Легкое прикосновение.

«Это город, которого нет. И дорога ведёт в никуда. Никогда твой обманчивый след Не сотрет дождевая вода. Не уйдет, не растает вдали Силуэт на бумажном окне. И плывут облака-корабли В синем небе, в обманчивом сне.» (Поэт Лань Сичэнь) Лань Сичэнь виновато улыбнулся: — Да, А-Яо, ты совершенно прав. Я непременно что нибудь найду. Мэн Яо торопливо сказал: — Но… Позвольте мне предоставить вам мое более чем скромное жилище. Лань Сичэнь только хотел возразить, что оказывая гостеприимство ему, мальчишка подвергает себя большой опасности. Но тот не дал ничего сказать, а поспешно добавил: — Прошу вас, не отказывайтесь. Я так понимаю, вы сейчас не можете просто так незамеченным остановиться на постоялом дворе. Лань Сичэнь вдруг сообразил, что у него нет с собой денег. Даже если бы он и смог остановиться где-нибудь, то расплатиться, просто показав жетон, он просто не сможет. Во первых, везде шпионы и его по жетону сразу вычислят. Во вторых, даже если и получится, чтобы не выдали, это не их владения и номер с жетоном тут не пройдет. Нужны деньги. Лань Сичэнь обречённо вздохнул: — Нет, не могу. Вы правы. Да и мы собирали книги в большой спешке, потому что враг был на подходе. Я даже не взял с собой денег. Было просто не до того. И теперь мне очень неудобно. Улыбка юноши была успокаивающей и обнадеживающей: — Вам незачем стыдиться. В таких обстоятельствах главное успеть скрыться. Любой бы на вашем месте не успел бы даже подумать про деньги. Сейчас главное— надежно спрятаться. А моя скромная хижина как раз находится в довольно безлюдном месте, рядом нет других домов. Это маленький домик, где раньше жил сторож, который охранял склады. Теперь склады перенесли ближе к конторе, то есть построили новые. А старые используют под сеновалы. Так что рядом со мной никто не живет. Я абсолютно один. Когда я устроился сюда счетоводом, мне предоставили его для жилья. Оттуда выход вот к этому ручью и небольшому горному лесу. Там вас никто не увидит. Люди туда не заходят, ворота запираются изнутри. Так что место весьма подходящее. Я с полной уверенностью гарантирую. Лань Сичэнь слушал, широко открыв глаза, не веря в свою удачу. Какой же хороший юноша! Добрый! Отзывчивый! Он не раздумывая кинулся помогать абсолютно незнакомому человеку! Это какое надо иметь большое сердце! Настоящий подвиг в столь тревожное время приютить человека, который находится в розыске. Чем он может отблагодарить за его доброту? Ведь у него нет даже денег с собой! Тем временем Мэн Яо продолжил с энтузиазмом: — Жалованье у меня небольшое, но чтобы купить на двоих еды здесь же на ферме, вполне хватит. Да и разжиться едой можно здесь в лесу и в ручье. Здесь есть фазаны и рыба. А так же ягоды, дикий лук, яблони и персики. Он потрогал висящее на дереве платье: — Кстати, мы можем пойти ко мне прямо сейчас. Ваше платье уже высохло, можете одеться. Сейчас я постираю мантию, мы ее повесим у меня во дворе. Лань Сичэнь с благодарностью взял вещи, оделся, привел себя в надлежащий вид. Стало немного легче. — Дело в том, что у нас нет слуг, которые бы убирали за нами, мы все делаем сами. Но одежду мы все носим стирать в прачечную. Это установил еще наш предок, который не хотел, чтобы стирка отвлекала адептов от учебы и тренировок. Там же одежду и чинят, если это необходимо. Так что, А-Яо, спасибо тебе огромное за то, что ты появился на моем пути. Я обязательно научусь стирать сам свою одежду. Уверен, это мне еще понадобится. — Конечно научитесь. Лишним не будет. В жизни все может случиться. Тем более, это не сложно. Мэн Яо тем временем выстирал свое платье, потом разложил мантию, хорошенько намылил, выстирал, отжал и взял с собой в корзине вместе со своими вещами. — Кстати, ваша мантия сильно пострадала. Но, ничего, мы ее зашьем. Лань Сичэнь был очень благодарен, он кивнул, взял меч, мешок цянькунь с книгами и последовал за Мэн Яо. Мэн Яо привел его в маленький дворик своей хижины. Они развесили белье. Вошли в небольшое скромное помещение. Лань Сичэнь сел на циновку, развязал мешок и начал доставать оттуда книги, лихорадочно соображая, чем он может отблагодарить отзывчивого юношу. — Здесь все, что мы успели спасти. Мэн Яо протянул руку: — Молодой господин? Можно? — Можно. Можешь посмотреть. Мэн Яо с восторгом рассматривал