Легкое прикосновение.

«Разорвало солнце тишину. Хоть не все конечно будут рады. Разорвало счастье глубину Одеялом пахнущей преграды. Раскидало солнце на куски, Всю унылость, как гнилую вату. Пусть никто не киснет от тоски. Пусть никто не будет виноватым.» (Поэт Лань Сичэнь) А-Юаню исполнилось семнадцать. Лань Ванцзи дал сыну вежливое имя Сычжуй (1) (1)Вежливое имя Лань Сычжуй — 蓝思追; Сычжуй — «вспоминать и тосковать» Лань Сичэнь зашел к братишке: — Интересное имя ты дал сынишке. — Да. Перед ним на столе лежал листок. Лань Чжань протянул его брату. Ровно и красиво исписанный лист. Безупречная каллиграфия. «Все мысли о том, кого не вернуть, Все думы о том, когда встретимся вновь. Тринадцатый год я ищу его дух, В ожидании того, кто ушел безвозвратно."(2) (2) стихотворение Мосян Тунсю, написано специально к новелле. (Перевод: Мария Кулишова) Лань Сичэнь прочел стихотворение. «Кажется братишка становится поэтом. Возможно это семейное. Почему он раньше не писал стихов?» — Хорошие стихи. Лань Чжань промолчал. Глаза были печальными. Лань Сичэнь понимал. И видел, что братишка не может сидеть дома. Эта самая тоска гнала его все дальше и дальше от дома на ночную охоту. Теперь он ходил не один. Он брал с собой Сычжуя и его отряд, состоящий из учеников одного с ним поколения. Несмотря на молодость Сычжуя, юноши его уважали и слушались беспрекословно. Один только Лань Цзиньи спорил с ним на правах близкого друга. Но он вообще такой был, не мог промолчать, если ему что-нибудь не нравится. Он спорил с учителями, даже с самим Лань Цижэнем. При чем никто ничего не мог сделать, Лань Ванцзи не позволял наказывать своих учеников по произволу учителей. Так что Лань Цзиньи везде и всюду старательно отстаивал свое мнение. Даже если оно было неправильным. И только сам Хангуан Цзюнь был для него непререкаемым авторитетом. Молодежь любила ночные охоты. И Лань Сичэнь знал почему. После охоты Лань Чжань всегда водил их в трактир в Гусу поесть чего нибудь вкусненького, как поощрение после строгой монашеской диеты. Молодежь всегда с нетерпением ждала таких походов. Все молодое поколение очень любило Хан Гуан Цзюня, восхищались им и всегда внимательно слушали, когда он что нибудь обьяснял или рассказывал спокойным ровным голосом. Тогда все их существо превращалось в слух, они во все глаза смотрели на своего наставника и внимали каждому его слову. Лань Сичэнь смотрел часто на эту картину и умилялся. «Эх, жаль что молодой господин Вэй не видит, как мой братишка из скучного зануды подмастерья превратился в прекрасного учителя. Он бы оценил.» А с каким восхищением юноши смотрели как Лань Ванцзи фехтует, как сражается, для них он был самым смелым, сильным, ловким и самым умным, они считали его самым достойным примером для подражания. Он всегда был аккуратным и безупречным, спокойным и непоколебимым. А так же очень надежным. Он никогда не давал своих учеников в обиду. И, конечно же, они все по хорошему завидовали Лань Сычжую, каждый хотел иметь такого образцового отца, да еще и невероятно заботливого. Лань Сычжуй всегда был обласкан и окружен заботой и любовью. Лань Ванцзи успевал всё. Он для них был самый образцовый родитель, во всех смыслах этого слова, кто бы такого не хотел! Лань Сычжуй же полностью оправдывал звание сына Хан Гуан Цзюня, он был самым искусстным фехтовальщиком из всей молодежи клана Гусу Лань, самым лучшим учеником в своем классе, а так же обладал прекрасной утонченной внешностью, безупречным внешним видом и хорошими манерами. А самое главное, у него было доброе сердце и он был очень ответственным молодым человеком. Правда временами он мог и подурачиться, но Лань Ванцзи никогда не ругал его, он вообще очень уравновешенно воспитывал ребенка. Лань Сычжуй рос в атмосфере любви и заботы. А так же полного спокойствия. А это самое главное для ребенка. Если малыш воспитывается в спокойной атмосфере, то он и сам вырастет спокойным, уравновешенным и рассудительным. Поэтому Лань Ванцзи никогда не давал повода, чтобы ребенок нервничал или расстраивался. Лань Сичэнь смотрел на мальчика и думал: «Что сказал бы сейчас молодой господин Вэй, если бы увидел мальчика? Наверняка был бы очень рад. Эх, где же он? Неужели так и не вспомнит о нас? Неужели не появится? Уже тринадцатый год пошел, как он пропал!» Лань Сичэнь скучал. Очень скучал. Особенно эта самая тоска наваливалась, когда он видел неизменную боль в глазах братишки. Прошло больше десяти лет, а рана не затянулась. Но тут начали происходить очень странные и необычные вещи. Лань Сичэнь за последнее время узнал столько новостей, что прибыв с очередного совета кланов, сразу поспешил к младшему брату рассказать новости. Первая новость была такая, что кто то разрушил изваяния каменных химер на горе Луанцзан, все сто двадцать одну штуку. Кому это понадобилось и кто мог запросто это сделать, оставаясь незамеченным, вообще неизвестно. Вторая новость, то что все кланы призывали душу старейшины Илин, но безрезультатно, возможно он сам этого не хочет. А с его суперспособностями противостоять призыву не предоставляется