Легкое прикосновение.

«Уж рифма не та и поплыла строка Слезою размытой в бумажном окне. Её не поймаешь и тронув слегка, Она вдруг растает снежинкой в руке. Её не удержишь и не проследишь. Её путь недолог и легок, как тень. Она прилетает тогда, когда спишь. Коснувшись ресниц, улетает совсем» (поэт Лань Сичэнь) Неделя пролетела в тренировках и подготовке. Итак, два нефрита следом за дядей переступили порог резиденции Ци Шань Вэнь. Оба излучали элегантность и благородство. Сердце Лань Сичэня пело от счастья. Братишка же был до странного напряжен. И похоже было, что волновался. Странно. К подобным состязаниям они начали привыкать с тринадцати лет. И никогда младший братишка так не волновался. А если и волновался, то никогда не показывал виду. Лань Сичэнь сбоку пронаблюдал за братишкой. Того явно трясло всего изнутри, так, что взгляд был абсолютно растерянный, но упорно устремленный строго перед собой. Лань Сичэнь перевел взгляд в сторону клана Юнь Мэн Цзян и Вэй Усяня он заметил сразу же, по тому как потеплело на сердце и снова захотелось протянуть руки, как когда-то в детстве. Юноша —солнце откровенно скучал. Какой он был прелестный! Капризно надутые детские губы, изящно изогнутые идеальные брови, ресницы отбрасывали длинные тени на персиковые нежные щеки. Идеально сидящее на фигуре пурпурное клановое одеяние, расшитое лотосами, подчёркивало его яркую красоту. Он весь светился, словно его нежная кожа была подсвечена изнутри сонышком. Он узнал его сразу! За год он подрос, возмужал, раздался в плечах, что еще больше подчеркивало тонкую гибкую талию и стал еще притягательнее! Этакий нежный росток молодого прекрасного мужчины. В нем не было ни единого изьяна, все притягивало и услаждало взор. Он даже скучал и зевал как-то по особенному очаровательно. Лань Сичэнь невольно любовался тем, как юноша изучал узор на чайном сервизе и резном столике, за которым сидел. Ну можно ли быть еще более прекрасным? Более очаровательным! Как вообще существует на земле подобное сказочно прекрасное творение? Ему действительно нет равных! Три дня шёл совет кланов. Лань Сичэнь с удовольствием изучал каждый его лениво изящный жест, каждую прелестную черточку. Да, пора нарисовать новый портрет этого солнечного юноши. Пересечься, чтобы просто пообщаться им так и не удавалось. Юноши из Юньмэна гуляли вечерами по городу. Дядя по каждому вопросу таскал за собой старшего племянника, ему нужно было, чтобы будущий глава ордена вникал во все дела и тонкости. А Лань Чжань ходил следом за братом хвостиком. — Брат, сходи вместе с ними прогуляйся. — Дядя не разрешает. — Ну как хочешь. Неужели тебя не звали? — Нет, --из уст Лань Чжаня прозвучало это так безнадёжно, что Лань Сичэню стало жаль братишку. Лицо брата было печально. И понятно, ему обидно, что за год его приятель забыл его! Лань Сичэнь подумал:"Жаль. Но Ванцзи сам виноват. Не надо было отталкивать юношу. Наверняка тот просто выкинул угрюмого подростка из головы. Да ему и вспомнить то было нечего, кроме вечных драк, ссор и наказания. Ну а то, что мы покрывали его…так это все делали! Ну а последнее его поведение, наказание несчастного и самого себя, так это вообще был позор! А потом как себя вел Ванцзи?» Вот как раз после того, как братишка сходил к наказанному Вэй Усяню, тот и сбежал ночью. Что произошло между ними? Что Лань Чжань ему такого сказал? Почему вдруг тот так быстро сбежал, при чем тайком среди ночи? Чем Ванцзи так мог напугать человека, который, в принципе, ничего не боится? «Ох, брат, брат, что же ты такого мог выкинуть?» Да, братишка последнее время сильно изменился и, наверняка отмочил что-то весьма неразумное, чем