Легкое прикосновение.

«И потянулись тяжелые дни. Злой тягомотиной вечной рутины. Лучик надежды ко мне протяни. Но ты ушел по весенней долине. Но ты ушел словно канул в рассвет. Сердце мое не забьется, так больно. Давит мне груз тех непрожитых лет. Словно на раны посыпали солью.» (Поэт Лань Сичэнь) Так прошла еще неделя. На выходные Сычжуй и его отряд ушли на охоту. Как всегда заявились после отбоя, сытые, довольные и шумные. Лань Цижэнь на этот раз вызвал к себе Сычжуя и Лань Сичэня. — Сичэнь, ты меня конечно извини, но в этот раз придется их наказать! — Дядя, но уговор с Ванцзи… Дядя гневно взмахнул рукавами: — Ванцзи, Ванцзи! Где ваш Ванцзи? Бросил своих учеников и разгуливает по всей поднебесной, славу себе ищет! Сычжуй поднял голову: — Учитель Лань, он вовсе не ищет славы! Он помогает слабым! Дядя рассердился: — Сычжуй! Ты бы помолчал! Вы еще и вино рапивали! От вас разит, как от винной лавки! И не дыши на меня! Знаю я это помогать слабым! Видел я эти книжки, где их превозносят, словно героев! Лань Сичэнь не выдержал: — Дядя, но не сами же они про себя книжки эти выпускают. — Нет, конечно. Но сейчас много работы. Я не знаю за что хвататься! А им плевать! Вернее Ванцзи плевать! Вэй Усянь тот не в счет. Он всегда был безответственным! Он постоянно игнорировал всяческие правила и установки! Он повернулся к Сычжую: — А ты и твои люди всем отрядом шагом марш на веранду, переписывать раздел о надлежащем поведении. — Но, дядя, — пытался возразить Лань Сичэнь. — Что дядя? Это уже третье или четвёртое нарушение только за этот месяц! Что будут говорить о нас? Что наши ученики гуляют до поздна по трактирам и распивают вино? Вот только пьяниц мне тут не хватало! Лань Сичэнь сочувствующе посмотрел на юношу. Тот ни капли не расстроился. — Слушаюсь, — ответил юноша. — Ничего, — сказал дядя, когда за Сычжуем закрылась дверь, — это им вместо тренировки. Сильнее будут. Ну и протрезвеют заодно. Дядя сел, налил себе воды. Снова заговорил: — Уже три месяца как мы вернулись, они ведут себя подобным образом. Совсем разболтались без Ванцзи. А я не могу найти на них управу. Три месяца…у меня уже сил нет… Дядя помолчал. Потом взгляд его стал печальным. Он повернулся к племяннику: — Ничего не слышал о них? — Нет. — Когда они вернутся? Лань Сичэнь ничего не ответил дяде. Он сам бы хотел знать это. Дядя вздохнул. — Сичэнь, тебе нужно составить отчёт. Когда они вернутся, я хочу устроить семейное пиршество. Лань Сичэнь удивлённо посмотрел на дядю: — Дядя? — Да, ничего не поделаешь. Раз мой младший племянник выбрал этого неуправляемого лоботряса, то так тому и быть. У нас нет выбора. Иначе он уйдет и на этот раз точно не вернется. А я не хочу вас терять. Лань Сичэнь вздохнул: — Вернутся ли? — Но это не значит, что тебе не нужно составлять отчет. Лань Сичэнь пришел к себе. Все валилось из рук. Он просто сел и стал думать. Внезапно голова отяжелела и он провалился в сон. Разбудил его стук в дверь: — Цзэу Цзюнь, Цзэу Цзюнь, ваш брат вернулся и с ним учитель Вэй! Лань Сичэнь встрепенулся, поднялся и на непослушных ногах пошел к двери. Сердце колотилось, словно от быстрого бега. — Где они? — Хангуан Цзюнь сейчас у учителя Ланя в классе. А учитель Вэй кормит кроликов. Лань Сичэнь не знал куда бежать. К дяде в класс или на полянку. Наконец решил пойти к дяде. Не успел он открыть дверь в класс, как до него донеслись громкие голоса дяди и младшего братишки. Они о чем-то спорили и их голоса отдавались эхом в пустом помещении. Лань Сичэнь остановился, чтобы отдышаться и побороть волнение, не решаясь пока зайти внутрь. Голос братишки звучал спокойно, но со стальными нотками: --Дядя, это не дружба, это брачный союз. И мы его узаконили. —Ты смеешь перечить? —Что я нарушил конкретно? Лань Цижэнь возмущенно сказал: —Он мужчина! —Вам нужно чтобы я привел вам женщину? —Я думал… Что ты когда нибудь приведешь… Ну по крайней мере… девушку… —Я должен был через забор прыгать или приставать к ним на советах кланов? Что бы мне за это было? Вы даже с матерью нам запрещали общаться. —Ванцзи! Братишка спокойно спокойно продолжал гнуть свою линию: —Сколько у нас правил, которые запрещают даже смотреть в их сторону? Я и привёл. А вам не нравится. —Я… Не ожидал… —Не важно уже. Это что то меняет? У нас уже больше четырех тысяч правил. Дядя, покажите мне хоть одно, которое запрещает любить мужчину? У нас больше тысячи правил, которые не позволяют даже и близко приближаться к женщинам. Так что вы от меня хотите? —Но… Это ненормально! А в нашей культуре это недопустимо! Разве буддийская философия не запрещает такие союзы? Братишка спокойным голосом выдал информацию: —Дядя, вы же знаете, что такие отношения исторически были присущи буддийским культурам Китая. Современные буддийские учителя, как правило, призывают к терпимости и толерантности в отношении таких союзов. Ряд учителей поддерживает допустимость однополых отношений. И это началось в период империи Хань с 206 по 220 года. Сначала такие отношения заводили императоры. А в эпоху Троецарствия с 220 по 280 годы распространилось на все сословия. Так что все вполне законно. Дядя! Что теперь вы мне можете предъявить в рамках закона? Лань Сичэнь поразился эрудиции младшего братишки. Не зря он пропадал в библиотеке. Вот он оказывается какие трактаты читал! Подкован он на удивление прекрасно! Говорит как по написанному. Лань Сичэнь восхитился. Дядя выдал последний аргумент: —Но это же самый опасный преступник, который заслуживает смерти! «Дядя, что вы такое болтаете?"