сложным. Третья новость самая странная и дикая. Глава клана Цзян неистово и с небывалым остервенением выискивает Вэй Усяня. Он хватает всякого, кто хоть отдаленно напоминает того, притаскивает в пристань Лотоса и подвергает жестоким побоям, требуя, чтобы тот признался, что является старейшиной Илин. Бедняги не понимали, чего от них хочет Цзян Вань Инь, умоляли отпустить их, но тот жестоко избивал тех цзыдянем, бедолагам если и удавалось кое как унести оттуда ноги, то они были еле живы и долго потом не могли залечить полученные увечья. Его жестокость не имела границ. Он поклялся на последнем совете кланов, что во что бы то ни стало найдет старейшину Илин и искоренит зло с поднебесной. Многие поддержали его, хотя ходили слухи, что глава Цзян немного тронулся умом и видит своего шисюна в каждом встречном. Лань Ванцзи выслушал брата и сказал: — Я должен его опередить, если тот в конце концов поймает того, кого надо. Лань Сичэнь понимал, что Ванцзи не мог допустить, чтобы тот попал в лапы главы Цзян. Лань Сичэнь знал, что его братишке особенно не нравился такой тип людей к которому принадлежал Цзян Чэн. Гордый, жестокий, со злым языком, воспитанный жесткой авторитарной женщиной, он быстро попадал под чужое влияние и слишком боялся выглядеть не так как все. Он боялся общественного мнения и осуждения, поэтому на него легко было надавить, сыграв на его ревнивой гордости и стремлению к соперничеству. Он не раздумывая предал на смерть людей, которые спасли ему жизнь Отверг своего брата под давлением общественного мнения, даже не размышляя, лишь бы не казаться не таким как все. Лань Сичэнь, как глава ордена, не имел права давать оценку его действиям, но знал, что его братишка не уважает таких людей. Хотя он не раз говорил: — Брат, все-таки винил во многом виноват я. Лань Сичэнь возражал: — Ванцзи, ты, конечно, мог встать на защиту этих людей, хотя кто такой ты тогда был? Кто бы послушал подростка? Даже меня никто бы не послушал! Тогда власть целиком и полностью была в руках старейшин! — Для чего был нужен глава клана? — Не знаю. Наверное для рутинной работы, которую никто из них делать бы не стал. — Теперь все будет по-другому. И Лань Сичэнь верил братишке. Обстановка в Гусу изменилась ощутимо. Не сравнить с тем, что было раньше. Он прекрасно понимал, что братишку тогда просто убили бы. Возможно убили бы свои соклановцы. Дядя не стал бы заступаться за отступника. Даже если это горячо любимый племянник. Но ведь были и другие пути. Он сейчас пожалел, что не поговорил с Цзян Чэном. Цзян Чэн был хотя бы главой клана и все было в его власти. Мог бы и брата защитить от нападок и этих людей в клан забрать. Сколько таких людей с фамилией Вэнь убежали в другие кланы! И до сих пор спокойно живут. Никто не осудил тех глав, которые приняли в свой клан беженцев. Но глава ордена Цзян предпочёл пойти на поводу у клана Цзинь. Послушал бы он Лань Сичэня? Послушал бы или нет, а поговорить все-таки стоило. «Почему я тогда не догадался поговорить с ним?» Неожиданно пришло приглашение на совет кланов, который собирали по методам совершенствования. Лань Сичэнь собрался уходить и попросил некоторые срочные дела доделать братишку. — Брат, — поднял на него глаза младший, --мне нужно идти с детьми на ночную охоту. — Ванцзи, ничего страшного, если они начнут без тебя, там заявка несложная. В деревне Мо завелись ходячие призраки, которые ходят по дворам и пугают людей. Юноши уже достаточно взрослые, чтобы справиться с такой несложной задачей. В их годы вы с молодым господином Вэем победили черепаху губительницу. Братишка прикрыл длинными ресницами глаза. Промолчал. Лань Сичэню вдруг самому стало не по себе. Он тряхнул головой, словно стряхивая грустные мысли. Перед тем как выйти, сказал: — Пусть возьмут побольше сигнальных огней, если ты так беспокоишься. Посмотрел на братишку. Тот еле заметно кивнул. Лань Сичэню правда показалось, что братишка волнуется. Как только Лань Сичэнь прибыл в башню Кои, он не увидел привычной толпы людей и торжественного настроя. Цзинь Гуаньяо уже стоял на крыльце вовсю улыбаясь: —Брат, рад тебя видеть, как добрался? Как дела? —Здравствуй, А-Яо, очень хорошо. Дела идут. —Как дядя? Как брат? —Дядя немного приболел, сейчас хорошо. Брат сидит сейчас за срочными делами, подсчеты делает. Пора жалованье выдавать адептам. А где все? Я рано пришел? Цзинь Гуаньяо весело улыбался: —Хорошо, что ты пришел. Я думаю провести совет кланов так, чтобы каждый поделился своим опытом. Как ты думаешь? Я тебя долго не задержу, брат. Просто хотел узнать твое мнение. «Странно. И для этого надо было присылать мне приглашение на совет? А-Яо изменился.» Он долго пил с ним чай, потом долго беседовали ни о чем. Уже было поздно, когда Цзинь Гуаньяо проводил названного брата в гостевые покои, пожелал спокойной ночи и ушел. Лань Сичэню показалось странным, что Цзинь Гуаньяо не остался как всегда поговорить. «Наверное за чаем наговорился,"--подумал Лань Сичэнь и лег спать. На следующий день так ничего конкретного не сказав, Цзинь Гуаньяо отпустил Лань Сичэня домой, оправдавшись