картинки, где в нижнем, среднем и верхнем даньтяне схематично было изображено местоположение источника энергии. Золотое ядро. Лань Сичэнь, заметив его неподдельный интерес, спросил: — Тебе сколько лет? Мэн Яо почительно поклонился: — Мне уже почти семнадцать, господин. — Мы почти ровесники, мне двадцать. Не называй меня господином. Это не слишком удобно в моем положении. Называй брат Сичэнь. — Хорошо. Мелькнула идея. Он отблагодарит его за помощь и укрытие! Лань Сичэнь сказал: — Кстати. У меня нет ничего с собой, кроме меча, флейты и вот этих книг. В этом мешке собраны все самые важные и основные книги по самосовершенстваванию. Это большая часть нашей библиотеки. Мы собирали их в большой спешке. Плохо что у меня нет с собой кошелька. Но, если ты не против, я могу поделиться с тобой кое какими знаниями. Уверен, что они облегчат твою жизнь. Как ты на это смотришь? Лань Сичэнь с надеждой посмотрел на Мэн Яо. Мальчишка просто замер от восхищения и радости, раскрыв рот, глядя изумленными глазами на Лань Сичэня, не зная что сказать. Лань Сичэнь продолжил: — Но как только я вернусь, я обязательно расплачусь с тобой сполна. Юноша замахал руками: — Что вы, не стоит! — Стоит, поверь мне! Оно того стоит! И ты всегда сможешь рассчитыаать на мою поддержку. Мальчишка оглядел рослого парня: — Брат Сичэнь, вам придется снять ленту и заколки. По ним легко узнать адепта Гусу Лань. Лань Сичэнь согласился. Вскоре уже он сидел в ханьфу юноши, которое тот хранил на вырост. Правда были коротковаты рукава, но Лань Сичэня это не смущало, в этой глуши никто не обратит внимания на длину рукавов. Он заплел волосы в две косы. Ему теперь казалось, что он похож на девушку. На рослую широкоплечую девушку. — Похож? — Абсолютно другой человек! Отлично! Если кто заметит вас здесь и станет спрашивать, то я представлю вас как моего старшего брата, приехавшего погостить. — Отлично! Лань Сичэнь чувствовал доверие к этому обаятельному юноше и очень хотел его поскорее отблагодарить за его неоценимую заботу. — Ну что, будем заниматься? Мэн Яо, вне себя от восторга, ответил с широкой улыбкой: — Конечно… Брат Сичэнь. Я, с радостью, мне не нужны деньги, у меня ведь есть жалованье. Вы не беспокойтесь. На душе потеплело, исчезла тревога. Лань Сичэнь улыбнулся: — Когда я вернусь домой, то наш клан обязательно отблагодарит тебя. Не каждый согласится прятать у себя беглого человека. Твой поступок заслуживает восхищения! Это, можно сказать, целый подвиг. Но сейчас я могу предложить только то, что сам имею на данный момент. А на данный момент я имею возможность предложить знания из этих книг. А так же могу помочь применить их на практике. Что бы тебе самому хотелось узнать? Или что тебе интересно? Я помогу. Мэн Яо смущенно улыбнулся, показал на картинки в книге: — Спасибо большое. Вы оказываете мне большую честь. Вот здесь я открыл очень любопытные иллюстрации. А… Можно узнать поподробнее об этом? Лань Сичэнь обрадовался: — Это золотое ядро. Оно является неотьемлемым результатом самосовершенствования духа и тела. Оно является источником необычайной силы. С помощью этой силы можно делать такие вещи, которые для простого человека просто недоступны. Оно развивается с помощью внутренней алхимии. Для этого надо очень сильно сосредоточиться и прислушаться к процессам внутри своего организма. И научиться концентрировать природные силы и все свои силы, чтобы сформировать ядро. Но для этого нужно, чтобы были хоть какие то предпосылки для его формирования. То есть нужно иметь в себе золотую пилюлю или зерно, из которого выращивается само ядро. — Это так интересно. Брат Сичэнь, не сочтите это наглостью с моей стороны… Но… вы мне не поможете сформировать это самое ядро? Очень хочется… «Ого, а мальчишка замахнулся на грандиозное дело! » Вслух сказал: — Я с радостью помогу. Уверен, что цели у тебя самые благородные. — Конечно, я с самого детства хотел защищать слабых! «Вот он какой! Молодец! Выдержит ли?» — Но эта профессия трудна и опасна! Ты готов рисковать собственной жизнью? — Брат Сичэнь! Это моя мечта! Но… Боюсь… Что может не получиться. Ведь мне почти семнадцать. Я никогда не обучался в таких кланах. Это не поздно? Мэн Яо так смешно и наивно улыбнулся, словно чувствовал себя виноватым. Лань Сичэнь улыбнулся, протянул обе руки, не