поэт Лань Сичэнь) Лань Сичэнь ломал голову. И без того хватало проблем и хлопот. А тут еще братишка. Куда мог пропасть Лань Чжань? Ведь он такой дисциплинированный. Хотя, дисциплиной тут уже давно и не пахнет. Братишка сильно изменился. Последнее время Лань Чжань частенько нарушал правила. Так что всю зиму до весны он только и делал, что отбывал наказание в библиотеке. Библиотека теперь для него стала вторым домом. В цзиньши он только спал. А в промежутках бегал к своим пушистым питомцам и кормил их капустными листьями и свежей морковкой. Скорее всего ему надоело сидеть взаперти и он решил проветриться. Лань Сичэнь постоял у стены послушания, снова посмотрел на правило, запрещающее приводить собак на склон горы вне Облачных глубин и вспомнил как они с Хуайсаном весной гуляли у этой стены и Хуайсан увидел это правило. Он удивился и остановился, глядя на новый текст. Лань Сичэнь спросил: — Хуайсан, что такое? — Очень интересное правило. — Тебе тоже так показалось? Это Ванцзи попросил дядю написать новое правило. Хуайсан обмахнулся веером: — Я даже знаю, почему он это сделал. И он рассказал, как собака Цзинь Цзисюаня погналась за Вэй Усянем. А Лань Чжань отогнал собаку и стоял под деревом, на котором сидел Вэй Усянь, охранял незадачливого нарушителя, пока не пришли ученики и не вызволили его. — И он не стал его ловить? — Нет. Он просто дождался нас и потом ушел. Молча. — Он охранял молодого господина Вэя от собаки? — Ну да. — Он боится собак? --удивился Лань Сичэнь. — Ох, я не знаю. Но судя по тому, как он мигом залез от нее на дерево…ох, я не знаю… — Но почему он оказался один за территорией? — Ох, я не знаю… — Бегал за вином? — Да, наверное… Лань Сичэнь удивился братишке. Все таки он не такой уж и сухарь. Не стал же он ловить нарушителя. А наоборот защищал его. Жаль только что молодой господин Вэй не понял тогда ничего. Он даже не догадался, что Лань Чжань его видел, когда тот сидел на дереве. Ох, братишка. Вот он какой! Зря Лань Сичэнь ворчал на него тогда. А сейчас он умудрился сбежать сам за территорию. Вряд ли за вином. Он прислушался к своим ощущениям. На сердце тревоги за брата не было. Хотя, он не имел друзей, никогда и никуда не выходил с компанией. Но Лань Сичэнь не беспокоился за братишку. Такого вряд ли кто обидит. Он сам обидит кого угодно. Один только его угрюмый вид мог напугать кого угодно. Люди его обходили с опаской стороной, им явно не нравился высокий подросток с тяжеленным здоровенным мечом и вечно хмурым выражением лица. Как-то Лань Сичэнь понаблюдав за братишкой, посмеялся: --Ванцзи, нельзя быть таким букой. --Почему? --Потому что на шесть чи вокруг тебя наступают холода, а земля вымерзает, не рождая ни травинки. Младшенький пожимал плечами, смотрел равнодушно и ничего не отвечал в ответ. Даже если он и вышел довольно далеко, то вернется. Ничего с ним не случится. Лань Сичэнь принялся за обычные дела. Провел тренировку, потом на завтрак. После завтрака перед занятиями сходил к дяде обсудить кое какие учебные планы и вдруг вспомнил вчерашний разговор с братишкой. — Дядя, как вы думаете, со стеблем лотосы вкуснее? — Что? Дядя поднял голову от бумаг: — Если хочешь, можем включить семена лотоса в меню. По плану питания пора добавить уже сладкое. Лань Сичэнь обрадовался: — Да, конечно. — Я пошлю людей. Сегодня на ужин будут лотосы на десерт. — Отлично! Лань Сичэнь вышел от дяди и вдохнул с наслаждением полной грудью свежий воздух. Пахло дождём. Как и ожидалось, в обед пошёл дождь. Дождь пронесся лёгким летним ливнем, после обеда дождь закончился. Ближе к вечеру Лань Сичэнь как раз закончил свои дела, сходил поужинал. Потом пришел к себе, открыл ставни и выглянул в окно. Как прекрасны Облачные Глубины, после летнего дождя в пустынных горах! Созерцая особенную красоту и свежесть магнолий после дождя, Лань Сичэнь ощущал радость на душе. Он расстелил на столике бумагу, сел у окна и взялся за картину. Только он сосредоточился на прекрасном свежем пейзаже, как сквозь резной узор оконного переплёта он увидел, как к нему медленно направляется белая фигура. Вот он пропавший братишка! Лань Сичэнь, не откладывая