Легкое прикосновение.

«Смеяться или плакать, Я не знаю. Смятенный разум душу бередит. Я окончательно все, что имел теряю. И мне это никто не возместит.» (Тревожный поэт Лань Сичэнь) Лань Сичэнь знал, что братишка основательно проинструктирует сына, но все равно целый ворох мыслей теснился в его голове. Возможно потому, что на его плече была слишком драгоценная ноша, настолько драгоценная, что ее не заменят все сокровища этого мира. Как ни крути, в руках главы ордена Лань сейчас было все. Вся вселенная его братишки. И вся жизнь самого Лань Сичэня. С самого раннего детства он любовался на солнечного мальчика, восхищался им, скучал, писал стихи и мечтал его увидеть. Ничего не изменилось! Только все повзрослели. К стихам добавились еще и картины. Чего он только не передумал по дороге! Поддерживая тело зятя одной рукой, он бережно нес его через лес. Хотелось плакать, хотелось убить Цзинь Гуаньяо. Но он не мог погубить ни в чем не повинного человека. Хотелось унести солнечного юношу подальше от всего этого ужаса. Но он не мог. Если он не придет в назначенное время, он подведёт братишку и остальных. И неизвестно, что может предпринять разозленный Цзинь Гуаньяо. Скоро сюда придет Сычжуй и остальные. Необходимо было раскрыть преступные деяния этого страшного человека, совершить суд и решить что с ним делать дальше. Он прижал к себе покрепче неподвижное тело дорогого зятя: — Родной мой! Любимый! Прости меня! Прости! Прости за то что несу тебя к этому монстру! Спохватился, вспомнил что Вэй Усянь слышит его. Нет, он не получит его. Лань Сичэнь лучше умрёт. Но если братишка доверяет ему, то Цзинь Гуаньяо не должен получить старейшину Илин. Не должен. Когда он проснётся, наверняка будет много вопросов. Ну ладно, Лань Сичэнь готов ответить, если уж на то пошло. Выше по тропинке деревья росли все гуще и гуще. Уже не видно было следов когда-то бушующего здесь пожара. Все заросло буйной зеленью. Легко преодолев защитный барьер, Лань Сичэнь продвигался дальше с величайшей осторожностью, раздвигая ветки, чтобы не ударить ненароком свою драгоценную ношу. В глазах щипало. На сердце лежал тяжёлый камень. Вскоре лес начал редеть. Показалась вымощенная серыми гранитными плитами площадка. Камни кое где треснули, в трещинах росла трава. Впереди была уже знакомая зловещая пещера Фу Мо. Он вышел из-за деревьев на большую площадку, пройдя до середины пути, поднял голову. Ему хорошо был виден вход в пещеру, площадка перед полуразрушеной лестницей и часть пещеры. Цзинь Гуаньяо в облике того же самого молодого человека стоял на входе в пещеру. Он был не один. Его окружали примерно около пяти десятков адептов Ланьлин Цзинь в клановых одеяниях. Это были молодые крепкие люди, примерно одного возраста с Цзинь Лином, Они стояли возле Цзинь Гуаньяо, натянув тетиву и направив стрелы на выходившего к ним из леса Лань Сичэня. Цзинь Гуаньяо улыбнулся: —Брат, здравствуй. Добро пожаловать. Ты принес мне преступника? Лань Сичэнь, остановившись перед полуразрушенными каменными ступеньками, ведущими ко входу, поднял голову, без выражения в голосе ответил: —Молодой господин Вэй не преступник. —А да, брат, забыл. Это же твой весьма обожаемый зять. Твоя первая и последняя платоническая любовь. Вот только спит эта любовь с твоим младшим братом в цзиньши. Несправедливо, правда? Лань Сичэнь понял, что это низкая провокация, потому промолчал. Повисла пауза. Цзинь Гуаньяо широко улыбнулся. Лань Сичэню показалось, что