срочными делами: — Ох, брат, прости, но снова навалилось дел по горло. Так мы с тобой и не обсудили. Придется тебя отпустить. У тебя ведь тоже срочные дела? — Да, но я попросил Ванцзи доделать их за меня. Цзинь Гуаньяо с удивлением посмотрел на Лань Сичэня: — Справится ли? — Ну конечно. Я уверен. Лань Сичэнь вышел на широкую лестницу, ведущую из башни Кои. Боковым зрением Лань Сичэнь уловил взгляд Цзинь Гуаньяо, тот продолжал подозрительно смотреть на него. Лань Сичэнь повернул голову, на лице того тут же засияла неотразимая приветливая улыбка. «Показалось. Ох, Лань Сичэнь, что-то ты стал подозрительным каким-то,"--упрекнул сам себя первый нефрит. — А-Яо, как только освободишься, позови меня. — Хорошо, брат, непременно, --обрадованно закивал Цзинь Гуаньяо. Лань Сичэнь вышел. Как только он прибыл домой, как узнал, что младший с детишками уже пришли с ночной охоты и принесли весьма странный предмет. Дядя уже оправился от своего недомогания и решил изучить его. Лань Сичэнь зашел к братишке и нашел его в весьма странном состоянии. Лань Чжань был бледен, лихорадочный румянец то появлялся на его бесстрастном лице, то пропадал. У него были такие глаза, словно он здесь отсутствует. Кажется… он сильно волновался? Похоже на то. Лань Сичэнь еще никогда не видел братишку таким странным. — Ванцзи, что за волнение охватило твою душу? — Брат, Вэй Ин жив. — Вот как? Кто сказал тебе это? — спросил Лань Сичэнь, с трудом поборов волнение. — Я знаю это. Я чувствую. — И что ты хочешь сделать? — Я найду его. И спрячу. — Но захочет ли он этого? — Я найду способ. — Смотри не переусердствуй. — Не должен. Лань Сичэнь вышел, кое как подарив передавшееся волнение, пошел к дяде. Не успел он дойти до его кабинета, как пришел гонец с письмом. — Что это? — На горе Дафань завелась жуткая тварь. Она поедает человеческие души. — Спасибо. Лань Сичэнь взял письмо из рук человека, побежал глазами и снова пошел к братику, обрадовать, что выходной им не светит. По дороге ему попался племянник. — Сычжуй, ты к отцу? — Да. — Передашь? Лань Сичэнь протянул письмо. — Кажется выходные вам не светят. Сычжуй улыбнулся: — Дядя. Не страшно. От его улыбки на сердце стало спокойнее. Лань Сичэнь, секунду поколебавшись, решился спросить: — Сычжуй, тебе не кажется, что твой отец слишком взволнован? — Не кажется. Оно так и есть. Ведь это я ему рассказал, что нам в деревне Мо помог усмирить жуткую руку молодой господин Мо. Таких способностей нет ни у кого. Вот он и волнуется. Лань Сичэнь уже знал, что в этом предмете кроется страшная сила. Чтобы его усмирить нужны немалые способности. По крайней мере как у обоих нефритов клана Лань вместе взятых. И то не факт, что получится. Кто же этот деревенский самородок по фамилии Мо? Сердце Лань Сичэня само по себе пришло в сильное волнение. Сычжуй внимательно смотрел на дядю: — Дядя? Лань Сичэнь вздрогнул: — А? Нет, все нормально. Он погладил юношу по плечу. — Все хорошо. Иди к отцу. Дело не терпит отлагательства. Сычжуй ушел. А Лань Сичэнь остался стоять и соображать, как это так получилось, что он чуть не выдал себя? Стоп! Чего выдал? Кого выдал? Это всего лишь талантливый деревенский паренек. Чего это Лань Сичэнь вдруг так разволновался? Но…слишком талантливый! Почему про него никому не известно? Лань Сичэнь повернулся и пошел к себе. Ближе к обеду зашел к братишке: —Брат, добрый день. Ты уже видел сообщение? Я к тебе присылал Сычжуя. В деревне Ступни Будды семь человек заболели странной болезнью. Они потеряли души. Есть версия, что на горе поселился кровожадный монстр. Почти все кланы большие и маленькие пошли на гору Дафань ловить чудище. Для наших мальчиков отличная практика. Только за них работу не делай. —Брат, в тот раз было слишком опасно. —Ванцзи, я понимаю, но тебе надо будет только наблюдать, вмешаешься только в экстренной ситуации. Кстати, дядя поправился и через пару дней приступит к изучению вашего предмета, который вы принесли из деревни Мо. —Скажи ему, чтобы был осторожен. Там очень много затаенной злобы. —Хорошо, я скажу ему. Уже сидя в ханьши, увидел, как стройный ряд юношей в белых одеждах прошел мимо на выход. Мальчишки были как на подбор. Все стройные, подтянутые тренированные фигуры красиво облегали белые мантии, за спиной легко развевались концы белых лент, повязанных вокруг головы. Это были уже не прежние унылые ученики с монашески постными лицами, в белых траурных одеждах, каких привык видеть Лань Сичэнь с детства. Это были пышущие задором и здоровьем розовощекие юноши с весёлыми улыбками на сияющих лицах. И даже унылые монашеские одежды не выглядели на них траурными. Эти одежды выглядели торжественно и утонченно, подчёркивая свежесть и красоту жизнерадостной молодости. Лань Сичэнь залюбовался учениками. Какие все-таки хорошие детки получились под чутким воспитанием младшего братишки! А ведь это будущее ордена Гусу Лань, которое уже точно не будет серым и унылым до невозможности. Молодец братишка! Он сломал институт по выпуску нефритов! Все таки он не стал воспитывать скучных и унылых монахов и добился