Легкое прикосновение.

«Жизнь в разных красках. Родом из детства. Кончилась сказка. Никуда не деться. Жизнь дальше мчится В голубую даль. Нам сказка снится. Прошлого не жаль. Но легкой грустью Облаком прозрачным Легко и пусто. А вчера был праздник» (Поэт Лань Сичэнь) Лань Сичэнь, сидя на коне, обозревал арену. Он искал того единственного юношу, который сейчас занимал все его мысли. Вдруг он заметил, что его братишка смотрит в сторону на стайку очень красивых девушек. Не просто смотрит, а как-то странно скосил глаза, замаскировав взгляд ресницами. Кажется братишка решил себе заработать косоглазие. Ну, неудивительно, кажется здесь собрались все самые красивые девушки из заклинательских кланов. Девушки были как на подбор. Высокие, стройные, у каждой на боку висел меч. Они собрались в кружок, сидя на конях и весело что-то обсуждают. До того его братишка никогда не интересовался девушками. Хотя, он в принципе никогда и никем не интересовался! Да и в монашеском ордене девушки были за высоким забором, к которому даже подходить запрещалось. Может пора женить братишку? Тогда он уж точно оттает. Надо бы присмотреться к девушкам. На кого он там конкретно положил глаз? Хорошо нет здесь дяди и старейшин. Они остались дома, так как много было работы. Лань Сичэнь стал тихонько наблюдать за девушками. Вдруг девушки слегка расступились и Лань Сичэнь увидел в центре девичьего кружка. Вернее почувствовал. Смесь холода и тепла. Словно обдало сначала ледяным холодом, а после него повеял теплый ветерок. Он был там! Среди девушек! Не просто девушек, а самых завидных невест! Весь прекрасный, словно чёрная роза с ярко красными ободками по краю нежного чёрного шелка тонких лепестков. Он сидел в расслабленной позе, непринужденно опираясь на блестящую гриву вороного коня. Сердце Лань Сичэня замерло. На прелестном лице было томно- ленивое выражение, словно он на неторопливую прогулку выехал, а не на охоту. Он был словно в букете цветов, среди девушек в ярких одеждах, даже не подозревая, что самый прекрасный цветок здесь он. Девушки наперебой кокетничали перед ним. Он же смотрел на них с довольным выражением на лице, словно сытый кот. Вернее даже молодой черный котик с ярко красным бантиком, грациозно разлегшийся на солнышке. Очень красивый и жутко избалованный вниманием. И вот на него то и смотрел его братишка. Смотрел, не в силах отвести взгляд. Похоже, жениться младший вовсе и не думал даже. Оба чуть не вздрогнули от неожиданности, когда обьявили их выход: --Орден Гусу Лань, просим на арену! Братья тронули поводья и вместе с остальными учениками вышли в центр поля, склонив головы в знак приветствия. С трибун на них посыпались цветы. Но цветы остались без внимания, братья Лань оба незаметно для других смотрели только в одном направлении. В направлении чёрного солнышка или чёрной роковой розы со смертельно опасными шипами. Вдруг в руке чёрного солнышка появился цветок. Он, глядя совсем в другую сторону, вслепую размахнулся и цветок полетел в сторону братьев Лань. Лань Сичэнь от неожиданности ничего не успел сделать, как его младший братишка молниеносно вскинул руку и поймал цветок. На лице его появилось выражение полной растерянности. Лань Сичэнь даже услышал, как братишка судорожно вздохнул, а сам вспомнил тот самый момент, когда он в свои тринадцать лет поймал такой же точно цветок из рук солнечного мальчика. Сколько тогда было этому солнышку? Лет девять-десять? Когда это было? Очень давно. Десять лет назад. Братишка тогда так и не увидел это солнечное дитя. Зато теперь через десять лет после того события его младшему брату удалось поймать точно такой же цветок. Но ничего. Лань Сичэнь не в обиде. Лишь бы тот больше не хандрил и не превращался в нефрита. Жалко только что тот цветок сгорел вместе с его первыми стихами в той самой тетрадке, что когда-то пряталась под матрасом маленького А-Чжаня. Он тогда принёс эту тетрадку к нему в ханьши. Братишка видел засушеный цветок между страницами, но никогда не спрашивал откуда этот цветок. А сам А-Хуань бережно хранил эту тайну. Хранил и временами вытаскивал этот цветок из тетрадки, когда записывал очередной стих. Он вдыхал его аромат и снова переживал тот чудесный момент, когда мальчик-солнышко с улыбкой кинул ему нежный бутон. Теперь же он наблюдал аналогичную сцену. Заметив, что Лань Ванцзи в полном замешательстве, от неожиданности дёрнул поводья и остановил коня, спросил: — Ванцзи, что с тобой? Лань Ванцзи произнёс: — Вэй Ин. Произнес он не громко. Но солнечный юноша услышал, хотя даже не смотрел в их сторону. Он даже не