Легкое прикосновение.

«Смотреть закат, встречать рассвет, Глядеть на отблеск фонарей. Все в мире «да», все в мире «нет». В ладонях холод не согреть. Не смерить мерой пустоту. И не скосить косою камень. В воде не провести черту. Беду не развести руками…» (Поэт Лань Сичэнь) Главы великих кланов после того, как решили все дела, на радостях устроили по этому поводу торжественный фуршет. Лань Сичэнь все еще внутренне содрогаясь под впечатлением тех ужасов, обвел взглядом зал. Ощущение нереальности происходящего еще не полностью отпустило. Но, все-таки, в зале сидели живые люди. Казалось, что кошмар закончился. Братишка с Вэй Усянем подошли к Хуайсану, тот был уже изрядно пьян. Вэй Усянь пообнимался с бывшим одноклассником, потом выпил с ним под ревнивым взглядом своего «зануды», как он называл младшего нефрита. Сам же так называемый «зануда», впрочем, вовсе не возражал против подобного прозвища. Кажется, ему даже нравилось. Не успел Лань Сичэнь глазом моргнуть, как оба его мальчика быстро куда-то сбежали. Ушел и Цзинь Лин. Некоторое время их не было видно, потом он заметил, что они появились и гуляли теперь между клумб, любуясь пионами и о чем-то степенно беседовали. Лань Сичэнь сидел чинно и медленно пил чай, наблюдая за остальными. Гости пили вино. Не Хуайсан теперь пил с парнем без клановых одежд. Это был тот же самый молодой человек, которого Лань Сичэнь оторвал от стеллажа, где он стоял задумавшись. Теперь же он находился прямо возле Хуайсана. Видно только что познакомились. Юноша пытался поговорить и о чём то спрашивал его, но Хуайсан был уже изрядно пьян и нес чепуху, чем явно разочаровал молодого человека. Он уже несколько раз порывался выйти, но Хуайсан вцепился в него мертвой хваткой, и отделаться от него было не так то просто. Пока Хуайсан изливал ему пьяную душу, несчастный с тоской смотрел на улицу. Вернулся Цзинь Лин. Неожиданно Хуайсан отвлекся на кого-то другого. Тогда юноша повернулся и почти бегом вышел из зала. Лань Сичэню было видно из широко распахнутых дверей, как он пробежал куда-то вперед, потом снова вернулся и пошел в обратном направлении. Кажется он что-то потерял. Сам же Лань Сичэнь не горел желанием знакомиться с молодым человеком. Кажется он попал сюда по чистой случайности. Если бы Лань Сичэнь знал, что он этого человека увидит еще не раз! И при весьма неприятных обстоятельствах. Фуршет закончился глубоко за полночь, мерзкое ощущение в душе снова появилось и уже не проходило. Все разошлись по гостевым комнатам. Лань Сичэнь долго лежал в постели, в который раз перебирая события сегодняшнего дня и пытаясь анализировать. Странно повел себя сегодня Хуайсан. Он же вчера видел эти рукописи. Сам Вэй Усянь сказал, что они неполные. А сегодня Хуайсан сделал вид, что видит их в первый раз и даже позвал Лань Сичэня. Для кого был спектакль? Неужели для этого странного молодого человека? Что же он в нем заметил? Лань Сичэнь не заметил ничего, кроме того, что этот юноша выглядел немного растерянным, возможно потому, что первый раз увидел прекрасного старейшину Илин в действии? А возможно, что вообще увидел его в первый раз и ослеп от солнечных лучей? Все возможно. А может он охотился за рукописью? Картинка не складывалась. Словно разбросанные пазлы, которые не походят друг к другу, крутились в голове обрывки событий. Лань Сичэнь долго напрягал мозги, пока не устал и не провалился в тревожный сон. Ночью в