того, чтобы изменить учебную программу, несмотря на злое шипение некоторых пожилых преподавателей и старейшин. Он не отступил и не пошел на компромисс. Он основательно подошел к вопросу. Он нашел много аргументов в пользу новых методов обучения, тщательно исследовал этот вопрос, выписал для себя нужные места из работ, которые были составлены еще самим Лань Анем, где он писал о том, что образование должно идти в ногу со временем. Благодаря такому подходу, братишка с блеском защитил свой новый проект. Так, что у злопыхателей и поборников консервативных методов не нашлось что возразить. Правда на это потребовалось время, но оно того стоило. Лань Сичэнь улыбнулся своим мыслям внутри себя и посмотрел на отряд молодёжи, который собирался покинуть Облачные глубины. Братишка шел сбоку, как истинный наставник и защитник своих мальчиков, готовый в любую минуту поддержать, защитить, дать необходимое наставление. Впереди отряда, как несомненный лидер, шел Сычжуй. Сычжуй. Давно ли эта кроха спала на руках Лань Сичэня? Его ладони еще помнили горячее тельце почти невесомого малыша, когда ему возле посёлка Цайи передал младший братишка. Как они упорно выхаживали малыша. Как радовались его выздоровлению. Потом его успехам в учёбе. Кормили с ним кроликов и умилялись забавным картинкам: А-Юань с пушистиками. Он еще помнил, как уходя на ночную охоту, Лань Чжань просил посидеть с мальчиком, чтобы тот не испугался, проснувшись. Братишка упорно старался залечить душевные раны ребенка после перенесённого ужаса. И хоть большую часть событий он не помнил, но ещё некоторое время просыпался и плакал по ночам. И тогда Лань Ванцзи брал его на руки, баюкал, нежно прижимал к своей груди, шептал ласковые слова. Не отпускал ребенка, пока тот не успокоится. Тогда он аккуратно укладывал его обратно в кровать и долго сидел рядом с ним. То же самое делал и Лань Сичэнь, когда оставался с мальчиком. Сколько таких бессонных ночей провели они! Сколько любви и заботы вложили в этого ребенка! И ведь их усилия не пропали зря! А теперь это прекрасно воспитанный, умный, рассудительный, сильный и смелый юноша. Достойный сын Хангуан Цзюня и племянник Цзэу Цзюня. Тут есть чем гордиться! Лань Сичэнь проводил отряд взглядом, вышел из своей комнаты и пошел к дяде. Дядя изучал внимательно предмет, который был под колпаком, чтобы случайно не вырвалась мощная порция затаенной злобы. — Сичэнь, я думаю надо сыграть расспрос, чтобы узнать откуда эта странная штука, кому она принадлежала и кто довёл ее до такого состояния. — Дядя, я думаю вам самостоятельно не стоит это делать. — Сичэнь, ты сомневаешься во мне или в этом предмете? — Я ни в чем не сомневаюсь. Но надо быть осторожнее. Давайте дождёмся Ванцзи. У него уже есть опыт по усмирению подобной вещи. Да и состояние вашего здоровья ещё не совсем понятно и как бы не было хуже. Говоря это, он снова заварил и подал дяде успокоительного чаю. Через некоторое время, выпив пару чашек, дядя все-таки согласился подождать младшего племянника. Лань Сичэнь вздохнул спокойнее и, обсудив некоторые моменты, ушел к себе. Утром снова постоял на руках, потом провел тренировку с учениками. И опять разговор с дядей о планах, снова рутина клановских дел, снова не продохнуть. Но весь день не покидало ощущение странного волнения. С чего бы это? Вечером пришло письмо от Цзинь Гуаньяо с просьбой немедленно встретиться, чтобы обсудить новый совет кланов. Но Лань Сичэнь медлил. Вместо того, чтобы сразу отправиться в башню Кои, он лег спать. Он долго не мог уснуть. Ощущение волнения становилось все явственней. Он ждал утра! «Что это? Какое-то странное предчувствие. Как будто утром что-то должно случиться. Что-то важное. Я что-то боюсь упустить?» Он наконец-то уснул. Сон приснился весьма странный. Он снова лежит на полянке. По нему скользит лучик солнца. Лучик весьма нахальный. Он щекочет лицо, шею, грудь, опускается ниже… Странно, с ним давно уже такого не было… Рано утром еще до подъёма Лань Сичэнь спустился к ручью и мысленно порадовался, что умеет стирать одежду. Вернувшись назад, уже не ложился спать, а сел почитать книгу. Вскоре пробили подьем. Облачные глубины потихонечку оживали. Лань Сичэнь решил взять с собой нескольких людей, сходил сообщил, чтобы собирались вместе с ним. Тем временем ученики принялись за утренние чтения. То там, то тут по классам был слышен приглушённый гул голосов, ученики потихоньку повторяли вслух тексты древних трактатов, чтобы лучше запоминалось. Все было как всегда. Самое обычное утро. Как тысячи таких же утренних часов на протяжении нескольких сотен лет в Облачных глубинах. Вдруг тишину и умиротворение этого места прервали громкие рыдания со всхлипываниями и причитаниями. «Что случилось?» Лань Сичэнь как раз выходил собрать адептов, чтобы вместе отправиться в башню Кои. Он вместе с несколькими людьми уже подходил к воротам, как послышался голос Сычжуя: — Молодой господин Мо, Ханьгуан-цзюнь привёз вас сюда для вашего же блага. Если бы вы не пошли с нами, Глава Ордена Цзян ни за что бы не оставил вас в покое. За все эти годы он схватил