Легкое прикосновение.

«Хочу насытиться той мерой упованья. Как будто капля, попадая на песок, Не оставляет ни следа, ни основания. Как будто вечности коснулся я разок. И мне седая вечность прошептала: «Пойди, познай все тайны бытия.» Но мне и вечности, конечно, будет мало, Чтоб до конца понять, мой друг, тебя…» (Поэт Лань Сичэнь) Лань Сичэнь сказал: — Не выходите, пока мы не уйдём. Лань Чжань кивнул. Лань Сичэнь задержал на них взгляд. Солнце очаровательно позевывало. Виновато улыбнулся, что пришлось так рано разбудить молодого господина Вэя. — Но долго не задерживайтесь. Постарайтесь выйти до подьема. Мужчины кивнули. Лань Сичэнь вышел и пошел в яши. Цзинь Гуаньяо неожиданно вздрогнул на звук шагов Лань Сичэня и закрыл крышку чайника. Но Лань Сичэнь чай распивать с ним на этот раз не собирался. —Ну все, я готов! —сказал Лань Сичэнь, входя в комнату. Цзинь Гуаньяо поднялся и они пошли. Выйдя за ворота, Лань Сичэнь увидел довольно большой отряд из адептов ордена Ланьлин Цзинь. «Интересно, если он не собирался делать обыск, зачем привел столько людей?» Лань Сичэнь вспомнил то время, когда Цзинь Гуаньяо помогал ему восстанавливать Облачные глубины. Много его людей шныряли по территории, вынюхивая и высматривая все из каждой щели. Он не мог ничего сказать, потому что был благодарен за помощь и боялся обидеть доброго брата. А их любопытство списывал на то, что им было просто интересно. Ведь они никогда не видели ничего подобного. Сейчас же Лань Сичэнь не раз ловил на себе испытывающий взгляд Цзинь Гуаньяо и чувствовал, что тот не доверяет ему. Но ему сейчас было важно не это. Ему нужно было отвлечь Цзинь Гуаньяо от главного. От его мальчиков, которые сейчас должны были выйти на опасное задание. Цзинь Гуаньяо не должен обнаружить их. Он уже знал и не раз был свидетелем того, что его братишка и Вэй Усянь вместе представляют огромную силу. Потому не беспокоился, он знал, что они как следует все сделают. Пора было разобраться со всеми. Пора было вывести на чистую воду всех. Он уже понимал откуда дует ветер. Было противно. Но сейчас ему надо находиться возле Цзинь Гуаньяо, чтобы быть в курсе всех его замыслов. Заодно отвлечь его от мальчиков. Но, как только они достигли башни Кои, к Цзинь Гуаньяо подошел адепт: —Глава ордена, можно к вам обратиться? —Да, сейчас, подожди меня. Цзинь Гуаньяо быстро проводил Лань Сичэня в гостевые покои, потом вышел к юноше. Они отошли на довольно большое расстояние, потому Лань Сичэнь не мог услышать разговор. Тогда он присел и стал ждать. Вдруг через некоторое время в комнату постучали: — Глава ордена Лань! Голос показался знакомым. Лань Сичэнь вышел и увидел Су Шэ. Тот был напуган. — Что случилось? — Там… Лянфань Цзунь…он ранен… — Кем? Когда? — Только что. Не знаю…похоже это было покушение. Лань Сичэнь почти бегом пришел до пострадавшего, обеспокоенно осмотрел рану: —А-Яо, что случилось? Вы его видели? Цзинь Гуаньяо лежал без сознания. Су Шэ снова заговорил: —Я не успел догнать его. Он возник и пропал словно ветер. Заметил только черные одежды и ленту в волосах. Кажется красную… «Что он говорит? Какая еще красная лента?» Лань Сичэнь поднял Цинь Гуаньяо и осторожно понес в покои. Су Шэ ушел. Уже в покоях Лань Сичэнь перевязал рану Цзинь Гуаньяо и начал передавать ему духовные силы. Вдруг он почувствовал как ледяной холод начал сковывать его движения, он быстро отдернул руку: —А-Яо, что такое? —Что такое? Брат, ты хочешь знать, что такое? —сказал, спокойно поднимаясь с кровати Цзинь Гуаньяо. Лань Сичэнь просто окаменел от неожиданности. Он изумленно воззрился на Цзинь Гуаньяо. Тот же, нисколько не смутившись и даже не охнув, встал и поманил Лань Сичэня за собой: —Брат, пошли. И я покажу тебе, что такое. Лань Сичэнь не возражал. Он вышел вместе с Цзинь Гуаньяо на площадку, с которой просматривался весь вид. Цзинь Гуаньяо протянул руку: —Брат. Смотри. Внизу стройными рядами выступали главы всех кланов вместе со своими людьми. Лань Сичэнь повернулся к Цзинь Гуаньяо: —Брат, что это значит? —А это значит, что карательный поход уже начался. Там на горе, где сейчас восседает старейшина Илин, повелевающий злобными тварями, еще неизвестно, что ожидает этих людей. Ты знаешь Вэй Усяня лучше меня. И знаешь на что он способен. —А-Яо, но я должен быть там, разве не так? —Брат, я не хочу тебя потерять. Так что лишил тебя духовных сил исключительно для твоей безопасности. Без духовных сил ты им ничем не поможешь, а только будешь им обузой. Лань Сичэнь недоверчиво посмотрел на него. Он понял, что Цзинь Гуаньяо уже догадался, что Лань Сичэнь знает о местонахождении Вэй Усяня. Но ничего ему сказать он не может. А сам Лань Сичэнь, конечно же, не будет выдавать его. Потому этот момент был очень кстати. Лань Сичэнь сейчас находился в таком положении, что ему приходилось молчать. Цзинь Гуаньяо