--подумал Лань Сичэнь. Тем временем послышался твёрдый голос младшего: —Чем же? Не вас ли, дядя, он спас недавно на горе Луанцзан? Не он ли недавно расследовал дело и поймал опасного маньяка и серийного убийцу, опять спасая ваши жизни. И в обоих случаях, он не жалел своей жизни! А кто ему сказал спасибо? Не в правилах ли Гусу Лань написано, что мы должны проявлять благодарность и не судить предвзято? Тем более, он давно искупил свои преступления, умерев один раз! —Но, —пытался возражать Лань Цижэнь, —Ванцзи, ты меня разочаровал. Ванцзи спокойно спросил: —Чем же? Дядя! Если вам не нравится, меня здесь ничего не держит. Голос дяди прозвучал сдавленно: —Но… Что если он снова устроит здесь беспорядок. —Не устроит. Я ручаюсь. Но если и устроит, то мы можем поселиться в другом месте. Я могу уйти из клана, чтобы не разочаровывать уважаемого учителя! Дядя молчал. Ванцзи продолжал давить все тем же размеренным голосом: — А вам бы надо сказать ему спасибо. Все таки он вам жизнь спас. Вы даже не поблагодарили его. А повесили ярлык. Мне неприятно. Послышался удар кулаком о стол: —Ванцзи! Лань Ванцзи бесстрастно ответил: —Хорошо, дядя. Не смею больше надоедать. Прощайте, я рад был повидаться с вами. Послышались шаги по направлению к выходу. Внезапно послышался голос дяди, уже более мягкий и извиняющийся: —Ванцзи, не стоит так горячиться. Мы и так редко видимся. На самом деле я… ждал тебя…ждал вас… Вообще то я …хотел устроить семейное пиршество в честь… вас. Шаги замолкли. Младший равнодушно произнес: —Хорошо. Дядя начал жаловаться: —Ванцзи, я совсем ничего не успеваю, твой брат совсем забросил все дела, ученики не слушаются, нервы на пределе. —Кстати, хотел спросить, за что вы наказали Сычжуя и его людей? —Они ходят на ночную охоту с Призрачным генералом, постоянно опаздывают, приходят не вовремя. Это уже третье нарушение за месяц. А твой любимый сыночек является еще и инициатором безобразия. Избаловал ты его до предела, а я предупреждал! —Дядя, если что, Вэнь Нин приходится ему дядей, мы не можем не разрешать им не видеться. А про опоздания я с ним поговорю. —Ладно, ладно. Но, не отменяй им наказания, а то мой авторитет, как учителя в их глазах совсем упадет. —Ладно, но только в этот раз. Лань Ванцзи снова равнодушным голосом, словно специально, зная как это сейчас раздражает дядю, добил его окончательно: —Впредь их на ночной охоте будет сопровождать Вэй Ин. У него больше опыта в изучении темных тварей. Если что, домашки учеников я возьму на себя. И снова смогу преподавать пока мы здесь. Моих учеников наказывать никто не смеет кроме меня. Я постараюсь, чтобы Вэй Ин не пересекался с вами по мере возможности. Жить он будет со мной в цзинши. Лань Сичэнь представлял лицо дяди и ему стало даже жаль его в какой-то мере. Но младший братишка просто восхищал! Какие перемены! Сколько стали в голосе! Без возражений! Через время дядя выдавил из себя: —Да, хорошо. Можешь привести сюда своего… спутника… Я гарантирую безопасность тебе и ему. —Дядя, вы сказали. Не будет так, как тогда после битвы в Безночном городе? Вы тогда тоже обещали не выдавать Вэй Ина другим кланам. Я тогда тоже вам поверил. И что в итоге? Вы организовали карательный поход и возглавили его. Могу ли я вам теперь верить? --Но не я повел войска. Ты знаешь кто это был. --Не важно. Вы могли бы не участвовать. —Я клянусь. —Спасибо, дядя. Вы обеспечите ему и мне безопасность и никто не посмеет больше охотиться на Вэй Ина или провоцировать его! Так? Я могу быть уверен? Лань Сичэнь услышал как дядя шумно вздохнул: --Ванцзи, что ты от меня хочешь? --Хочу гарантии. Дядя опять шумно вздохнул: --Да, именно так. Ты и твой спутник будете в безопасности. Никто не посмеет охотиться и провоцировать его! Младшенький почти ласково сказал: --Хорошо, дядя. Вы сказали. Стон дяди: —Да. Я сказал Лань Сичэнь отступил за колонну, когда мимо него стремительно прошёл братишка и направился в сторону веранды, где отбывали наказание его любимые ученики во главе с главным зачинщиком его дорогим сыном Сычжуем. Он не заметил старшего брата. Лань Сичэнь пошел было к себе, но постояв у двери, всё-таки решил пойти на