и забрал в Пристань Лотоса несчётное количество людей, и ещё никого не выпускал на свободу. Сердце вдруг подпрыгнуло. Очень странно. Он уже второй раз слышал эту фамилию из уст племянника. Молодой господин Мо? Это тот самый Мо, который помог ученикам в той самой деревне? Что же там за юный талант такой? Лань Сичэнь неслышно подошёл ближе. Его взгляд упёрся в спину братишки, который спокойно стоял и наблюдал, как молодой мужчина в чёрном обнимает осла и горько рыдает. Странно, почему он рыдает? И почему его младший брат, который никогда бы себе не позволил спокойно наблюдать за такой сценой, так странно себя ведёт? Кажется, братишка вполне доволен. Чем? Тем, что молодой человек, кажется очень расстроен? Что же у него случилось? Если это и есть тот самый не признанный гений, то вполне понятно. Ведь этот предмет убил всю его семью! Но почему он здесь? И почему братишка так спокойно любуется на чужое горе? Лань Сичэнь никогда бы не подумал, что младшенький такой жестокий. Что вообще тут происходит? Лань Сичэнь решил еще понаблюдать. Тут вмешался Лань Цзинъи и добавил: — Да-да. Ты же видел, как Глава Ордена Цзян решает свои проблемы? Весьма жестокий подход… Тут юноша запнулся, вспомнив правило, запрещающее «говорить о людях за их спиной», и украдкой взглянул на Лань Ванцзи, но тот даже ухом не повёл. Лань Цзиньи продолжил: — Всё из-за нездоровых веяний, которым положил начало Старейшина Илин. Сейчас очень много заклинателей подражают ему и следуют этому глупому Пути. Глава Ордена Цзян хватает каждого, кто кажется ему подозрительным, но какой в этом прок — ему всё равно не поймать их всех! Вот взять, к примеру, тебя и твою игру на флейте… Хе. Это «Хе» сказало куда больше, чем целый ворох фраз. Молодой человек перестал рыдать и тут же начал оправдываться: — Знаешь, можешь мне не верить, но обычно я неплохо играю на флейте… Кажется, это выходило за всякие рамки. Лань Сичэнь внутренне возмутился. Для чего они привели этого человека? Один издевается. А второй стоит столбом и любуется тем, что ученик издевается над ним? Что здесь вообще происходит? Почему братишка позволяет детям смеяться над человеком, который им недавно помогал? Мало того, у него горе! Нашли представление! Что это за новое развлечение они тут придумали? Это уже не лезло ни в какие ворота. Лань Сичэнь решил прекратить это безобразие и, сделав знак адептам следовать за ним, подошёл ближе. Он встал рядом с братишкой, который невозмутимо и с явным удовольствием наблюдал за вопиющим безобразием, совершенно несвойственным для Облачных глубин. Лань Сичэнь только вознамерился сделать выговор младшему братишке и его совершенно распоясавшимся ученикам, как Ванцзи заметил его, повернулся в его сторону и склонив голову, поприветствовал. Лань Сичэнь ласково посмотрел на беднягу: — Ванцзи так редко приводит гостей. С кем имею честь? «Очень редко. Всего лишь первый раз за все эти годы.» Молодой человек отпустил наконец-то ослиную шею. Потом поднял голову, их взгляды встретились и тут Лань Сичэня словно молнией ударила его невероятная лучезарная улыбка. Он сразу узнал его! По тому самому теплу, к которому очень хотелось протянуть руки. Протянуть руки и заключить в обьятия! Он смотрел на него, ощущая как по лицу расползается совершенно глупая, бесконечно блаженная улыбка. Лань Сичэнь еле-еле взял себя в руки, чтобы на самом деле не сделать этого. С бешено колотящимся сердцем он продолжал смотреть на парня. Правда его внешность претерпела некоторые изменения. Лицо было более изящным и более миловидным. Волосы стали длиннее и гуще. Ростом он теперь был немного пониже Ванцзи и более худощавого телосложения. Но это его нисколько не портило. Наоборот, это все еще больше шло ему. Но как бы то ни было, это был прежний юноша солнце! Прежний! Он подошел ближе, так что Лань Сичэнь уже уловил такой родной аромат, молодой человек хотел уже представиться. Но тут произошло совсем уже недопустимое! Лань Ванцзи, его любимый младший братик, его А-Чжань выкинул такое, что у Лань Сичэня отвисла челюсть. Ванцзи бросил на него взгляд, и в ту же секунду губы молодого мужчины оказались намертво склеены. Да когда он уже прекратит над ним измываться? Нисколько не стесняясь присутствия старшего брата, младший продолжал творить безобразие. «Ванцзи, ты сошёл с ума?» Сам же Ванцзи обернулся к Лань Сичэню и, как ни в чем не бывало, продолжил заговаривать ему зубы, словно не он только что творил такие дикие вещи: — Брат, ты вновь собираешься к Ляньфан-цзуню? Лань Сичэнь озадаченно кивнул: — Да, обсудить следующий Совет Кланов в Башне Золотого Карпа. Волнение немного отступило, дав место справедливому гневу. «Ванцзи, да что с тобой?! Какая муха тебя укусила? Что ты творишь?!» Красивый молодой человек не смог открыть рта и с обиженным видом прошествовал обратно к ослу. Лань Чжань сказал Лань Сичэню: —Брат, мне нужно было поговорить с тобой. —Ванцзи, если срочно, то говори здесь. —Надо рекомендовать на обучение одну девушку из сельского клана. «Странно, а как же?..