Легкое прикосновение.

«Стою на задворках вселенной. Кричу и зову, но молчу. Прекрасный, желанный, нетленный. К тебе прикоснуться хочу. Пером прикоснусь на бумаге, Слагая стихи о тебе. Меня вновь портрет твой поманит. И кистью коснусь на холсте. Портрет твой прелестный рисую. Касаясь улыбки сто крат. И кисть твои губы целует. А я лишь мечтать буду рад…» (Грустный поэт Лань Сичэнь) Лань Сичэнь попытался уснуть. Сон не шел. Он все думал. Перед глазами стояло заплывшее жирком пузико его ученика, которым он так гордился. Его передернуло. Он даже не понял от чего вдруг такое странное ощущение. И ведь уже не первый раз. А все началось с того, что он начал обвинять солнечного юношу в гадких несвойственных ему делах. Почему он заговорил про Вэй Усяня? Чем все-таки он ему не угодил? Они даже толком то и знакомы не были. А он что-то придумал себе невероятное и затаил обиду. Но даже если и так, пора эту обиду отпустить. Ведь столько лет прошло! А он до сих пор никак не успокоится. Ну и память у него! А может он что-то знает про солнечного юношу? Не зря же он завел этот разговор. Цзинь Гуаньяо никогда не начинал разговора без цели. Что ему на этот раз надо? Лань Сичэнь знал, что все кланы пытались призвать его. Наверняка клан Ланьлин Цзинь не исключение. Но Цзинь Гуаньяо ни разу даже не обмолвился об этом. Вэй Усянь не ответил никому. Возможно он просто противостоял призыву. Или где то скрывался все эти годы! Он просто невероятен! Но его внешность претерпела изменения! Что же он с собой сделал? Изменил внешность, чтобы его не нашли? Конечно, с его способностями это вовсе не сложно. Но как связаны молодой господин Мо и солнечный юноша? Каким то непостижимым образом он же стал на него похож! Тем более, все его знают как молодого господина Мо? Значит Цзинь Гуаньяо что-то точно знает. Но зачем он ему? В свое время орден Ланьлин Цзинь делал все возможное, чтобы заполучить полную версию тигриной печати. И ради этого готов был горы свернуть. Они ходили вокруг солнечного юноши и всячески пытались вынудить его отдать этот артефакт, которому не было аналогов. Цзинь Гуаншань давно покинул этот мир и вряд ли кому теперь нужна тигриная печать! Самому Цзинь Гуаньяо она без надобности. Он не настолько амбициозен, чтобы мечтать завоевать мир. Он всегда мечтал помогать слабым, чем и занимается сейчас. Но что-то здесь не так… Было такое странное ощущение. Но ощущения к делу не пришьешь. Все таки надо будет понаблюдать. Может что-то всё-таки удастся узнать? Еще разок воспользовавшись приглашением Цзинь Гуаньяо, Лань Сичэнь остался у него ночевать. Они снова проговорили до второй половины ночи. Обсуждали предстоящий совет кланов. Лань Сичэнь все ждал, что тот заведет разговор о том же, о чем они говорили ранее. Но ни про Вэй Усяня, ни про молодого господина Мо Цзинь Гуаньяо больше ни разу не обмолвился. Лань Сичэнь снова подумал о том, что скорее всего снова стал слишком подозрительным. И тот разговор был просто праздным и не нес в себе абсолютно никакой информации? Все возможно. Утром Лань Сичэнь распрощался с названным братом и покинул башню Кои. По прибытии домой, ему принесли заявку из селения Таньчжоу. Люди жаловались на странные явления, которые уничтожали урожай и пугали скот. Лань Сичэнь хотел взять с собой Сычжуя и его отряд, но ему сказали, что те ушли несколько дней назад на ночную охоту и до сих пор еще не вернулись. Лань Сичэню показалось это странным, он решил после охоты сразу разыскать детей. Затем взял несколько учеников и без промедления поспешил на помощь людям. Уже после охоты он встретился с братишкой, который обходил дозором окрестности. — Брат, --приветсвовал младший. — Ванцзи, как дела? — Хорошо. Мы собрали все части тела, но нет головы. — Ванцзи, учеников нет. Они ушли несколько дней назад и до сих пор не появлялись, --обеспокоенно сказал Лань Сичэнь, --нам надо срочно разыскать их. Братишка успокоил его: --Все нормально. Они с нами. Мы их встретили в городе И. — Все живы и здоровы? — Мгм. Лань Сичэнь вздохнул с облегчением. Если дети с этими двумя, то можно не беспокоиться. Младший начал ему рассказывать, что произошло в городе И. Когда он дошел до Сюэ Яна, Лань Сичэнь удивился, что тот столько лет скрывался в городе И. — Так ты говоришь, что население города И было уничтожено с помощью тигриной печати? — Да, так и есть. Лань Сичэнь пришел в ужас. — Но как она оказалась у Сюэ Яна? — Это неизвестно. Лань Сичэнь вспомнил рыдающего Цзинь Гуаньяо на полу пещеры. Тигриная печать на полу. Вернее только ее половинка. Помнится тогда Цзинь Гуаньяо забрал её. Но ведь он избавился от Сюэ Яна! — Ванцзи, как ты думаешь, мог ли Сюэ Ян воссоздать половинку печати? — Кто знает. — А может им всё-таки удалось найти молодого