ожидая конечно, что из этой затеи, что нибудь получится: — Если есть благородная цель, то никогда не поздно. Но. Надо сначала проверить, есть ли с чего его вырастить. Давай мне руки, я послушаю. Мэн Яо послушно подставил ладони. Лань Сичэнь прикрыл глаза, легонько подержав его за руки, на некоторое время сосредоточился, посидел так, прислушиваясь, что-то находилось в нижнем даньтяне. Кажется есть маленькое зёрнышко, значит есть надежда. Лань Сичэнь очень удивился, открыл глаза, отнял руки и сказал: — А-Яо, у меня есть для тебя хорошая новость. Я смогу тебе помочь развить ядро. Глаза мальчишки засветились от радости: — Спасибо большое, я даже не мечтал о таком. «Интересный юноша. Прямо так неожиданно! Просто сюрприз!» Лань Сичэнь внимательно посмотрел на Мэн Яо: — А-Яо, очень часто эта штука передается по наследству. Скажи, у тебя в родне не было заклинателей? Юноша напрягся, он молчал некоторое время, словно боялся что-то сказать или колебался. Лань Сичэнь внимательно всмотрелся в задумчивое лицо Мэн Яо. Через время сказал: — А-Яо, ты не обязан отчитываться передо мной. Если не хочешь, то не говори. Ведь это я свалился на твою голову, словно снег летом. Потому не имею права требовать от тебя отчета. Мэн Яо вздохнул с печальной улыбкой: — Брат… Сичэнь. Я скажу. Все равно рано или поздно это станет известно. В общем у меня есть отец, который имеет отношение к миру заклинателей. Но я рос без него. Если бы вы знали, как тяжело расти без отца. И этот самый отец не захотел признавать меня. Моя матушка все годы хранила его подарок, залог его любви к ней. Она растила меня одна. Перед своей смертью она отдала мне этот предмет и послала к отцу. Брат Сичэнь, ты бы видел, как она плакала, когда вручала мне его подарок! Она трепетно хранила его все эти годы и ждала его. Всеми доступными ей методами она защищала его передо мной, находила ему оправдание! Она даже не вышла замуж, так ждала моего отца! Она любила его больше жизни! Больше всего на свете, она все эти годы надеялась, что он вспомнит о нас! У нее никогда не было других мужчин кроме моего отца! Брат! Представляешь как она страдала и тосковала все эти годы?! В конце концов она слегла со смертельной болезнью! От страшной, невозможной тоски ее сердце не выдержало! И она умерла прямо на моих руках, отдавая мне ту единственную вещь, что осталось у нее от любимого человека! Теперь ты понимаешь, почему я об этом не хотел говорить. Тяжелые воспоминания! Очень тяжелые… Они… рвали мою душу на части! Сичэнь слушал с величайшим сочувствием. — Если не можешь говорить, то и не говори. Мэн Яо вытер слезы: — Ах, брат! Мне некому было все это время рассказать об этом. У меня. Больше никого не осталось. Бедная моя матушка была единственным моим близким человеком! Я совсем один теперь на целом свете! Мне даже не с кем поделиться! И вот… Я поделился тебе, брат! «Ох, бедный! Ему и так нелегко, а тут еще я разбередил его рану. " — А-Яо, спасибо тебе за доверие. Но… Как один? У тебя же есть отец! Неужели ты не пошел к нему? — О, я пошел. Передал ему подарок, по которому он должен был узнать меня! Но лучше бы я не ходил! Лань Сичэнь забеспокоился: — Почему? Впрочем, если тебе тяжело об этом рассказывать, можешь не говорить. — Нет. Я скажу. Но только тебе, брат. Только тебе. Никому другому я бы не стал говорить подобное. А только тебе. Потому что ты человек весьма праведный и весьма порядочный. Лань Сичэнь кивнул, продолжая слушать. Мэн Яо с каким-то надрывом продолжал: —Ну так вот. Больше года назад, когда умерла моя дорогая матушка, мой единственный родной человек, я решился идти к моему отцу. Все таки больше у меня никого не осталось. Лань Сичэнь тревожно наблюдал за выражением лица Мэн Яо. Было заметно, что непрошенные слезы ему мешали говорить: —И вот, мой единственный родной человек на тот момент. Тот, к которому так стремилась моя душа… так я на тот момент был одинок… на всем белом свете. Даже родственники матери не признавали меня! Опять же из-за него! И все из-за того, что она полюбила этого человека, да так, что больше не захотела выходить замуж, сказала, что он ее единственный человек, которого она будет ждать хоть всю жизнь. Ее выгнали из дома и ей приходилось тяжело трудиться, чтобы вырастить меня. И вот, этот человек велел столкнуть