продолжал: —Брат, даже если они все погибнут от рук старейшины Илин, то по крайней мере ты сможешь снова возродить свой клан. Прости, брат, ты слишком дорог мне, я не могу себе позволить такую роскошь, как потерять тебя. Верь мне, мои чувства искренни. Лань Сичэнь, совсем сбитый с толку, удивился: —Чувства? О чем ты говоришь, А-Яо? О каких таких чувствах? В голове был сплошной сумбур. Что вообще происходит? Какие такие чувства у Цзинь Гуаньяо к нему? К Лань Сичэню! Что за… Цзинь Гуаньяо быстро заговорил, несмотря на рану: — Да, брат! Именно чувства! С того самого дня, как я увидел тебя, купающимся в том ручье! Да, знаю, брат! Только не говори сейчас ничего мне! Я знаю, что ты никогда не сможешь ответить на мои чувства! Прости, брат, я знаю твою тайну. Знаю что тебе нравится другой человек! «Что за дикость? Неужели все так очевидно? Я был неосторожен? Но Яо то что такое уже удумал? » Из-за растрепанных нервов Лань Сичэнь сделал непроизвольное движение. Цзинь Гуаньяо заметил, что тот сильно взволнован. —Брат, молчи! Не говори ничего! Я все знаю! Только не разбивай мне сердце! Я ради тебя готов на все! Хочешь, я даже помогу тебе? Я помогу чтобы этот человек был твоим! Твое счастье для меня превыше всего! «Он сошёл с ума? Или я сошёл с ума? Может это искажение ци началось? Или мне снится? Надо было поспать хоть немного.» Лань Сичэнь снова непроизвольно сделал едва уловимое движение. Цзинь Гуаньяо снова предупредил его: —Да, брат, я знаю, что ты никогда не сможешь перейти дорогу своему младшему братишке! Но он все равно придет, чтобы выручить тебя! Тогда я смогу уговорить его обменять тебя на Вэй Усяня! «Вряд ли Ванцзи так запросто отдаст свою любовь, которую ждал тринадцать лет! Да он и не отдаст! Что за странные фантазии в голове у Яо? Нет…я точно сплю. » Лань Сичэнь ответил: —А-Яо, что ты такое говоришь? Он… Цзинь Гуаньяо не дал ему договорить: —Брат! Даже если и так, то что стоят его родственные чувства к тебе? А если согласится, то тогда я уступлю его тебе! Мы обставим дело так, как будто ты спасешь его от меня! Не думаю, что после такого, Вэй Усянь захочет иметь что то общее с твоим братишкой. Лань Сичэнь покачал головой: —А-Яо, ты говоришь невероятные вещи. Я никогда не пойду на обман! Да и не пойду на то, чтобы провоцировать своего брата. Цзинь Гуаньяо ласково улыбнулся: —Но ведь тебе нравится молодой господин Вэй! Ведь нравится? И ты не сможешь это отрицать! Сердце обожгло, неприятно, когда твоей тайны касаются бесцеремонным образом и так цинично! Лань Сичэнь вздохнул: —А-Яо, давай не будем об этом. Если хочешь, я помогу тебе. Я сделаю все, что тебе нужно. Только давай не будем трогать ни моего брата, ни молодого господина Вэя! Цзинь Гуаньяо улыбнулся: —Возможно ты мне скоро понадобишься, брат! Видишь ли, я не пошел сегодня вместе со всеми в карательный поход.Я не знаю, что их там ожидает. Возможно, что скоро все придут и потребуют от меня ответа. Так что ты мне очень будешь нужен, брат! Твое слово может быть решающим. «Странно он рассуждает, а ведь его племянник тоже пропал вместе со всеми детьми.» Лань Сичэнь нахмурился: —Верни мне духовные силы. Прошу. —Нет, брат, не могу. Пока не закончится действие яда. А противоядия нет. Но все равно, я не хочу чтобы с тобой что то случилось. Это будет слишком больно для меня! Ты слишком дорог мне! Прости, брат! Лань Сичэнь просто уже устал спорить. У него не осталось аргументов. Все казалось настолько нереальным! Он впервые столкнулся с такой дикой ситуацией! Лань Сичэнь сел и закрыл глаза. Цзинь Гуаньяо вышел. Слуга принес Лань Сичэню чаю. Лань Сичэнь привычно налил в чашку. Только он поднес чашку к губам, как вспомнил случай, когда его братишка усомнился в том, что с чаем не все чисто. Он поставил чашку на место. Больше он не притронулся к чаю. Сел в позу для медитации и просидел довольно большой промежуток времени, пока Цзинь Гуаньяо снова не вошел. Лань Сичэнь по прежнему сидел в позе для медитации. —Брат, —позвал его Цзинь Гуаньяо, —нам нужно срочно уходить. Твой братишка вместе со старейшиной Илин оклеветали меня перед всеми кланами. Лань Сичэнь удивился: —Мой брат не способен на такое! Цзинь Гуаньяо ответил: —Брат, я не говорю что он сам лично это сделал. Он просто молча допустил это. Возможно он был введен в заблуждение Вэй Усянем. Я не сбрасываю это со счетов. Вэй Усянь умеет блестяще управляться со словами. Кажется он очаровал даже вашего дядю. И теперь они придут сюда и потребуют мою душу. А поскольку ты сейчас со мной, то тебя могут признать моим подельником. А ты же знаешь этих людей не хуже меня. Знаешь как они любят набрасываться всей толпой на одного, абсолютно не разбираясь. Так что, брат, нам нужно сейчас просто спасать свои души. Лань Сичэнь возразил: —А-Яо, я не собираюсь прятаться. Я не привык так. Если я в чем то виноват, готов