полянку, возможно он еще там застанет Вэй Усяня. Но, как оказалось, братишка уже опередил его. Лань Сичэнь дошёл только до дерева и услышал разговор. Послышался до боли знакомый голос: — А как твой брат? Помолчав секунду, братишка ответил: — Чуть позже я навещу его. Лань Сичэнь не видел их, возможно они сидели прямо на траве. Через время Вэй Усянь спросил снова: — Кстати, почему в этот визит я до сих пор не встретил Сычжуя и остальных детей? Голос младшего прозвучал ласково: — Я отведу тебя к ним. После того Лань Сичэнь увидел брата, он поднялся и подал руку. Тут же рядом с ним вырос стройный черный силуэт. Братишка протянул обе руки и нежно обнял этот силуэт. Они оба замолчали и так и стояли неподвижно, обнявшись. Лань Сичэнь понял, что сейчас его появление будет слишком неуместным, он тихонько повернулся и пошел неслышными шагами к себе. В голове звучали серебряным колокольчиком слова: " А как твой брат?» Эти слова не переставая крутились в мозгу. Только он зашел к себе, как пришел дядя: — Сичэнь, ты уже в курсе, что твой братец вернулся? Завтра соберём семейное пиршество. С тебя доклад. — Но…дядя… — Никаких возражений! Все должны услышать отчет о проделанной работе за прошедший период. Хоть всю ночь пиши. Ты и так уже достаточно выспался! Дядя помедлил, потом сказал: — Чтобы не было лишнего шума, я запретил ученикам подходить в Вэй Усяню. — Они так рады его возвращению. Думаете они послушаются? — Не послушаются, будут переписывать все правила подряд, стоя на руках. — Но, дядя. Это несправедливо. — Я не помню ни одного совета кланов, где бы эта звезда не была в центре внимания. Здесь же все должно быть чинно и благородно. Дядя вышел. Лань Сичэнь вздохнул, взял с полки папки, листы бумаги, кисть, просидел какое то время. В голову ничего не лезло. Снова звучали слова серебряным колокольчиком: «А как твой брат?» «Он думал обо мне! Он не держит зла! Он не помнит зла! Что же за невероятное чудо этот прекрасный человек?» Чтобы сосредоточиться, Лань Сичэнь сел в позу для медитации возле стола. Внезапно посреди ханьши раздался голос: —Брат. Лань Сичэнь открыл глаза и улыбнулся слегка печальной улыбкой братишке. Перед ним стоял уверенный в себе, жизнерадостный молодой мужчина. Его лицо светилось тем самым внутренним светом, который зажигает в человеке безграничное счастье. Лань Сичэнь смотрел на братишку и видел насколько он изменился. Перед ним уже стоял не скучный зануда нефрит, а счастливый молодой человек, который улыбался ему тёплой улыбкой. Лань Сичэнь прямо почувствовал это тепло. —Ванцзи, —поднялся ему навстречу глава Лань, —вижу у тебя все хорошо. Братишка ничего не стал говорить, а что сказать, когда и так все понятно. Он лишь склонил голову: —Своим счастьем я обязан брату. —Ванцзи, я так рад, что хоть у тебя все хорошо. —У брата тоже скоро все будет хорошо. —Знаю. Но именно сейчас мне еще сложно. Понимаешь, как больно осознавать, что твой друг, которого ты знал с малых лет погиб от рук названных братьев. —Брат, не вини себя. Не ты отправил его в могилу. —Но с моей подачи. Теперь я понимаю, что Минцзюэ-сюн был прав. Секретные техники на то и называются секретными, потому что нельзя разглашать их посторонним. Тем более, если люди могут их использовать в своих корыстных целях. —Брат. Но ты же не знал. —Знал или не знал, это не имеет значения. Я просто представил, какие могли бы быть последствия, если тогда на горе Луанцзан погибли бы люди. Кого призвали бы к ответу? Клан Гусу Лань. Хороший я тогда глава, который подставил собственный клан под удар! —И ты поэтому здесь сидишь уже три месяца? Люди же не погибли. —Да, я себя добровольно наказал за халатность по отношению к нашим секретным техникам. За разглашение наших тайн. Да, люди не погибли. Благодаря кому? Но что бы было, не окажись там молодого господина Вэя и тебя! Братишка снова слегка улыбнулся при упоминании имени Вэй Усяня. —Я бы без него не справился. —Да, ты прав. Спасибо ему. Мы все ему благодарны. И дядя тоже, просто не подает виду. И тебе тоже. Он так ждал тебя. Кстати, я так понял, молодой господин Вэй пришел с тобой? —Да, —ответил братишка со счастливой улыбкой. Лань Сичэнь вздохнул, глядя на невозможно счастливого младшенького братика. Настолько довольного, что глаза слепило, как от яркого солнца. —Ванцзи. —Мгм. —Ты счастлив. Ты никогда таким не был. Даже в детстве. Ты даже научился улыбаться. Знаешь, когда нашему дяде рассказали про вашу церемонию, дядя чуть не получил искажение ци. Но, все обошлось. Те старейшины, которые были тогда с дядей, все-таки убедили его, что они все обязаны спасением молодому господину Вэю. И что пора прекратить считать его преступником. А ведь до того, как отправиться в Юньпин, дядя собирался посадить тебя напротив себя и сто двадцать дней разговаривать каждый день, пока не убедит оставить дружбу