меня с лестницы! Да так, что я получил травму и шрам на всю жизнь! А подарок он раскрошил в пыль! И теперь… Это единственная моя память о родном отце! Мэн Яо приподнял вдруг свою шапочку, демонстрируя Лань Сичэню шрам на лбу. —Брат! Ты представляешь? Что я чувствовал тогда? Как мне было больно! Как я хотел, чтобы у меня был отец! И вот! Его теперь нет у меня! Он отказался от меня! Представь как я одинок?! И кто теперь поможет мне залечить раны на моем сердце? Лань Сичэнь стало очень жаль беднягу. Он проникся сочувствием к бедному щуплому мальчишке, на долю которого уже в столь юном возрасте свалились такие жестокие испытания, он сидел, глядя на шрам и сочувствием качал головой: — Как это должно быть жестоко! Прости, что заставил снова пережить неприятные моменты. Лань Сичэнь испытал стыд. Свои проблемы показались уже не такими страшными в сравнении с проблемами этого мелкого парнишки. Мэн Яо вздохнул, не глядя поправил шапочку, но шрам не закрылся, а наоборот стал еще виднее. — Да, ладно. Уже не так плохо все. У меня есть работа, есть жилье. Только нет родного человека рядом. А так хотелось! Да я вроде уже привык. Хотя иногда ощущаю это чувство, когда очень, очень хочется иметь родного человека рядом. Лань Сичэнь печально смотрел на шрам: — Не болит? — Нет, не болит. Больше года уже прошло с тех пор. Болит только сердце иногда. Мэн Яо приложил руку к области сердца. Лань Сичэнь задумался. Он вспомнил один случай. Это был день рождения Цзинь Цзисюаня. Были каникулы и ученики разъехались по домам. Орден Ланьлин Цзинь пригласил тогда все кланы на торжество. Вспомнил, как привратник подошёл к Цзинь Гуаньяо и протянул что-то на ладони, потом что-то сказал ему. Лицо госпожи Цзинь перекосилось гневом, она потребовала тут же отчета у мужа: «Сын? Что еще за сын? Ну-ка отвечай!» Цзинь Гуаньяо тогда очень испугался: » Нет, что ты! Какой еще сын? Мой сидит рядом со мной. Если хочешь, я могу спустить с лестницы наглеца и самозванца! Выкиньте его, да чтобы впредь неповадно было!» Привратник тут же убежал, потом послышалась его ругань, следом звук падения тела. Многие соскочили тогда с места, чтобы посмотреть на это. Лань Сичэнь не пошел, ему тогда показалось, что не стоит проявлять излишнее любопытство в семейных разборках. Он остался сидеть за столом. Только в душе посочувствовал бедолаге, которого угораздило появиться не вовремя А в стороне главы ордена Цзинь и его супруги разгорались нешуточные семейные разборки. Цзинь Цзысюань тогда с большим трудом уладил конфликт между родителями. — Больше года, говоришь? Прости, можно я задам только один вопрос? — Задавай! — Это не ты тогда был в башне золотого Карпа? Мэн Яо потупился: — … Я… Брат… Это был я… — Так твой отец глава клана Ланьлин Цзинь? Цзинь Гуаншань? Сичэнь произнес эту фразу и сразу спохватился. Нельзя же говорить прямо в лоб такие вещи! Он замолчал. Повисла пауза. —Прости, это было бестактно, —виновато сказал Лань Сичэнь. Лицо Мэн Яо страдальчески скривилось, как от сильной боли, он смахнул слезу с глаза: —Брат, не извиняйся. Все равно рано или поздно… все узнали бы. И смеялись бы над моими неудачами. Но… им не понять. Не каждый знает, что значит расти без отца, ждать его, до боли в глазах, до слез… смотреть в окно и ждать…ждать и надеяться на чудо… Лань Сичэнь чувствовал себя виноватым: —Прости еще раз. Мэн Яо сокрушенно махнул рукой: —Ты ни в чем не виноват. Теперь ты знаешь мою тайну. Я всего лишь хотел найти отца. Всего лишь… Мэн Яо улыбнулся вымученной улыбкой и продолжил с трудом говорить, глотая слезы, которые комком подступали к горлу: —А знаешь, брат… Ведь …там были богатые и влиятельные люди. Такие люди и подобные им не знают, как это …тяжело трудиться …за кусок хлеба, за ночлег. Они не знают, что такое ходить в обносках! Они считают, что только они… достойны лучшего. Возможно… Мой отец… подумал, что его влияние и богатство… привлекло меня к нему. Но я никогда не мечтал подмазаться! Я …всего лишь хотел найти… отца. Брат! Ты меня …понимаешь? Сердце Лань Сичэня сжалось, глядя на тщедушного паренька, пережившего такую страшную трагедию. Что может быть хуже? Их отец сидел в депрессии, но он был! И то им было обидно, что они редко видятся. А тут такое обращение! Его просто выкинули из жизни, как ненужную вещь! Да еще