господина Вэя? — Вряд ли он стал бы им помогать. — И это верно. Братишка продолжил рассказ. Лань Сичэнь внимательно выслушал. Ему стало жалко Сунь Ланя и Сяо Синчэня. А еще более жалко стало бедную нищую девочку, которую он ослепил и лишил языка. Как только Лань Ванцзи начал рассказ про то, как они предали ее тело земле, неожиданно раздались громкие крики сразу нескольких голосов: — Ханьгуан-цзюнь! Эй, Ханьгуан-цзюнь! Хангуан-цзюнь, ты уже вернулся? Спаси нас! Лань Ванцзи и Лань Сичэнь сразу поспешили на помощь. Увидев странный призрак, который бродил по саду, они быстро вытащили свои музыкальные инструменты и начали играть. Быстро войдя внутрь сада, они смогли подробнее рассмотреть высокую человеческую фигуру, вторгшуюся на территорию цветника. У нее не было головы! Лань Сичэнь от неожиданности перестал играть. «Это же…неужели? Что с ним сделали? Да и кто?» Руки дрогнули, инструмент опустился. Лань Ванцзи в это время обнажил свой меч. Безголовый человек ловко увернулся от меча и схватил его за рукоять. Вырвав меч из руки братишки, он начал наносить Бичэнем рубящие удары, словно это была сабля. Лань Ванцзи опять вытащил гуцинь, ущипнул струну, звук полетел словно стрела в сторону безголовой фигуры. Безголовый человек ловко рубанул мечом. Мелодия оборвалась, разрубленная мечом. Лань Ванцзи попеременно пробежался пальцами по каждой из семи струн, и все они затрепетали с нарастающей мощью. В ту же секунду молодой «Мо» выудил из-за пояса флейту и присоединился к гуциню, извлекши крайне пронзительную и режущую уши трель, словно с неба градом посыпались остроконечные мечи и сабли! Лань Сичэнь незамедлительно присоединился к ним на своей Лебин. Вскоре безголовая фигура зашаталась, развалилась на части и рухнула на землю. Он сразу узнал ее. Это точно был Не Минцзюэ! Лань Ванцзи вынул новые мешочки и они вместе с мнимым Мо принялись заново запечатывать части тела. Юноши, всё ещё не опомнившиеся от испуга, окружили их, они поприветствовали Цзэу-цзюня, но едва они открыли рты, намереваясь загалдеть, Лань Ванцзи произнёс: — Время отдыхать. Лань Цзинъи растерялся: — А? Ханьгуан-цзюнь, но ещё же не девять. Лань Сычжуй же, напротив, дёрнул его за рукав и с почтением ответил: — Слушаемся. Больше он ничего не спрашивал и повёл остальных юношей в дальний конец сада, чтобы развести новый костёр и приготовиться ко сну. Лань Сичэнь удивился. Чего это братишка так строго с детьми? Ведь и правда еще не девять. Они же не маленькие! Но ничего не стал говорить. Это его ученики. Ему виднее. Лань Сичэнь только попросил: — Прошу… подождите минутку. Позвольте мне увидеть тело. " Учитель Мо» остановился: — Цзэу-цзюнь, вы знаете, кто этот человек? Лань Сичэнь еще не успел сказать ни слова. Лань Ванцзи, опередив его, медленно кивнул. Мнимый Мо сказал: — Раз так, то и я знаю, кто он, — он понизил голос: — Это Чифэн-цзунь, верно? Цзэу-цзюнь, Ханьгуан-цзюнь, должно быть, уже поведал о наших странствиях? Деревня Мо, могильщик, город И и прочее. Лань Сичэнь кивнул, и молодой человек продолжил: — Значит, Ханьгуан-цзюнь наверняка рассказал и о том, что человек с лицом, скрытым туманом, пытавшийся забрать труп с кладбища Ордена Чан, знал стиль фехтования Ордена Гусу Лань как свои пять пальцев. Тут есть два варианта: либо он из Ордена Гусу Лань и с малолетства изучал ваше искусство ведения боя, либо он не из Ордена Гусу Лань, но порядком осведомлён о вашем способе управления холодным оружием. Этот человек или часто тренировался на мечах с адептами вашего ордена, или же настолько умён, что способен запомнить уникальные движения, лишь наблюдая их.Он сражался за труп, потому что не может допустить, чтобы остальные узнали о расчленении Чифэн-цзуня. Если все части тела воссоединятся, он окажется в крайне невыгодном положении. Этот человек знает о тайнах родовой крепости-некрополя Ордена Цинхэ Не, возможно, тесно знаком с Орденом Гусу Лань, а с Чифэн-цзунем их связывает… весьма сложное прошлое. Лань Сичэнь вдруг представил себе младшего названного брата. Он как нельзя кстати подходил под это описание. От этой мысли стало не по себе. «Нет, не может этого быть! Он вместе со мной безутешно скорбел о смерти брата! Это не может быть он! Да нет, не может быть. Он добрый и простой паренек. Не мог он сотворить подобное.» Но в душе уже закралось недоверие. Но тем не менее, отчасти, чтобы убедить себя, быстро проговорил: — Он ни за что бы не поступил подобным образом. Мнимый Мо спросил: — Цзэу-цзюнь? Лань Сичэнь пояснил: — Вы встречались с могильщиком и шли по следу расчленённого трупа в течение месяца. Но весь этот месяц он почти каждую ночь проводил в беседах со мной: всего несколько дней назад мы обсуждали грядущий Совет Кланов в Ордене Ланьлин Цзинь. Он