с молодым господином Вэем. А если не поможет, снова наказать и заточить на этот раз уже пожизненно. —Брат, это больше чем дружба. И потом я уже не тот ребенок, которого можно запугать или обмануть. Мне мои мальчики передали. Так вот почему они так быстро убежали тогда, а Лань Сичэнь чего только не надумал себе! —Хорошие у тебя мальчики получились. Ванцзи, ты действительно молодец. Ты пошел другим путем. Не стал выстругивать из них нефритов. Это твой несомненный педагогический успех! Лань Ванцзи согласился: —Главное, они счастливы. Лань Сичэнь грустно помолчал, потом сказал брату: —Да, не то, что мы с тобой когда то. Я вот тут думал, если бы дядя так старательно не впихивал нас в рамки правил и не ограждал бы от всего, я бы не был столь наивен и не идеализировал такие понятия как дружба и братство. Как показала практика, я плохо разбираюсь в людях. Знал бы я людей получше, не стал бы безоговорочно доверять, не проверив предварительно. Братишка кинул серьезный взгляд: —Брат, не вини себя больше. Лань Сичэнь вздохнул: —Тяжело не винить, как представлю, чем бы могло все обернуться. Жалко, что рядом со мной нет такого человека, который бы разделил со мной все. От которого бы было чему научиться в плане человеческих слабостей. Тебе очень повезло, брат, ты уже не совершишь подобной ошибки, как я. Рядом с тобой очень надежный человек, который любого выведет на чистую воду, он не даст тебя в обиду. А еще он очень сильный и талантливый. Ну и…-- эти слова дались тяжело, --очень красивый как душой, так и телом. Вы прекрасно смотритесь вместе. Братишка посмотрел на старшего, помолчал и сказал: —Брат, кстати, Вэй Ин очень переживал за тебя. Это одна из причин, по которой мы вернулись в Гусу. «Я знаю. И это одна из причин, по которой я могу быть счастливым. Он переживал! Да за одно это можно жизнь отдать! Он простил меня!» Лань Сичэнь улыбнулся, с ноткой грустинки: —Передай ему от меня спасибо, он очень отзывчивый и добрый человек, правда временами, когда слишком поддается чувствам, становится опасным. Он ведь по прежнему остается могущественным. Ему бы не помешало быть сдержаннее. Лань Ванцзи кивнул: —Да, но мы сейчас работаем над этим. Он стал намного сдержаннее. —А как дело с его золотым ядром? И увидел как горят уши братишки и тот, смущенно пряча глаза тихо ответил: —Над этим тоже… Лань Сичэнь, испытав болезненный укол в сердце, понял, что спросил лишнего, сразу переменил тему: —Ты уже виделся с Сычжуем? Братишка сделал неслышный вдох: —Да. Правда он и его люди все наказаны. Но я уже поговорил с дядей. Лань Сичэнь улыбнулся: —Они очень скучали. Эти юноши никого не признают авторитетом, кроме тебя и учителя Вэя. Невероятно способные и сильные молодые люди. У них очень хороший потенциал. Лань Ванцзи снова тепло улыбнулся, потом встал, собираясь уходить: —Брат, ты долго еще собираешься сидеть взаперти? Лань Сичэнь печально развел руками: —Пока не истечет срок, который я сам себе назначил. Но он истекает как раз до семейного пиршества. Я обязательно буду присутствовать. Хотя срок этот подходит к концу, мне все еще тяжело нести этот груз. Мне стыдно перед дядей, перед адептами и учениками. Что бы было со всеми? Какой я глава ордена, если так немудро поступаю? Лань Ванцзи не стал ничего возражать, кивнул брату и вышел. Лань Сичэнь смотрел вслед братишке. Его особенно поражала в нем эта метаморфоза. Словно из меланхолично жующей гусеницы вышла куколка, которая вообще не испытывает никаких эмоций, застыв в зимней спячке. А потом взрыв! Из кокона вырвается яркая жизнерадостная бабочка, которая порхает над прекрасным цветком, нежно касаясь хоботком пестика и наслаждаясь сладким нектаром. Что может быть удивительнее! Лань Сичэнь вздохнул и вернулся в скучную серую реальность. Почти до утра он просидел над отчётом, уже под утро составил его в виде доклада. Прозвучал подъем. Ощущая, что вовсе не отдохнул, Лань Сичэнь просто заставил себя встать, умыться, привести себя в порядок. Вышел на веранду и решил начать день со стойки на руках. Простояв минут десять, ощутил, что устал. «Быстро я ослаб. А всего лишь три месяца не тренировался. Нет. Так нельзя. Сичэнь, бери себя в руки и не раскисай. Они вернулись. Они не держат зла. Три месяца бесполезной депрессии. Три месяца бездействия и самокопания. Лучше бы что-то полезное для ордена сделал! Тоже мне глава клана! Слабак и размазня!» Усилием воли Лань Сичэнь заставил слушаться ослабевшее тело. Все! Хватит! Хватит самоистязаний! Хотя, в какой то мере это было необходимо. Без этого анализа невозможно было двигаться дальше. Нужно было правильно расставить приоритеты, докопаться до истины, чтобы больше не совершать подобных ошибок. Лань Сичэнь пошел после этого на тренировочное поле. Сычжуй обрадовался: — Цзэу Цзюнь, проведёте тренировку? — Нет, давай ты. А просто встану