на его щеках засияли все те же ямочки. Он пристальнее пригляделся. Нет! Не показалось! Личность Цзинь Гуаньяо полностью подавила прежнего хозяина и все больше было сходство с бывшим главой ордена Цзинь. Стало противно. Цзинь Гуаньяо тем временем вкрадчиво продолжал: —Брат, мы можем исправить досадную несправедливость. Он будет твой, если только пожелаешь. Но только после меня. Будешь послушным и я позволю тебе один разочек вкусить сей запретный плод. Лань Сичэнь еле сдерживал гнев, но старался не подавать виду. «По-новому и по-деловому.» — Господин Цзинь. Вам нет нужды утруждать себя сомнительными предложениями. Я никогда не посмел бы посмотреть на молодого господина Вэя иначе, чем на родственника, на мужа моего брата. Цзинь Гуаньяо рассмеялся: —Брат, я знаю тебя много лет. Нет нужды передо мной притворяться. Зачем отказывать себе в удовольствии? Тем более вы очень близки со своим зятем. Не так ли? Лань Сичэнь нахмурился: —К чему говорить подобное, господин Цзинь? Это не такого рода близкие отношения, как вам хотелось бы видеть. Цзинь Гуаньяо лучезарно улыбнулся: —Я просто сказал, без всякой задней мысли. Брат. А ты что подумал? Кстати, ты принес чертежи тигриной печати? — Да. —Вот и хорошо. Вот и умница. Потом он обратился к ближайшему к нему юноше: —Цзинь Чань, забери у него рукопись. Юноша убрал лук за спину и только хотел сбежать по ступенькам. —Погоди, —остановил Цзинь Гуаньяо парня. Улыбнулся самой своей радушной улыбкой, на которую был способен: —Брат, ты меня извини. Я тебе конечно верю… Но, совсем малюсенькая предосторожность не помешает. У меня совсем крошечная просьба. Сделай, пожалуйста, небольшое одолжение. В целях моей безопасности и безопасности моих людей, не мог бы ты запечатать ненадолго свои духовные силы? Лань Сичэнь понял, что Вэй Усянь был прав. Все пошло так, как он и предполагал. — А если я этого не сделаю? —Тогда отравленые стрелы парализуют тебя. Ты ничего не сможешь сделать. И только будешь наблюдать как я лишаю последней невинности твоего любимого зятя. А если твой брат сунется вас спасать, то мои люди не смогут просто стоять и смотреть. Ты же это понимаешь. Но на этот раз я не буду с ним церемониться, как тогда в храме. Ведь у меня тогда была еще надежда спастись. Но ты отнял ее у меня. И несмотря на это я все-таки спас тебя тогда. Лань Сичэнь ответил: —Но я выполнил твое условие. Цзинь Гуаньяо продолжал: —Надеюсь ты уже понял, что я не собираюсь лишать твоего любимого зятя жизни. Он мне нужен живым. Тогда твой брат так глупо попался на уловку. Разве можно лишить жизни человека, о котором мечтал двадцать пять лет? Я сделаю из него своего наложника. А из тебя заложника. А еще он будет создавать для меня артефакты. Лань Сичэнь нехотя поднял свободную руку и сделал несколько нажимов. Цзинь Гуаньяо наблюдал с удовольствием, как Лань Сичэнь совершает над собой насилие. —Цзинь Чань, иди забери. Крепкий парень легко сбежал по лестнице. Лань Сичэнь отдал рукопись. Молодой человек криво ухмыльнулся: —Глава Лань. Извините. Так же продолжая ухмыляться, он передал бумаги Цзинь Гуаньяо. Лань Сичэнь стоял мрачнея все больше и больше. Ему было нелегко терпеть такое подлое отношение, он с самого детства был честным и бесхитростным, потому не понимал вот таких подлых уловок и ехидства. Ему были чужды вот такие плоские шуточки. Тем более терпеть не мог врать и не умел это делать. Он сейчас себя чувствовал облитым грязью с ног до головы. В это