кисть, произнёс: — Ванцзи. Лань Ванцзи подошёл ближе, вид у него был весьма довольный, он поприветствовал старшего брата через окно: — Брат. — Вчера ты заговорил о лотосах, а как раз сегодня дядя послал людей купить лотосов для ордена. Хочешь поесть? Лань Ванцзи за окном ответил: — Уже поел. Лань Сичэня ответ несколько удивил: — Поел? — Да. — Сегодня на ужин были семена лотоса. Сходи на кухню, если захочешь. — Не нужно. — Ну как хочешь. Братишка ушёл. Закончив картину, Лань Сичэнь с удовольствием оглядел свое творение, привычно убрал до лучших времён. Затем взял Лебин и отправился туда, где ежедневно практиковался в исполнении Песни чистого сердца. Перед домиком лундань (1) россыпью звёзд в зарослях травы виднелись светло-фиолетовые цветки. Лань Сичэнь приблизился к дому по узкой тропинке, поднял глаза и на мгновение замер. (1)Лундань — горечавка. Любимые цветы матери братьев Лань. На деревянной веранде перед входом в домик стояла ваза из белого нефрита, в которой целым букетом красовались отцветшие лотосы. Изящная нефритовая ваза и такие же изящные тонкие стебли составляли картину неповторимой красоты. Лань Сичэнь убрал Лебин за пояс, сел на веранде перед нефритовой вазой и некоторое время смотрел на неё, повернув голову, обуреваемый сомнениями. Очень хотелось попробовать. Но ведь он уже ел! После ужина запрещалось перекусывать что либо. Но так хотелось нарушить правила! Да и не его это были лотосы. Не сказать, что братишке жалко, он бы с радостью поделился, но все равно это было как-то неправильно. В конце концов, он всё же поборол желание украдкой почистить и съесть один лотос, чтобы узнать, чем же всё-таки на вкус лотосы со стеблями отличаются от тех, что без стеблей. Раз уж Ванцзи выглядел столь счастливым, значит, должно быть, так и правда вкуснее. Теперь каждое утро он видел как братишка прогуливается до маминого домика, сидит там и ест лотосы. Кто то донёс дяде про то, что Ванцзи уходил в самоволку. Мало того, еще и перекусывает в неположенном месте в неположеное время. Лань Сичэнь пытался защитить брата. Но дядя был непреклонен: — Сичэнь, не защищай. Где он был? Наверняка в Пристани Лотоса! И безобразничал там вместе с Вэй Ином и Цзян Чэном. Наверняка флиртовали с девушками! Позорил наш орден! — Дядя, почему обязательно в Пристани Лотоса? — А откуда тогда лотосы? — Да спросите у него самого. — Как будто это так просто! Он молчит! Да что за напасть на мою голову? Если он с этих лет начнёт самовольничать, то что он начнёт творить когда вырастет? Кого он мне приведет? Неизвестно! — Дядя, не стоит так расстраиваться. Может все гораздо проще, чем вы думаете! — Нет, Сичэнь, если это не пресечь сейчас, то в будущем может быть хуже! А потом что? Потом они наделают мне детей! У меня уже нет столько сил! — Дядя, ну зачем так глобально? Мне кажется, Ванцзи своих детей сам будет воспитывать. — А что ему останется делать? Будет, конечно. Только быть ему отцом одиночкой! — Ну почему вы так думаете? — Да кто с ним уживется с таким характером? От него любая сбежит! Лань Сичэнь смотрел на дядю, понимая, что нервы у того уже совсем сдали. А иначе откуда такие фантазии? Дядя послал за младшим племянником. — Ванцзи, немедленно выкини эту вазу с лотосами. И прекрати есть где попало! Все едят в столовой строго в положенное время. — Нет. Ответ был твёрдым. — Это правила нашего ордена! Они написаны на стене послушания! А ты почему ты не слушаешься? Лань Чжань помотал головой. И как только дядя не требовал, племянник был еще более непреклонен. Тогда дядя снова отправил его в библиотеку. Он отвесил поклон, повернулся и молча вышел. Лань Сичэнь проводил братишку сочувствующим взглядом. — Дядя, не судите слишком строго. Это переходный возраст. — У меня его переходный возраст вот где сидит, — дядя показал на то место, где находится печень. Лань Сичэнь не знал плакать или смеяться. — Дядя, ну надо немного потерпеть. Все образуется. Он подрастет, все пройдёт. — Сичэнь, почему у меня с тобой таких проблем не было? Лань Сичэнь улыбнулся: — Дядя, все мы разные. Он налил снова дяде успокоительного чаю и подал чашку. Дядя отхлебнул из чашки, перевёл немного