привёл в немалое замешательство юношу- солнышко. Да так, что тот просто решил держаться подальше от весьма странного подростка. Лань Сичэнь не знал, как бы он поступил на месте Вэй Усяня. Наверняка тоже сбежал бы, если бы он не знал своего братишку. Хотя постепенно складывалось ощущение, что он его совсем не знает. Братишка стал неуправляемым и абсолютно непредсказуемым. Было такое ощущение, что он объявил войну почетному званию двух нефритов. Ему шел уже семнадцатый год, но переходный возраст так и не проходил. Не зря дядя боялся и все время опасался очередного сюрприза. Дядя частенько говорил: — Я так переживаю за Ванцзи. Он стал совсем неуправляемый. Неизвестно что он выкинет в следующий момент. Полезет драться? А может еще чего нового задумал? Неизвестно. И эта неизвестность напрягала дядю до сердечного приступа. Ведь по лицу младшего вообще было непонятно, что у того на уме. Потому для дяди было спокойнее, если Лань Чжань не отходил от старшего брата. По крайней мере он был у Лань Цижэня на глазах. Лань Сичэню и жаль было братишку, но чем ему помочь, он не знал. Прошли три невероятно длинных дня совета кланов. На четвертый день обьявили о соревновании лучников и выдали всем красные мантии с клановым узором Ци Шань Вэнь. Вся молодежь собралась на площадке перед трибуной, где сидели старшие. Одного Вэй Усяня нигде не было. Главы кланов выступали с напутственными речами. Уже закончились речи, вдруг молодежь из клана Вэнь подняла шум, им не хватало лучников. Лань Сичэнь обернулся на шум и вдруг увидел Вэй Усяня, который шел прогулочным шагом со своей солнечной улыбкой. Он был одет в красную мантию ордена Ци Шань Вэнь и был до того ослепительно очарователен! Ему так шел красный цвет! Как он гармонировал с нежной кожей его идеального лица и изящно облегал стройную фигуру. В тон к мантии он завязал свои шикарные волосы в хвост ярко- красной лентой и чем-то напоминал жениха в ритуальной одежде. Лань Сичэнь смотрел и старался запомнить каждую детальку, чтобы потом набросать вечером его портрет. Тем временем, юноша подошел к Цзян Чэну и они о чем то заговорили, поглядывая в сторону шумных адептов клана Вэнь. Громче всех кричал Вэнь Чжао, младший сын главы ордена. Потом из толпы вышел молодой человек красивой наружности, Вэнь Чжао заставил его стрелять, он очень заволновался, что даже не смог попасть в цель. Все начали смеяться, Вэй Усянь пристыдил их и принялся горячо защищать бедного перепуганного мальчика. Да, таким и должен быть солнечный юноша! Лань Сичэнь так и знал, что он обязательно заступится за слабого. В душе шевельнулась гордость за прекрасного солнечного юношу. Лань Сичэнь и так знал, что у него доброе сердце, но этот поступок его особенно восхитил. Когда все юноши, с луками и стрелами выдвинулись на гору к охотничьим угодьям. Юноши из Юньмэна и из Гусу шли впереди своих отрядов. Вдруг Лань Сичэнь заметил, что Ванцзи нет рядом с ним. Куда подавался? Оглядевшись, он увидел братишку, который догонял отряд из Юньмэна, во главе которого шли Цзян Чэн и Вэй Усянь. Он поравнялся с Вэй Усянем и шел рядом, вопреки дядиным предостережениям. Дядя как чувствовал! «Хоть бы не подрались. Да нет, не должен. Скорее всего хочет пообщаться. Ладно, пусть, «--подумал Лань Сичэнь. Младший братик просто поравнялся и шёл молча, делая вид, что случайно прогуливается рядом с отрядом из Юньмэна. Вэй Усянь бросал на него время от времени недоуменный взгляд, словно что-то пытался вспомнить. Неужели забыл? Или просто выкинул из головы, как ненужный предмет? Забыл или нет, но если ты догнал человека, должен хотя бы из вежливости, обязательно поздороваться. «Ну, брат, хоть