видел, кто из братьев Лань поймал брошенный бутон. Но услышав свое имя из уст младшего нефрита, Вэй Усянь лишь тогда повернулся к нему и, подняв изящные брови, с удивлением спросил: — Что? Ханьгуан-цзюнь, ты меня звал? Что такое? Лань Ванцзи показал ему цветок с абсолютно бесстрастным лицом и таким же тоном молвил: — Это ведь ты. Лань Сичэнь знал, что за бесстрастным выражением его братишка всегда скрывал жуткое, до дрожи, волнение. Но Вэй Усянь немедленно возразил: — Не я. Две девушки рядом с ним в голос подтвердили: — Не верь ему, это правда он! Вэй Усянь обратился к ним: — Как вы можете так несправедливо обвинять хорошего человека? Я сержусь! Девушки в ответ лишь рассмеялись, потянули поводья лошадей и поскакали к своим кланам. Лань Сичэню показалось, что девушки были обижены, так как вовсе не ожидали, что предмет их воздыханий бросит цветок младшему зануде нефриту. За самим Лань Чжанем девушки никогда не бегали. Он им нравился, но они считали его скучным. Отчасти тут причина была в строгом монашеском воспитании, отчасти в его нелюдимом характере. И вот этот нелюдимый зануда нефрит был растерян и одновременно млел от счастья, держа в руке бутон. Лань Сичэнь посмотрел на братишку, тот опустил руку с зажатым в ней цветком и покачал головой. Кажется, он и сам не понял, зачем вдруг поймал цветок или не верил, что его бросил этот солнечный красавчик. Цзян Чэн торопливо произнёс: — Цзэу-цзюнь, Ханьгуан-цзюнь, приношу извинения, не обращайте на него внимания. Лань Сичэнь абсолютно не видел в этом состава преступления, потому с улыбкой ответил: — Не волнуйтесь. За цветок, подаренный молодым господином Вэем, я благодарю вас от лица Ванцзи. Он кинул беглый взгляд на братишку. Ну чего растерялся? Мог бы просто поблагодарить, тогда никто бы этого не заметил. А так…снова эти непримиримые друзья в центре внимания. Но они не могли долго задерживаться на арене. Нужно было проезжать, так как уже обьявили орден Цинхэ Не. Лань Сичэнь смотрел на то, как братишка держит в руке цветок, не зная что с ним делать. Ситуация была и забавная и нелепая одновременно. Но вполне во вкусе солнечного юноши. «Интересно, знает ли молодой господин Вэй язык цветов? Или это просто была шутка, чтобы хоть немного расшевелить мрачного нефрита?» Он улыбнулся про себя, украдкой наблюдая, как братишка тихонечко погладил лепестки и незаметно спрятал цветок в рукав. Как раз в этот момент немало заклинателей мужского пола, которые поддерживали и восхищались Чифэн-цзунем, разразились оглушительными криками, от которых заложило уши. Было приятно, что его друга так уважают и поддерживают другие люди. Он гордился им, его славой, храбростью и непримиримостью со злом и лицемерием в любом их проявлении. Подле Не Минцзюэ ехал Не Хуайсан, его одеяния сегодня, как и всегда, выглядели изысканными, подобранными со вкусом, вместе с саблей на поясе висели украшения, в руке покачивался веер. Ни дать, ни взять — истинный молодой господин из благородного рода простых смертных. При этом каждый присутствующий знал, что сегодня сабле Не Хуайсана не представится шанса покинуть ножны. Ведь более вероятно, что вскоре после начала облавы он просто станет прогуливаться по горе Байфэн и любоваться пейзажем. Следом за Орденом Цинхэ Не настал черёд Ордена Юньмэн Цзян. Вэй Усянь и Цзян Чэн выехали на арену, подстёгивая лошадей, и вновь с трибун посыпался застилающий обзор дождь из цветов, которых набросали столько, что лицо Цзян Чэна почему то потемнело. Вэй Усянь же прямо-таки купался в лепестках, наслаждаясь моментом. Это было так прекрасно! Невероятный, прекрасный солнечный юноша в обрамлении твсяч цветов под дождём лепестков! Картина достойная кисти художника! Он улыбался своей прекрасной, невероятной солнечной улыбкой и махал рукой самой высокой трибуне. Лань Сичэнь проследил взглядом. Там сидела Цзян Янли. Она вдруг встала, лицо ее просияло и она бросила два цветка. Вэй Усянь поймал цветок и приколол к одежде. Тоже самое сделал и Цзян Чэн. Дева Цзян так махала Вэй Усяню, что едва не свалилась с трибуны, так что на лице юноши отразилось беспокойство и волнение. Он протянул руки, словно собрался ловить девушку, но увидев, что дева Цзян устояла на ногах, успокоился. Пройдя арену, отряд Юньмэн Цзян встал рядом с отрядом Гусу Лань. Теперь Лань Сичэнь мог еще лучше разглядеть солнечного юношу. Он был уже не мрачным и не зловещим. Та атмосфера ледяного холода и ощущения мрачного неба перед бурей прошла. Это был прежний солнечный юноша. Но тепло теперь было не постоянным. Оно сменялось время от времени ледяным