время послышались человеческие голоса. Площать перед входом начала заполняться людьми. Впереди всех шел Цзян Чэн. —Что тут у вас происходит? Цзыдянь на его руке сверкал фиолетовым цветом. Он сжал кулак. Тут раздался ласковый голос: —Глава Цзян. Не советую вам делать лишних движений. Я не хочу лишать вас жизни, но придется. Стрелы отравлены. Увидев направленные на себя около десятка стрел, Цзян Чэн выругался: —Грязный сын шлюхи! Ты еще угрожать смеешь? Лицо Цзинь Гуаньяо на миг дернулось, но он тут же взял себя в руки и улыбнулся ещё шире: —Глава Цзян! Не знаю, кто тут шлюха. Но ваш шисюн теперь станет моим наложником. Стало и вовсе невозможно противно это слушать. Но Лань Сичэнь понимал, что это снова провокация. Вряд ли Цзинь Гуаньяо сбрасывает со счета Ванцзи! Ему только нужно сейчас, чтобы тот себя обнаружил. Потому вовремя прикусил язык. Цзян Чэн зарычал: —Думай что говоришь. Цзинь Гуаньяо рассмеялся: —Глава Цзян! Не вы ли каждый раз воровали чужие письма у дверей вашего шисюна? Что вас толкало на такие поступки? Не иначе ревность? С чего бы это такие чувства к вашему брату? Цзян Чэн вспылил: —Какие к черту чувства? Что ты там себе напридумывал? Люди в толпе начали роптать: —Что здесь происходит? —Зачем нас позвали сюда? —Кто это? Лань Сичэнь отозвался: —Господин Цзинь, зачем весь этот концерт? Послышался голос Хуайсана: —Кто здесь господин Цзинь? Какой Цзинь? —Какой, какой? Вот он Цзинь Гуаньяо, —показал пальцем Цзян Чэн. —Каким образом? —снова заволновалась толпа. —Вам, господа, наверняка неизвестно, —начал Цзян Чэн, —вот этот молодой человек бывший адепт нашего ордена. Он был в карауле с другими кланами на могиле названных братьев. Он проник в гроб с помощью своей крови и взял тигриную печать. В этот момент Цзинь Гуаньяо захватил это тело. Верно я говорю? Здесь есть те, кто заново запечатывал гроб? Сразу же донеслись голоса: —Да, все верно. —Глава Цзян верно говорит. —Только мы не знали, что молодой господин Сюэ решился на подобный шаг. — Мы просто не стали никого беспокоить. Чтобы среди местного населения не поднялась паника. Лань Сичэнь хорошо помнил этот момент. Все эти люди действительно присутствовали когда он прибыл, чтобы запечатать гроб. Тогда решили не предавать дело огласке, чтобы среди местных жителей не началась паника. Цзинь Гуаньяо улыбнулся еще шире. Он абсолютно не боялся, вокруг него были молодые люди, готовые любой момент пустить отравленые стрелы в толпу. Никто не хотел так глупо рисковать своей жизнью, потому люди не дергались. Сзади спуск охранялся марионетками. Хотя они были очень слабыми, как сказал Вэй Усянь, но их жуткий вид и запах все-таки мог нагнать если не страх, то хотя бы отаращение. Так что Цзинь Гуаньяо весьма неплохо приготовился к встрече. Он обвел ласковым взглядом толпу и начал говорить: —Да, я пришел. Но пришел не потому, что хотел власти. А потому, что хотел спасти вас от неминуемой гибели от рук старейшины Илин. Вот у меня в руках его новая рукопись, которую он сделал с помощью Хангуан Цзюня. Пять лет он вынашивал коварные планы, заручившись поддержкой двух нефритов, которые вступили с ним в интимные отношения. — Чтооо? —Послышался взволнованный голос Лань Цижэня, который тут же выступил из рядов адептов ордена Гусу Лань. Он повернулся к Лань Сичэню: —Сичэнь, обьясни мне, что это значит? Лань Сичэню стало мерзко. Даже дядю привлек сюда! А ведь он только начал нормально выздоравливать. Надо же какая изощренная