таким способом! Как он вообще выдержал подобное? От единственного родного человека! И он не сломался! Не утопился в первом же водоёме! Собрал волю в кулак и остался жить, несмотря ни на что! Сколько силы воли в хрупким мальчишке! —Да, А-Яо, я тебя очень хорошо понимаю. Но ты, несомненно, достоин лучшего! Все равно он должен тебя признать. Так нельзя. Это несправедливо. На лице Мэн Яо промелькнула страдальческая улыбка: —Как? Брат Сичэнь! Скажи мне, как это можно сделать, когда ты для него только кучка мусора, которую можно просто спихнуть со ступенек! Нет. Это невозможно. Он никогда не признает меня! Никогда! Я не нужен ему! Ведь у него уже есть сын! Лань Сичэнь мягко положил руку ему на плечо: —А-Яо, пожалуйста, успокойся и возьми себя в руки. Давай рассудим логически. Конечно, ты не можешь соперничать с его законным сыном… Мэн Яо торопливо перебил: —Да что ты, брат, я и не помышлял о подобном! Я бы и вовсе не посмел! Лань Сичэнь жестом остановил его: —Конечно, я верю что ты даже не думаешь о том, чтобы занять место его законного наследника. Ни капли в тебе не сомневаюсь. Но твой отец в состоянии обеспечить тебе более достойную участь. Он мог бы сделать тебя адептом своего ордена. А это означает, что ты будешь иметь достойное образование, нормальное жилье, хорошее жалованье, уважительное отношение к себе. В этом ничего такого нет, каждый человек должен стремиться к лучшему. Мэн Яо покачал головой: —Брат, какой из меня адепт великого клана? Все они прекрасные воины. А я кто? Ведь у меня даже нет золотого ядра! Лань Сичэнь улыбнулся, ну какой же он все-таки наивный! —Это поправимо. Я помогу тебе, пока я здесь. А потом мы вместе подумаем, как можно исправить твою жизнь к лучшему. Ты должен предстать перед твоим отцом. Ты не должен вот так прозябать в подобных условиях. Ты не можешь всю свою жизнь прожить, прячась в лесу. Мэн Яо печально улыбнулся: —Брат Сичэнь, я не видел лучших условий. И никогда не увижу уже. Это предел того, чего я смогу добиться в этой жизни. К слову, это место не так уж и плохо. У меня есть работа, еда, крыша над головой. Я могу себе позволить купить пусть и не дорогую, но добротную одежду, если буду экономить и понемногу откладывать… Лань Сичэнь перебил его: —А-Яо, прости что перебиваю. Но, я обещал тебе помочь, чем смогу, а значит давай начнем как-то продвигаться к этой цели. А иначе просто разговорами ничего не добиться. —Брат, —Мэн Яо заломил руки, —если он не хочет признать меня, он и не признает. Ты это понимаешь? А тем более, какого- то мальчишку, которого когда- то скинул с лестницы. Да он и постыдится теперь принять меня после того, как все громко смеялись, наблюдая мое падение! Наверняка он человек очень гордый. И не примет меня только из одной своей вот этой гордости! Лань Сичэнь, преисполнившись решимости во что бы то ни стало помочь несчастному парнишке, сказал: —Гордость тут не при чем. Если ты прославишься, то он никуда не денется. —Брат! Ну как я могу прославиться? Какими такими заслугами? Разговоры надо было заканчивать и переходить к делу, тем более это в силах самого Лань Сичэня. —Вот потому мы и не будем терять времени, а приступим к тренировкам прямо завтра с утра. А сегодня уделим время теории. Обещай, что во всем будешь меня слушаться. И ты всего добьешься. Ты мне веришь? Лань Сичэнь твердо посмотрел в глаза юноши. Мэн Яо выглядел пораженным в самое сердце: —Бб…брат… Я… Ладно, я верю тебе. Давай приступим. Спасибо, спасибо тебе! И тренировки начались. Теперь каждое утро Лань Сичэнь поднимал Мэн Яо в пять утра. Они шли купаться в холодном ручье. Когда Мэн Яо впервые разделся, Лань Сичэнь чуть не заплакал от жалкого зрелища. Тело юноши было весьма изнежено, без каких либо признаков мускулатуры, сложено почти по женскому типу. Узкие худые плечи и грудь, широкие бедра, уже наметившийся круглый животик, жир на ягодицах. По всему заметно было, что юноша ведет больше сидячий образ жизни и очень любит сладкое и мучное. Лань Сичэнь внутренне посочувствовал парнишке. Все мужчины ордена Гусу Лань имели подтянутые фигуры с развитой мускулатурой и отличались ростом выше среднего. Ничего лишнего. Все это достигалось строгой диетой и постоянными тяжелыми тренировками. Ну и конечно, наследственность имела здесь не последнюю роль. А такую фигуру