холодом. Изменился его взгляд. В нем теперь иногда, очень неуловимо угадывались трагические нотки. Все таки война наложила свой отпечаток на его солнечную душу. Но это его нисколько не портило, а наоборот, даже придавало его облику дополнительную изюминку. Он явно был насколько прекрасен, настолько же и опасен. На груди к чёрному шелку элегантного платья, которое идеально подчеркивало его изящную фигуру, красиво смотрелся фиолетовый цветок, подаренный Цзян Янли. Радовало то, что, несмотря на все тяготы и лишения военного времени, он все-таки ожил, сумел воспрянуть духом, не утратив при этом своего шутливого характера. Когда на арену конным строем ворвался орден Ланьлин Цзинь и Цзинь Цзисюань выстрелил точно в мишень, не слезая с коня, Вэй Усянь назвал его «принцессой в мужском обличье.» Лань Сичэнь сам чуть не рассмеялся. Но сдержался, ему нельзя было. Он глава ордена, который славится своим благонравием. Вдруг неподалёку кто-то внезапно громко фыркнул, затем раздался возглас: — Если кто из вас не струсил, выходите и попробуйте показать лучшую стрельбу, чем показал Цзысюань! Говорящий оказался высоким статным юношей, довольно симпатичным, со смуглой кожей и звонким чистым голосом. То был племянник Цзинь Гуаншаня, двоюродный брат Цзинь Цзысюаня, одного с ним поколения. Ранее в Башне Золотого Карпа проводился пышный приём, где Вэй Усянь слегка повздорил с Цзинь Цзысюанем, а его двоюродный брат затаил злобу и теперь пытался его спровоцировать. Вэй Усянь лишь мягко улыбнулся, а Цзинь Цзысюнь, видя, что тот не принял вызов, преисполнился самодовольства. Однако конный строй Ордена Юньмэн Цзян как раз оказался напротив стрельбища, и Вэй Усянь обратился к Двум Нефритам Ордена Гусу Лань, также готовящимся стрелять: — Лань Чжань, не окажешь услугу? Лань Ванцзи бросил на него взгляд, но промолчал, по всему было видно, что это очередная дразнилка. Цзян Чэн ревнивым тоном спросил: — Что ты опять задумал? Лань Ванцзи все-таки не выдержал: — Что тебе нужно? Вэй Усянь поинтересовался: — Могу ли я позаимствовать твою лобную ленту на время? Услышав его слова, Лань Ванцзи немедленно отвёл взгляд. Выглядело это весьма забавно со стороны. Лань Сичэнь подумал: " Интересно, что бы они сказали, если бы увидели себя со стороны? Один дразнит, совершенно не заботясь о том, что играет с серьёзным предметом для адептов Гусу Лань. А другой? Другой вообще себя ведет словно девица, когда с ней заигрывает красивый парень. И это мой брат, который прошел войну и годы лишений! Что вообще здесь происходит? И эти двое сражались спина к спине почти три года! Что они творят? Они вообще понимают, что-нибудь?» Лань Сичэнь покачал головой и вознамерился объяснить этому солнечному чуду, что ленту адепт Гусу Лань может отдать только тому, кто предназначен ему в спутники на всю жизнь. Он улыбнулся и произнёс: — Молодой господин Вэй, вам кое-что неизвестно… Но младший братишка немедленно прервал его: — Брат, нет нужды в объяснениях. Лань Сичэнь согласился: — Как скажешь. «Не хочешь, не надо. Потом не обижайся и не впадай в депрессию, если этот солнечный красавчик снова сдернет с тебя ленту. Ох! Кажется братишка безнадёжно не вырос. » Цзян Чэн раздражённо спросил: — Для чего тебе понадобилась его лобная лента? Повеситься решил? Так я одолжу тебе для этого свой пояс, можешь не благодарить. Вэй Усянь, разматывая чёрную ленту, защищающую запястье, ответил: — Можешь оставить его себе. Без лобной ленты мне не нужен твой захудалый пояс. Цзян Чэн: — Ах ты… Не дав ему договорить, Вэй Усянь быстро повязал чёрную ленту на глаза, вынул стрелу, натянул лук, выстрелил — точно в цель! Оба нефрита снова смотрели во все глаза. Так что никто уже больше был не в состоянии стрелять. Все просто застыли. Каждое его движение выглядело плавно, аккуратно и молниеносно, зрители даже не успели понять, что он собирается делать, не успели разглядеть, как всё произошло, а центр мишени уже пронзило насквозь. Спустя пару секунд тишины трибуны разразились грохочущими аплодисментами, намного сильнее и громче, чем ранее достались Цзинь Цзысюаню. Лань Сичэнь прямо физически ощутил, как напрягаются под черным шёлком мускулы, как пластично изгибается стройный стан. Изящные движения просто покорили всех своей неповторимой кошачьей грацией. Вэй Усянь, приподняв уголок красивых нежных губ, покрутил лук в руках и убрал его за спину. Цзинь Цзысюнь, увидев, что Вэй Усянь превзошёл Орден Ланьлин Цзинь, громко фыркнул и с недовольством на лице вновь произнёс: — Стрельба — всего лишь разминка перед охотой, только и всего. К чему все эти жалкие фокусы? Раз уж ты завязал глаза, то оставайся так на всё время облавы, если кишка не тонка! На горе Байфэн мы и посмотрим, кто действительно силён, определим победителей и проигравших! Вэй Усянь с лёгкостью согласился: — Идёт! Братья Лань как по команде приподняли брови. «Жалкие фокусы? Ну так выйди и покажи нам еще лучшую стрельбу! Кишка тонка? Только на сарказм и хватает?"