изобретательность! Он поспешил успокоить дядю: — Дядя, все не так… —Старейшина Лань, —перебил Цзинь Гуаньяо, —известно ли вам, что после конфликта, который состоялся в башне Кои пять лет назад, ваш младший племянник унес его на себе в Облачные глубины? —Мы это видели, —ответили адепты рядом с Цзинь Гуаньяо, —их тогда отбил Призрачный генерал. Цзинь Гуаньяо сделал знак: —Верно. А известно ли вам, старейшина Лань, где его прятали? Дядя настороженно ответил: —Нет. И где же? —А вот спросите у вашего старшего племянника. Лань Цижэнь обратился к Лань Сичэню: —Сичэнь, скажи что это не так. Лань Сичэнь вздохнул: —Это так. Но это не то, что имеет ввиду господин Цзинь. —Ты прятал его в своей комнате? —казалось, Лань Цижэнь сейчас задымится. Лань Сичэнь промолчал. Цзинь Гуаньяо улыбнулся: —Да, старейшина Лань. Четыре дня он жил в ханьши с вашим старшим племянником. Лань Цижэнь стоял с мрачным лицом. Цзинь Гуаньяо расправил рукава и полы одежды: —А известно ли вам, старейшина Лань, где жил старейшина Илин до того совета кланов в башне Кои? Его слова достигли цели. Лань Цижэнь был уже чернее тучи. Цзинь Гуаньяо поправил прическу: —Вы не догадываетесь? Лань Цижэнь молчал. —Старейшина Лань, думаю нет необходимости обьясняять. Да, это был Хангуан Цзюнь, ваш младший племянник. Ну и теперь что скажете? Кто осмелится назвать меня сыном шлюхи? Ну? Может кто попробует? Все молчали, не зная как реагировать на подобные речи. Лань Цижэнь смотрел на Лань Сичэня, потом спросил, показывая на Вэй Усяня: —А это что значит? Почему ты связал его? Лань Сичэнь молчал, боясь что у дяди прямо на этом месте начнётся сердечный приступ. Он вздохнул, взял себя в руки, зная, что любую минуту ситуация может резко поменяться и стал ждать окончания концерта. Цзинь Гуаньяо снова сказал: —Старейшина Лань, я так думаю, что братья Лань не ввели вас в курс дела. Я написал письмо, в котором просил главу клана Лань признаться в том, что братья с помощью тигриной печати и старейшины Илин собираются захватить власть во всей Поднебесной. Если они не согласятся, то я обещал рассказать вам и старейшинам вашего клана об интимной связи двух нефритов со старейшиной Илин. Сошлись на том, что глава клана Лань выдает нам преступника вместе с его рукописями. Он решил что легче выдать преступника, чем признаться в безнравственных делах. Все по прежнему молчали, никто не в состоянии не был произнести даже слово, настолько не укладывалось подобное в их головах. Люди стояли в страхе, некоторые стояли задумавшись. Кто то спросил: —А зачем братьям Лань мировое господство? Кто то еще добавил: —В правилах ордена есть такое правило: «не возвышаться над другими людьми.» Цзинь Гуаньяо парировал: —Но ведь правила, на то и правила, чтобы их нарушать. А с кем последние пять лет братья общались? С первым нарушителем всех правил. Вот уж поистине, скажи мне кто твой друг и я скажу, кто ты. Послышался голос Не Хуайсана: —Но, если так полагать. Если ваши слова правда, то тогда нечестно с вашей стороны прлучив старейшину Илин, рассказывать о делах главы клана Лань. Он же выполнил ваши условия. Зачем раскрывать подобное? Если конечно это правда. Или вам самому не дает покоя тигриная печать? А ведь это могущество и огромная власть. Цзинь Гуаньяо рассмеялся: —Никакой корысти, дорогой мой Хуайсан. Абсолютно никакой корысти. Власть меня интересует совсем в другом смысле. Боюсь, вам этого не понять. Но я не мог не рассказать всем о коварном замысле. Мне