Молодой господин Вэй! Или мне тогда показалось? Кошмар! Что творится? Но зачем было его приводить сюда? Да еще и затыкать!» Лань Сичэнь с интересом посмотрел на младшенького: —О, брат, ты хочешь кое кого привести сюда? Лань Ванцзи опустил взгляд. «О, стесняется! Точно жениться собрался!"--обрадовался Лань Сичэнь и продолжил: —Ты немного опоздал, я сейчас тороплюсь. Сходи к дяде, скажи что я одобрил. Ванцзи не будет же рекомендовать неспособного ученика. Кстати, дядя изучил то, что ты привёз из деревни Мо. Лань Ванцзи опять украдкой глянул в сторону молодого человека возле осла. Взгляд молодого человека был красноречивее всяких слов. «Зануда! Унылый и скучный! Ты нисколько не изменился! «--читалось в его глазах. Лань Сичэнь повторил фразу, красноречиво вперив возмущённый взгляд в младшего: — Дядя изучил то, что ты привёз из деревни Мо. На самом деле он сейчас просто хотел побить младшего брата. Первый раз в жизни ему захотелось подобного! Братишка же был весьма доволен, словно кот, который обьелся сметаны. «Кажется, один из нас точно сошёл с ума!» Лань Сичэнь представил как он касается этих красиво очерченных, по-прежнему пухлых розовых, словно лепестки цветка, губ. До чего же он был прекрасен! Ну как можно так с ним поступить? Лань Сичэнь снял заклятие молчания и сказал Лань Ванцзи, еле сдерживая гнев на братишку, но стараясь сохранить приветливую улыбку: — Ты нечасто приводишь кого-то домой в таком добром расположении духа. Обращайся же с гостем с бо́льшим уважением. Сказав это, он двинулся в путь, провожаемый довольным взглядом младшего. Как только Лань Сичэнь отошёл на некоторое расстояние, он услышал за спиной приказ: — Втащите его внутрь. Он уже не стал оборачиваться. Поведение младшего раздражало и вводило в недоумение. Чего он добивается? Чтобы тот, появившись более чем через десять лет, поскорее сбежал от него? С чего это братишка стал решать дела грубой силой? Чему он учит детей? Что с гостями можно поступать подобным образом? «Мда, Ванцзи сильно изменился. И не в лучшую сторону. Ведёт себя…как…"--он даже не мог найти определения подобному поведению братишки. Но, мало того, что он поступал так, он еще и детей этому учил! Что с них вырастет? Получается, Лань Сичэнь рано радовался?! И это будущее клана?! Он не знал, смеяться или плакать. Радость от возвращения юного солнышка растворилась в возмущении на ужасное, абсолютно не допустимое поведение младшего брата и его учеников. Но Сычжуй! Сычжуй был там! И тоже не остановил это безобразие! И если бы Лань Сичэнь не заступился за бедное солнышко, чем бы это кончилось? Лань Сичэню было стыдно, как никогда. Что подумает гость? Что здесь с ним не собираются церемониться? Что подумают ученики? Что все можно решить грубой силой? Какое будущее ждёт Облачные глубины? Получается он рано радовался? Там где процветает вседозволенность, недалеко до позора. Нет. Надо было остаться и защитить дорогого человека от диких выходок младшенького и его оболтусов. Но надеялся все-таки что после его вмешательства они не посмеют больше измываться над человеком. «Молодой господин Вэй! Солнце моё! Я скоро вернусь и отобью тебя у этой банды разбойников!» Так за нелёгкими думами он прибыл к башне Кои. Гуаньяо встретил радушно, усадил его за стол напротив себя и налил чаю. —Брат, мои адепты сегодня доложили, что Вэнь Нин вернулся. Это и следовало ожидать. Ведь это телохранитель юного солнышка! Но ведь разве не его прах развеян был тогда в Цишане? Лань Сичэнь поднял брови и промолчал. Цзинь Гуаньяо продолжил: —И говорят, что его вызвал какой то молодой мужчина в черном. Лань Сичэнь снова промолчал, отхлебывая тихонько чай из нефритовой чашки. Цзинь Гуаньяо снова начал говорить: —Говорят он приехал на осле. Лицо Лань Сичэня стало непроницаемым. Он заметил, что Цзинь Гуаньяо внимательно вглядывался ему в лицо. Почему то напрягло. Но у Цзинь Гуаньяо нашлись срочные дела, он предложил Лань Сичэню переночевать в гостевых покоях. Чтобы уже, не отвлекаясь, рано утром на свежую голову еще обсудить предстоящий совет кланов. Лань Сичэнь ощущал себя как на иголках. Там молодой господин Вэй! Что с ним? Как он? Надо бы поскорее вернуться! Но Цзинь Гуаньяо не отпускал. После он отослал его пока, а чтобы Лань Сичэню было нескучно, послал ему холст и краски. А так же сладости и чай. Лань Сичэнь, увидев предметы для рисования, решил провести это время с пользой и написать пейзаж, хотя на душе было очень неспокойно. То радость от возвращения солнца, то страх по поводу поведения братишки. Вроде же он его любил? Но зачем-то решил привести девушку? Так резко разлюбил? Столько лет ждал и вдруг любовь с первого взгляда? В голове не укладывалось. Но даже если и так, зачем издеваться над человеком? Зачем затыкать рот? Что сейчас думает о Ванцзи молодой господин Вэй?! Страшно представить… Ладно, сейчас если он резко решит идти домой, это будет подозрительно. Надо дождаться ночи. А пока лучше убить время за живописью. Тем более из его окна был прекрасный вид на благоухающий сад. А он давно уже хотел нарисовать пионы. Он разложил краски и кисточки и принялся за картину. Руки сначала