поздоровайся! Здороваться то тебя учили!» Но Лань Чжань зачем-то начал ковыряться со своим луком и дёргать за тетиву, чем привлек внимание солнечного юноши. Тот присмотрелся повнимательнее. Лань Чжань продолжал дёргать за тетиву, словно это был щипковый музыкальный инструмент. Лань Сичэню захотелось закатить глаза, точь в точь, как это делал Цзян Чэн. Вдруг Вэй Усянь хлопнул себя по лбу: — Ага! Да это же Ванцзи-сюн! Младший брат, вместо того, чтобы поздороваться, вдруг жутко невежливо сверкнул свирепым взглядом, дернулся всем телом, и не нашел ничего лучшего, как резко свернуть в сторону. «Ужас, Ванцзи, кто тебя научил так себя вести?» Испытывая жуткий стыд за брата, Лань Сичэнь догнал Вэй Усяня, виновато поклонился, обогнал и вошёл в арку, приготовленную для их ордена. Он не знал, что он скажет Вэй Усяню, как обьяснит невозможное поведение своего брата, потому чувствовал, что пока не готов. К стрельбищу вели около двадцати входов, свой для каждого ордена, Лань Сичэнь прошёл сквозь арку и остановился, поджидая братишку. Он знал, что солнечный юноша хоть и забыл за год его брата, но раз уж узнал, это дело так не оставит. Так оно и вышло Едва Лань Ванцзи вознамерился воспользоваться входом Ордена Гусу Лань, Вэй Усянь проскочил вперёд, но Лань Ванцзи сделал шаг в сторону, Вэй Усянь повторил его движение, Лань Ванцзи повернулся в другом направлении. Вэй Усянь преградил ему путь и отказывался пропускать на потеху нескольким малолетним насмешникам, которые собрались кучкой неподалеку и с большим удовольствием ждали весёлого представления. Их весьма забавляло, что Вэй Усянь снова дразнит угрюмого юношу. Но братишка упорно не хотел здороваться. Что это с ним? Лань Сичэнь наблюдал с большим интересом. Как все-таки поведёт себя его братишка? Поздоровается наконец? Неужели так трудно? Лань Ванцзи замер на месте и, слегка приподняв подбородок, учтиво произнёс: — Разрешите пройти. Вэй Усянь сказал: — О, ты наконец заговорил со мной? Тогда скажи, ты притворялся, что не знаешь меня, или что не слышишь? Кучка юношей уже пялилась во все глаза, перешёптываясь и откровенно хихикая. Лань Сичэнь вздохнул. Так ничему и не научился! Они никогда не дрались с братишкой, но почему-то так захотелось отвесить младшенькому самый настоящий подзатыльник! Он был ну просто невозможен! До ужаса! Сичэнь, поджидая братишку, продолжал наблюдать. Лань Ванцзи поднял на Вэй Усяня холодный взгляд и повторил: — Разрешите пройти. Вэй Усянь, растянув уголки красиво очерченного рта в ухмылке, вскинул изящные брови и слегка посторонился. Движение вышло лёгким и очаровательным. Арочное обрамление входа было довольно узким, но для двоих достаточным, чтобы пройти. Но братишка зачем-то впритирку прильнул к телу Вэй Усяня, словно ему было мало места. Это было уже вовсе невежливо! Не то, чтобы невежливо, вообще неприемлемое поведение для адепта ордена Гусу Лань. Когда он уже протиснулся и отошёл на некоторое расстояние, юноша солнце сначала выглядел слегка удивленным, потом усмехнулся изящным уголком нежно розовых губ. Глядя на удаляющуюся фигуру, он выкрикнул: — Лань Чжань! У тебя лента съехала! «Ну вот, доигрался, кажется. Ведь знал же, что такое поведение этому юноше абсолютно не нравится. Он не обидится, но будет дразнить. Потому что для него непонятно подобное странное поведение. » Лань Сичэнь покачал головой, но ничего не стал говорить брату, что его лента в порядке и это всего лишь шутка. Услышав эти слова, Лань Ванцзи без малейшего промедления протянул руки к затылку, намереваясь привести себя в порядок. Однако его лобная лента в своей обычной манере плотно и ровно прилегала к голове. Обернувшись, Лань