дух и сказал: — Скоро будет совет кланов в Цишане. Передай брату, что нужно потренироваться в стрельбе из лука, будет соревнование для молодежи до двадцати лет. Сердце Лань Сичэня подпрыгнуло. Ведь там он увидит его! Его! Юношу свет, юношу солнце! Дядя продолжил: — Предупреди Ванцзи, чтобы не вздумал драться. — С кем, дядя? — С кем, с кем? С Вэй Усянем, конечно. Я уже заметил, что тот любитель поддразнить. А наш загорается, словно спичка. И кидается драться. Как бы он не уронил честь нашего ордена! Так что лучше пусть к нему не приближается! Лань Сичэнь еле сдержал улыбку. Как всегда дядя в своём репертуаре. Боится, что Лань Чжань что-нибудь натворит. Мда. Ну ладно. Главное он увидит его. Снова ощутит тот самый эмоциональный подъем и необычайное солнечное тепло, что излучает этот прекрасный юноша. Почти год не виделись. Он в большом волнении вышел от дяди. Хотелось с кем нибудь поделиться этой радостью. А, да, дядя сказал предупредить братишку. Ладно. Сейчас он переживет этот момент сам. Наедине. Переживет и пойдет к брату. Сладкий момент, когда узнаешь, что встретишься с… Кем? Что? Лань Сичэнь сел в ханьши и понял, что он то все это время думал одно, но тут совсем другое. Почему он последний год с волнением прислушивался к новостям? Особенно к новостям из Юньмэна. Его волновало что-то? Лань Сичэнь закрыл глаза. Да, его волновало. Волновало. Не просто волновало. Тревожило. Что именно? Помолвка солнечного юноши! Да еще и сам Цзян Чэн не стал их опровергать! Почему? Возможно, если бы Лань Сичэнь спросил его напрямую, то он сказал бы правду. Но…как спросишь подобные вещи? Наверняка сын главы Цзян заинтересовался бы причиной такого пристального интереса к личной жизни его шисюна. Но, тем не менее! Никаких новостей так и не пришло! Она не состоялась! И это наполняло сердце таким ликованием, такой необыкновенной радостью! В подростковом возрасте Лань Сичэнь давно уже прочитал те книжки, которые когда-то порекомендовал братишке. Теперь он вспомнил, что там говорилось. До него дошла беспощадная правда. Ему нравится солнечный юноша. Не просто нравится. Он влюблен. Влюблен сильно. Влюблен без надежды на взаимность. И теперь его участь смотреть на юношу, которого он прочил в друзья к младшему брату и молча страдать. Ведь прекрасному юноше нравятся весьма хорошенькие девушки. И эти самые девушки страдают целыми пачками по этому солнечному красавцу с очаровательной улыбкой и сногсшибательной внешностью. Он сразил уже не один десяток девичьих сердец. Неужели он посмотрит на парня? Да ни в коем случае! Ну что ж. Раз дело только в этом, влюблённый поэт посвятит свою жизнь созерцанию своего предмета вдохновения. Он будет служить красоте! Он будет воспевать эту красоту! Он будет изображать её на бумаге и холсте, будет посвящать ей оды и стихи. Напишет музыку и будет разбивать льды своей Лебин! (2) (2)Лебин--разбивающая льды. Когда-то он назвал так свою флейту, намереваясь выучить несколько мелодий, чтобы разбивать ими лед в сердце братишки. А теперь он будет воспевать солнечную красоту. Ведь недаром он назван вассалом солнца (3) (3) 蓝曦臣 — Сичэнь — «вассал солнца» Братишка же не расставался со своим цинем, пока не получил прозвище Ванцзи (4), такое имя в быту дядя и дал младшему племяннику. (4)Ванцзи — даосская фраза, означающая «не ищи богатства и славы, отринь мирские заботы и живи в мире с целым светом» Во время вечерних чтений Лань Сичэнь пошёл к младшему брату. Тот уже сидел у себя в комнате за книгой. Лань Сичэнь подошёл ближе, увидел в окно, как брат прислушался к звуку его шагов и сразу убрал книжку под стол. Лань Сичэнь постучал в двери и сразу вошёл. — Брат, на следующей неделе назначен совет кланов. Ты готов? — Да… — Ванцзи. — Ничего. Есть новости? Лань Сичэнь, не в силах сдерживать эмоции, вдруг неожиданно для себя выпалил: — Уже прошел год, но никакой помолвки не было. Слухи оказались ложными. Лань Ванцзи опустил голову. Они об этом не говорили, но каждый понимал о чем речь. Лань Ванцзи поднял голову и посмотрел на брата. В душе Лань Сичэня было странное ощущение. Словно он сейчас признался в чем-то сам себе. Он вздохнул. Похоже в