с тобой в пару. Ученики обрадованно приветствовали его. Лань Сичэню стало стыдно. Столько времени он уединялся. А они нуждались в нем. Он им нужен! После тренировки болели мышцы. Но это была радостная боль. Главное он жив! Он чувствует! Дядя в это время был занят хлопотами по подготовке к семейному пиршеству. Хотя, по сравнению с другими кланами, Лань Сичэнь не назвал бы подобные мероприятия пиршеством. Скучный, унылый, монастыркий обед, причем вегетарианский. Но такие семейные обеды с отчётами и в полнейшей тишине были заведены еще с самого начала. Они проводились в дни торжественных мероприятий, будь то свадьбы или какие-то еще праздники, которые отмечались в Облачных глубинах. Но, как бы то ни было, дядя хотел провести банкет на высшем уровне. А это значит, что пир будет особенно унылым и скучным. Утром, пока Лань Сичэнь стоял на руках, он видел братишку, который вынырнул из кухни с корзиной, оставив за собой вкусный шлейф ароматов, так что у Лань Сичэня потекли слюнки. Настоящее пиршество ожидало солнечного юношу в цзиньши. «Вряд ли ему понравится наш семейный обед,"--подумал Лань Сичэнь. Итак, пришло время семейного обеда. Лань Сичэнь, подходя к залу, увидел, что братишка со своим спутником пришли вовремя в торжественный зал и заняли места за столиками рядом друг с другом по статусу после столиков Лань Цижэня и Лань Сичэня. Вэй Усянь со страдальческим и скучающим видом на прекрасном лице равнодушно смотрел на людей в одинаковых белых одеждах, входящих в зал и занимающих свои места. «Да, нелегко ему придется. С его то живым характером.» Братишка поглядывал с сочувствием на свое солнце и пытался его приободрить. Но у него это плохо получалось. Лань Сичэнь подождал дядю, который шел тяжёлым усталым шагом, подал ему руку перед высокими ступенями. Они вместе вошли в зал, поприветствовали всех и заняли свои места. Пир начался. Сначала принесли традиционный горький отвар из корней и древесины, чтобы подготовить желудок к принятию пищи. Лань Сичэнь пил отвар, краем глаза наблюдал за мужчинами рядом с собой. Братишка тоже посмотрел на свое солнце. От одного вида этого отвара изящные брови Вэй Усяня нервно дёрнулись. Сделав глоток, он закрыл глаза и в замешательстве прикрыл ладонью лоб. Лань Сичэню стало его жаль. И пока он так сидел, пытаясь прийти в себя от сладковато-горького вкуса отвара из корней и древесной коры, Лань Ванцзи неслышно придвинул свой столик к столику Вэй Усяня. Потом он незаметно протянул руку, взял чашку Вэй Усяня и заменил на свою уже пустую. Вэй Усянь, однако, вскоре пришел в себя и все-таки решил допить отвар. Он взял чашку, поднес ко рту, как вдруг обнаружил, что чаша перед ним уже опустела. Он заглянул внутрь, потом приподнял её и посмотрел на донышко, потом на стол. Потом покосился на Ванцзи, тот как раз в это время, как ни в чем ни бывало, допивал отвар из чашки Вэй Усяня. Выглядело это весьма забавно. Лань Сичэнь чуть не прыснул со смеху. Интересно, дядя видел подвиг своего младшенького во имя любви? После последовала непередаваемая игра в гляделки. Лань Сичэнь и радовался за них и одновременно ему было грустно. А как братишка смотрел на него! Это была песня! Аж дядя поперхнулся своим любимым горьким отваром. Вэй Усянь вдруг сел ровно и перестал смотреть в сторону нефрита, чем вызвал некоторое разочарование на лице Ванцзи. На каждом столе расставили по три яства, солнце мрачно жевало все это без какого либо аппетита. Лань Сичэнь бросал иногда взгляды на братишку и дядю. Лань Цижэню было явно неуютно от того, что его бывший ученик хулиган и нарушитель порядка вернулся спустя двадцать лет. Да еще и в статусе члена семьи. По идее, то что все здесь сидят живые и здоровые, они по сути обязаны этому нарушителю. Но гордость учителя Ланя никак не позволяла ему вознести благодарность своему непокорному ученику. Он явно осознавал, что старейшине Илин ничего не стоит уничтожить весь клан Гусу Лань за считаные минуты, но и это никак не могло сломить его гордость. Спустя долгих и томительных два часа, обед наконец то закончился, после обеда последовал отчет главы клана о проделанной работе и планы на перспективу. Все время взгляд Лань Сичэня перемещался с бумаги на прекрасное лицо своего зятя. Вдруг он обнаружил, что Вэй Усянь очень внимательно слушает его. Он вспомнил не к месту озеро Билин и не заметил, как название местности в докладе заменил два раза названием посёлка Цайи. Он понял это тогда, когда изящные брови Вэй Усяня поползли вверх. Дядя же не сдержался и поправил его. Наконец мучение закончилось. Лань Сичэнь незаметно расправил плечи, которые все еще болели. Отвыкшие от утренних интенсивных тренировок мышцы хотелось потянуть. Лань Цижэнь отозвал племянников обсудить дела. Младший посмотрел на Вэй Усяня, тот кивнул, встал и направился к группе Сычжуя. Юноши тут же молча