Ванцзи бросил на Вэй Усяня испепеляющий взгляд, а тот, посмеиваясь удачной шутке, зашагал ко входу Ордена Юньмэн Цзян. Лань Сичэнь окинул братишку взглядом с укором, но промолчал. Мда, кажется шутку он не понял и теперь злится. Пусть позлится. Нельзя так себя вести. Это в высшей степени невежливо. Даже грубо. Но солнечный юноша не обиделся, а просто с нескрываемой иронией смотрел на этого невоспитанного человека. Вот так легко, не нарушая этикета, прелестный юноша довёл второго нефрита до того, что тот теперь злился и совершал одну ошибку за другой. Когда все ученики разошлись по своим позициям, состязание наконец-то началось. Юноши, выбирая ошибочные цели, выбывали один за другим. Вдруг Лань Сичэнь обнаружил, что братишка уже находится на территории, отведенной для ордена Юньмэн Цзян. «Что это с ним? Пошел извиняться? Или все-таки решил поздороваться? Или снова что-то задумал? Ох, братишка, кажется ты не успокоишься, пока чего-нибудь не натворишь…или не получишь ответный удар. Легко, изящно, красиво, как это умеет делать только этот прелестный юноша.» Лань Сичэнь глянулв ту сторону. Увидел Вэй Усяня. Его движения были неторопливы, точны, красивы и изящны, он не допустил ни единого промаха. Несмотря на кажущуюся медлительность своих действий, каждой стрелой поражал манекены, содержавшие злые духи. Вдруг Лань Чжань встал впереди него так, что концы его лобной ленты заплясали на лице Вэй Усяня. Ощутив легкое щекочущее прикосновение, он отмахнулся от них, но братишка упрямо придвинулся ближе. Так, что концы неумолимо прилипли к лицу Вэй Усяня. То снова их смахнул со своего лица, словно надоедливое насекомое. Сама лента уже сидела криво на голове, но младшего это не смущало, он упрямо продолжал двигаться так, чтобы она трепетала прямо по красивому лицу юноши. Юноша продолжал отмахиваться от назойливой лобной ленты второго нефрита. Лань Сичэнь прямо физически ощутил, как у него ноют зубы. «Брат, что ты творишь?» Адепты ордена Гусу Лань тоже заметили странные действия второго нефрита. Все как один воззрились в сторону двух юношей. " Чего он все-таки добивается? Давно дядя не бранил его?» Вэй Усянь почесал щеку. Но не тут то было! Лань Ванцзи уже оказался совсем близко и теперь стоял к Вэй Усяню спиной и натягивал тетиву, устремив взор на бумажные манекены, в которые целился Вэй Усянь. Неужели он не заметил, что уже на чужой территории? Концы лобной ленты танцевали на ветру, мягко поглаживая прелестное лицо солнечного юноши. Вэй Усянь прищурился: — Ванцзи-сюн! «Ага! Добился! Заметили! А что других методов нет? Поздороваться например. Или просто перекинуться парой фраз? Обязательно надо применять подобные бессмысленные действия? Неужели мой брат так и не вырос? Да нет, он с детства не позволял себе безрассудных действий.» Лань Ванцзи, уже согнувший лук, ответил: — Что? Вэй Усянь продолжил: — У тебя лента съехала. Лань Ванцзи выпустил стрелу, а затем небрежно бросил, даже не оглянувшись: — Вздор. Вэй Усянь ответил: — Но на сей раз это правда! Она и впрямь съехала. Проверь сам, если не веришь. Давай я поправлю. Вэй Усянь без малейших раздумий дёрнул за конец повязки, лента соскользнула со лба Лань Ванцзи. Рука Лань Ванцзи, сжимающая лук, тут же вздрогнула. «Кажется братец доигрался!"