физически не сумел бы появиться ни в каком другом месте. Могильщиком не может оказаться он. «Молодой господин Мо " предположил: — А что если он использовал Талисман Перемещения? Лань Сичэнь покачал головой и ответил мягко, но категорично: — Использование Талисмана Перемещения требует дополнительного изучения, постичь его весьма сложно. Он же никогда не выказывал никаких признаков владения подобным знанием. Кроме того, применение этого искусства расходует колоссальное количество духовных сил. Но мы охотились на тварей всего несколько ночей назад — и он прекрасно проявил себя. Я твёрдо убеждён, он не прибегал к помощи Талисмана Перемещения. Лань Ванцзи сказал: — Ему было не обязательно действовать самому. Лань Сичэнь по-прежнему отрицательно качал головой. «Мо» добавил: — Глава Ордена Лань, в глубине души вы знаете, кто попадает под наибольшее подозрение. Просто отказываетесь признавать. Тени от костра плясали на лицах погружённых в думы мужчин. В глуби заброшенного сада всё застыло без движения. После длительного размышления Лань Сичэнь ответил: — Я отдаю себе отчёт в том, что в силу некоторых причин большинство людей превратно относятся к нему. Но… сам я верю тому, что наблюдал все эти годы. Я уверен, что он не такой человек. Сказав это, он почувствовал, что в его словах нет прежней искренности. Лань Сичэнь снова задумался. Что-то напрягало. Не все понятно было со смертью старшего названного брата. На момент смерти Не Мицзюэ, орден под его управлением почти достиг славы, которую имел верховный орден Ланьлин Цзинь. На тот момент гибель главы ордена Цинхэ Не была выгодна только главе ордена Ланьлин Цзинь. Казалось смерть от искажения ци на глазах у всех имела под собой основание. Но так ли это? В душе стала образовываться чёрная дыра. Они долго сидели молча. Костёр догорал. Лань Чжань сходил собрал сухих веток и подкинул в огонь. Весёлые языки пламени заплясали по сухим веткам, бросая тёплые отблески на лица троих мужчин. Лань Сичэнь поднял голову и посмотрел наконец-то в лицо молодому человеку. Он был не просто красив. Он был необычайно прекрасен. Красота молодого господина Вэя заиграла новыми красками. А красные отблески костра делали его лицо похожим на лепестки розы. Казалось оно светится изнутри тем самым неугасимым светом, который дарит людям дневное светило. Идеальные черты лица, изящно изогнутые брови, по-детски пухлые губы красиво очерченного рта, уголки которого немного изгибались вверх. Большие глаза, длинные ресницы, которые сейчас отбрасывали тени на нежные щеки мужчины. Стройный гибкий стан, длинные густые волосы цвета воронова крыла, собранные в высокий хвост. Здесь сразу была видна рука его братишки. Кто бы еще так тщательно волосинка к волосинке уложил эти шикарные волосы? В нем не было ни единого изьяна, ни единого порока. Все было прекрасно! Взгляд Лань Сичэня с замиранием сердца скользил по лицу молодого мужчины. Да, это был Вэй Усянь! Но какой то новый, более изящный, более утончённый, что ли! И от этого он выглядел еще прекраснее! Лань Сичэнь иногда думал, что красивее солнечного юноши нет никого. А нет! Есть! Он сам! В новой версии себя! Так хотелось заглянуть в его глаза. По-прежнему в них можно утонуть? Но мужчина сидел задумавшись и длинные ресницы надежно скрывали его взгляд. Тут Лань Сичэнь почувствовал, что не только он один смотрит на это солнце. Он повернул голову вбок и увидел с каким обожанием, почти не дыша, его младший устремил свой взор на это прекрасное явление. Он не видел ничего перед собой, он неотрывно смотрел на свое солнце! Да нет, какая тут девушка? Братишка не изменил своим давним чувствам! «Интересно, знает ли молодой господин Вэй о чувствах моего братишки? --подумал Лань Сичэнь--да нет, наверняка знает. Он же ему все сказал тогда в пещере. Не настолько же он безалаберный, чтобы забыть такие вещи! Интересно, ответил ли он на его чувства?» Лань Сичэнь принялся наблюдать. Что-то подсказывало ему, что новый Вэй Усянь вовсе ничего не знает. Тем временем, прекрасный мужчина поднял на нефритов свои невероятные глаза, в которых плясали язычки пламени. Лань Сичэнь прямо физически ощутил, как они с братишкой вместе нырнули и растворились в бездонном омуте прекрасных глаз. Нырнули, ловя солнечные искорки. Один с благоговением и восхищением, другой со страстью и бесконечным обожанием. Вэй Усянь внимательно всмотрелся в двух нефритов, на его лице отразилось удивление: — Цзэу Цзюнь, Хангуан Цзюнь, что вы так смотрите на меня? Я вам больше ничего не скажу. Давайте спать. Оба брата как по команде вздрогнули, кое как вынырнули из бездонного омута и принялись устраиваться на ночлег. Лань Сичэнь удивился про себя, что этот солнечный юноша не уловил ни капельки того настроения, с