ответить. Цзинь Гуаньяо ответил: —Брат! Ну почему ты такой наивный? Когда эта толпа любила разбираться? Главное найти козла отпущения. «Как когда-то с молодым господином Вэем. Да, Яо, ты знал, что делаешь. Это точно, » — думал Лань Сичэнь. Вслух же сказал: —Мой брат знает, что моей вины нет в краже детей и остальных деяниях. Он не допустит. Да и молодой господин Вэй… Цзинь Гуаньяо перебил его: —Брат, я понимаю. Но то, что я не делал этого, они не знают. И разбираться не будут. Но если ты будешь со мной, ты окажешь мне неоценимую услугу. Ты сможешь обьяснить, что моей вины здесь нет. Я же все время находился у тебя на глазах. Ты будешь моим свидетелем. Брат, спаси мне жизнь, прошу! Ведь я же сейчас только что спасал твою! Лань Сичэнь уже устал ему сочувствовать: —А-Яо, ну что ты так волнуешься? Уверен, во всем разберутся. Я обещаю, что буду с тобой! —Спасибо, спасибо, тебе брат! Цзинь Гуаньяо тут же хотел упасть перед ним на колени. Лань Сичэнь испугался, поддержал его под локоть: —Ну что ты, А-Яо! Не нужно. Помочь тебе, это мой долг. Цзинь Гуаньяо смахнул с лица холодный пот. Лань Сичэнь видел, что тот находится в крайней стадии волнения. Цзинь Гуаньяо сходил к себе, переоделся и вместе с Лань Сичэнем в срочном порядке отправился в Юньпин. По дороге их нагнал Су Шэ. Он отозвал в сторону Цзинь Гуаньяо. Они о чем-то говорили. Лань Сичэнь подумал:"Интересно, что может быть общего между Цзинь Гуаньяо и бывшим адептом нашего ордена Су Шэ?» Это его насторожило. Он решил просто понаблюдать. Главное, чтобы его мальчики и ученики были в безопасности. Но они справятся, Лань Сичэнь не сомневался. Цзинь Гуаньяо через время вернулся к Лань Сичэню и они продолжили путь. Лань Сичэнь по-прежнему ничего не спрашивал. Итак, в полном молчании они прибыли в Юньпин. Всю дорогу Цзинь Гуаньяо сбоку украдкой бросал взгляды на Лань Сичэня. Лань Сичэню было непонятно, верить или нет в его душевные излияния? Кто его знает? И что еще за сюрпризы он прячет в рукаве? Но, со свойственному ему чувству такта и врожденной совестливости просто не мог теперь оставить несчастного «влюбленного». Его теперь мучила совесть. Как так? Он же ничего не делал. Как он умудрился соблазнить человека? У него никогда и в мыслях не было вообще кого-либо соблазнять. Цзинь Гуаньяо влюбился в него? В Лань Сичэня? Что за дикость? В подобное трудно поверить. Хотя, кто знает? И что теперь с этим делать? Теперь он вдвойне отвечает за него. Нет, он не позволит причинить ему вред, пока не разберется. Он понимал, что сейчас весьма полезен для Цзинь Гуаньяо. И как заложник. И как защитник. Ладно, он согласен побыть и тем и другим. Никогда не думал, что дело может обернуться подобным образом. Но он не может ответить на его чувства! Что делать? Что? Теперь он просто не мог, не имел морального права губить этого человека. Ведь он все эти годы смотрел на него, как безответно влюблённый. Постепенно стала складываться картинка. Он понимал, почему тот сгубил старшего брата. Это ревность! Слишком уж они были близки! Часто обнимались и шептались между собой. А Цзинь Гуаньяо смотрел на это и, возможно, это и сподвигло его на спонтанный поступок, который и привел к смерти Не Минцзюэ? Да. Возможно. Но кто знал? Кто знал? Он близкую дружбу принял за любовные отношения? Вполне возможно. А спросить прямо боялся. Теперь понятна его ненависть к солнечному юноше и Ванцзи. Ревность. Просто ревность. Неразделенная любовь. Что может быть хуже? Все эти годы он молча страдал и убирал с дороги соперников. А кто в этом виноват? «В этом виноват я сам. Но я же не знал! Не знал! Что теперь делать? Что делать?» Мысли путались, они были одна противоречивее другой. Лань Сичэнь пошел с ним, чтобы понаблюдать, но сам оказался в такой ситуации, что был выведен из строя и физически и морально. И теперь не мог никак собрать себя в кучку, собрать растрепанные мысли, сосредоточиться на чем-то тоже был не в состоянии. Дикое ощущение нереальности происходящего не отпускало всю дорогу до Юньпина. Так они прибыли в Юньпин. Было еще очень раннее утро. Глядя на храм, куда направлялся Цзинь Гуаньяо, Лань Сичэнь удивился: —Мы идем в храм Гуаньинь? —Истинно так, —улыбнулся Цзинь Гуаньяо. Храм только открылся, народу почти не было, в основном одни монахи, потому вошедшие люди не привлекли внимания. Цзинь Гуаньяо с людьми и Лань Сичэнем прошествовали в заднюю часть храма, где их никто не мог видеть. Монахи почтительно провели Цзинь Гуаньяо вместе с остальными в большую залу на задней части храма. Прошло уже достаточно времени, чтобы действие яда ослабло, меч, обнажившийся на пару цуней, начал светиться голубоватым сиянием. Цзинь Гуаньяо быстро приблизился к Лань Сичэню и сделал несколько легких нажимов. Встретив удивленный взгляд Лань Сичэня, ответил с ласковой улыбкой: —Брат, я вынужден снова запечатать