повернули в сторону и пошли в сторону леса. Вэй Усянь тоже пошел в их сторону. Братишка бросил подозрительный взгляд на юношей. Когда они уже обсудили все дела и распределили обязанности, Лань Ванцзи все-таки решил поинтересоваться почему его ученики так странно ведут себя. —Дядя, что с Сычжуем и его людьми? Почему они не разговаривают с Вэй Ином? Дядя ничего не ответил, только сердито засопел. Вмешался Лань Сичэнь: —Дядя обещал наказать их, если увидит, что они разговаривают с молодым господином Вэем. Он сказал, что любому, кто с ним заговорит, придётся переписывать все правила ордена с первого до последнего… Братишка выразительно посмотрел на дядю. Дядя отвел взгляд. Но непутевый племянник был непреклонен: —Дядя, вы же обещали. —Я обещал обеспечить безопасность. Разве я нарушил? Ванцзи, что ты от меня хочешь? —Ну, во первых, наказывать своих учеников имею право только я. Мы договорились. —Ванцзи! —Что Ванцзи? Дядя! Вы считаете Вэй Ина недостойным человеком? Он вам жизнь спас, где благодарность? Дядя молчал. Лань Ванцзи продолжал давить: —Дядя, а вы подумали, что ваше игнорирование может расцениваться как провокация? Что недостойного он сделал с тех пор как пришел сюда? Если он рассердится, я ничего не стану делать, чтобы успокоить его. Пеняйте на себя. Не забывайте, это старейшина Илин. «А ведь он прав! Солнечный юноша спокойно ведет себя только потому что рядом любимые люди. Но если его разозлить, здесь никому мало не покажется. Что ему стоит стереть с лица земли всего лишь один клан?» Лань Сичэнь поддержал брата: —Дядя, сейчас на нашей стороне очень могущественный человек, которого мечтает прибрать к рукам всякий. Он может придать вес любому ордену. И, тем более, он согласен с нами сотрудничать. Мы получили так просто сильного союзника в свой орден. Что нам мешает проявить настоящее гостеприимство? Лань Цижэнь побагровел, его гордость была не готова к такому повороту дела. Преклониться перед учеником? Признать свою неправоту? Это шло вразрез с его принципами и педантизмом. Братишка продолжил мысль старшего: —Дядя. Ему придется обучать ночной охоте молодежь. Не роняем ли мы его авторитет, как учителя, своими дисциплинарными мерами? Лань Сичэнь посмотрел на младшего, испытав удивление вперемешку с восхищением. Именно такой брат был для него открытием. Будущее ордена Гусу Лань обещало быть более оптимистичным. После обсуждения учебного плана, дядя Лань Цижэнь со своими племянниками посмотрели журнал успеваемости. Первым из учеников шел Сычжуй и дальше юноши из его группы. Лань Сичэнь сказал: —Ванцзи, ты молодец, твои ученики как всегда самые первые. Лань Цижэнь поморщился: —Да. Первые. И в шалостях первые. Слишком уж часто они нарушают дисциплину. Ванцзи, твои новаторские методы совсем разболтали учеников. Они вообще никого не боятся. —Дядя, зачем обязательно они должны бояться? Достаточно уже того, что они вас уважают. — Но они не слушают учителей, которые тебя замещали. Лань Ванцзи твердо сказал, глядя дяде в глаза: —Учителя требуют от них зубрежки, а они привыкли размышлять и находить решения в нестандартных ситуациях. —И когда они стали такими умными? Лань Ванцзи ответил: —Я их этому научил. Лань Сичэнь добавил: —Дядя, посмотрите на тех адептов, которые просто зубрили и на них. Вы заметили, что они никогда не теряются и всегда находят решения? Лань Цижэнь не нашелся, что сказать. Лань Сичэнь открыто улыбался младшенькому. Такого своего брата он еще никогда не видел. Это был абсолютно новый Лань Ванцзи, живой и остроумный. В его словах была сила и непоколебимая уверенность. Влияние его спутника явно чувствовалось в его поведении. Когда-то давно Лань Сичэнь предлагал своему брату подружиться с Вэй Усянем. И не ошибся. Вэй Усянь уравновесил унылый и суровый характер второго нефрита своим солнечным обаянием. Вот только он и не предполагал, что их отношения зайдут настолько далеко. Предлагая подружиться, он не думал, что его брат сделает того своим спутником на тропе самосовершенствования. Да, это было непривычно для аскетичного ордена, но его брат выглядел настолько счастливым, настолько влюбленным, что Лань Сичэня охватывала светлая легкая грусть. Он был рад за брата, но чувствовал себя от этого почему то слегка тоскливо. Братья обменялись взглядами, поклонились дяде и вышли на свежий воздух. Они прошли немного и остановились недалеко от ханьши главы клана. Лань Сичэнь сказал: —Ванцзи, помнишь двадцать лет назад на этом месте я предложил тебе подружиться с молодым господином Вэем? Лань Ванцзи кивнул. —Мгм. —Я и не предполагал тогда, что он снова вернется к нам. Ты тогда рассердился на меня. —Брат, —ответил Лань Ванцзи, —я тогда сердился на себя. —Понимаю, —ответил Лань Сичэнь, —он будет неплохим подспорьем для клана. Его дети любят. Я заметил, что он к каждому нашел подход. И обьясняет