то самому ничего не надо. Я здесь исключительно в других целях. Моя цель вовсе не власть или деньги, хотя без определенной власти моя цель неосуществима, вы и сами это понимаете. Моя цель спасти мир. Мне не дали это сделать пять лет назад. В этот раз я это сделаю. Незнайка снова спросил: —Ну если ваша цель спасти мир, то какое отношение имеют к вам интимные дела братьев Лань? А может вам завидно? Цзинь Гуаньяо ласково ответил, не теряя радушной улыбки: —Ох, глава клана Не. Вы правы. Скорее всего это вам сейчас завидно. Хотя… Это не для всех информация. Приношу всем извинения. Все было сказано исключительно для вас, глава Не. Чтобы вывести вас на чистую воду. Я пал жертвой жестокой интриги. И всему виной вы, дорогой Хуайсан. Не вы ли в школьные годы пылали страстью к молодому господину Вэю? Что ни говори, а в вас говорит элементарная ревность. Не вы ли частенько ночевали с ним на одной кровати в его комнате? Приносили ему порнографические книжки! Чем вы там занимались? А ведь я всегда покрывал вас от гнева вашего брата! Разве не так? — Грязная ложь! —вспылил Цзян Чэн, —да, мы спали все вместе в одной комнате, но это не то, что ты думаешь! Никогда ни у кого не было грязных мыслей! Вот уж поистине, кто где воспитывался, о том и думал! Цзинь Гуаньяо радушно улыбнулся: —Глава Цзян, не стоит делать лишних движений. Мои лучники бьют без промаха. Лань Цижэнь по прежнему глядя на Лань Сичэня сказал: —Вот оно что выясняется, пьянки по ночам в Облачных глубинах! Только не говори мне, что вы с Ванцзи об этом не знали. Лань Сичэнь повернулся к дяде: — Дядя, не отвечайте ему. Разве вы не видите, что он хочет всех перессорить? Лань Цижэнь ответил: —Ладно, мы дома поговорим. Цзинь Гуаньяо тут же обратился к Лань Цижэню: —А вот вам бы, старейшина Лань, лучше бы помолчать. Вы то сами как относились к своему ученику? Да, конечно, он нарушал правила, но вы то придирались больше всех к нему. За что такая немилость? Ведь он учился на отлично. Лань Цижэнь промолчал. Цзинь Гуаньяо снова заулыбался: —А причина совсем в другом. Почему как-то раз на ночной охоте вы чуть не убили Цзян Фэн Мяня и Вэй Чанцзэ? Лань Цижэнь стоял по прежнему молча. Цзинь Гуаньяо продолжал все с той же улыбкой: —Вы мотивировали это тем, что они якобы нарушили какое то там правило охоты. Нет. Дело гораздо проще. Они были вашими соперниками. Лань Цижэнь стоял мрачный, но продолжал молчать. Цзинь Гуаньяо усмехнулся: —Старейшина Лань, вам нечем крыть? Насколько мне известно, Цансэ Саньжэнь была очень красивой девушкой. Ее красота сражала наповал. Очень многие добивались ее расположения. И вы, по достоверным данным, пытались за ней ухаживать. Вы ведь были друзьями с Цзян Фэн Мянем и Вэй Чанцзэ? Что же пошло не так? А то, что девушка смеялась над вами и оказывала расположение вашим друзьям. Мало того, она после той ночной охоты проникла к вам в спальню незамеченной, наслала на вас крепкий сон и сбрила вашу драгоценную бороду, которую вы бережно отращивали с пятнадцати лет. Кто-то из толпы сказал: —При чем здесь это? Цзинь Гуаньяо ласково ответил: —А притом, что после этого старейшина Лань затаил обиду на девушку. И решил во что бы то ни стало добиться ее. Он тогда сказал девушке, если она была в его спальне почью, то он расскажет об этом старейшинам. И брачная церемония будет неотвратима. Но девушка не любила вас. Она рассказала об этом одному из своих друзей. Тогда Вэй Чанцзэ решил защитить ее и первый сделал ей