твои духовные силы. Это для твоей же безопасности. Лань Сичэнь спросил: —Но как это может меня обезопасить? —Брат, ты сейчас этого не в состоянии понять. Но придет время и ты мне только спасибо скажешь. Так что пока я не смогу тебе это обьяснить. Просто доверься мне. Я ни за что не допущу, чтобы тебе был причинен вред. —А если сюда придет Ванцзи? —Ваш брат не придет. Вэй Усянь получил ранение на горе Луанцзан. Неужели он его бросит? —Нет, конечно. —Кстати, советую тебе вести себя благоразумно. Мои лучники бьют без промаха. Так что не спровоцируй их. Теперь ты понимаешь, что без духовных сил для тебя сейчас безопаснее? «Он еще заботится обо мне? Странная какая-то забота…» Лань Сичэнь только покачал головой, но ничего не сказал. Цзинь Гуаньяо вышел в задний двор храма. Ближе к вечеру снова запечатав духовные силы Лань Сичэня, Цзинь Гуаньяо велел адептам поставить барьер, чтобы звуки и свет из храма не привлекали любопытства случайных прохожих. После закрытия храма он расставил монахов и адептов в боевом порядке. Стояли они вперемешку, у всех имелись луки и стрелы на спинах и мечи в руках, словно им предстояло вот-вот дать бой. Стало смеркаться. Лань Сичэня вывели во двор, чтобы он был все время на виду. Сам же Цзинь Гуаньяо ушел во внутренний двор храма и велел монахам что-то там выкопать из земли. Лань Сичэнь стоял посреди двора, была уже ночь и полная тишина. Цзинь Гуаньяо вернулся на некоторое время, потом снова пошел посмотреть, как ведутся раскопки и уже возвращался назад, как вдруг в конце улицы, ведущей к храму, послышался лай. Лай был хорошо всем знаком. Это была Фея, собака Цзинь Лина. " Странно, — подумал Лань Сичэнь, — он же на ночной охоте вместе с остальными был похищен. Значит Ванцзи и молодой господин Вэй освободили детишек? » Следом за лаем послышался чистый голос молодого бранившегося на всю улицу парня: —Фея, а ну заткнись! Хочешь среди ночи поднять все живое на этой улице?! Цзинь Лин! Значит ученики в безопасности! От души отлегла тревога за детей. Но что он здесь делает? Большинство заклинателей ордена Ланьлин Цзинь прекрасно знали голос своего молодого господина. Цзинь Гуаньяо подал знак. Они переглянулись и вложили стрелы в луки. Довольно быстро голос Цзинь Лина приблизился к храму и прозвучал со стороны ворот: —Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! Я тебя на мясо пущу, если продолжишь лаять! …Да куда ты меня ведешь? Фея непрестанно лаяла и рыла землю у стены. Цзинь Лин задумчиво протянул: —Здесь? Помолчав, он постучал в ворота: — Есть тут кто? Тем временем люди во дворе задержали дыхание и сжали в руках луки, направляя стрелы на ворота храма. Они ждали лишь приказа. Лань Сичэнь же тихо произнес: —Не пораньте его. Однако люди не стали слушать главу клана Лань. Никто не расслабился, никто не опустил лук. Цзинь Лин начал стучать в ворота так сильно, что от грохота любой спящий уже бы проснулся. Вдруг собачий лай смолк. Цзинь Лин крикнул: —Фея! Вернись! Черт! Наступила снова тишина. Лань Сичэнь вздохнул свободнее. Но это было не все! Неожиданно послышался шорох падающей на землю пыли и каменного крошева. Цзинь Лин, забрался все-таки наверх. Но на него тот час же были направлены целый двор стрел. Один из монахов отпустил тетиву, и стрела полетела точно в Цзинь Лина. Цзинь Гуаньяо стоял и спокойно ждал, когда пристрелят его неугомонного племянника. Лань Сичэнь был в шоке. Как? Вот так запросто приказать убить собственного племянника? Что еще он не знает об этом влюбленном в него человеке? Волосы на голове зашевелились. Внезапно наперерез выпущенной стреле полетел какой-то предмет. Это была бамбуковая флейта! Вэй Усянь! Он здесь! Его флейта перехватила жестокую атаку, и стрела сбилась с намеченного курса. Сама флейта разлетелась в щепки. Фигура Цзинь Лина исчезла на краю стены. Стрелки тут же нацелились в сторону человека, бросившего флейту. Полетевшие в его сторону сотни стрел превратили горгулью, за которой он прятался, в подушечку для иголок. Лань Сичэнь замер. Молодой господин Вэй! Солнечный юноша! Как всегда, любитель жертвовать собой! Спасая племянника, он решил отвлечь внимание на себя. «Так кто же тут настоящий дядя Цзинь Лина? Но уж точно не Гуаньяо!» Вэй Усянь быстро спрыгнул со стены и сунул два пальца в рот, собравшись свистнуть. Лань Сичэнь почувствовал как его ноги становятся ватными. Цзинь Гуаньяо подошел к нему сзади и улыбающимся голосом произнес, не скрывая волнения: —Полагаю, молодому господину Вэю лучше прямо сейчас остановиться. Потеря флейты не беда, но вот если пропадут ваши пальцы или язык, будет прискорбно. Вэй Усянь тут же убрал руку и согласился: —Ты чертовски прав. Цзинь Гуаньяо, не скрывая радости, поинтересовался: —Не составите мне компанию? Вэй Усянь кивнул: —Вы слишком вежливы, Глава Ордена Цзинь. Цзинь Гуан Яо счастливо улыбнулся: —Примите как должное. Лань Сичэнь напрягся. Цзинь Гуаньяо казался до странного счастливым. И создавалось такое впечатление, что он флиртовал с молодым господином Вэем! Что это с ним? Очень подозрительное поведение. Где Ванцзи? Вэй Усянь молча проследовал вместе с Цзинь Гуаньяо до ворот. Сам же Цзинь Гуаньяо уже вовсе не скрывал широкой торжествующей улыбки. Вэй Усянь же всю дорогу упорно молчал, не произнеся больше ни слова. Ворота храма уже были широко распахнуты. Как и ожидалось, сбежать Цзинь Лину не удалось. Его поймали и привели во двор. Несколько монахов стояли, направив на него мечи. Увидев двоих подошедших, Цзинь Лин, хоть и после некоторых колебаний, заговорил первым: —Дядя. Цзинь Гуаньяо ласково ответил: —Здравствуй, А-Лин. Цзинь Лин украдкой бросил взгляд на Вэй Усяня. Вэй Усянь поморщился, будто голова раскалывалась от боли: —Ну что за дитя… Что ты делаешь здесь так поздно, один, с собакой? Цзинь Лин лишь угрюмо фыркнул. Цзинь Гуаньяо провел их в храм, и когда ворота уже почти закрылись, вдруг развернулся и спросил: —А где собака? Один из монахов ответил: —Эта черная псина-оборотень слишком агрессивная, кусает всех, кто попадется на пути. Нам не хватило сил с ней справиться, поэтому она убежала. Цзинь Гуан Яо жестко приказал: —Догнать и убить. Эта собака слишком умна. Если она приведет помощь, проблемы умножатся. —Слушаюсь! Монах с мечом выбежал прочь, ворота за ним захлопнулись. Цзинь Лин, потрясенный до глубины души, выпалил: —Ты правда приказал ее убить? Но ведь это ты подарил мне Фею! Цзинь Гуан Яо вместо ответа вкрадчивым голосом задал вопрос: —А-Лин, зачем ты прибежал сюда? Цзинь Лин глянул на Вэй Усяня, словно искал у того поддержки, но с ответом помедлил. Заговорил Лань Сичэнь: —Глава Ордена Цзинь, Цзинь Лин — всего лишь ребенок. Цзинь Гуан Яо спокойно и с иронией посмотрел на него. —Я знаю. Лань Сичэнь добавил: —И к тому же твой племянник. Цзинь Гуаньяо не удержался от улыбки. —Брат, о чем ты подумал? Разумеется, мне известно, что Цзинь Лин — ребенок, и к тому же мой племянник. Что, по твоему мнению, я собираюсь сделать? Убить его, тем самым избавившись от свидетеля? Лань Сичэнь молчал. Цзинь Гуаньяо покачал головой и обратился к Цзинь Лину: —А-Лин, ты слышал? Если попытаешься сбежать или закричишь, возможно, тогда я сделаю с тобой что-то страшное. Решай сам. Лань Сичэнь знал, что Цзинь Гуаньяо всегда очень баловал мальчишку, позволяя ему все, да и сейчас выглядел все так же благожелательно. Но сейчас все выглядело страшно и дико. И просто нереально. Сам же Цзинь Лин в сложившейся ситуации был странно насторожен, он молча подошел ближе к Вэй Усяню и Лань Сичэню, всем видом выражая послушание. Лань Сичэнь начал волноваться. Братишки до сих пор не было. Цзинь Гуаньяо развернулся и воскликнул: —Еще не выкопали? Скажите рабочим пошевеливаться! Монах ответил: —Слушаюсь! — и помчался в сторону залы Гуань Инь. Цзинь Гуаньяо перевел дыхание, потом обратился к Вэй Усяню: —Кстати говоря, я так и не спросил, как господин Вэй узнал об этом месте? Только не говорите, что вы с Хангуан Цзюнем случайно на него наткнулись во время путешествия по живописным местам. Вэй Усянь, повернув к нему прекрасное лицо, ответил: —В потайной комнате Благоуханного дворца Лянь Фан Цзунь хранит купчую на землю немалых размеров. Как раз вместе с моими рукописями. Припоминаете? Цзинь Гуаньяо улыбнулся, но было заметно, что он только что подавил волнение: —Ах, это все-таки мое упущение. Мне следовало хранить их отдельно. Вэй Усянь посмотрел на него своими прекрасными глазами, от которых замирало все внутри: —Так или иначе, сейчас мы полностью в вашем распоряжении. Лянь Фан Цзунь, не могли бы вы объяснить мне, что же прячется внутри храма Гуань Инь, дабы удовлетворить мое любопытство? Цзинь Гуаньяо, лучезарно улыбаясь, (Лань Сичэню показалось что он даже кокетничает), произнес: —Цена за удовлетворение вашего любопытства будет немалой. Молодой господин Вэй, вы уверены, что хотите попытаться? Вэй Усянь произнес, приподняв изящную бровь: —Оу. В таком случае, я пока потерплю. В этот момент к нему подошел Лань Сичэнь. Его сильно беспокоило, что братишки до сих пор не было. Взгляд Вэй Усяня упал на меч Лань Сичэня. —Цзэу Цзюнь, вы…? Лань Сичэнь печально ответил: —Стыдно признаться. Я подвергся обману, попался на уловку, и потому лишился духовных сил. Шо Юэ и Ле Бин при мне, но помощи от меня не предвидится. Вэй Усянь сочувствующе ответил: —К чему стыдиться? Все-таки обман — это коронный номер Лянь Фан Цзуня. Лань Сичэнь понимал, что смысла нет трепыхаться, вокруг лучники. Это был любимый прием Цзинь Гуаньяо. Лучники с отравленными стрелами. Что может быть проще? Беспроигрышный вариант. Хотя и сомнительный в плане честности. Можно было конечно обойтись и физическими силами. Только какой толк в таком диком героизме? Их