которым смотрели на него братья нефриты. Весьма странно… Лань Сичэнь молча наблюдал за этими двумя, удивляясь тому, что при всём своем непревзойденном уме, Вэй Усянь столь недогадлив. Лань Чжань сначала приготовил место для Вэй Усяня, бережно помог ему прилечь, сам же устроился рядом так, чтобы его солнце было в поле зрения. Время от времени, открывая глаза, Лань Сичэнь видел, что его братишка безотрывно смотрит на свое сокровище. Спал его младший или нет, он так и не понял. Он сам был не в состоянии уснуть. Его спину грела нога Вэй Усяня. И это теплое прикосновение волновало так, что он без конца то просыпался, то на несколько минут проваливался в тревожный сон. Уже занимался рассвет, когда Лань Сичэнь окончательно проснулся. Костёр почти догорел. Ночью братишка подкидывал еще несколько раз в него веток. И теперь лежал со спины молодого человека, одной рукой обнимая того за талию. Он открыл глаза, как только взгляд Лань Сичэня упал на его руку, лежащую на мужчине. Лань Чжань убрал руку, поднес к губам палец: — Пусть еще поспит. Лань Сичэнь, памятуя о том, как этот солнечный красавчик любит спать, понимающе кивнул. --Ты всю ночь обнимал его? Лань Чжань спокойным тоном сказал брату: — Это чтобы не убежал. Лань Сичэнь удивился: — Он убегает от тебя? — Да, он не знает, что я узнал его. — Весьма странно… Лань Сичэнь не мог никак понять этих двоих. Что за игру они ведут? Один не знает, что Ванцзи давно догадался кто он. Да и как тут не догадаться? Его легко можно было узнать! По той самой неповторимой атмосфере вокруг него! И делает вид, что он это не он! И все время пытается сбежать. А другой усиленно притворяется, что не узнает его! И все время его караулит и ловит. Ужас! Что за детство у этих двоих? А ведь обоим уже за тридцать. Хотя Вэй Усяню больше двадцати-двадцати пяти не дашь. И то с натяжкой. Видно за эти годы он законсервировался. Братишка тоже выглядит очень молодо, хотя уже заметно, что он не юноша а взрослый молодой мужчина. Но запросто сойдет за двадцатипятилетнего. Да, прошло больше десятка лет, но все осталось по-прежнему. Можно было конечно, двинуться в путь пораньше, но братишка не разрешил будить его солнце. И солнце сладко продрыхло почти до обеда. Двинулись в путь лишь тогда, когда он поднял ленивое солнце, привел его в порядок и заставил светить. Ученики в изумлении смотрели на Хангуан Цзюня, который как нянька возился с учителем Мо. Один Сычжуй ничему не удивлялся. И Лань Цзиньи, который сказал только: — Хангуан Цзюнь, учитель Мо, у нас уже животы подвело. Сычжуй ткнул его в бок кулаком. А Лань Чжань невозмутимо ответил: — Ничего страшного, сейчас и позавтракаешь и пообедаешь сразу. Лань Сичэнь смотрел на это чудное явление с улыбкой. «Учитель Мо» же ничего не сказал. Он зевал и продирал сонные глаза. Они позавтракали в харчевне в Таньчжоу и двинулись дальше домой. Лань Сичэнь все время наблюдал за этими двумя. Очень странные отношения у них. Почему Вэй Усянь скрывает свою личность, а Лань Чжань старательно подыгрывает ему? Что вообще здесь происходит? Когда прибыли домой, сразу навалилась куча дел, так как сам Лань Сичэнь долгое время провел в башне Кои, потом одна за другой ночные охоты. Братишка с «учителем Мо» тут же кинулись за обучение подрастающего поколения. Дядя еще лежал. Поэтому у Лань Сичэня не было возможности пересечься с младшеньким. Хотелось поговорить на тему: сколько еще времени они собираются ломать эту комедию? Но младший намеренно избегал встречи с братом. Избегал так старательно, что в течение пары недель они вообще не имели возможности увидеться наедине. Ночами в цзиньши допоздна горел свет и Лань Сичэнь, проходя мимо, видел через окно, как они вместе проверяют работы учеников. Братишка ни на минуту не был один. То с учениками, то с «учителем Мо». Но все-таки как-то раз Лань Сичэнь поймал его. Проходя мимо кухни уже поздно вечером, он заметил там свет и потянуло вкусными запахами. Повара в это время уже не работали. Да и запахи далеко не гусуланьские. Кто же там хозяйничает? Лань Сичэнь неслышными шагами приблизился, открыл двери, вошел и застыл на пороге в изумлении. На кухне его братишка, сняв ханьфу и облачившись в поварский колпак и фартук, готовил что-то яркое и аппетитно пахнущее. Лань Сичэнь невольно сглотнул слюну. Очень захотелось попробовать. Но он же ужинал! Блюдо выглядело весьма привлекательно. От этого кулинарного шедевра разу разыгрался аппетит. Лань Сичэнь не выдержал, поддел братишку: — Ванцзи, ты открыл в себе новые таланты! Осваиваешь поварское искусство? Лань Чжань поднял на брата спокойные глаза: —Наш гость не может постоянно есть пресную пищу. Лань Сичэнь не знал, как начать разговор, чтобы это звучало достаточно деликатно. —Ванцзи, в