он интересно. Лань Ванцзи ответил, не без гордости: —Это да. Они еще немного помолчали. Лань Ванцзи уже томился: —Брат, я пойду. Лань Сичэнь понимающе посмотрел на брата, вздохнул. Лань Ванцзи попрощался с братом легким поклоном и поспешил к себе. Лань Сичэнь проводил братишку взглядом. Даже походка у него стала другая. Более уверенная, более твердая. Он сам стал более открытым и …бесконечно счастливым… Да. Бесконечно… Счастье плескалось в светлых глазах братишки, ушла та боль и безнадежность, ушла пустота и смертельная тоска. Он стал совсем другим человеком. Да и каким можно быть человеком, если тебе каждый день светит солнце? Круглые сутки светит. Не переставая. Лань Сичэнь немного постоял на ступеньках залы, потом пошел к себе. Уже на подходе к ханьши увидел братишку, который с пустой корзиной направлялся к воротам на выход. — Ванцзи, ты никак за грибами? — Нет. За мясом. — За мясом? — Приготовлю новое блюдо. Во взгляде братишки было столько радости, что Лань Сичэнь невольно начал улыбаться. Каким-то теплом и уютом сейчас веяло от когда-то мрачного и нелюдимого молодого человека. Лань Сичэнь невольно залюбовался, провожая взглядом братишку с корзиной. Вот она сила любви! Это когда ты счастлив уже от того, что идёшь за продуктами, чтобы приготовить своему солнцу то, что ему нравится! Смотреть, как он с аппетитом ест и хвалит твою стряпню! А ведь его любовь к кухне началась еще тогда, когда он варил мясо для Сычжуя, чтобы напоить его бульоном и дать кусочек курятины. Правда он тогда не готовил изысканных блюд, но первые шаги в кухне сделал еще тогда. И вот теперь он уверенно осваивает искусство кулинарии. И у него неплохо получается, судя по аппетитным запахам, разносящимся из кухни по утрам и вечерам. Даже некоторые повара заинтересовались его блюдами. Возможно, очень скоро в монашеском меню появятся новые блюда. «А неплохо бы на вот такие праздники разбавлять немного гусуланьскую диету. Надо будет подумать об этом. Конечно наши желудки не привыкли к такой пище, но молодежь уже давно пробует подобные блюда. Думаю, они будут не против.» Но, как бы то ни было, Лань Сичэнь старательно избегал встречи с солнечным юношей наедине. Они виделись только на уроках и на педагогических советах. Он особенно отличался от остальных учителей, когда предлагал новые методы обучения. Старые преподаватели морщились. Братишка же всегда поддерживал его идеи, Лань Сичэнь тоже голосовал за. Дядя же сначала тряс бородкой, вздыхал, гладил в области сердца, но не находил аргументов против и с обреченным видом соглашался. Некоторых учителей просто трясло от новаторских методов учителя Вэя, но они ничего не могли поделать. Его методы были действенные и приносили больше результатов, чем старые избитые системы обучения в Гусу. Дядя почти не ходил на советы кланов. Теперь они пошли туда втроем. Лань Сичэнь, Лань Ванцзи и Вэй Усянь. После последних событий Вэй Усянь стал важной фигурой в заклинательском мире. Он легко расследовал самые запутанные дела и разрешал самые опасные проблемы. Он в одиночку мог справиться с любой самой трудной задачей, но всегда привлекал к ней своего спутника. Лань Сичэнь любил смотреть, как они смотрятся вместе. Было прекрасное зрелище. От этого зрелища он испытывал смешанные ощущения. Это был и восторг и гордость за любимых людей и …тоска по несбыточному, от которой щемило сердце. Неожиданно два вассальных клана начали враждовать между собой. Люди начали жаловаться. Был собран экстренно внеочередной совет кланов. Виновникам было приказано явиться для расследования и суда над тем, кто начал первым. Однако обе стороны проигнорировали приказ совета кланов. Расследование поручили Вэй Усяню и Лань Ванцзи. Прибыв на место, они обнаружили, что те снова устроили драку. Просьбу Вэй Усяня остановиться, чтобы мирно поговорить оставили без внимания и продолжали биться не на жизнь, а на смерть. Тогда Вэй Усянь просто щелчком пальца обездвижил драчунов, а Лань Ванцзи собрал их оружие в одну кучу, которую перевязали особо прочными веревками и спрятали подальше. Через несколько дней родственники обездвиженных пришли в Гусу с просьбой освободить мужчин. К ним вышел Лань Сичэнь. Пожилые мужчины и несколько женщин пришли представителями от враждующих кланов. Один из пожилых мужчин, весьма представительного вида, обратился к Лань Сичэню: — Глава ордена, мы пришли с просьбой освободить наших мужчин. Их семьи сейчас находятся в очень затруднительном положении. Попросите учителя Вэя смилостивиться над ними. Лань Сичэнь улыбнулся: — А когда вас звали прийти на совет кланов, почему никто не явился? — Простите нас. Позовите молодого господина Вэя. Пожалуйста. Лань Сичэнь послал за Вэй Усянем. Но тот был на уроке и Лань Сичэнь пригласил всех отведать пока чаю. В яши разместились представители двух кланов. Их объединила