этот раз приснился Цзинь Гуаньяо, который справлял нужду в кустах и отвратительно улыбался. Когда он выходил из кустов, поправляя одежду, Лань Сичэнь вдруг обнаружил, что это тот самый молодой человек, который стоял у стеллажа. Он улыбался. На его щеках блестели ямочки, точь-в-точь как у Цзинь Гуаньяо. — Брат, пошли со мной. Он подвёл его к краю обрыва и протянул руку. — Брат, прыгнем вместе. Тут, откуда ни возьмись возник Хуайсан: — Брат Сичэнь, беги от него! Беги! Он оттолкнул Лань Сичэня от этого странного человека. Он совсем не ожидал и не успел удержаться на ногах. От резкого толчка Лань Сичэнь сел, ударившись о землю и проснулся. Проснулся сидя на полу. Давно он не падал с кровати. Лет этак тридцать пять это уж точно. Не покидало ощущение, что Хуайсан хочет о чем-то предупредить его. Но о чем? Он сам лично не так давно запечатывал гроб. Оба названных брата были там. Что могло произойти? Утром, покидая башню Золотого Карпа, Лань Сичэнь снова увидел горящие глаза молодого человека. Тот воззрился на прекрасного зятя главы ордена Гусу Лань и не спускал с него глаз. Он смотрел так, что едва не свалился с длинной лестницы башни Кои. Кто-то поддержал его за локоть. — Осторожно, молодой господин, не упадите! — Спасибо, — улыбнулся молодой мужчина. Лань Сичэнь посмотрел на него. Да нет, не может быть. Просто весь этот кошмар подействовал на психику неожиданным ударом. Подумал, что скорее это просто очередная несчастная жертва его прекрасного зятя. В этом не было ничего удивительного. Где бы Вэй Усянь ни появлялся, на него постоянно пялились так, что уже не один несчастный свернул себе шею и набил шишек. А кое кто был напуган до самой смерти ледяным взглядом его братишки, который ревниво охранял свое сокровище от посягательств особо прытких поклонников. Хотя само сокровище в охране не нуждалось, оно и само могло дать отпор так, что мало не покажется. Но Вэй Усянь не возражал против своей молчаливой охраны. Его это чрезвычайно забавляло. Впрочем все уже привыкли вот к таким несчастным, потому на парня никто не обратил никакого внимания. Да и сам Лань Сичэнь не придал этому особого значения. С чего бы главе ордена Гусу Лань обращать внимание на то, что его совсем не касается? Тем более там творились вещи пострашнее, от которых кровь стыла в жилах. Вернувшись домой, Лань Сичэнь все никак не мог отделаться от страшных картин, которые неотступно стояли перед глазами. Но это было еще не все, что пришлось впоследствии пережить главе ордена Лань. События развернулись таким образом, что даже невозможно было предугадать или представить. Перед занятиями зашел братишка. Лань Сичэнь поделился: —Ванцзи, ты знаешь, я еще лелеял надежду на что то человеческое в этой душе, думал, может я как-то сам виноват, что он стал таким. Сетовал, что мало уделял внимания, не разглядел признаков жестокости. Думал, что как-то могу повлиять. Но, я и не предполагал, что он зашел настолько далеко и уже давно творил такие дела. Еще при жизни своего отца он задумал эти жуткие эксперименты над людьми. Лань Ванцзи посмотрел на брата: —Брат. Ты теперь все понял. Ты не виноват ни в чем. Вы никогда с ним не были близки. Лань Сичэнь покачал головой: —Я понял. Он никогда не делился со мной… Потом спохватился: — Брат. Ты хотел мне что то рассказать? —Да. Есть предположение, что он сейчас жив. Цзинь Гуаньяо. Лань Сичэнь поднял на брата недоверчивый взгляд: —Жив? Но каким