домике для гостей ему было бы гораздо комфортнее. —Это чтобы не убежал. Расследование еще не закончено. —Думаю не должен. Вроде он доверяет тебе. Что думаешь делать, когда все закончится? Отпустишь его домой? Деревня Мо осталась без старосты. Он последний из семьи остался. Братишка невозмутимо произнес: — Ничего, выберут нового. — Как у тебя все просто! —Посмотрим, дело пока не раскрыто. —Да, дело весьма запутанное. Смотрю вы с молодым господином Мо отлично понимаете друг друга. И он такой смелый и открытый. Лань Ванцзи не стал отвечать. Лань Сичэнь подумал, что его утверждение звучало достаточно бестактно и поэтому решил переменить тему. — Ванцзи, скоро совет кланов. Если расследование продолжается, то вам двоим придётся на нем присутствовать. Только так мы можем потянуть за ниточки, ведущие к голове брата. Лань Чжань ответил утвердительно: — Брат, мы пойдем. Сказав это, он любовно разложил по тарелкам вкусно пахнущую красоту, закрыл крышечками. Аккуратно уложил в корзину, снял с себя поварское облачение. Надел ханьфу, взял корзинку: — Мне пора. И пошел кормить свое голодное солнце. Лань Сичэнь смотрел ему вслед с улыбкой. Как был заботливой мамочкой, так и остался. В хлопотах и повседневных заботах пролетело время. Срок Совета Кланов в Башне Золотого Карпа подошёл в мгновение ока. Перед тем как отправиться, они решили посоветоваться между собой. Братишка рассказал Лань Сичэню, что учитель Мо последний уцелевший единокровный брат Цзинь Гуаньяо. При чем тот сам его выгнал из клана и не знает, что тот жив. Про то, что это Вэй Усянь братишка не обмолвился ни словом. Лань Сичэнь так и не понял, что за игру затеяли эти двое. Возможно это часть их совместного плана. Так что, Лань Сичэнь не стал перечить, а просто согласился. Если братишка не хочет раскрывать его личность, значит так надо. Они с самого начала решили не предупреждать, что Лань Сичэнь придет не один. Рассчет был на эффект неожиданности. Как себя поведёт Цзинь Гуаньяо в подобной ситуации? И вот они прибыли в башню Кои и теперь ехали в повозке по вымощенной деревянной дороге, по обеим сторонам которой были фрески и барельефы, повествующие о жизни и подвигах прошлых лидеров клана Цзинь. «Учитель Мо» соскочил с повозки, остановился перед изображениями и некоторое время стоял неподвижно, изучая их глазами. Лань Ванцзи также замер, ожидая его возвращения. Лань Сичэнь обратил внимание на то, что сколько было отведено фресок под подвиги Цзинь Гуаньяо, столько же и для Цзинь Цзисюаня. Он удовлетворённо отметил, что богатство и власть совсем не испортили в нем все того же простого деревенского паренька. В нем не было ни капли самолюбия! Все таки не зря Лань Сичэнь старался. Но зря последнее время подозревал его в лицемерии. Он не такой! Да, действительно. Он вовсе не такой! Он простой, честный, добрый и по прежнему наивный деревенский паренек. Если еще и учитывать какой тернистый путь ему пришлось пройти от сельского счетовода до верховного заклинателя. И за весь этот путь он не растерял прекрасных качеств простого паренька. Лань Сичэнь просто умилялся от радости и гордости за своего ученика. Его размышления прервал голос адепта, приветствующего гостей: — Орден Лань из Гусу, прошу входить. Лань Ванцзи произнёс: — Идём. Мужчины направились к башне вместе. Перед башней сделали большую мраморную плошадь. В площадь вливалось бесчисленное множество дорог. Ордены входили в Башню непрерывным, но упорядоченным потоком. — Орден Су из Молин, прошу входить. — Орден Не из Цинхэ, прошу входить. — Орден Цзян из Юньмэна, прошу входить. К ним приблизился глава ордена Цзян. Его взгляд был полон ненависти и какой то саркастической насмешки: — Цзэу-цзюнь. Ханьгуан-цзюнь. Лань Сичэнь кивнул в ответ: — Глава Ордена Цзян. Цзян Чэн метнул резкий, полный ненависти взгляд в сторону Лань Ванцзи: — Ханьгуан-цзюнь, я впервые вижу вас на Совете Кланов, проходящем в Башне Золотого Карпа. Какой интерес привёл вас сегодня? Лань Ванцзи не собирался ему отвечать, тогда тот перевел презрительный взгляд на «учителя Мо»: — Если память меня не подводит, вы оба никогда не брали с собой в странствия никчёмных прихлебателей. Что случилось на этот раз? Или раз в год и палка стреляет? И кто же сей прославленный заклинатель? Не могли бы вы нас представить? Братишка просто проигнорировал высказывание главы Цзян. Лань Сичэнь смерил главу Цзян любопытным взглядом. Что это с ним? Похоже на ревность? А как он смотрит на «учителя Мо»! Неужели сразу узнал? Или просто не может не смотреть на такую красоту? Может влюбился с первого взгляда? Тогда зачем гадости говорить? Хотя, это вполне в его духе. Но сам виновник такого нелепого поведения главы Цзян даже ухом не повел. Лань Сичэнь отметил про себя, что