дрожали, но постепенно за любимым занятием Лань Сичэнь немного успокоился и взял под контроль эмоции. Мысли без конца возвращались к новому Вэй Усяню. Этот его новый образ был более нежный, более утончённый, хотя он не выглядел хилым и рост имел выше среднего. Так хотелось по памяти сейчас прямо нарисовать его в этих пионах. Но нельзя было, чтобы кто-то догадался о тайном предмете его безответной страсти. Ни в коем случае. Вечером ему принесли ужин. Цзинь Гуаньяо еще не появлялся. «Наверное некогда.» Он его увидел только утром. Пришел он, как всегда, сияя ямочками, но Лань Сичэню показалось, что тот нервничает. Но было не до того, чтобы разбираться в настроении друга. Было не до того. Цзинь Гуаньяо же, обсудив еще пару незначительных дел, позвал Лань Сичэня позавтракать. Но Лань Сичэню уже не сиделось. Все его мысли занимал солнечный юноша. Он заторопился. Сразу после обеда он покинул Ланьлин. Дома уже узнал, что дядя снова заболел, лежит без сознания. Пощупав у дяди пульс и выслушав историю Сычжуя про то, как учитель Лань потерял сознание в ходе неудачного эксперимента. И про то, как молодой Мо пришел на выручку Цзэу Цзюню. «И после вчерашнего он еще пошел ему помогать? Поистине он великодушен и не помнит зла.» — Но как он попал в миньши? Там же самый надёжный защитный код! — Очень просто. Пнул двери. «Просто пнул двери. Ну да. И в этом весь молодой господин Вэй! Невероятно!» — Сычжуй .Тебе не кажется, что это не тот человек, за которого он себя выдаёт? Сычжуй улыбнулся и пожал плечами. Лань Сичэнь понял, что тот не хочет говорить правду. Он только спросил: — Где они сейчас? — Ушли. — Куда ушли? — Ушли по направлению, куда указывал палец на этой руке. — Странно, что он еще пошел с твоим отцом после вчерашнего. — О, он с радостью покинул Облачные глубины. — Лишь бы не сбежал по дороге. — Не сбежит. Отец его теперь не отпустит. Лань Сичэнь посмотрел на этого ребенка. Почему он такой жестокий? Лань Сичэнь не замечал раньше в этом юноше подобного. Ну что поделаешь? Кто его воспитывал? Лань Сичэнь ничего больше не стал спрашивать, просто пошел по своим делам. Всю ночь он думал о солнечном юноше. Что-то пошло не так. А ведь он так торопился домой! Он надеялся увидеть его! Утром следующего дня, под предлогом, что он нашел в черновиках старейшины Илин непонятные записи и ему надо поискать из какого это источника, прибыл Цзинь Гуаньяо. Сидя в библиотеке, он внимательно искал нужную тему. Лань Сичэнь вошел справится, как у него дела. Цзинь Гуаньяо вдруг спросил: —Брат, как ваши дела, как дядя, как брат? Лань Сичэнь присел напротив и рассказал: —Дядя снова заболел, лежит сейчас. Немного вчера перестарался, исследуя предмет, который Ванцзи принес из деревни Мо. —Предмет? —Да, это была рука, которая все время указывала направление на северо-запад. —И где сейчас эта рука? — Ванцзи, оказывается еще вчера забрал ее и решил разобраться. Теперь он пошел по указаному направлению. —О, брат, это так опасно. Надеюсь, твой брат пошел не один? Лань Сичэнь ответил: —Нет, конечно. Он взял с собой молодого господина Мо. Цзинь Гуаньяо посидел, подумал, потом вдруг схватился за живот: — Брат, прости, отойду на минуту. Лань Сичэнь подождал его, думая что тот поделится соображениями на этот счет, но он, вернувшись к Лань Сичэню, стал прощаться. Снова Лань Сичэню показалось, что названный брат сильно нервничает. Проводив Гуаньяо, Лань Сичэнь решил сходить к дяде. Дядя по прежнему лежал без сознания. Возле него сидел Сычжуй. — Сычжуй, как дядя? — Пока без изменений. Отец сказал, что нужно сначала разобраться с этим предметом и найти причину. Тогда мы сможем помочь ему. — Сычжуй, ты не устал? Если хочешь отдохнуть, иди к себе, я посижу. — Нет, что вы, все нормально. Мне не трудно. В это время в двери постучал адепт: — Цзэу Цзюнь, вы здесь? Лань Сичэнь открыл двери. — Вам приглашение от ордена Ланьлин Цзинь. На участие в ночной охоте. — Спасибо. Но я наверное не смогу. Лань Сичэнь взял лист бумаги из рук ученика. Сычжуй сказал: — Дядя, вы можете идти. Я посижу. Все нормально. Меня потом сменит Цзиньи. — Сычжуй, спасибо тебе. Лань Сичэнь пошел собираться. Уже будучи в охотничьих угодьях, Цзинь Гуаньяо вдруг спросил: — Брат, а ты видел этого молодого Мо? Что он из себя представляет? Лань Сичэнь остановился. Удивился, зачем ему вдруг такая информация? Изо всех сил напустил на себя безразличие. Лань Сичэнь пожал плечами: — Видел только вскользь. Я его даже не запомнил. — Ну хотя бы примерно. Он молодой или старый? Лань Сичэнь вдруг почувствовал, что напрягается. — Кажется молодой. — Примерно сколько лет? — Я не знаю. Может лет двадцать-- двадцать пять. — Красивый? — Знаешь, А-Яо, я не запомнил. Цзинь Гуаньяо странно покосился. — Брат, а он из простых людей или из какого-то клана? — А-Яо, я не знаю. — У него есть при себе меч? — Прости, не разглядывал. — А с ними еще кто-нибудь пошел? — Нет, они пошли только вдвоём. — Брат, а тебе это не показалось странным? Твой братишка никогда не брал с собой незнакомых людей. Ты уверен, что они не знакомы? — Ах, А-Яо, у меня не было