образом? Лань Ванцзи рассказал, все что ему было известно. А в конце добавил: —Брат, будь предельно внимательным и осторожным. Лань Сичэнь спросил: —Ванцзи, у вас есть доказательства? —Да. Мы с Вэй Ином тебе их предоставим вечером. —Хорошо. Буду вас ждать после занятий. После занятий Лань Ванцзи и Вэй Усянь сидели в кабинете Лань Сичэня. Это было письмо в стихах. На листе вверху было написано: «Прекрасному старейшине Илин посвящается: Хочу упасть в невидимую бездну. Хочу твои я губы целовать. Ты для меня цветка теперь прелестней. Хочу с тобой ложиться и вставать. Хочу напиться допьяна тобою. И сладкий стон я с уст твоих сорвать. И твое тело видеть под собою. Тобою с ярой страстью обладать. Я сумасшедший, тайный воздыхатель. И тайны все любви давно постиг. Я твой хозяин, раб и обладатель. Мне подари надежду хоть на миг.» Кровь ударила в голову Лань Сичэню. Стихи были до невозможности бесстыдными! «Как он вообще посмел написать подобное!» И это человеку, на которого он сам даже дышать боялся! Он сжал кулаки. Но братишка с Вэй Усянем смотрели на него и ждали что он скажет. Лань Сичэнь с трудом взял себя в руки и начал внимательно рассматривать письмо и вырванный листок из бухгалтерской книги. Это была рука Цзинь Гуаньяо! —Да, это без всяких сомнений его почерк. Я узнаю его даже видоизмененным. Он же писал мне тогда из Цишаня, будучи шпионом. Его характерный нажим в этом месте невозможно перепутать ни с чьим почерком. Но меня поразил один факт. Он питал страсть к молодому господину Мо? Теперь я понимаю, почему я ни разу его не видел, хотя довольно часто бывал в Башне Кои. Лань Ванцзи кивнул: —Он просто прятал его от тебя. Возможно, отсылал куда нибудь к твоему приходу. —Но зачем? —удивился Лань Сичэнь. Вэй Усянь ответил: —Глава Лань, возможно, чтобы вы не видели предмет его воздыханий. Он не хотел, чтобы вы видели его таким, видели тайную и темную сторону его личности. Потому что это как раз и делало его уязвимым. —Возможно. Но зачем он убил тогда госпожу Цинь? Неужели она ему мешала? Она бы точно не стала никому ничего рассказывать. Вэй Усянь ответил: —А вы не поняли? Для чего на самом видном месте был Суйбянь? —Чтобы поймать старейшину Илин? —Да. И у него уже был план. Вам не показалось странным, что он не узнал своего единокровного брата? В голове никак не укладывалось. Убить свою жену, чтобы обвинить и поймать предмет страсти? Кажется Лань Сичэнь совсем ничего не понимает в этой жизни! Лань Сичэнь покачал головой: —Тогда получается, он уже знал, кто находится в теле Мо? —Да. И его цель была поймать двоих сразу в одном теле. Он не собирался убивать Вэй Усяня. Он хотел его руками уничтожить всех. А если его схватят и приведут на суд, свалить всю вину на него. Потом заточить в башню и постараться сломить его волю. Он предусмотрел два варианта. Но он просчитался. Его безудержная страсть немного подплавила ему мозги. Он не учел, что старейшина Илин, это не мальчик Мо. Лань Сичэнь был в ужасе: —Это я во всем виноват, он так легко выуживал из меня информацию. Каким я был доверчивым! Вэй Усянь ответил: —Цзэу Цзюнь, вам не в чем винить себя. Даже мы с Хангуан Цзюнем попались на его удочку. Хорошо, что у него не сколько духовных сил, чтобы противостоять против вас с Лань Чжанем. Ладно. Теперь надо подумать над тем, как он мог вселиться в тело того молодого человека по фамилии Сюэ. Голос и слова зятя подействовали на Лань Сичэня