предложение. Скажите, что это не так? Лань Цижэнь молчал, мрачно глядя перед собой. Цзинь Гуаньяо продолжал: —Она вышла замуж за ближайшего друга главы Цзян. Ему не оставалось ничего, как уступить чаяниям своей семьи и жениться на мадам Юй. Вот, кстати из-за мадам Юй родители Вэй Усяня стали бродячими закинателями. Потому что она не захотела терпеть в своем ордене соперницу. Даже будь она и замужем за ближайшим другом и помощником главы. Потому глава Цзян, скрепя сердце, отпустил его. Но самое главное, Цзян Фэн Мянь перестал быть для вас соперником. А вот я не верю, что Вэй Чанцзэ не стал для вас врагом номер один. Мне все-таки кажется, что не без вашего участия погибли на ночной охоте родители Вэй Усяня. Лань Цижэнь процедил сквозь зубы: —Ложь! Лань Сичэнь подумал о том, как должно быть сейчас неприятно Вэй Усяню все это слушать. Но как заткнуть ему уши? Цзинь Гуаньяо усмехнулся: —Ложь, говорите? А почему вы тогда не стали искать их пропавшего ребенка? Кажется ему было около семи-восьми лет? Сколько бедное дитя скиталось? Хорошо глава Цзян, как только узнал о гибели своего друга и его жены, сразу стал искать их ребенка. А что сделали вы? Не ваша ли вина в том, что ребенок остался сиротой? Лань Цижэнь хрипло сказал: —Все ложь. Я не знал этого, в это время у меня было столько хлопот, что некогда было даже думать. Я воспитывал двоих детей. Своих племянников. Цзинь Гуаньяо рассмеялся: —Воспитывали? Посмотрите теперь на ваши плоды воспитания! Не вы ли гнобили детей, прививая им ненависть к женщинам? Мало того, вы придумали кучу правил, не позволяющих приближаться к женщинам. Но и этого вам показалось мало. Женщин и мужчин у вас разделяет высокий забор, к которому даже приближаться запрещено! Даже на ночную охоту вы ходите раздельно мужскими и женскими отрядами. Вы оградили их от женского общества максимально, даже от родной матери! Слыханно ли это, видеть свою мать один раз в месяц! Бедные дети, я представляю как они страдали! Ваша ненависть к женщинам не имеет никаких границ! Но кто знал, что ваши племянники обратят внимание на красивого юношу, который по иронии судьбы окажется сыном той самой девушки, которая когда то отвергла вас? А может его красота сразила и вас? А иначе откуда такое предвзятое отношение? Вы пытались заглушить грешную страсть, отыгрываясь на ни в чем не повинных детях? Ваши племянники ведь тоже пострадали из-за вашей разбитой любви и следовательно ненависти ко всему женскому полу! А Вэй Усянь пострадал за то, что оказался ребенком Цанцэ Саньжэнь. А ведь во всем виноваты именно вы. Ваша вина, что он остался сиротой, ваша вина, что он не доучившись у вас, уехал. Относись вы к нему чуточку лучше, он бы не пошел по темному пути. Лань Цижэнь процедил: —Откуда такие сведения? Лань Сичэнь снова напомнил: —Дядя, не отвечайте ему! —Откуда, хотите знать? Цзинь Гуаньяо поманил кого то пальцем. Из глубины пещеры вышли двое старейшин ордена Гусу Лань. Лань Цижэнь дернулся в сторону Цзинь Гуаньяо и этих мужчин, сжал меч: —Вот вы где! Мы вас искали. А вы… Предатели! Лань Сичэнь теперь понял, почему дядя перестал доверять старейшинам. Он сразу узнал в них тех, кого когда-то поранил братишка, когда кинулся защищать свое невменяемое солнце. Цзинь Гуаньяо ласково сказал: —Старейшина Лань. Не советую, иначе получите отравленную стрелу. Не факт, что вы оправитесь в этот раз. Не забывайте о своем здоровье. Ведь ваше здоровье очень сильно подорвано, некоторые функции