просто убьют раньше, чем он вытащит меч. Он не мог так рисковать. Рядом находился солнечный юноша. Цзинь Гуаньяо отдал приказ монахам: —Установите защитное поле. Вскоре сюда явится Хангуан Цзюнь. Нельзя пренебрегать никакими способами, если только они смогут его задержать. Вэй Усянь удивился: —Почему ты так уверен, что Хангуан Цзюнь непременно явится? Цзинь Гуаньяо лишь мягко улыбнулся и произнес: —Разумеется, он придет. Раз уж молодому господину Вэю приглянулся храм Гуань Инь, Ханьгуан Цзюнь не может не знать, что в этом месте творится что-то подозрительное. Неужели вы, молодой господин Вэй, решили, что я поверю в ложь о том, что он не с вами? Вэй Усянь спокойно ответил: —Ума вам не занимать. Лань Сичэнь осторожно спросил: —Молодой господин Вэй, если Ванцзи поблизости, почему его не было рядом с вами? Вэй Усянь: —Мы решили действовать по отдельности. «Странно.» Что-то тут не так. Словно в страшном сне. Лань Сичэнь удивленно замер. —Я слышал, что на горе Луаньцзан вы получили ранение. Разве он мог оставить вас одного в такой момент? Вэй Усянь тихо спросил у Лань Сичэня: —Кто вам сказал? Цзинь Гуаньяо, услышав вопрос, ответил за него: —Я сказал. Вэй Усянь глянул на него, затем ответил Лань Сичэню: —Дело вот в чем. Сегодня я не мог уснуть и потому вышел с постоялого двора, чтобы прогуляться. И весьма удачно наткнулся на это место. Хань Гуан Цзюнь спал в другой комнате, ему не известно, что я ушел. Цзинь Гуаньяо удивленно спросил: —Вы заказали две комнаты? Лань Сичэнь удивленно замер. Откуда он знает про то, что мальчики спали в одной комнате? Неужели шпионил? Вэй Усянь спросил: —Кто тебе сказал, что мы непременно должны жить в одной? Цзинь Гуаньяо лишь улыбнулся. Вэй Усянь произнес: —Ох, я понял. Вэй Усянь посмотрел вновь на Сичэня: —Вы в самом деле все друг другу рассказываете. Лань Сичэнь однако был весьма обеспокоен и вовсе не собирался шутить. Он спросил: —Молодой господин Вэй, между вами произошел конфликт? Дружеская улыбка на лице Лань Сичэня исчезла, выражение сделалось серьезным, отчего Вэй Усянь удивленно посмотрел на него. —Глава Ордена Лань, разве между нами может возникнуть конфликт? Для начала давайте управимся с проблемой посерьезнее. Он взглядом указал на Цзинь Гуаньяо. Лань Сичэню стало стыдно, да еще и так выдал тайну прямо перед Цзинь Гуаньяо, после напоминания он немного смутившись, ответил: —Прошу прощения, я проявил излишнее беспокойство. Цзинь Гуаньяо обрадованно усмехнулся: —Как видно, в самом деле, случился конфликт. И размеров немалых. Вэй Усянь с прохладной усмешкой на красивых устах, ответил: —Скоро все кланы заклинателей явятся по вашу душу, Лянь Фан Цзунь. Вам настолько безразлична собственная судьба, что вы находите время беспокоиться о других? Вы настолько любите молоть языком? — Ну что вы. Просто все это кажется мне крайне печальным, не более. Хань Гуан Цзюнь провел столько лет в тяжком ожидании, но до сегодняшнего для так и не получил воздаяния за старания. Не только у Главы Ордена Лань есть причины проявлять беспокойство, даже совершенно посторонние люди прониклись бы состраданием. Вэй Усянь наградил его резким взглядом: —Какое еще тяжкое ожидание? Что за воздаяние за старания? Цзинь Гуаньяо выглядел потрясенным. Лань Сичэнь не мог произнести ни слова. Вэй Усянь в свою очередь уставился своими прекрасными бездонными глазами на Цзинь Гуаньяо, потом он спросил: —Что ты имеешь в виду? Цзинь Гуаньяо, уставившись прямо в глаза Вэй Усяню, сказал: —Что я имею в виду? Молодой господин Вэй, вы действительно не понимаете или притворяетесь, что не понимаете? Впрочем, не важно, прикидываетесь вы или нет. Но если бы это услышал Хань Гуан Цзюнь, ваши слова прозвучали бы для него немного оскорбительно. Вэй Усянь рассердился: —Я действительно ничего не понимаю. Говори прямо!!! «Он ничего не знает? Не может быть! Но он и правда выглядит так, словно для него это новость! Ничего не понимаю!» Лань Сичэнь медленно пришел в себя, потом через силу произнес: —Молодой господин Вэй, только не говорите, что вы, проведя вместе с Лань Ванцзи столько времени, ничего не знали о его чувствах. «Зачем я это говорю? И кому? Знал бы я раньше, что придется это сказать, то сам себе бы не поверил! Но я говорю. Зачем? Так больно!» Вэй Усянь вцепился в Лань Сичэня, будто готов был упасть перед ним на колени и умолять хоть раз объяснить по порядку. —Глава Ордена Лань… Глава Ордена Лань, вы… вы сказали о его, Лань Чжаня, чувствах. О каких чувствах?! Неужели… неужели… «Ужас! Мне еще и придется говорить об этом подробно? Он издевается?» Сердце пронзило острой болью. Разве можно так безжалостно? Это уже перешло все пределы! Нет! Он не скажет больше ни слова! Эти нежные пальцы умеют делать больно! И от того, что это Его пальцы, от этого еще больнее! Но еще больнее его странные речи! Лань Сичэня просто всего