он видел лишь второй раз в жизни. Почти такая же была у весьма изнеженного Хуайсана. «Мда, сложный случай. Будем исходить из того что есть. Ничего не поделаешь, попробуем слепить из этого теста что-нибудь хоть мало мальски стоящее .» Для начала он посадил юношу на диету. Исключил все жирное, сладкое и мучное. Ввел пищу, богатую белками. Так же решил в ускоренном порядке довести количество повторений до максимума и потом постепенно добавлять нагрузку, так как нужно было сначала сбросить лишний жир, накопленный похоже, еще с самого детства. И началась по утрам тренировка тела и духа, потом скромный завтрак, состоящий из простых овощей и яиц. Затем Мэн Яо шел на работу. Тело Мэн Яо постепенно преображалось. Исчез круглый животик, начали понемногу появляться мышцы и пресс. Он уже мог отжаться от пола, несколько раз подтянуться в висе, ухватившись за ветку дерева. Мог бежать в гору без передышки и не задыхался. Поднимал мешок с рисом. Пощупав бицепс мальчишки, Лань Сичэнь сказал: — А-Яо, теперь, когда ты почувствовал силу, нужно заняться внутренней алхимией организма. — Да, я готов, брат Сичэнь. Они садились в позу для медитации и Лань Сичэнь объяснял ему, как надо прислушиваться к себе, как направлять силу мысли, чтобы развивать свою внутреннюю алхимию. Как сосредоточится на даньтяне, что представлять. Когда юноша был в силах достаточно долго удерживать тяжелые предметы в своих руках, Лань Сичэнь сказал: — А-Яо, нужен меч. Будем учиться фехтовать. У тебя есть деньги? Мэн Яо прикинул в уме: — Да, есть немного. Думаю на недорогой меч хватит. Он сходил в лавку оружейника и купил себе недорогой меч. Теперь фехтовали без устали каждый вечер. Хрупкому юноше явно было пока тяжело, но он не жаловался. Он усердно занимался. Не раз уже приходилось заматывать ему узкие почти девичьи ладони тряпками и прикладывать охлаждающую мазь. Такие ладони он тоже видел второй раз в жизни. У самих адептов Гусу Лань были жёсткие мозолистые руки от постоянных тренировок с мечом. Но Лань Сичэнь не сдавался. Да и сам парнишка оказался на редкость упорным. Лань Сичэнь хвалил и подбадривал его. Мэн Яо переводил дух, вставал, брал меч и снова продолжал тренировку. Часто он еле волоча ноги, приползал в хижину и падал на кровать, совсем обессиленный. Спал как убитый. В такие ночи Лань Сичэнь думал о том, что сейчас дома. Переживал за родных. И так же часто вспоминал юное солнце, что с ним? На душе всё-таки было неспокойно. И он не выдержал. В одну из таких ночей Лань Сичэнь все-таки, рискуя своей жизнью, решил отправиться в Пристань лотоса, чтобы убедиться, что у юного солнышка все хорошо. Он встал, посмотрел на спавшего крепким сном смертельно уставшего Мэн Яо, взял тёмную накидку, меч и вышел из домика. Встав во дворе на меч, он направил его низким полётом в сторону Юньмэна. Далетев до города, он дальше пошел пешком. Время было позднее, на пристани никого не было. Но Лань Сичэнь не раз слышал рассказы Вэй Усяня и Цзян Чэна, как они ночью купаются и ловят рыбу. Или гулей. В зависимости от настроения. Лодки стояли на причале. Лань Сичэнь шел неслышным шагом по деревянному настилу. Вовсю цвели лотосы. Он впервые видел столько лотосов сразу. Зрелище было неописуемое. Огромные круглые листья, распростирали свои ладони над водой. Сами цветы на тонкой ножке возвышались над листьями. Они были огромны и поражали своей красотой. Нежные розовые лепестки казались хрупкими, их так и хотелось потрогать руками. Лань Сичэнь залюбовался необыкновенным зрелищем. Вдруг он услышал всплеск воды и серебряный смех. Лань Сичэнь притаился, вглядываясь вдаль. На пристани горело множество фонарей, отбрасывая свет и Лань Сичэню пришлось прятаться в тени лодок. Он увидел его сразу. Юное солнце сидело на пирсе, наклонив голову и глядя в воду. Длинные шикарные волосы густым водопадом ниспадали до самой воды. Он держал в руках большие бутоны лотоса, намереваясь вплести их в свои блестящие локоны. Фонари на причале и розоватые цветы окрашивали его лицо нежным румянцем. Сильное тренированное тело с красивыми мышцами, но не лишенное изящности, тонкий гибкий стан, стройные бедра и длинные ноги. Он одной ножкой болтал в воде, серебристая лунная дорожка разбегалась светящимися брызгами. Он был словно цветок лотоса, такой же прекрасный и