молодой господин «Мо» довольно хорошо воспитан и знает этикет, словно с самого детства вращается в таком обществе. Хотя вырос в деревне. Кто где вырос? Лань Сичэнь чувствовал, что уже запутался. Внезапно раздался улыбающийся голос: — Брат, отчего ты не предупредил меня, что Ванцзи тоже придёт? Хозяин Башни Золотого Карпа — Ляньфан-цзунь, Цзинь Гуанъяо — вышел лично поприветствовать их. Лань Сичэнь улыбнулся в ответ; Лань Ванцзи молча кивнул, отдавая дань учтивости. «Учитель Мо» же внимательно осмотрел Верховного Заклинателя. Наружность Цзинь Гуаньяо была весьма выгодной. Он был невысокого роста, выглядел дружелюбно, лицо имел весьма приятное, на губах всегда приветливая улыбка, манера держаться свободная. Глава Цзян только открыл было рот, чтобы еще что-нибудь сморозить довольно глупое и неучтивое, как увидел за спиной Цзинь Гуаньяо своего племянника и тут же переключился и принялся бранить мальчишку. Цзинь Лин пришёл вслед за ним, поскольку встретиться с Цзян Чэном один на один не решался. Он спрятался за спину Цзинь Гуанъяо и оттуда пробормотал: — Дядя. Цзян Чэн резко ответил: — Так, значит, ты всё ещё помнишь, что я твой дядя! Цзинь Лин спешно потеребил Цзинь Гуанъяо за рукав. Тот же, казалось, с рождения обладал мастерством разрешения споров: — Ох… Глава Ордена Цзян, А-Лин уже давно осознал свои ошибки. Все эти дни он так боялся твоего наказания, что совсем перестал питаться как следует. Безусловно, порой дети чересчур озорничают. Но я знаю, насколько ты обожаешь его. Абсолютно ни к чему проявлять излишнюю строгость. Цзинь Лин торопливо поддакнул: — Да-да, дядя может подтвердить! У меня совсем пропал аппетит! Цзян Чэн хмыкнул: — Пропал, говоришь? А глядя на твой цветущий вид, и не скажешь, что ты пропускал обеды! Цзинь Лин вознамерился что-то добавить, но тут вдруг скользнул взглядом по Лань Ванцзи, заметил за его спиной Вэй Усяня и, на мгновение растерявшись, выпалил: — Зачем ты здесь?! Вэй Усянь ответил: — Поесть задарма. Цзинь Лин рассердился: — И как у тебя только смелости хватило явиться сюда?! Я же предупреждал… Цзинь Гуанъяо потрепал Цзинь Лина по макушке, подвинув его обратно себе за спину, и улыбнулся: — Что ж, быть посему. Раз уж ты пришёл, то стал нашим гостем. Не знаю, как с остальным, но еды в Башне Золотого Карпа точно предостаточно. Затем обратился к Лань Сичэню: — Брат, прошу, устраивайся поудобнее. А я пока поприветствую остальных и заодно распоряжусь, чтобы для Ванцзи тоже приготовили место. Лань Сичэнь кивнул: — Нет нужды утруждать себя. Цзинь Гуанъяо ответил: — Разве подобное может быть в тягость? Брат, пока ты в моём доме, тебе не следует излишне стеснять себя рамками этикета. Правда, не стоит. Цзинь Гуанъяо запоминал имя, титул, возраст и внешность человека, встретив его лишь единожды в своей жизни, и даже спустя многие годы мог безошибочно обратиться к нему и согреть вниманием и заботой, произнеся ласковые и участливые слова. Если же он видел кого-то больше двух раз, то прочно сохранял в памяти все пристрастия и антипатии человека, поэтому был способен угодить каждому, удовлетворяя любые прихоти гостя. Сегодня Лань Ванцзи прибыл на Совет Кланов без предварительного уведомления, поэтому Цзинь Гуанъяо не подготовил для него стол и теперь спешил исправить эту оплошность. Лань Сичэню стало странно, что Цзинь Гуаньяо сделал вид, что они не знакомы? И сказал, что столик приготовит только для Ванцзи. Но приготовил и для своего брата. Что произошло между ними? Может то, что ему неприятно вспоминать? Как бы то ни было, это придется выяснить. Войдя в Сияющую Залу, гости прошествовали по мягкому красному ковру. По обеим сторонам палат располагались длинные столы из сандалового дерева, у которых, радушно улыбаясь, стояли привлекательные молодые служанки, увешанные кольцами, браслетами и подвесками из нефрита. Лань Сичэнь знал как Цзинь Гуаньяо тщательно отбирал этих девушек. Он хотел, чтобы гостям было приятно, потому заботился о том, чтобы все было безупречно. Красивая девушка налила вина «учителю Мо». Он тут же поблагодарил ее с очаровательной улыбкой и начал бесцеремонно рассматривать, так что девушка залилась краской и сбежала. Лань Сичэнь уже не первый раз наблюдал, как его красота просто сногсшибательно действовала на женщин. Да и как тут устоять, когда на тебя смотрят невероятные по красоте глаза, бездонный омут которых просто зятягивает в свою сверкающую глубину! Мнимый учитель Мо наклонился к Лань Ванцзи и сказал: — Ханьгуан-цзюнь, Ханьгуан-цзюнь. Лань Ванцзи отозвался: — Что? — Не бросай меня. Здесь явно полно людей, знакомых с Мо Сюаньюем. Если кому-то взбредёт в голову удариться в воспоминания о былых временах, мне придётся прикинуться дурачком и начать городить околесицу. Прошу, не