--мелькнуло в голове Лань Сичэня. Но он тут же отогнал от себя негативные мысли. Зачем смотреть на этих людей? Зачем опускаться до осуждения других? Лучше полюбоваться этим юным солнышком! Лань Сичэнь запомнил каждое движение, каждую черточку. Игру каждого мускула под черным шёлком лёгких одежд. Когда они вернутся домой, он напишет картину и назовет ее «Выстрел в сердце.» Да, этот выстрел действительно был прямо в сердце. И все кто там был, не могли этого не почувствовать. Стрелять больше никто так и не осмелился. Смысла не было. Все сердца были пронзены насквозь, словно та самая мишень стрелой солнечного юноши. И принесла кому любовь, кому восторг и восхищение, а кому боль, обиду и уязвленную гордость. В это время Цзинь Цзысюнь махнул рукой, отдавая адептам приказ: — Выдвигаемся! Цзинь Гуаншань, наблюдая за прекрасно обученными всадниками своего ордена, увидев, что Цзян Чэн и Вэй Усянь продолжают стоять на месте, с улыбкой обратился к ним: — Глава Ордена Цзян, молодой господин Вэй, почему же вы до сих пор не отправились на гору? Смотрите, как бы Цзысюнь не переловил всю добычу. Вэй Усянь ответил: — В спешке нет нужды. Ему не удастся забрать её. Лань Сичэнь вновь залюбовался юношей. Его уверенности и спокойствию можно было позавидовать. Наконец отряд Юньмэн Цзян тронулся на гору. Лань Сичэнь видел, как Вэй Усянь спешился и обратился к Цзян Чэну: — Ступай вперёд. Цзян Чэн предостерёг его: — Знай меру, не бери на себя слишком много. Вэй Усянь лишь махнул рукой. Тогда Цзян Чэн дёрнул поводья, пришпорил коня и повёл отряд Ордена Юньмэн Цзян за собой. Вэй Усянь же, не снимая повязку с глаз, завёл руки за спину и неспешно направился к горной тропе, ведущей на гору Байфэн, словно явился не для участия в облаве, а беззаботно прогуливался по двору своего собственного дома. Зрителей посетили сомнения: неужели он в самом деле собирается оставить чёрную повязку на глазах на всё время охоты? Как же он тогда собрался охотиться? Обменявшись удивлёнными взглядами, все решили, что это всё же их не касается, лишь посмеялись над случившимся и также отправились на гору, каждый по своей тропе. Орден Гусу Лань уже удалился по своей тропинке, как младший братишка спрыгнул с коня, дал поводья в руки Лань Сичэню. — Я пошёл. Лишних слов не требовалось. Лань Сичэнь ожидал, что тот обязательно воспользуется случаем, пока тот совсем один, чтобы всё-таки спокойно поговорить без его ревнивого братца и толпы зевак, которые вечно пялились на прекрасного юношу. А ведь там было на что пялиться! Такая красота появляется раз в тысячу лет только! А, возможно и вовсе ей нет равных! Да не возможно, несомненно! Интересно, он отдаёт хоть себе отчёт в том, как его красота действует на людей? Да, он любит пококетничать, но никогда, вообще никогда он не задирал нос по поводу своей внешности! Сегодня он первый раз после долгого перерыва пошутил над Лань Ванцзи, наверняка у него сегодня хорошее настроение, значит разговор состоится. Но были лёгкие сомнения, сможет ли братишка воспользоваться этой ситуацией как следует? Сможет ли в конце концов убедить этого солнечного юношу с очень непростым характером? Лань Сичэнь испытующе посмотрел на брата. Тот явно сильно волновался. — Ванцзи, может я сам? — Нет. Я сам должен. — Смотри, аккуратно, только не нуди ему про тёмный путь. Ты же знаешь, он уже этого наслушался. Заверь его в том, что ты очень беспокоишься за него. И тебе не безразлично, что будет с ним дальше. Пусть он в конце концов поймёт, что ты не посторонний, что ты близкий друг ему. Лань Чжань склонил голову: — Да, я попробую. Он поклонился брату и скрылся за деревьями, чтобы найти ту тропинку, по которой ушёл прекрасный солнечный юноша. Лань Сичэнь проводил взглядом братишку. В сердце все еще оставались отголоски волнения. Эх, надо было самому. Испортит. Опять не сможет сказать ни слова. А может все-таки не испортит? Все же поговорили, обсудили, Лань Сичэнь привел какие аргументы говорить Вэй Усяню. Брат согласился. Все должно пройти нормально. Его мысли прервал крик ученика: — Молодой господин Лань! — Что случилось? --Лань Сичэнь поспешил на зов. — Змей-измеритель! Несколько учеников остались бороться