успокаивающе. Каким-то образом он умел вот так успокоить его и направить в нужное русло, настроить на деловой лад. Лань Сичэнь поднялся: —У нас в библиотеке есть одна интересная вещь. Там описывается, как можно подселиться к другому человеку, если нет времени подыскать подходящее тело и произвести захват. Захватываемый не почувствует особого дискомфорта, только заработает раздвоение личности. Временами прежняя личность может полностью подавляться новым хозяином. В теле можно находиться три месяца. Потом нужна будет тигриная печать. Чтобы не произошло искажение ци, поскольку золотое ядро может повредиться. Можно, конечно полностью задавить прежнего хозяина. Это зависит от силы воли. Кто сильнее, тот и победит. Но личность первого хозяина все равно время от времени будет проявляться. Вэй Усянь ответил: —Ага. Незнайка разговаривал с ним и обратил внимание на то, что у него явно раздвоение личности. Говорите до трех месяцев? Значит он вселился не так давно и у него не так много времени. Ему нужно поторопиться, чтобы хоть как-то удержаться в этом теле. Лань Сичэнь встал и повел их в библиотеку. В секции запрещенных книг они отыскали нужный трактат. Там описывалось как можно провести такой процесс. Внимательно изучив, Вэй Усянь сказал: —Значит, он начертил на своем теле знаки перед тем, как отправиться в Юньмэн? Он ожидал что живым может из этой заварушки не выйти. Лань Ванцзи подтвердил: —Мгм. Получается, что так оно и есть. —Но ведь использовать их можно только один раз. Больше никак не получится. Ведь они остаются на трупе. И действуют только с мертвого тела. А если найти новое тело? А на старом начертить опять эти знаки, а потом убить? Лань Сичэнь ответил: —Вот смотрите. Написано, что тогда в новом теле будет уже три личности, если не применить мешочек ловушку для духов. Тут нужен помощник. Одному ему не справиться. Этот процесс очень быстрый. Вэй Усянь сказал: — Ну да, он не сможет одновременно умирать и ловить мешочком этих двоих, чтобы занять тело самому. Это еще усложнит процесс. Сичэнь ответил: —Но тогда надо будет провести ритуал изгнания старого хозяина из нового тела. Вэй Усянь спросил: —Есть и такой ритуал? Лань Сичэнь ответил: —Да, есть и такой. Но он очень сложный и занимает много времени. И одному его проводить опасно. Нет простого способа легко перепрыгнуть из одного тела в другое. Вэй Усянь добавил: —Есть же просто ритуал захвата чужого тела. Но для этого надо иметь опять же полную тигриную печать. И достаточно сильного помощника, чтобы мог противостоять темной энергии. Вряд ли он сейчас найдет достаточно надежного человека. Второго Су Шэ не предвидится. Да и времени мало. Значит ему сейчас надо срочно найти рукописи и кусок темного железа, чтобы выковать печать и носить с собой? Чтобы она удерживала его с помощью темной энергии в этом теле? И чтобы не произошло искажение ци? Иначе, с поврежденными духовными каналами он станет просто душевнобольным человеком, страдающим раздвоением личности? Лань Сичэнь подтвердил: —Да, здесь так написано. Вэй Усянь потер подбородок: —Значит он будет охотиться на мои рукописи. И, поскольку здесь нет теперь Сюэ Яна, то разбираться ему придется самому. Лань Сичэнь кивнул: —Истинно так. Значит он все равно придет к вам, молодой господин Вэй. —Прекрасно. Я уже приготовил ему сюрприз. Уверен, ему понравится. Лань Ванцзи покачал головой: —Но он так же может прийти за тобой. — Но