в вашем теле не работают. Не Хуайсан добавил: —Господин Цзинь, когда нечем крыть, обычно идут в ход угрозы? Разве не так? У меня кое что есть для вас интересное. Не знаю, понравится или нет, но весьма любопытная вещь. —Хуайсан, а ты как сюда попал? —Очень просто, вместе со всеми. Не всем ли были разосланы пригласительные письма, чтобы разобраться с подозрительными делами, кои творятся в столь живописном уголке? —А, да, я совсем забыл. И какие же у тебя есть интересные вещи? Лань Сичэнь понимал, что это игра, так как сам лично передавал письмо с пропуском Хуайсану. Цзинь Гуаньяо сделал вид, словно только что заметил Хуайсана. Вот это талант! Хуайсан, словно фокусник, вытащил из рукава бухгалтерскую книгу и какие то бумаги. —Вот, учитель Лань, брат Сичэнь, прошу ознакомиться. Чей это почерк? Лань Цижэнь внимательно рассмотрел книгу и записи в ней. Лань Сичэнь только бросил взгляд. —Это почерк Цзинь Гуаньяо, —ответил Лань Сичэнь. Другие главы кланов тоже приблизились для того, чтобы ознакомиться. Они кивали головами, поглядывая опасливо в сторону Цзинь Гуаньяо. Тот же с улыбающимся лицом наблюдал за ними. Незнайка развернул листок: —А здесь литературные шедевры. На листке тем же самым почерком было написано: «Старейшине Илин. С тобой железо тьмы мы сотворим. И мир поставим на колени. Тебя я с самой юности любил. Ведь ты непризнанный был гений. Утру я нос спесивым господам. Что по тебе тогда с ума сходили. И никому тебя я не отдам. Невероятен ты по силе. Ты в моей клетке золотой. Не будешь никого бояться. Господ снесет взрывной волной. Над ними буду я смеяться.» —А вот еще. На другом листе тем же почерком: «Юному господину Мо. Не суждено с тобою быть мне, мой любимый. Тебя увидел, но не знал, что ты мой брат. Наследник ты, а я всеми гонимый. Я бездарь, ты прекрасен и талант. С тобой железо тьмы мы сотворим. И мир поставим на колени. Тебя увидев, сразу полюбил. Ты умный, ты талантливый, ты гений. Ты в моей клетке золотой Не будешь никого бояться. Оставим Цзиней за кормой. Над ними будем мы смеяться.» В толпе послышались волнения: —Как так? —Что это такое? —Одними и теми же стихами пытался ухаживать? —Да что это за ухаживания такие? Но громко высказываться боялись, опасаясь лучников. Цзинь Гуаньяо по-прежнему наблюдал за всеми с весьма ласковой улыбкой. Вдруг вперед протиснулся Цзинь Лин: —Цзинь Чань, а я то думал куда подевались ты и твои люди? Что вы здесь делаете? Цзинь Гуаньяо ласково протянул: —А-Лин, а ты что здесь делаешь? Цзинь Лин нахмурился: —Какая разница? Я привел человека, который подтвердит, что мой дядя приставал к Мо Сюаньюю. И они с помощью тигриной печати сделали его сумасшедшим. Мой дедушка хотел его сделать наследником. Я привел с собой старейшин, которые выносили решение, чтобы главой клана сделать молодого Мо. Цзинь Чань выкрикнул: —Он был сумасшедшим! Он приставал к Лянфань Цзуню! Не Хуайсан спросил: —Кто вам это сказал? Цзинь Гуаньяо перебил: —Я сказал. Он был слишком молод, чтобы стать главой. Да и заслуг у него никаких не было. А мой прекрасный отец его забрал на обучение и прочил в наследники. Когда как меня в свое время спустил с лестницы. Из толпы вышел один из старейшин орлена Ланьлин Цзинь. Это был крепкий мужчина в годах: —Нам известна эта история. Глава Цзинь все время помогал семье Мо, помогал не только семье. Но и деревню привел в надлежащий вид. Он часто виделся с ребенком. Когда ему было тринадцать он взял его к себе в башню