пронзило острой болью, словно молнией. От рук солнечного юноши потянуло ледяным холодом, который проникал внутрь, сковывая движения и сжимая сердце, опутывая его сетью морозного инея. Все это приносило неимоверные страдания. Лань Сичэнь резко выдернул руку из его захвата. «Пощади! Зачем это? Что я тебе сделал? Мне и так сейчас непросто! " Невольно его глаза встретились с глазами солнечного юноши. В глазах Вэй Усяня было недоумение и страдание. Нет. Его глаза не могли лгать. Все что угодно. Его шуточки и все остальное было легко распознать. Но такое выражение потрясения невозможно инсценировать. Лань Сичэнь немного пришел в себя. Как ни больно, но придется раскрыть этому солнцу его прекрасные глаза! Лань Сичэнь произнес: —По-видимому, вам действительно ничего не известно. Но разве вы могли забыть, откуда взялись те шрамы от дисциплинарного кнута на его спине? Вы не видели ожог от тавра на его груди? Вэй Усянь воскликнул: —Шрамы от дисциплинарного кнута?! И снова ухватился за Лань Сичэня с мольбой: —Глава Ордена Лань, я правда не знал, прошу, расскажите мне, откуда все эти раны на его теле? Неужели они как-то связаны со мной? Лицо Лань Сичэня было бледным, он с трудом переводил дыхание, но все же он больше не вырывал руку. Пальцы солнечного юноши больше не источали ледяной холод. Правда самому Лань Сичэню было очень больно говорить тому подобные слова: —Если не с вами, то неужели вы думали, что он сам нанес их себе без всякой на то причины?! Затем он внимательно посмотрел на выражение лица Вэй Усяня, вспомнил момент в пещере, когда братишка признавался ему в любви, испытующе спросил: —У вас… провал в памяти? Вэй Усянь удивился, в его прекрасных глазах было полнейшее замешательство: —В моей памяти? Он немедленно принялся изо всех сил вспоминать, о чем мог забыть, бормоча: —Не припомню, чтобы в моих воспоминаниях имелся… имеется! Лань Сичэнь, по-прежнему внимательно глядя на него, спросил: — Вы вспомнили? Вэй Усянь сбивчиво проговорил: —Тот раз, в Безночном городе? Я… я всегда считал, что сам в полузабытьи выбрался оттуда, но неужели… Лань Сичэнь чувствовал, что он сам был на грани истерики. Он не знал плакать или смеяться. С трудом перевел дыхание. В горле был ком слез. Но, похоже сам Вэй Усянь находился сейчас не в лучшем состоянии. Лань Сичэнь вздохнул, выровнял дыхание и осторожно спросил: —Молодой господин Вэй! Против скольких заклинателей вы выступили в ту ночь в Безночном городе? Против трехтысячной армии! Какими бы исключительными ни были ваши таланты, разве в подобном положении вам бы удалось отступить целым и невредимым? Это невозможно! Вэй Усянь побледнел: —Лань Чжань… Лань Чжань, он… что он сделал? Лань Сичэнь ответил: —То, что сделал Лань Ванцзи… если вы этого не помните, боюсь, он бы никогда не рассказал об этом сам. А вы бы и не стали спрашивать. Что ж, в таком случае, позвольте мне напомнить. Молодой господин Вэй, в ту ночь вы пустили в ход две половины Стигийской Тигриной Печати, соединив их вместе. А когда жертв уже было достаточно, ваши силы также подошли к концу. Вы ранили Ванцзи в приступе безумия. Его состояние было не намного лучше вашего. Он также держался из последних сил и с трудом мог стоять, опираясь на Бичэнь. Но когда он увидел, что вы, пошатываясь, направились прочь с поля битвы, то немедля последовал за вами. Тогда вокруг не осталось почти никого, кто сохранял бы трезвость ума. Я и сам ничего не мог поделать, только словно во сне наблюдал, как Ванцзи, духовные силы которого очевидно скоро иссякнут, хромая на обе ноги, добрался до вас, схватил, поставил на Бичэнь и скрылся. Спустя четыре часа, когда мне, наконец, удалось восстановить силы, я поспешил в Орден Гусу Лань с призывом о помощи. Я беспокоился, что, если остальные кланы доберутся до вас раньше, Ванцзи признают вашим сообщником, и в лучшем случае это станет несмываемым пятном на всю оставшуюся жизнь, огромным уроном для его репутации. А в худшем — его просто казнят на месте, без долгих разбирательств. Поэтому я и дядя избрали старейшин, которые всегда высоко ценили Ванцзи, в количестве тридцати трех человек, и тайно отправились на мечах на поиски. Лишь спустя два дня нам удалось обнаружить ваши следы в землях Илин. Ванцзи спрятал вас в горной пещере. Когда мы прибыли туда, вы оцепенело сидели на камне внутри пещеры, а Ванцзи держал вас за руку, передавая духовные силы, и все время тихо говорил с вами. Вы же от начала до конца повторяли лишь одно слово ему в ответ: «Проваливай!» Дядя внезапно появился перед ним и принялся бранить, требуя объяснений. Однако Ванцзи, будто давно понимал, что мы вскоре вас найдем, сказал лишь, что нечего здесь объяснять, все именно так, как есть. С малых лет он никогда не перечил ни дяде, ни мне. Но ради вас Ванцзи пошел не только против него, он скрестил мечи с заклинателями