у меня есть ты. Лань Ванцзи кивнул: —В любом случае, у него не тот уровень духовных сил. Хотя, не надо сбрасывать со счетов, какую еще информацию он добыл в нашей библиотеке. Вэй Усянь добавил: —Но есть еще один способ. Уговорить кого нибудь подарить тело добровольно. И тогда и ядро останется на месте. И каналы не повредятся. И раздвоение личности не грозит. Но надо найти такого человека. Никто не согласится на такое. А под давлением тоже не получится. Нужно желание так сказать в трезвом уме. Значит остается первый способ. Лань Сичэнь, подумав, ответил: —Верно. Ему по любому нужна будет рукопись. Без тигриной печати здесь не обойтись. Значит он будет искать её у вас, молодой господин Вэй. Лань Ванцзи сказал: —Он уже искал. —Когда же? —удивился Лань Сичэнь. —Вчера ночью в Башне Кои. Но у нас ее не было тогда еще. —Значит он придет еще раз. Но не сюда. Здесь это невозможно. У него нет права входа сюда. Все надежно охраняется. Да и защитный барьер более надежный, его постороннему сломать не получится. Вэй Усянь удивленно поднял изящную бровь, Лань Ванцзи чуть не фыркнул, но вовремя сдержал себя. Да, правда, его то солнышко здесь далеко не посторонее. Да и он никогда и не ломает барьер, его для него просто не существует. Лань Сичэнь, глянув на брата, тут же поправился: —Господин Вэй, вы здесь не посторонний, сами понимаете. Так что вас это никак не касается. Братишка фыркнул и тут же прикрыл улыбку широким рукавом. Лань Сичэнь улыбнулся: —Ванцзи, тебе здесь некого стесняться. Перед тобой два нарушителя правил Гусу Лань. Вэй Усянь засмеялся: —Глава Лань, вы так часто никогда не нарушали правила как я. Вам со мной не сравниться. Отсмеявшись, он принял серьезный вид: —Так, значит у нашего товарища остается не так много времени. А печать ему просто позарез нужна. Мы не знаем, есть ли у него кусок темного железа. Возможно, он пока потратит время на его поиски. А пока мы начнем расследование. Если нет возможности ему пройти сюда, может я сам дам ему такую возможность? И окажусь в поле досягаемости, чтобы он мог выкрасть рукописи? Лань Сичэнь с тревогой Спросил: —Как вы собираетесь это сделать? Вэй Усянь ответил: —Цзян Чэн пригласил меня в пристань Лотоса. Правда сделал это в своей манере. Скоро закончатся занятия и я смогу покинуть Облачные Глубины. Лань Сичэнь кивнул: —Звучит неплохо. Только будьте осторожны. Мы не знаем, что у него припрятано в рукаве. Ванцзи, ты не должен отпускать господина Вэя одного. Младший склонил голову: —Слушаюсь, брат. Я не оставлю и не отпущу одного. Наконец закончились занятия, ученики сдавали экзамены. Дядя снова собирался в путешествие после окончания учебного года. Да они и не возражали. Здоровье Лань Цижэня уже было получше, но рисковать все равно не надо. Самое главное менять почаще обстановку. Теперь Лань Цижэнь получал каждый раз отпуск на месяца три или четыре. А то и на полгода. Приезжал он обычно отдохнувший и явно повеселевший. Всю программу он с удовольствием свалил на племянника и своего неугомонного зятя. И даже не возражал против новых школьных реформ. Да и результаты эти реформы приносили блестящие. Так что племянник и зять полностью заправляли всей школьной программой. А что? Они моложе, у них сил больше. Да и поколение учеников уже было не то, в молодости Лань Цижэня дети были более тихими. А он уже устал. Имеет право! И так всю жизнь посвятил педагогике. Так что молодежи открытая