времени разговаривать. Я как раз выходил за ворота, когда они прибыли. — Ты торопился? — Ну конечно, А-Яо. Ты же меня пригласил обсудить предстоящий совет кланов. — Ах, да, брат. Прости. Совсем забыл. Лань Сичэнь снова подозрительно покосился на Цзинь Гуаньяо. «Странно, зачем он так интересуется молодым человеком? Он его знает? Или что-то подозревает?» Да и «забывчивость» из его уст звучало более чем странно. В любом случае ухо надо было держать востро. Лань Сичэнь напряжённо всматривался в поведение Цзинь Гуаньяо. После ночной охоты Лань Сичэнь задумался. Что-то подсказывало ему, что Цзинь Гуаньяо что-то знает про молодого господина Мо. Только вот откуда? Странно то, что он так настойчиво расспрашивает про него. Вознамерившись разузнать побольше, Лань Сичэнь пригласил его в ответ тоже на ночную охоту. Решил пока не задавать вопросов, чтобы не вызывать подозрений. Если что, Цзинь Гуаньяо сам проговорится. Но разговор принял совсем другой оборот. Цзинь Гуаньяо говорил обо всем подряд. О племяннике, о его собаке, о предстоящем совете кланов. Но ни разу не задал ни одного вопроса про молодого господина Мо. «Странно. Видно мне показалось, --подумал Лань Сичэнь, --я стал слишком подозрительным. Это было элементарное любопытство. А может просто хотел поддержать разговор.» В любом случае Лань Сичэнь утешал себя мыслью, что все нормально и ничего подозрительного здесь нет. Может зря братишка подозревает Цзинь Гуаньяо в лицемерии? Скорее всего зря. В любом случае надо понаблюдать. Поэтому он не отказался от следующей ночной охоты, на которую пригласил его Цзинь Гуаньяо. Они неплохо проводили время. Лань Сичэнь так же оставался ночевать в башне Кои, а так же приглашал его в Облачные глубины. Они до поздна пили чай и вели долгие беседы. Лань Сичэнь часто впоминал советы кланов, они говорили о том, какими методами пользуются другие кланы, чтобы совершенствовать тело и дух. Вспомнили про смерть Цзинь Цзисюня и Цзинь Цзисюаня. — Все таки какой жестокий человек был Вэй Усянь, если так цинично наслал проклятие на моего двоюродного брата и зверски убил родного, — сокрушался Цзинь Гуаньяо. —А-Яо, чтобы ты не говорил, а я ни за что не поверю, что молодой господин Вэй наслал это проклятие. Цзинь Гуаньяо возмущался: —Брат, ты все еще выгораживаешь его? Ты такой наивный! Ну кто еще мог наслать такую мерзкую штуку на моего бедного двоюродного брата? Лань Сичэнь качал головой, не соглашаясь: —Я знаю молодого господина Вэя с молодых лет. Он любил, конечно, похулиганить, любил понарушать, но он никогда не стал бы мстить кому то исподтишка! Это уж точно не его методы! —Но, брат, если не он, то кто же? —Я не знаю, но тот, кто сделал это, наверняка привык действовать под прикрытием. Цзинь Гуаньяо неожиданно соскочил с места: —Брат, что ты этим хочешь сказать? Лань Сичэнь удивленно поднял на того глаза: —А-Яо, что это ты так раскипятился? —Как это что? Брат! Ты только что оскорбил недоверием меня! Лань Сичэнь поднял бровь: —Вот как? И чем же? —А тем, что я действовал когда то под прикрытием. Так что ты можешь подумать и на меня! Известно ли тебе, брат, что наславший это проклятие получает ответный удар? Так вот, можешь убедиться, что на мне нет ничего! С этими словами Цзинь Гуаньяо распахнул на груди одежду, демонстрируя Лань Сичэню абсолютно гладкую кожу на груди, под которой уже собрался явно просматривающийся жирок. Снова это было прежнее изнеженное тельце, совершенно без признаков мышц, а так же уже наметилось круглое выступающее вперед пузико. Лань Сичэнь посмотрел на это безобразие и понял, что его ученик давно забросил всякие тренировки и снова принялся поедать сладкое и мучное. «Мда, --подумал Лань Сичэнь, --что толку в том, что потрачено столько времени, а он просто вернулся в свою прежнюю форму? Неужели мне придется снова с ним заниматься? Но как? Послушает ли он меня? Теперь вряд ли…» Не в силах больше смотреть без сожаления на это женственное изнеженное тельце, Лань Сичэнь сказал: —Извини, А-Яо… Пожалуйста, извини меня, если тебе в моем тоне показалось недоверие… я вовсе не имел тебя ввиду. Не стоит так реагировать. Но если тебе показалось, что я тебя в чем то подозреваю, прими еще раз мои искренние извинения. Цзинь Гуаньяо был очень оскорблен, он обиженно поправил одежду. Лань Сичэнь, наконец то избавленный от возможности лицезреть это, вздохнул с облегчением. Цзинь Гуаньяо сказал, обиженно шмыгая носом: —Брат, право, возможно мне показалось. Ладно, не бери в голову. Видно, я сегодня просто устал. Мне нужно отдохнуть. Лань Сичэнь похлопал его по плечу: —А-Яо, конечно, иди отдохни. И, прости еще раз. Я вовсе в тебе не сомневался. Ты все еще в моей душе тот самый добрый и искренний юноша. Цзинь Гуаньяо вымученно улыбнулся: —Ладно, спокойной ночи, брат. Цзинь Гуаньяо вышел и пошел в свою комнату. Лань Сичэню все это показалось весьма странным. «Мы не можем сказать. Мы привыкли терпеть. Будем тайно любить. Научились стесняться. А ты хочешь сбежать. Чтоб потом не жалеть. Ты ведь жаждешь забыть? Поскорее расстаться…» (Недоумевающий поэт Лань Сичэнь)