--подумал Лань Сичэнь. Он не понимал вообще смысл этих странных поступков своего братца. Зачем было игнорировать? А потом бежать, сломя голову, производить эти странные манипуляции с тетивой, потом с лентой? Зачем стрелять в чужие манекены? Чего он добивается? Очередного наказания? Он что не знает, что такое вообще вытворять для адептов Гусу Лань верх неприличия и вообще стыдно? В это время Лань Чжань, кое как поборов оцепенение, медленно повернулся и впился взглядом в Вэй Усяня, глаза налились кровью. Тот по-прежнему держал в руке его лобную ленту, лицо того было растерянным: — Прости, я не нарочно. Вот, повяжи её вновь. Лицо Лань Ванцзи выглядело мрачнее мрачного, на руке, добела вцепившейся в лук, проступили вздувшиеся вены, его самого всего трясло. Потом Лань Ванцзи поспешно рванул повязку из рук юноши. «Чего он так разволновался? Сам же полез. Молодой господин Вэй его не трогал. Чего то же добивался. " Но, видно ситуация вышла из-под контроля. Лань Чжань выглядел таким потрясенным, что ученики Ордена Гусу Лань обратили внимание на странный инцидент. Лань Сичэнь пошел за братишкой, чтобы увести его на свою территорию, остальные пошли вместе с ним. Братишка продолжал стоять столбом, в трясущихся руках по прежнему лежала лента. Лань Сичэнь приобнял за плечо своего младшего брата и тихо заговорил с безмолвным Лань Ванцзи. --Ванцзи, ничего страшного не произошло. Это случайность, с кем не бывает. Кто то сказал: —Тем более, он мужчина, не переживай. Кто-то добавил: — Возможно, что он не знает правил нашего ордена. Ничего страшного же не произошло. — Не обращай внимания. Лань Сичэнь было и жаль брата и смешно одновременно. Лань Ванцзи свирепо посмотрел на Вэй Усяня напоследок, развернулся и покинул стрельбище, по прежнему сжимая в руке ленту. Лань Сичэнь виновато улыбнулся и пожал плечами, глядя в сторону ордена Юньмэн Цзян. Тут подошёл Цзян Чэн и спросил: — Ну и что ты натворил на этот раз? Я же тебе говорил — прекращай задирать его. День пройдёт зря, если ты не вляпаешься в неприятности, да? Вэй Усянь развёл руками: — Я сказал, что у него лента съехала, только и всего. В первый раз я подтрунивал над ним, но потом говорил правду, а он мне не поверил и впал в ярость. Но я ведь не нарочно сдёрнул с него повязку, почему же он тогда так разозлился, как думаешь? Даже отказался от дальнейшего участия в состязании. Лань Сичэнь дальше не стал слушать, он извинился перед Вэй Усянем за поведение своего братишки, на что тот ответил: — Меня прошу извинить. Это я виноват. Привык девушек за ленты дёргать. Лань Сичэнь только улыбнулся в ответ и соревнование продолжалось. По окончании все собрались опять на тренировочном поле. Обнаружив, что Лань Чжань отсутствует, сын Вэнь Жоханя Вэнь Чжао завопил: — Где воспитание в ордене Гусу Лань? — Что произошло? --спросил дядя. — Ваш племянник проявил неуважение ко всем здесь присутствующим. Он просто самовольно покинул серевнования. — Я приношу извинения, --ответил дядя, --я поговорю с ним. Тут один из адептов подошёл к Лань Цижэню и что-то зашептал тому на ухо. Дядя помрачнел. Лань Сичэнь догадался о чем речь. Он тут же ответил: — Кажется у брата разболелась голова. Вот он и ушёл. «Эх, брат, врать заставляешь. Когда ты уже научишься вести себя? Все таки плохо, что он не умеет нормально контактировать с другими.» Лань Сичэнь поспешил в гостевую комнату. Он чувствовал в произошедшем и свою вину. Ему надо было все-таки больше уделять время маленькому Лань Чжаню. А то только замаячил на горизонте самый настоящий друг для него, как он показал себя таким дремучим невежей, что Лань Сичэню было до невозможности стыдно за поведение младшего брата. По дороге его догнал Вэй Усянь, коснулся его руки тёплыми нежными пальцами. Лань Сичэнь остановился, снова залюбовавшись юношей. Он снова падал в омут его глаз и купался в искорках. Так не хотелось, чтобы тот отнимал руку. Но он отнял, оставив после себя тепло и лёгкое сожаление. — Цзэу Цзюнь. Мне правда очень неприятно. Лань Чжань теперь из-за меня покинул