родного Ордена Гусу Лань, нанес тяжелые раны тридцати трем старейшинам, которых мы привели с собой… Вэй Усянь нервно запустил руки в свои шикарные волосы. —Я… Я не знал… Я правда… Я правда ничего не знал… Лань Сичэнь некоторое время молчал, но потом все же добавил, скрепя сердце: —Тридцать три шрама от дисциплинарного кнута! Он принял наказание единовременно — один удар за одного человека. Вы должны хотя бы представлять, какую боль ему пришлось стерпеть, как долго он не мог встать на ноги! Сколько времени он простоял на коленях у стены послушания, после того как своевольно отвел вас на гору Луаньцзан и покорно вернулся принять наказание! Когда я приходил к нему, я говорил, что молодой господин Вэй и так уже совершил ужасную ошибку, к чему тебе добавлять к его ошибкам свои? Он ответил… что не может судить, были ваши действия верными или ошибочными, но какими бы они ни являлись, он готов нести ответственность за последствия вместе с вами. Все считают, что он провел те годы в уединенной медитации, сидя лицом к стене. На самом же деле он был прикован к постели тяжелыми ранами. Но даже в таком состоянии, когда Ванцзи узнал о вашей смерти, из последних сил поднялся на ноги и, не слушая никаких уговоров, отправился на гору Луаньцзан, чтобы убедиться… Когда он спас вам жизнь и спрятал в пещере… то, как он говорил с вами, как он смотрел на вас… Боюсь, даже ослепнув и оглохнув, невозможно было не понять, что у него на душе. Поэтому дядя так сильно разгневался. В детстве Ванцзи ставили в пример другим ученикам. Когда он повзрослел, то стал прославленным заклинателем. Вся его жизнь — образец благовоспитанности, на котором нет ни пятнышка. Единственная ошибка, совершенная им за всю жизнь, — это вы! И вы говорите… вы говорите теперь, что не знали. Молодой господин Вэй, как вы вели себя с ним после того, как вернулись? Какими всевозможными способами показывали свое отношение? Каждую ночь… каждую ночь вы с ним непременно… и вы говорите, что ничего не знали? Если вы не знали, тогда почему делали все это? Лань Сичэню было очень больно все это говорить! Как это жутко говорить любимому человеку о любви… Не о своей! О любви другого! О любви своего брата, который пожертвовал всем, чем только мог ради этой любви! К нему! И понимать бессмысленность всего этого! Ведь его братишка знал, каково было истинное отношение Вэй Усяня. Вполне понимал! Он был влюблен, но не был слеп! Даже несмотря на это, он все равно… Упорно старался защитить его, не позволял никому приблизиться и причинить вред. Он готов был на все! Лань Сичэнь все еще стоял, словно поражённый громом, не в силах больше не произнести ни слова, не сдвинуться с места! Вдруг Вэй Усянь оставил его и бросился к выходу из храма, но тут же несколько заклинателей преградили путь. Цзинь Гуаньяо произнес: —Молодой господин Вэй, я понимаю ваше волнение… Всего лишь одним ударом Вэй Усянь отправил в дальний полет двух монахов, что пытались скрутить его, и заорал: —Да пошел ты к черту! Понимает он… Цзинь Гуаньяо подал знак людям, следуя приказу, на него накинулась целая орава. Цзинь Гуаньяо сказал: —…Я лишь хочу сказать, что вам не нужно никуда торопиться. Ваш Хань Гуан Цзюнь уже здесь. Неожиданно сверкнула упавшая с небес льдисто-голубая вспышка меча. Со свистом оттолкнув прочь от Вэй Усяня всех окруживших его врагов, она вернулась в руки хозяина. Лань Сичэнь только сейчас заметил, как Ванцзи бесшумно опустился перед храмом и наградил свою любовь взглядом, в котором читалось все: беспокойство, забота, обожание и много еще чего. Цзинь Лин обрадовался. Лань Сичэнь продолжал стоять в полной прострации. Он только что признался в любви своему солнцу, но не в своей. И теперь понимал, что навсегда потерял свою любовь. Навсегда. Без искорки надежды. Теперь нельзя будет даже прикоснуться к его пальчикам! Уже не ощутить его нежного легкого прикосновения на щеке. Ну что ж, Лань Сичэнь? Теперь ты …проваливай! Проваливай! И не стой на пути! «Со своих грёз Снимаю покрывало. Все не в серьез И правды было мало. Уйду от вас И сразу позабуду. Всего лишь раз Ищите меня всюду. Я не вернусь, Растаю я в тумане. Отрину грусть И даль меня поманит. Простой пустяк Раскрыл обман огромный. Уж лучше так, Чем жить под ложью тёмной. Кто-то вздохнет, Жалея о прошедшем. Но вдаль уйдёт. Я попрощался с детством. Где был всегда Счастливым и довольным. Пронзит стрела. Конечно было больно. Зато теперь Конкретно протрезвел. Открыта дверь. Я навсегда прозрел. Шагну в туман Холодного рассвета. Прощай, обман. Спасибо и на этом. Ты научил Меня не расслабляться. Ты позабыл? Ведь мне уже не двадцать. Простынет след Наивного ребёнка. Меня здесь нет. Порвалось там где тонко. Какое счастье Быть самим собою. Не надо красок. Небо голубое. Плывут по небу Белые барашки. Там где я не был Небо словно в сказке…» (Поэт Лань Сичэнь)