нежный. Его лицо, а так же вся фигура словно светилась изнутри розовато золотистым светом. Лань Сичэнь замер, любуясь прекрасной картиной. Как бы запомнить каждую детальку, каждую игру цвета, чтобы потом нарисовать! Но когда ещё будет возможность взяться за кисть? Когда Вэй Усянь закончил вплетать лотосы в волосы, послышался голос Цзян Чэна: — Вэй Усянь, заканчивай прихорашиваться! Плыви сюда! — Сгинь с глаз, --парировало юное солнце. — А что если не сгину? — Тогда я тебя сам утоплю! Солнечный юноша встал во весь рост. Он был настолько ослепительно прекрасен, что у Лань Сичэня перехватило дыхание. Словно это был не человек, а настоящее произведение искусства. Он был идеально сложен, словно нефритовая статуэтка дорогой работы. Он поднял руки и прыгнул в воду, подняв фонтан серебряных брызг. Огромные розовые бутоны закачались на воде, потревоженые юным солнцем. Он подплыл к Цзян Чэну и завязалась шутливая драка в воде. Они смеялись и смех разносился далеко над водой серебряными колокольчиками. Лань Сичэнь убедился, что у солнечного юноши все хорошо, да и надо было возвращаться. Он тихонько прошел по причалу, нагнувшись, чтобы спрятаться за лодками, вышел из Пристани лотоса и прошел в небольшой лесок. Уже оттуда он добрался до Юньпина на мече. Всю дорогу в ушах звучал серебряный смех. Войдя в хижину, убедился, что Мэн Яо по прежнему крепко спит, он прилег и почти до утра все перебирал прекрасную картину с юношей солнцем, с юношей лотосом. Сердце затопила всепоглощающая нежность. А что если бы он обнаружил себя? Наверняка бы узнал последние новости. Но существовала вероятность, что вокруг шпионы. Если они обнаружат, что юноши из Юньмэна общались с преступником, то Пристани лотоса не сдобровать. А что тогда будет с прекрасным юношей лотосом? Что будет с его родными людьми? Но как хотелось рисовать! Он все-таки потом напишет эту прекрасную картину и так и назовет ее: «Юноша Лотос.» Стало спокойнее на сердце. Ну хоть в Юньмэне тихо, юное солнце в безопасности. Сон так и не пришел, так сильны были впечатления. Утром, как всегда, снова тренировка. Мэн Яо проснулся уже сам в пять утра. Он делал успехи. Лань Сичэнь с удовольствием отметил, что тот даже к жёсткому режиму дня привык. Молодец! Лань Сичэнь поражался силе воли хрупкого паренька и ощущал гордость за своего ученика. Ведь это был его первый ученик! Самый первый, словно желанный первенец. Испытывая к мальчишке почти отцовские тёплые чувства, Лань Сичэнь всей душой желал, чтобы он непременно добился успеха и был счастлив! На плечи самого Лань Сичэня теперь ложилась огромная ответственность за жизнь этого юноши. И тем радостнее он ощущал себя, когда тот добивался хорошего результата. Он чувствовал себя скульптором, или гончаром, который из бесформенного куска глины слепил довольно неплохое изображение человека и теперь наслаждался результатом своего труда. Это был его ученик. Его детище. Вскоре это самое детище обрадованно поделилось с Лань Сичэнем: — Брат Сичэнь, кажется у меня силы прибавились. Лань Сичэнь снова взял его за руки, подержал и почувствовал как внутри его организма циркулирует энергия. Еще слабо, но циркулирует. — Поздравляю, твое ядро начало развиваться. Теперь можно еще усилить наши тренировки. И добавим еще нагрузку. Лань Сичэнь не знал сколько времени он будет скрываться, поэтому проводил тренировки в еще более ускоренном темпе. Стремился передать как можно больше знаний и навыков. Он так же научил Мэн Яо рисовать талисманы и пользоваться ими, вкладывая духовные силы. Однажды Мэн Яо сходил на рынок и принёс новости: — Брат Сичэнь, представляешь? Я сегодня слышал, что орден Цинхэ Не берет добровольцев в свою армию. Лань Сичэнь хотел спросить про то, нет ли новостей из Пристани Лотоса. Но… Чего-то побоялся. Чего именно, он и сам не знал. Побоялся спросить у постороннего человека про своего солнечного юношу и раскрыть свою заветную тайну? Да вроде Мэн Яо не был ему теперь посторонним. За эти несколько месяцев он стал ему очень близким и родным. Казалось, он знает его даже больше, чем самого себя! Иногда ему казалось, что даже с братишкой у него не было никогда столь доверительных отношений. Тогда что же? Или побоялся плохих новостей? Он и сам не понял. Но на сердце было тревожно. Вместо этого он сказал: —Значит