с чудовищем. Продвигаясь дальше в лес, они обнаруживали объекты для охоты и постепенно весь отряд рассосредоточился по разным точкам. Самому Лань Сичэню достался здоровенный волк с девятью лапами. Одолев зверя, он пошел посмотреть как дела у остальных, не нужна ли помощь. Пока шел, обнаружил еще несколько страшных тварей. После схватки с ними, пошел дальше, крадучись между деревьев. После очередного боя он обнаружил на соседней полянке своего друга, который сразил целую кучу зверья. — Ого, Минцзюэ сюн, это почти треть всей добычи, что водится на горе Байфэн. — Мне удалось совсем случайно наткнуться на большое скопление этих тварей, --устало ответил названный брат, присаживаясь на пенёк — Здорово. Ты молодец. — Ты не видел Хуайсана? --спросил Не Минцзюэ. — Нет, некогда было. — Ладно, пойду искать. Наверняка застрял где-нибудь. Пейзаж какой-нибудь рисует. Охотник. Ладно, я пошел. Встретимся на ужине. Он хлопнул друга по плечу и они разошлись в разные стороны. Не успел Лань Сичэнь обойти все своих людей, как на него буквально чуть не сбив его с ног, налетел страшно взволнованный Цзинь Гуаньяо. Он не бежал, а буквально летел, не разбирая дороги, приложив руку к груди, запыхавшись в большом волнении, его била крупная дрожь. — Брат Сичэнь, брат Сичэнь! — Что такое А-Яо? — Там… Там… , —Цзинь Гуаньяо был не в силах вымолвить ни слова. —Так, давай сначала успокоимся! —Да, да, —закивал Цзинь Гуаньяо, —брат, пошли со мной, нам нельзя терять ни минуты. Я тебе по дороге все расскажу. Пока Лань Сичэнь раздумывал, что же могло так напугать Цзинь Гуаньяо, как над деревьями разнеслись золотые и серебрянные всполохи, воздух наполнился лязгом оружия. Оба вздрогнули. —А-Яо, кажется там что то происходит. Кто то весьма серьезно подрался. —Брат, там пострашнее вещи происходят. Думаю, мы там будем сейчас нужнее! Вернее, это тебе просто необходимо быть там! Лань Сичэнь спросил: —Так что же там такое происходит? —Твой брат… Лань Сичэнь серьезно посмотрел на Цзинь Гуаньяо. Все таки не зря он беспокоился. Смутное предчувствие не обмануло! Братишка не нашел лучшего аргумента, чем Бичэнь! —Мой брат? Мой брат что? Договаривай! —Твой брат и молодой господин Вэй… —… Снова подрались? Мэн Яо Яо помедлил с ответом: —Ммм… Как сказать? Они… Они… Ох, это так нелегко сказать… —… Убили друг друга? —… Ннеет… Они… Я сам только что видел… ох… — Ну! А-Яо, не тяни! Цзинь Гуаньяо набрал в лёгкие воздуха и выпалил на одном дыхании: — Они целовались! Что? Что они только что делали? Что за… Да нет… Как целовались? Да это просто невозможно! Не может этого быть! Этого в принципе быть не может! Первым желанием хотелось закричать, что это неправда. Может Мэн Яо показалось? Ну ладно, не стоит так резко реагировать. Он же еще ничего не знает. И своими глазами не видел. Надо сначала все выяснить. Стоп! Схлестнулись два меча. Один точно принадлежит братишке. Меч молодого господина Вэя отсвечивает красной вспышкой. А этот золотой. Да и вообще у Вэй Усяня нет при себе сегодня меча. Он это точно видел. Да и не надо забывать. Это гора Байфэн. Здесь много всякой нечисти. В том числе той, которая может вызвать галлюцинации своими ядовитыми газами. Нет, они сначала туда сходят и во всем разберутся. Потом только он будет делать выводы Лань Сичэню его размышления принесли некоторое облегчение, он вздохнул. Но сердце почему-то пронзила лёгкая боль. --Ладно, веди. Прибыв на то место, которое указал Цзинь Гуаньяо, они никого там не обнаружили. Точно это была галлюцинация! Ему показалось! Лань Сичэнь вопросительно посмотрел на Цзинь Гуаньяо. Тот пожал плечами. Решили подняться на мечах и осмотреться. Только они поднялись, как увидели в стороне большую группу людей. Посредине стояла мадам Цзинь и махала руками. Она была крайне раздражена. Перед ней стоял племянник Цзинь Цзисюнь, он был весь взьерошенный, словно воробей. Цзинь Гуанъяо и Лань Сичэнь снизились и приземлились на полянке. Чуть позади тетушки с племянником стояли Вэй Усянь, чуть впереди него стоял Лань Ванцзи с суровым выражением лица. Перед госпожой Цзинь стояла крайне взволнованная Цзян Янли и требовала извинений от Цзисюня в адрес Вэй Усяня. Лань Ванцзи поднял голову и произнёс: — Брат. Лань Сичэнь удивлённо спросил: — Ванцзи, почему ты тоже здесь? Братишка не стал отвечать. А что он мог ответить? Что вместо серьёзного разговора со своим другом устроил драку? Хорошо, хоть не с ним. Похоже с кем-то из клана Ланьлин Цзинь. Судя по отблеску оружия. Цзинь Гуанъяо же поинтересовался: — Господа, что здесь происходит? Как только Цзинь Гуанъяо сошёл на