дорога! Наконец обьявили оценки. Как всегда самым лучшим учеником был Сычжуй. По успеваемости самая лучшая группа была его. Вэй Усянь похвалил его: —Сычжуй, ты молодец, ты достоин называться сыном Хангуан Цзюня. Сычжуй улыбнулся: —Спасибо, учитель Вэй. Не стоит так превозносить мои скромные способности. Вэй Усянь обнял юношу, похлопал по плечам: —Не скромничай. Ты самый лучший. И я очень рад за тебя. Сычжуй осторожно спросил: —Учитель Вэй, а можно с вами тоже? Вэй Усянь ответил: —Сычжуй, ты теперь остаешься помогать главе Лань. Кроме тебя некому. Мы, скорее всего, отправимся одни. Ничего страшного с нами не случится. Вернемся скоро в целости и сохранности. —Хорошо. Я понял. Буду помогать главе Лань. Вэй Усянь повернулся к Лань Ванцзи: —Лань Чжань, какой все-таки у тебя замечательный ребенок! Ты заслуживаешь титула Лучший отец Поднебесной! Лань Ванцзи улыбнулся краешками губ: —Ты преувеличиваешь. Я самый обычный. —Нет, Хангуан Цзюнь, ты не обычный. Ты невероятный во всем, за что только не берешься! Лань Сичэнь смотрел на младшенького и видел как он, слушая такие хвалебные речи от своего любимого солнца, просто таял от счастья. Утром братишка с Вэй Усянем сидели у Лань Сичэня в кабинете. Несмотря на жару, оба были одеты в одежду с наглухо застегнутыми воротниками и слушали последнее напутствие перед дорогой. Лань Сичэнь посмотрел на обоих мужчин, сидящим перед ним в благопристойной позе, поинтересовался: —Ванцзи, молодой господин Вэй, вам не жарко? —Нет. —Нет. Оба как по команде, синхронно ответили, так же сидя перед главой Лань. Лань Сичэнь только вздохнул. Что снова за игры устроили эти двое? Посмотрел на них с улыбкой: —Ладно, только будьте предельно осторожны. —Конечно, —ответил с улыбкой Вэй Усянь. Лань Сичэнь, немного помедлив, сказал: —Я хочу вам сказать, что это не пустые слова. Я сегодня ночью думал об этом деле. Вспомнил некоторые моменты. Цзинь Гуаньяо часто сетовал на то, что характер молодого господина Вэя испортился. Я еще тогда подумал, к чему он это говорит? Ведь они даже толком не знакомы. Выходит, он постоянно следил за ним. Он очень хорошо знает ваш нрав, молодой господин Вэй. Вэй Усянь, приподняв изящную бровь, спросил: —Цзэу Цзюнь, мне всегда казалось, что вы все друг другу рассказываете. Откуда он знал о чувствах Лань Чжаня? Лань Сичэнь улыбнулся: —Молодой господин Вэй, вот тут вы зря так думаете, я никогда и никому не рассказывал об интимных делах моего брата. —Да, вы правы, он мог догадаться. Если он так тщательно наблюдал за мной, то неудивительно, что от его глаз не укрылось отношение вашего брата ко мне. Только как он смог разглядеть подобное? Ведь у него всегда такое лицо! Лань Сичэнь удивился, как этот солнечный красавчик не смог разглядеть явных признаков симпатии? Ведь по глазам братишки было все настолько очевидно! Лань Ванцзи вдруг вспомнил: —Письмо. Лань Сичэнь переспросил: —Ванцзи, какое письмо? —Которое Цзинь Гуаншань написал дяде, когда я был в Илине. Лань Сичэнь вспомнил это мерзкое письмо и сразу стал серьезным: —Тебя еще наказали тогда. Кто-то за тобой следил. Это были люди Цзинь Гуаньяо. Он знал, что ты встречался с молодым господином Вэем. Вэй Усянь вдруг встрепенулся: —После этого пошли слухи о моей безнравственности. Неужели Цзинь Гуаньяо тогда подумал… Что мы с Лань Чжанем? Ох у него и фантазия! У него был настолько потрясенный вид, что Лань Сичэнь невольно залюбовался. Он тут