оскорбляйся, если, в конце концов, я опозорюсь по полной. «Вот ты и выдал себя! Неужели ты думаешь, что я не слышу? Да, конспиратор из этого солнца так себе,"--с улыбкой отметил про себя Лань Сичэнь. Лань Ванцзи взглянул на «учителя Мо» и равнодушно произнёс: — Только не задевай никого намеренно. В это время в залу вошел Цзинь Гуаньяо под руку со своей женой Цинь Су. Лань Сичэню особенно нравилось то, что его ученик, занимая видный пост Верховного Заклинателя, ничем не походил на своего отца; никогда не брал себе наложниц, и уж тем более, никогда не заводил связей с другими женщинами, чему по-настоящему завидовали жёны многих глав Орденов. И это по-настоящему наполняло сердце главы ордена Лань гордостью. Все таки это его ученик! Много еще можно было перечислить достоинств Цзинь Гуаньяо. Потому Лань Сичэню казалось, что они зря все-таки начали расследование с поисков в башне Кои. Вряд ли такой человек, имеющий весь набор прекрасных качеств будет заниматься низкими грязными делами. Но, делать нечего, они уже пришли. Лань Сичэнь уже испытывал угрызения совести и после обеда собирался поговорить с Цзинь Гуаньяо прямо о цели их сегодняшнего визита. Рассказать все прямо и попросить прощения за недоверие. Но от Цзинь Гуаньяо ничего не скроешь, он уже посматривал в сторону Лань Сичэня. «Тем лучше, --подумал Лань Сичэнь, --легче будет начать разговор.» Обед завершился лишь после захода солнца, а завтрашним утром начинался сам Совет. Толпа постепенно перетекла в гостиную, сбилась в кучки по два-три человека и, ведомая адептами Ордена, разошлась по приготовленным для них покоям. Лань Сичэнь был обеспокоен и потерян, его уже настолько мучила совесть, что хотелось поскорее сбросить с себя этот груз, рассказав названному брату все. Цзинь Гуанъяо явно заметил его настроение, потому вознамерился расспросить о его печалях. Он окликнул Лань Сичэня: --Брат! Но совершенно неожиданно на него налетел Не Хуайсан с завываниями: — Брат!!! От удара Цзинь Гуанъяо чуть не попятился назад. Он торопливо поправил головной убор и спросил: — Хуайсан, в чём дело? Давай для начала успокоимся. Лишь один глава мог вести себя столь неподобающим образом — глава Ордена Цинхэ Не Незнайка. А хмельной Незнайка, безусловно, вёл себя ещё более неподобающим образом. Раскрасневшись донельзя, он мёртвой хваткой вцепился в Цзинь Гуанъяо: — О, брат! Как же мне быть! Ты можешь помочь мне? Обещаю, это в последний раз!!! Цзинь Гуанъяо удивился: — Разве с трудностями, с которыми ты столкнулся в прошлый раз, не справились люди, что я послал к тебе? Не Хуайсан зарыдал: — Те трудности уже разрешились, но на смену им пришли новые! Брат, как же мне быть?! Я больше не хочу жить на этом свете! Цзинь Гуанъяо обратился к Цинь Су: — А-Су, иди вперёд. Хуайсан, давай где-нибудь присядем и всё обсудим. Не спеши так… Придерживая Не Хуайсана под руку, он направился к выходу. Лань Сичэнь, немного подождал, думая что тот сейчас подойдёт. Но хмельной Не Хуайсан намертво приклеился к нему, не отставая от Цзинь Гуаньяо, а тащил его за собой из зала. Тогда Лань Сичэнь не выдержал и подошел к ним. Хуайсан зацепил и его. И они втроём вышли из залы. Они дошли до беседки, Лань Сичэнь терпеливо ждал. Ему не терпелось излить душу Цзинь Гуаньяо. Хотелось рассказать, что не доверял ему, что виноват перед ним. Попросить прощения. Хотел сказать, что специально не хотели говорить про то, что Ванцзи и молодой господин Мо придут вместе с ним на совет кланов. Что хотели искать у него голову брата. Но не было возможности, Хуайсан никак не отлипал. Он был пьян до такой степени, что бессовестно улегся прямо на колени к Цзинь Гуаньяо и размазывая по лицу слезы, горько причитал. Лань Сичэнь долго ждал, терпеливо сидел. Сначала он гладил Хуайсана по спине, стараясь успокоить. Но безрезультатно. Тот еще пуще разрыдался. Да так, что начал икать. Гости уже разошлись по предоставленным им покоям. Где там братишка и «учитель Мо «? Конца и края его рыданиям и причитаниям не было. Лань Сичэнь подождал еще немного, концерт продолжался. Тогда он похлопал беднягу по плечу и пошел в комнату, отведенную для него. Уже закрыв за собой двери, он понял, что вовсе не хочет спать. Тогда он нашел книгу на полках. Книга была о подвигах прославленных людей из клана Ланьлин Цзинь. Он почитал её немного, посмотрел иллюстрации. Настроения не было. На месте не сиделось. Тогда он решил выйти на свежий воздух. Лань Сичэнь встал, отодвинул створки дверей. Вдруг прямо напротив он увидел как Цзинь Гуаньяо быстренько отпрянул от двери, где разместились его братишка с «учителем Мо». Странно, что он там делает? Но еще более странно, что им отвели совместную спальню. Цзинь Гуаньяо повернулся и с улыбкой пошел к нему