землю, Госпожа Цзинь принялась браниться: — Всё улыбаешься? Такое серьёзное происшествие, а ты считаешь уместным улыбаться? Ты только посмотри, никчёмыш, что за охоту ты организовал! Цзинь Гуанъяо мигом согнал с лица улыбку и сделался серьёзнее. — Матушка, что здесь, в конце концов, происходит? — Что здесь происходит… сам не видишь? Разве ты не славишься умением прочувствовать атмосферу? Цзинь Гуанъяо не ответил. Лань Сичэнь внимательно всмотрелся в лица присутствующих. На лице юного солнца был гнев и растерянность. Явно его снова провоцировал на очередной скандал Цзинь Цзисюнь. Лань Сичэнь перевел взгляд и посмотрел на братика, тот с ледяным выражением лица смотрел на Цзинь Цзисюня. Явно он вступился за Вэй Усяня и теперь шли очередные разборки. Все молчали. Зато заговорил Цзинь Цзысюнь: — Треть всей добычи на горе Байфэн пропала. На что здесь охотиться пяти тысячам собравшихся?! Увидев, что обстановка накаляется и его братик, судя по ледяному взгляду, не предвещающего ничего хорошего, церемониться не собирается и сейчас кинется на Цзинь Цзисюня с Бичэнем, Лань Сичэнь решил вмешаться: — Ляньфан-цзунь уже распорядился расширить территорию охоты. Пожалуйста, успокойтесь. Бросив стрелу на землю, Цзинь Цзысюнь холодно рассмеялся: — В этот раз охота — сплошной фарс! Неважно. Если не поучаствую в ней, ничего со мной не случится. Я ухожу. Цзинь Гуанъяо удивлённо замер. — Цзысюнь, скоро всё будет устроено. Подождать придётся не более часа… Глава Ордена Яо тоже вмешался: — Молодой господин Цзинь, в этом нет необходимости! Цзинь Цзысюнь ответил: — Охота уже потеряла всю справедливость. С чего мне ждать? Прошу извинить, но я вынужден вас покинуть! Он собрался вместе со своими людьми встать на мечи. Цзинь Гуанъяо поспешил к нему, чтобы уговорить остаться. Кое-кто хотел последовать за Цзинь Цзысюнем, другие мешкали и пока не собирались сдаваться. Лань Сичэнь смотрел на это безобразие и понимал, как должно быть непросто наивному деревенскому пареньку с этими напыщенными господами, которые привыкли все получать, только щёлкнув пальцами, без всяких усилий. Надо было как-то увести разговор в другое русло. А братишка? Братишка явно защищал Вэй Усяня. Что же все-таки произошло? Лань Сичэнь уже понял, что охотились единицы, остальные ходили по лесу и собирали сплетни. А теперь сбежались на очередное представление. И только Лань Ванцзи, сжимая меч, заслонял от всех Вэй Усяня и смотрел на всех мрачно, словно собирался покрошить их на салат. Цзян Яньли покачала головой и повернулась к Госпоже Цзинь: — Госпожа Цзинь, я доставила вам столько неудобств. Госпожа Цзинь взмахнула рукой. — Ты никогда не доставишь неудобства своей тётушке. Ругай этого неразумного паршивца Цзысюня как тебе угодно, мне до него дела нет. Если всё ещё злишься, могу помочь тебе его поколотить. Цзян Яньли ответила: — Что вы, не нужно… В таком случае, позвольте откланяться. Госпожа Цзинь поспешила сказать: — Обратно к трибунам? Я прикажу Цзысюаню проводить нас. Тут Лань Сичэнь заметил Цзинь Цзисюаня, который молча стоял все это время в стороне. Цзян Яньли тихо ответила: — В этом нет необходимости. Я бы хотела перемолвиться парой слов с А-Сянем. Он может меня проводить. Госпожа Цзинь вскинула брови и смерила Вэй Усяня взглядом. Выражение лица у неё было слегка настороженное. — Молодой человек и молодая девушка… разве подобает вам оставаться всё время вдвоём без постороннего присутствия? Цзян Яньли напомнила: — А-Сянь — мой младший брат. Госпожа Цзинь поспешила уверить: — А-Ли, прошу, не сердись. Расскажи, какую глупость мой упрямый сопляк вытворил на этот раз? Я прикажу ему как следует загладить вину. Цзян Яньли покачала головой. — В самом деле, в этом нет необходимости. Госпожа Цзинь, не заставляйте его. Госпожа Цзинь воскликнула: — Да разве кто-то его заставляет?! Это вовсе не принуждение! Вэй Усянь склонил голову. — Вынуждены откланяться, Госпожа Цзинь. Они с Цзян Яньли одновременно поклонились, но стоило им развернуться, чтобы уйти, как Госпожа Цзинь схватила Цзян Яньли за руку, никак не желая отпускать. Тут к ним подбежал Цзинь Цзысюань, громко выкрикнув: — Дева Цзян!!! Вэй Усянь потянул Цзян Яньли за собой: — Шицзе, быстрее, пойдём. Цзинь Цзысюань снова крикнул: — Всё не так, дева Цзян! Все как один повернулись в сторону Цзинь Цзисюаня. Лань Сичэнь вообще не понимал, что здесь происходит. Братишка по-прежнему стоял впереди Вэй Усяня, заслоняя его собой и давая ему возможность к отступлению. Он напрягся и сжал в руке меч, когда Цзинь Цзисюань бросился в их сторону, собираясь отразить атаку