же заметил, как братишка погладил свое солнце по руке и постарался отвести взгляд. Братишка сказал: —Похоже на ревность. Точно, Цзинь Гуаньяо явно ревновал! Лань Сичэнь спросил: —Молодой господин Вэй, а вы не получали никаких писем, когда жили на горе Луанцзан? Вэй Усянь покачал головой: —Кто его знает. Возможно и получал. У меня тогда было много поклонников. Они покупали у меня мелкие изобретения, дарили подарки, писали слова благодарности. Я не читал. Отдавал письма Вэнь Нину. Он с ними разбирался. В основном он растапливал ими печь. Мне самому было не до этого. Лань Сичэнь улыбнулся: —Я никогда не верил сплетням о вас. В моей памяти вы всегда были чистым невинным ребенком. Даже несмотря на то, что встали на темный путь. Прекрасные глаза посмотрели на Лань Сичэня: —Цзэу Цзюнь, вы теперь все знаете, почему мне пришлось это сделать. Лань Сичэнь вздохнул. Было больно вспоминать об этом. —Кстати, —вдруг спросил Лань Сичэнь, —а вы не получали письма раньше? Еще когда учились у нас? Братишка вдруг вспомнил: —Один раз, когда я проходил мимо спальни Вэй Ина, видел у дверей белый конверт. Но я не стал трогать. Хотя… Это было не единожды. Несколько раз я видел письма у твоей двери. Вэй Усянь прищурился: —Хангуан Цзюнь, ты выбирал место для утренних прогулок возле моей спальни? Лань Ванцзи смутился: —Не… Совсем. Я… Просто… Проходил мимо. Так получалось. Лань Сичэнь улыбнулся. Ох и братишка! Он уже тогда начал бегать за солнечным юношей! Вэй Усянь рассмеялся, потом вдруг стал серьезным, спросил: —Но почему ты мне ничего не сказал тогда? Я не получал никаких писем. Лань Ванцзи замялся с ответом: —Я… Я не знаю. Потом когда я шел назад, писем уже обычно не было. Я думал… ты забрал. Вэй Усянь поднял на своего «зануду» прекрасные глаза: —Ну, в принципе, откуда ты знал, что через столько лет вылезут такие дела? А ты никого не видел возле моей комнаты? Может кто тебе попался навстречу? Ванцзи подумал и ответил: —Мне тогда часто попадался навстречу Цзян Чэн. Почти каждое утро он шел к тебе, возможно, чтобы разбудить. —Но он мне ни разу ни словом не обмолвился о письмах. Вэй Усянь хлопнул себя по ноге: —Ну вот как раз и выясним. Поговорим с ним. Ладно, мы пойдем. Мужчины поклонились и вышли. Снова проблемы. Лань Сичэнь проводил их печальным взглядом. И снова явственно ощутил свою вину. Если бы он тогда не встретил в лесу улыбчивого деревенского паренька, сейчас бы не пришлось ломать голову над очередными проблемами. Чуть позже, выйдя из ханьши, Лань Сичэнь заметил как братишка с зятем выносят из цзиньши какие-то обломки. Оба смеялись. Приглядевшись, обнаружил, что это куски разбитой бочки. Что они опять натворили? Это была уже не первая разбитая бочка. Братишка становился настоящим хулиганом. Но это его нисколько не портило. Наконец оба были готовы в дорогу. Лань Сичэнь сказал на прощанье: — Молодой господин Вэй, обратный путь вам придется проделать на Суйбяне! Солнечная улыбка. — Ничего, пока я буду в Пристани лотоса, я потренируюсь! Их провожали ученики целой толпой. Сычжуй на прощание обнял обоих, Вэй Усянь засмеялся: —Сычжуй, ты нас словно на войну провожаешь. Сычжуй улыбнулся: —Хангуан Цзюнь, учитель Вэй, я буду скучать. —И я! —И я! Ученики загалдели и принялись прощаться с любимыми учителями. Лань Сичэнь смотрел с ласковой улыбкой на юношей и думал о том, что бы было с дядей, если бы он сейчас увидел своих учеников, гомонящих, перебивающих