навстречу: —Брат, какая удача, что ты вышел. Прости, что не удалось справиться у тебя о здоровье дядюшки. Хуайсан помешал. Лань Сичэнь улыбнулся: —Ничего страшного. Дядя еще болеет. Но, думаю, в скором времени поправится. Все будет хорошо. А насчет Хуайсана, ну ты же знаешь, как он может помешать? После смерти старшего брата он остался совсем беззащитен. Кто же ему поможет, как не мы? Цзинь Гуаньяо с готовностью закивал: — Ну конечно, ты как никогда прав, брат! Но он был настолько пьян, что я так и не добился от него нормального обьяснения, что же все-таки произошло! —Не страшно, завтра утром он будет трезв, тогда и поговорим. —Да, конечно. Цзинь Гуаньяо вдруг замолчал. Лань Сичэнь думал о том, что же делал Цзинь Гуаньяо у покоев, где спали его братишка с мнимым Мо? Тут из цветочного куста выпрыгнул Цзинь Лин. Он чуть не сшиб с ног дядю. —А-Лин, что случилось? Почему ты не спишь? —Дядя, я убежал от дяди Чэна. Он все хочет узнать у меня, почему я отпустил Мо Сюаньюя! Лань Сичэнь, который только что хотел поведать Цзинь Гуаньяо про цель их визита, вовремя прикусил язык и решил послушать, что будет дальше. Цзинь Гуаньяо сказал: —А-Лин, успокойся и иди спать. Твой дядя уже наверняка пятый сон досматривает. Цзинь Лин поскреб в затылке и вдруг выдал: —Дядя, разве Мо Сюаньюй умел драться? То, что ты рассказывал о нем, совсем не соответствует действительности! «Вот как? Значит Цзинь Гуаньяо все-таки знает молодого господина Мо? Но почему-то сделал вид, что он с ним не знаком?» Лань Сичэнь напрягся. —Что такое? И кто такой Мо Сюаньюй? Цзинь Гуаньяо замялся: —Ах, брат, ты не знаешь? Это тот, кто пришел сегодня с вами! —Нет…но… откуда ты его знаешь? —Это младший бастард моего папаши. Он его притащил, когда тот был еще ребенком! Но он занимался плохо, потому его выгнали из клана. «Странно, --подумал Лань Сичэнь, --но за такое из клана не выгоняют. И почему А-Яо не вступился за младшего брата?» Цзинь Лин перебил дядю: —А еще он спас меня от крепости людоеда, перенес с моей ноги черную метку на себя. И еще он классно дерется! А еще он сказал, что я не должен тебя слушать и подраться со всеми, с кем хочу и навалять им всем, пока молод! Как это было похоже на солнечного юношу! Лань Сичэнь с улыбкой слушал Цзинь Лина. Цзинь Лин потянул дядю за рукав: —Дядя, пошли со мной. Вдруг дядя Чэн все-таки не спит! Цзинь Гуаньяо откланялся: —Брат, прости, спокойной ночи тебе. Завтра поговорим. Лань Сичэнь вздохнул с облегчением и мысленно поблагодарил пьяного Хуайсана. Хорошо, что Лань Сичэнь не успел раскрыть ему все карты. Неизвестно чем бы это закончилось. Мысли постепенно снова вернулись к солнечному юноше. Разум отдыхал от мысли об этом невероятном человеке. Лань Сичэнь снова думал о том, как же все-таки тому удалось поменять внешность? Но он теперь стал еще прелестнее, что так хотелось снова увидеть его, чувствуя, что просто сходит с ума от желания увидеть его, отсутствующим голосом ответил: —Да, завтра поговорим. Спокойной ночи. Цзинь Гуаньяо ушел со своим племянником. Лань Сичэнь постоял у дверей комнаты, потом вспомнил, как Цзинь Гуаньяо подглядывал за молодым «Мо» и Ванцзи. Его прямо потянуло в ту сторону. Он долго сопротивлялся искушению. Потом начал про себя рассуждать. «Я же всего лишь гляну, все ли у них в порядке. И все.» Другой голос говорил:"Но ты же можешь постучать и спросить. К чему такая конспирация?» Другой голос говорил:"А вдруг они уже спят и я разбужу? Что я тогда им скажу? Так что ничего страшного, я только гляну одним глазком и сразу спать.» Тут же первый голос возразил:"Сичэнь, нехорошо подглядывать.» Второй голос:"Просто гляну, если все нормально, то лягу спать.» «Всего лишь только глянешь?» «Всего лишь гляну. Зачем их тревожить?» Он еще раз потоптался на месте. Потом медленно направился в сторону их комнаты. Остановился, подойдя к окну спальни. Вздохнул и тихонько заглянул в ту же самую щелочку, в которую только что подглядывал Цзинь Гуаньяо. То, что он увидел, поразило его в самое сердце. «Я положу на музыку слова, Дойдя до точки верхнего кипенья. Как от тебя кружилась голова. Стихи слагались до самозабвенья. Я положу на музыку тоску. Что вечерами давит мое сердце. Я лишь воспоминаниями живу. Не дав я этой страсти разгореться. Я положу на музыку любовь. Что не проходит, несмотря на годы. Придешь ты, разгорится сердце вновь. И звезды мне мигают с небосвода. Я положу на музыку мечту, Которую лелеял я ночами. Не преступлю приличия черту. И ничего не будет между нами. Я положу на музыку печаль. Что вдохновеньем над холстом летала. На моем сердце солнышка печать. Меня вассалом солнца вдруг назвали…» (Поэт Лань Сичэнь (1)--вассал солнца) (1)蓝曦臣 — Лань Сичэнь (Первый из молодых господ): Сичэнь — «вассал солнца»