при необходимости. Но Цзинь Цзысюань пробежал ещё несколько шагов, словно хотел догнать Вэй Усяня и Цзян Яньли, потом остановился чуть поодаль. Он сделал несколько глубоких вдохов, на лбу выступили синеватые вены. А потом он вдруг закричал: — Всё не так, дева Цзян! Моя матушка тут ни при чём! Это не она придумала! Меня не заставляют, совсем не заставляют!!! Помолчав пару секунд, он наконец выпалил: — Это всё я и только я! Именно я хотел, чтобы вы пришли!!! После этого он покраснел как рак, отшатнулся на несколько шагов, а остановиться смог, лишь наткнувшись на дерево. Подняв взгляд, Цзинь Цзысюань замер. Словно наконец вспомнив о множестве находившихся рядом людей и осознав, что именно сказал перед ними, он довольно долго стоял молча, прежде чем понял, что произошло. Затем неожиданно вскрикнул и умчался прочь. Воцарилось гробовое молчание. Лань Сичэнь понимал причину его бахвальства, понимал почему тот разоделся в пух и прах. Он влюблен! Влюблен в деву Цзян! И, судя по взгляду девушки, которым она одарила горе жениха, она к нему не равнодушна. А это значит, что солнечный юноша и дева Цзян не пара! И его сердце свободно. А горе жених бежал по лесу, натыкаясь на деревья. Мадам Цзинь гневно воскликнула: — Дурень! Почему ты убегаешь?! Она притянула к себе Цзян Яньли со словами: — А-Ли, давай продолжим наш разговор позже на трибунах! Сначала мне нужно поймать его! Вэй Усянь повернулся к сестре: — Что за ерунду он творит! Шицзе, пойдём. Цзян Яньли, замешкавшись, кивнула. Вэй Усянь махнул рукой Лань Ванцзи. — Лань Чжань, я пошёл! В этот момент Лань Сичэнь скользнул взглядом по нежным губам солнечного юноши. Они были ярко красными и слегка припухли. Неужели все-таки Цзинь Гуаньяо не показалось? Но…как так? Что у них с Ванцзи происходит? Если Вэй Усянь нравится его братишке… То… Может как раз здесь есть выход? И тупик для самого Лань Сичэня. Но разве можно думать о себе, если речь идёт о человеческой жизни? Но …было все равно больно… Очень больно… Он снова посмотрел на этих двоих. Братишка же кивнул Вэй Усяню, но ничего не сказал, а потом всё так же молча, с какой то нежностью, тоской и блеснувшей надеждой во взгляде, проводил силуэты Вэй Усяня и Цзян Яньли, пока они не исчезли среди деревьев. Лань Сичэнь был вовсе в замешательстве. «И он его так просто отпустил? Я сплю? Что вообще тут происходит? Может это массовый гипноз? И у нас всех галлюцинации?» Цзинь Гуанъяо не стал удерживать Цзинь Цзысюня и остальных. Вся компания встала на мечи и улетела, громко жалуясь на все лады. Толпа поредела наполовину. Видя, что представление окончено, остальные тоже начали расходиться. Цзинь Гуанъяо стёр пот со лба и вымученно улыбнулся. — Всё это просто какое-то… Лань Сичэнь похлопал его по плечу. — В произошедшем сегодня нет твоей вины. Цзинь Гуанъяо вздохнул, потёр переносицу. — Боюсь, мне не удастся всё организовать даже за два часа. — Почему? — На самом деле, проблема не только в том, что молодой господин Вэй прибрал к рукам треть добычи. Помимо этого, наш Старший Брат в одиночку истребил больше половины оборотней и монстров. На этих словах Лань Сичэнь рассмеялся. Он это видел собственными глазами. — Что ж, вот такой он, наш Брат. Лань Ванцзи же, как будто, задумался о чём-то своём. «Брат, о чем ты думаешь? Неужели?..» Цзинь Гуанъяо продолжил свою мысль: — И поэтому территорию охоты придётся расширять ещё больше. Лань Сичэнь, чтобы хоть как-то отвлечься, решил немедленно заняться делом, потому сказал: — Что ж, давай приступим как можно скорее. Цзинь Гуанъяо извинился: — Прости, Брат. Ты здесь для того, чтобы участвовать в охоте, а я заставил тебя прийти на помощь в срочном порядке. Лань Сичэнь улыбнулся. — Мне это не в тягость. Ванцзи, мы приступим без тебя, или ты тоже не против помочь? Лань Ванцзи молча призвал Бичэнь. — Я помогу. Пока они облетали угодья и намечали границы, Лань Сичэнь украдкой наблюдал за братишкой. Странно он сегодня выглядит. Довольно необычно. Пригляделся получше. Губы у братика красные какие, словно покусанные. И улыбается он как-то странно время от времени, когда думает, что на него никто не смотрит. А ведь он никогда не улыбается! Вообще! С самого детства! Поднял руку, тронул губы. Взгляд какой-то мечтательный. Да он ничего перед собой не видит! Лань Сичэнь пребывал в замешательстве, не зная как и что сказать и даже подумать. Спросить потом напрямую? А вдруг это и вправду был он с молодым господином Вэем? Скорее всего оно так и есть. Но как спросить подобное? В любом случае, братишка прячет взгляд, изо всех сил делает вид, что ничего