друг друга, обнимающихся. Дядя бы точно заработал второй инфаркт. Но, к счастью дядя уже отправился в очередное путешествие за новыми впечатлениями и теперь был очень доволен жизнью. «Пусть отдохнет. Ему не к чему теперь волноваться и не нужно никуда торопиться.» На прощанье Лань Сичэнь сказал братишке: — Смотрите осторожнее. Не отпускай далеко молодого господина Вэя. Там может быть ловушка. — Все будет нормально, — заверил братишка. Лань Сичэнь покачал головой. — Не нравится мне это. — Ничего. Мы немного побудем там, заберём меч и вернемся. — Да, меч ему просто необходим. Пора уже фехтовать в полную силу. Тебе же нравилось с ним сражаться? Братишка улыбнулся: — Брату тоже нравится с ним сражаться. Лань Сичэнь тоже улыбнулся. Да, ему нравилось с ним сражаться. Было в этом что-то возвышенное и романтическое. Это были непередаваемые ощущения. Каждый раз вспоминался прекрасный танец облаков. Поединок дяди с его любовью. Итак, его мальчики отбыли в Юньмэн Цзян. Стало сразу чего-то не хватать. Без них стало как-то пусто. Если бы не Сычжуй, то Лань Сичэню совсем пришлось бы тоскливо. Но долго скучать не пришлось. На следующий день Лань Сичэнь сел проверять бухгалтерию. Неожиданно пришел адепт и передал ему письмо. Лань Сичэнь распечатал конверт. Снова знакомый почерк заставил Лань Сичэня вздрогнуть. Он еще не полностью отошёл от наглых откровенных стихов этого небывалого по жестокости человека. И тут новый шедевр. Теперь уже эпистолярного жанра. «Здравствуй, дорогой брат. Как поживаешь? Пишет тебе твой младший названный брат. Больших трудов мне стоило выбраться все-таки из могильного мрака. Пять долгих лет не было такой возможности. Молодой господин по своей великой милости позволил мне обрести жизнь, дав такую возможность подселиться в его тело. Дорогой брат, ты помнишь как я всегда относился к тебе с почтением, как помогал тебе в твоих проблемах. Как прятал тебя в то время, когда тебе приходилось скрываться. Правда, в благодарность о тех услугах, ты научил меня кое чему. Но, помнишь, как ты отплатил мне за мое хорошее к тебе отношение? Ты убил меня! А ведь я спас тебе жизнь, несмотря на твою небывалую по силе неблагодарность. Знаю, что тебе нелегко было все эти годы. Совесть мучила тебя. Но, теперь, я могу освободить тебя от этих мук. Ты можешь оказать мне маленькую услугу за спасенную мною твою жизнь. И тогда мы будем квиты. Заранее благодарен тебе за готовность отдать свой долг. Надо будет встретиться и обсудить. Завтра ночью тебя устроит? Если да, то напиши мне ответ и положи за порогом комнаты, где ты остановился. Буду с нетерпением ждать встречи, дорогой брат.» «В заоблачных далях летая, За чистую монету все принимая. Но жизнь ведь другая. Она нам чужая. Себя я совсем не пойму. И якорь мой тянет ко дну. И я не плыву, а тону. Наивность моя раскололась на части. И гром поднебесный походкой летящей Пришел и напомнил звенящее лето. Что было в зелёное платье одето. Манило загадкой, Летя над тетрадкой. И строчки ложились В неё по порядку. И рифма скользит, И сьезжает с цветочка. Кидаюсь ловить, Завершив эту строчку. И снова другая За ней прилетает. Но кончилось лето, цветок увядает. А зимняя стужа из дома не манит. Вчера потеплело, сегодня обманет. И ветер свирепый рвёт тучу на части. Кидает на землю сплошное ненастье. Где лето? Где сказка? Земля тихо стонет. Лишь белая краска Все красит и воет…» (Поэт Лань Сичэнь)