четыре великих ордена подняли восстание. А-Яо, это твой шанс, ты можешь пойти добровольцем. У тебя теперь достаточно сил, чтобы сражаться. Только так можно обратить на себя внимание твоего отца. Мэн Яо выдохнул: —А я смогу? —Конечно, сможешь. Ты сейчас в очень хорошей форме, на среднем уровне развития. Тем более ты в короткий срок добился очень хороших результатов. — Что ты, брат, только благодаря тебе! —Ты и сам прилагал немалые усилия! Так что, ты сможешь, А-Яо. Ты сможешь! Я верю в тебя. Верь и ты в свои силы. — Спасибо, брат, большое тебе спасибо! —Ты молодец! Только не забывай тренироваться каждый день, чтобы совершенствоваться дальше. Лань Сичэнь положил руку Мэн Яо на плечо и легонько сжал. Это было уже не девичье щуплое плечо, а плечо парня, который прилагал немалые усилия в тренировках. Лань Сичэнь ощутил немалую гордость. Вот он его ученик! Его Мэн Яо! Его личный самый первый ученик! Он сейчас себя чувствовал учителем, который отпускает своего первого ученика в мир и дает ему напутствие. Мэн Яо поднял глаза на Лань Сичэня. Лань Сичэню показалось, что тот о чем-то жалеет. Он посмотрел на своего ученика ласковым, ободряющим, отеческим взглядом: — Брат, —пролепетал Мэн Яо. Лань Сичэнь видел, что тот уже догадался и тут же подтвердил его мысли: — А-Яо, мы с тобой распрощаемся. Мне надо уходить. Я должен быть там и сражаться на поле боя, а не прятаться в глуши. Спасибо тебе за то, что укрыл меня и был со мной самые тревожные месяцы моей жизни. Благодаря тебе, я сохранил весь запас ценных знаний, собранный моими предками для своего ордена. Наш орден очень обязан тебе. Я у тебя теперь в большом неоплатном долгу. Мэн Яо всплеснул руками: — Брат, но ты отдал свой долг сполна. Ты столько для меня сделал! Без тебя я бы не смог добиться ничего! Его скромность просто поражала! — Ты сам много старался. Такой график тренировок выдержит не каждый. Иди, записывайся в добровольцы. Ты сможешь, я верю в тебя.Ты покажешь себя героем. Обязательно. Ты познакомишься со своим отцом и он обязательно признает тебя. — Брат, а если нет? — Должен. Во всяком случае ты можешь всегда рассчитывать на мою поддержку. — Спасибо, ты многому меня научил. Лань Сичэнь ответил: — Это тебе спасибо. Ты научил меня самому главному в жизни. Я был абсолютно не приспособлен к быту и мне очень стыдно, что я не умел элементарного. В этом плане мой младший брат гораздо приспособленней меня. Он с самого раннего детства никого не подпускал к себе и не позволял нянчиться, обслуживал себя сам. А я… Всю мою жизнь занимали только тренировки. По лицу Мэн Яо почему-то пробежала тень. Лань Сичэнь добавил: — Правда есть еще одно увлечение. Ты о нем узнаешь, когда посетишь Облачные глубины. Он не стал много распространяться про свои увлечения. Да и зачем это ему? Тем более сейчас, в такой сложный и ответственный момент прощания. Лань Сичэнь отечески похлопал юношу по плечу: — Все, а теперь прощай. Я должен идти. Не теряй зря времени. Он подхватил мешок с книгами, вскочил на меч и скрылся из глаз. По дороге Лань Сичэнь размышлял о том, что почти ничего не сделал для этого юноши. Да и что он сделал? Он же не помогал бескорыстно, он просто отдавал долг за то, что тот помог ему прятаться и соханить драгоценные книги. Стоило ему выдать Лань Сичэня ордену Цишань Вэнь, юношу бы ждала большая награда! А если бы им вздумалось прочесать весь Юньмэн? Так что он рисковал не меньше, а даже больше! «Так что моя помощь ему в тренировках, это ничто по сравнению с тем, что он для меня сделал! Абсолютно! Да тут больше целиком и полностью его заслуга! Если бы он так не старался, то моя помощь была бы бесполезна! Вон как с Хуайсаном! Сколько вложено сил! Но если человек не хочет, то ты ничего не поделаешь! Хоть в лепёшку перед ним расшибись! » Размышляя так, Лань Сичэнь твёрдо вознамерился помочь этому мальчику продвинуться на службе у Не Минцзюэ. Теперь он чувствовал за него ответственность, как учитель за своего ученика. Это был его первый ученик. Первый, кого он обучил сам лично! Это не просто ответственность. Это как первенец. «День похож на день. Люди в нем как тень. Все изменяется, все убегает. Время печать свою налагает. На наши лица. Время как птица. Рвётся куда-то и улетает. Что впереди--никто и не знает.» (беглый поэт Лань Сичэнь)