не произошло. А это значит, что разговаривать он на подобные темы не намерен. Да и Цзинь Гуаньяо рядом. Потому ничего не стал спрашивать. Как-то неловко стал себя чувствовать, словно залез в чужую тайну. Вечером на ужине братишка был и вовсе не разговорчив. Лань Сичэнь не стал его трогать. Время от времени он бросал взгляды на младшего, тот смотрел в одну точку и мечтательно прикрывал светлые глаза. Иногда в его глазах мелькала совершенно блаженная улыбка. Не просто блаженная, малость даже глуповатая. Юноша солнце сразу после ужина снова пошел гулять по лесу с девой Цзян. Они о чем-то долго беседовали. Когда он появился на пиру, то Цзян Чэн тут же прилип к нему и не отпускал его от себя ни на шаг. Он всюду ходил за ним и они о чем-то долго разговаривали. Когда появился Вэй Усянь, младший братишка поднял взгляд и уже не отрывал от него глаз. Лань Сичэнь хотел спросить его о том, как они поговорили, но увидел как он на него смотрит. Вдобавок ко всему он ничего не ел и не пил. А только смотрел. Конечно, там определённо было на что посмотреть. Но не так откровенно же! Лань Сичэнь подумал. И решил пока не спрашивать. Уже дома Лань Сичэнь спросил: —Брат, ты поговорил с господином Вэем? —Нет. —У тебя было достаточно времени. —Помешали. —Но как ты оказался там? —Вэй Ин защищал свою шидзе, а я его от меча Цзинь Цзысюаня. Он бросился на безоружного человека, я не мог остаться в стороне. —Ванцзи, я понимаю и не виню тебя. Но процесс разрушения может прогрессировать, поэтому пожалуйста, не откладывай разговор. Ты знаешь что может случиться непоправимое, ему нужно срочно помочь. Думаю все можно исправить, кажется что то случилось с ядром или меридианами. —Брат, ты тоже думаешь то же что и я? —Он не носит меч. И это господин Вэй, который размахивал мечом направо и налево, ведь он искуссный фехтовальщик, практически самый лучший из молодого поколения. Значит он не может его носить, а меч связан с ядром. —Я тоже так думаю. —Возможно, когда его схватили люди Вэнь Чао, ему что то повредили. Он так и не сказал, что с ним сделали? —Нет. Не было возможности спросить. А сам он не желает говорить об этом. —Я понимаю. В лоб о таком не спросишь. Вполне понятно, что ему неприятно вспоминать об этом моменте. Лань Сичэнь хотел спросить еще кое-что, но не спросил. Вряд ли братишка скажет что нибудь на эту щекотливую тему. А сам Лань Сичэнь считал, что это слишком бестактно. Да и все это лишь догадки. Не подтвержденные ничем! --Но с молодым господином Вэем тебе обязательно надо поговорить. --Да. Следующий месяц братишка пропадал на ночных охотах. Лань Сичэнь толком его не видел. Но как-то увидел книгу, которую тот читал в библиотеке. Когда младший ушел, аккуратно поставив книги на полку, Лань Сичэнь решился посмотреть, что это за книга. Открыв ее, он удивился. Это была книга по парному самосовершенствованию. При чем для однополых пар! Но Лань Сичэнь не помнил, чтобы при нем создавались такие союзы! Хотя... Если в их ордене такое практиковалось когда-то, то можно найти выход! Лань Сичэнь сел над открытой книгой и задумался. Значит его братишка влюблен в солнечного юношу! И, судя по всему солнечный юноша ему отвечает взаимностью! Хотя по нему совсем не скажешь! А в отношении братишки многое встало на свои места! Его взгляды, гнев, смущение, странное поведение. Самому Лань Сичэню было больно, но он не будет стоять на пути родного человека! Но то, что его брат и он окажутся в одной лодке, Лань Сичэнь даже отдалённо не мог предположить! Он дождался младшего с очередной ночной охоты с намерением поговорить. Но…не смог. То ли было слишком больно, то ли еще не смог сформулировать. А может и то и другое. Тема слишком щекотливая. Разговор решил отложить. Только спросил: --Тебе удалось поговорить? --Нет. Цзян Чэн все время торчит рядом и твердит, что я его ненавижу. --Это что? Ревность? Очень странно. А сам он ничего не предпринимает, чтобы помочь брату? Давай я поговорю с Цзян Чэном. --Когда? --Скоро будет обед в башне Кои. Там и поговорим. --Хорошо. Скоро они снова увидятся. Если бы Лань Сичэнь знал! Лань Сичэнь молчал, пока случайно на зашел к братишке после его очередной ночной охоты. Братишка сидел над открытой книгой. В его руке был пышный цветок пиона. Лицо его было мрачно. «Уходя--уходи. Не лежи, не сиди. Не торчи в чужой жизни, не надо. Уходя--уходи. И пусть смоют дожди След унылый твой после распада. Растворись в тишине. И пусть канет в туман. Силуэт на окне ливень смоет. И в прозрачной дали Возьми небо в карман. Тишина с головою накроет…» (Несчастный поэт Лань Сичэнь)