соревнование. Но я не нарочно. Я действительно хотел помочь. Я сожалею. Передайте Лань Чжаню мои искренние извинения. В его глазах плескалось что то нежное и солнечное. Так, что у Лань Сичэня вдруг перехватило дыхание. Не в силах больше выносить отсутствие его нежных пальцев на своей руке, будущий глава клана Гусу Лань сам протянул обе руки и взял его за предплечья: — Молодой господин Вэй. Я знаю. И потому не виню вас. Не расстраивайтесь. Ванцзи поймет. Я все ему передам. Вэй Усянь кивнул, напоследок одарил его очередной порцией тепла и света. И ушёл переодеваться. Лань Сичэнь стоял некоторое время, прижимая обе руки к себе. Они еще хранили тепло этого нежного прекрасного юноши. Сердце запело. «Какой же он все-таки прекрасный! Какой теплый! Живой! Солнечный! Как хорошо рядом с ним!» Войдя в комнату, он обнаружил братика лежащим полностью одетым на кровати. Час от часу не легче! И это его всегда аккуратный братишка! С самых ранних лет он никогда не позволял себе подобного! Что вообще творится в его голове? Он вообще последнее время становится неуправляемым. Никакие наказания уже не действуют. Возможно переходный возраст? «Наверное со временем пройдет, --» успокоил себя Лань Сичэнь. «Возможно это еще и результат постоянных ограничений. " Стараясь не замечать того, что его братец среди бела дня бессовестно валяется в пыльной одежде на чистой постели, Лань Сичэнь спросил: — Брат, ты идешь на ужин? Лань Чжань не хотел говорить, он даже не пошевелился. —Господин Вэнь Чжао разозлился, что ты ушел. Я сказал что ты приболел. Лань Чжань молчал. —Надо будет пойти, иначе глава клана скажет, что у нас нет манер. Лань Чжань медленно повернул голову: — Без разницы. —Брат—совучствующе сказал Лань Сичэнь —господин Вэй действительно очень напуган и принес нам извинения. Не переживай, он правда не знал. Братишка медленно повернулся к Лань Сичэню, в глазах стояли слезы: —Как не знал? Мы целый месяц одни и те же правила переписывали. —Возможно не запомнил или не придал этому значения, он еще слишком молод, чтобы думать об этом. Тем более, он не адепт нашего ордена. И как он когда-то сказал, не собирается жениться ни на ком из нашего ордена. Глаза братишки потемнели. — Не собирается жениться? — Ну да! Так что оно ему не надо. Это просто досадное недоразумение. Я сказал, чтобы дяде никто не докладывал. Так что не переживай так сильно. Тебя никто не будет наказывать. —Какое легкомыслие, —голос Лань Ванцзи прозвучал глухо. Лань Сичэнь удивился: — Ну почему сразу легкомыслие? Братишка молчал. Лань Сичэнь пошутил, чтобы развеять напряженную обстановку: — А он что обязан на ком то жениться из нашего ордена? Может ты ему и невесту присмотрел? — Брат. Голос умоляющий, горестный, падающий куда-то в пустоту. На лице младшего явное страдание. «Кажется его закусило на этом недоразумении. И чего так переживать?» Что творилось в голове младшенького? Сам то он хоть понимает причину своего психа? Лань Сичэнь улыбнулся и перевел тему: —Вечером обьявят результаты. —Я. Не. Пойду. Братишка с бледным лицом бессильно откинулся на подушку, словно древний старик и закрыл глаза. Его лента по-прежнему была зажата в кулаке, он так и не повязал её. «Хорошо, что дядя не видит, --» подумал Лань Сичэнь. «Уходят люди, вещи остаются. Уходят вещи и летят года. Часы песочные над нами посмеются. Уходят годы, словно в никуда. И мы с тобой в пучине круговерти. Дождинкой падая, не оставляем след. Опять на год мы стали ближе к смерти. Вы оглянетесь, а нас больше нет. Я не справляю день рождения, поверьте. И с ним не поздравяю никого. Какая радость быть все ближе к смерти, Уже не ощущая ничего?» (Поэт Лань Сичэнь)