общая проблема, потому они мирно смогли поговорить между собой. Когда в дверях появилась стройная фигура прекрасного мужчины, все встали и поклонились ему. Вэй Усянь окинул всех серьезным взглядом и сказал: — Давайте договоримся так. Я поговорю с вами на очередном совете кланов. А до тех пор ваши мужчины будут изображать статуи на поле боя. И все. Развернулся и ушел. Люди не могли произнести ни слова. Все были так изумлены его отношением, что окружили Лань Сичэня и начали умолять подействовать на молодого господина Вэя. Что либо возразить самому Вэй Усяню они не осмелились. Слишком уж боялись его гнева. Лань Сичэнь лишь покачал головой: — Никто не может влиять на молодого господина Вэя. Даже Хангуан Цзюнь не будет это делать. Но, я знаю как помочь вам. Подождите меня здесь. Лань Сичэнь поспешил к себе и написал письма в несколько кланов с просьбой собрать снова внеочередной совет. Главы откликнулись почти немедленно. Уже к обеду было решено собраться на следующий день. Люди долго благодарили главу ордена Лань, прежде чем покинуть Облачные глубины. Было решено собраться в Цинхэ Не. На следующий день все собрались в Цинхэ. Вэй Усянь встал и сказал людям из враждующих сторон: — Прошу старейшин подойти сюда, чтобы все вас видели и заключить перемирие. Тогда я пойду прямо сейчас и освобожу нескольких ваших людей. — Давайте все пойдем, — предложил глава ордена Цзян, --я хочу видеть, что они запоют перед нами всеми. Другие тоже поддержали идею. Итак, все отправились на поле боя, где уже несколько дней неподвижно стояли горе вояки. — Где главы ваших кланов и их помощники? Старейшины указали на своих глав. Тогда Вэй Усянь подошел к каждому, ткнул его флейтой и сказал: — Отомрите. Люди зашевелились, разминая отекшие конечности. Кое как на негнущихся ногах они вышли из толпы статуй и предстали перед всеми кланами. Они пообещали больше не враждовать и торжественно поклялись не помнить друг другу былых обид и зла и жить мирно. Но оружие им не отдали, под предлогом испытательного срока. Они подписали бумагу и совет кланов скрепил документ печатями и подписями. Вэй Усянь прошелся по обездвиженным людям, вглядываясь в их лица, но освободил не всех. На вопрос, почему так, ответил: — А этим еще надо постоять и подумать над своим поведением. Люди знали, что Вэй Усяня не обманешь. Он ложь чувствовал безошибочно. После этого, когда снова собрались все кланы, Вэй Усяню предложили выступить и дать оценку произошедшему. Вэй Усянь встал и сказал: — Господа, обращаюсь сегодня к главам всех кланов. Хочу чтобы все знали, что что те, кто будут враждовать, будут иметь дело со старейшиной Илин. Я понятно выразился? Надеюсь. Понятнее некуда. Итак, наличие «слабого хрупкого юноши» в ордене Гусу Лань, заставляло трепетать всех, кто хоть когда-то лелеял мечту оказаться на вершине заклинательского мира. Да и в целом стало намного спокойнее, прекратились всякие конфликты и междоусобицы. С тех самых пор Лань Ванцзи с Вэй Усянем могли беспрепятственно путешествовать, а так же посылать спокойно учеников на ночную охоту. И не бояться, что кто либо или что либо будут угрожать им. Сами то они за себя не боялись, кто мог осмелится причинить вред этой опасной парочке? Вэй Усянь оказался весьма полезным в разрешении многих трудновыполнимых задач. Лань Цижэнь, глядя на это, уже не ворчал по поводу темных методов и безнравственности племянника, а просто молча сохранял нейтралитет. Но это не волновало Вэй Усяня. Лань Ванцзи тоже не придавал этому значения, главное дядя перестал ставить палки в колеса. Он был весьма не глуп и видел, что пользы больше, чем вреда. Лань Сичэнь по-прежнему избегал видеться с солнечным юношей. Он сам не знал почему, наверное так было спокойнее ему самому. Да и страшно было смотреть ему в глаза, он снова боялся утонуть, снова боялся начать думать о том, чего не следовало. Но настроение от этого не улучшалось, а становилось только хуже. Как-то Лань Сичэнь тихо сидел в ханьши, предаваясь меланхолии и писал мрачные стихи. «Очень горько и больно. Почему так все вышло? Кричу небу:"Довольно!» Меня вовсе не слышно. Полушепот растаял. Где-то там в тишине. Беды черною стаей. Устремились ко мне. Беды черною тучей. Я живу, словно не был. Умереть было б лучше, Чем коптить это небо…» (Поэт Лань Сичэнь) Вдруг кто-то постучал. Лань Сичэнь сказал: — Войдите. Дверь открылась. На пороге стоял Вэй Усянь. «Ярким протуберанцем Вспыхнет вдруг небосвод. Словно в яростном танце Душа рвётся в полёт. Ярким радостным светом, Озаряя вокруг. Сразу станет заметно. Снова здесь, ты мой друг. Сразу станет светлее, Сразу станет теплей. На душе веселее. Мое сердце согрей. Мое сердце растает Словно выпавший снег. Обернусь птичьей стаей, Улечу ото всех. Улечу на просторы, Свою тайну храня. Я тебя недостоин. Но ты помнишь меня…» (Поэт Лань Сичэнь)