их семье один он не той ориентации что другие. — Ванцзи, когда встретишься с молодым господином Вэем, будь с ним вежливым. Не кидайся драться. Иначе что о нас подумают? Как мы воспитываем своих адептов? Лань Ванцзи застыл, удивлённо глядя на старшего брата. Потом вздохнул. — Брат. В тридцати ли на юг есть деревня. На поле стоит навес. Там призрак. Надо разобраться. — Хорошо, пошлем туда завтра учеников. Так ты не был в Юньмэне? — Нет. Я бы не успел. Я был в тридцати четырёх ли отсюда на лотосовом пруду. — Ну да, до Юньмэна намного дальше. Ты бы не успел вернуться. Да, Лань Сичэнь понимал, что тот бы не успел. И так кто-то взялся следить за Лань Чжанем и докладывать о каждом его шаге. Он уже почти скоро год как постоянно наказан. Братишка снова неслышно вздохнул и с тоской посмотрел на старшего брата. А Лань Сичэнь, в свою очередь, тоже внимательно посмотрел на него. Кажется, он тоже скучает по своему неожиданному другу. Но они то вполне нормальные. А вот самому Сичэню придется только смотреть со стороны на них и радоваться, что братишка хоть как-то расшевелился, проснувшись наконец от своей зимней спячки. Сможет ли сам Лань Сичэнь скрывать свое истинное отношение к юноше солнцу? Сможет. Иначе никак нельзя. У него нет выбора. Он не может открыться, иначе он оттолкнет его. И тогда кончится для Лань Сичэня солнечная сказка. Да и еще одна причина. Самая неприятная. Он будущий глава клана. Он должен заиметь наследников! Да и надеяться здесь не на что! Да, молодой господин Вэй добр и нежен к нему. Но это не того рода нежность. Он сам по себе такой. Он солнце. Он дарит тепло и ласку всем, к кому хорошо относится. И даже к тем, кого не очень хорошо знает. Не даром все его любят. А скольким девушкам он вскружил голову! Даже сосчитать невозможно! И даже дядя за внешней суровостью скрывает свое истинное отношение. Он к нему относится не как к другим ученикам. Да, он строг с ним, но болеет за него как за своего сына. Возможно, он чувствует, что должен позаботиться о воспитании ребёнка в память о его погибших родителях. Да и что говорить, его обаяние на него тоже действует! Один только братишка сразу лезет в драку, если не знает как себя надо вести с этим юношей. А сам тоже скучает по нему. Конечно тут заскучаешь. Если до того никто из учеников даже просто с ним не сказал ни слова. Даже просто не проявил участия. Все шарахались от него, называли палачом и подмастерьем, но никто до того даже не пытался с ним просто нормально поговорить. А солнечный юноша не обратил внимания на его угрюмость. Он просто предлагал ему дружить без всякой задней мысли. Удивительный он все-таки человек! Он не только невероятно красив, он вообще прекрасен во всех отношениях! К такому хочется тянуться, им хочется бесконечно любоваться, слагать стихи в его честь, писать его портреты, хочется протянуть свои руки, как тогда в детстве и ощутить тепло и нежность. Его мысли прервал колокол на башне, возвещающий отбой. Братишка по-прежнему молчал и что-то прятал под столом. Он это так и не вытащил, а просто встал и начал готовиться ко сну. Лань Сичэнь вышел со смешанным чувством. Ему казалось, словно он только что признался в чувствах к юноше солнцу. И тут же отказался от него, как от несбыточной мечты. Сердце щемило. Было и сладко до слез. И больно до слез. И страшно. И грустно. Он пошел к себе, вытащил прошлогодний осенний пейзаж, который нарисовал в тот день, когда сбежал юноша солнце и долго любовался. Осеннее настроение. Несмотря на лето. До осени был еще месяц. Руки взяли кисть и на лист бумаги легли новые строчки. «Осенняя сказка. Золотом мажет деревьев верхушки Теплый, умытый, счастливый закат. Солнца под землю уходит макушка. Капли дождя на закате блестят. Облако лёгкими крыльями машет. И уплывает за горизонт. Ветер нам свежую сказку расскажет. И освежит нас бодрящий озон. Ввысь акварель облаков разметалась. И на палитре кобальт и лазурь. Капелька золота, самая малость. Сделаны кисти из ветра и бурь. Ветер вдыхая, окно открываю. Полною грудью закатом дышу. В золоте с синим наш день догорает. Я вам об этом пейзаж напишу. " (Безнадежно влюблённый поэт Лань Сичэнь)