Кои. Юноша быстро добился блестящих успехов. Но когда Цзинь Гуаньяо начал проявлять к нему интерес, глава Цзинь старался максимально оградить его от его общества. Но вскоре умер ужасной смертью. Я не буду об этом говорить, подробности вам всем известны. После смерти главы Цзинь Гуаньяо начал открыто водить дружбу с Сюэ Яном. Вдвоем они начали преследовать юношу. Закончилось все тем, что накануне обьявления молодого Мо главой клана, произошел странный случай. Сюэ Ян и Цзинь Гуаньяо выволокли его во двор и обвинили в домогательстве. Сам молодой Мо ничего не мог сказать в свое оправдание. Он был словно под действием яда, не понимал что происходит. Совет старейшин предложил подождать до утра и провести расследование. Но ночью его увезли. Услышав эту историю, Лань Сичэнь ощущал себя, словно его стукнуло по голове чем-то тяжёлым. Бедный парень! Что ему пришлось вынести! Тут поневоле сойдешь с ума. Как он еще умудрился сохранить ясность ума при таких страшных обстоятельствах? Теперь Лань Сичэнь понимал смысл всего этого концерта. Если бы они спрятали тело Вэй Усяня и он пришел один, вряд ли удалось бы вот так все раскрыть. Да и не факт, что сам Лань Сичэнь не получил отравленную стрелу в сердце. И тогда смысл всего этого и вовсе терялся. Из толпы кто то спросил: —И вы не стали его искать? —Мы боялись. После той ночи Сюэ Ян запугал всех так, что мы боялись сказать даже слово. Он мог запросто подойти к человеку и пырнуть ножом в живот или порезать лицо. При чем ему всегда все сходило с рук. После того случая Цзинь Гуаньяо провозгласил себя главой клана и верховным заклинателем. А всех недовольных просто уничтожили вместе с их семьями. Да что говорить, вырезали целые кланы от стариков до грудных детей. Конечно же мы все боялись и никто не смел даже слова сказать по этому делу, не то чтобы возражать. Вдруг послышался голос: —Я его потом нашел. В деревне Мо. Он был настолько напуган, что притворялся сумасшедшим. Вдобавок убили его мать, тем самым запугав его еще больше. Его самого склоняли, чтобы он отдал свое тело какой то продажной женщине. Иначе с него сделали бы марионетку. Так что у него не было особо выбора. Вот почему, когда мы с главой клана Не предложили лучший вариант, он согласился. И не прогадал. Я ничего не мог поделать, меня и мою семью просто бы вырезали за малейшее подозрение на то, что я пытаюсь узнать правду. Но, всему видно свое время. Больше нельзя молчать. Сейчас мы можем смыть позор с честного имени молодого господина Мо. Толпа народа охнула в унисон: —Вот это страшное злодеяние не имеет себе равных. Цзинь Гуаньяо все с той же улыбкой возразил: —Кто был ваш Мо? Сопляк, выскочка, мелкий умник, которыи не приложил никаких усилий! Приехал со своей деревни от мамочки. Какие проблемы у него были? При чем глава Цзинь навещал его, дарил подарки, помогал всей деревне. Потом взял на учебу. Когда как я воспитывался в публичном доме и в глаза не видел своего отца. А когда все-таки решился приехать к нему, меня спустили с лестницы. Я кровью и потом зарабатывал хоть какое то расположение своего отца! Меня с большим трудом по рекомендации взяли на службу. При чем мой драгоценный отец не желал замечать моих заслуг. Когда как Мо был рядом с папочкой на полном обеспечении. Я с большим трудом добился хоть какого то расположения. И меня удостоили чести принимать гостей, как будто я какой то лакей. А молодого Мо ждала должность главы клана и верховного заклинателя! Вот скажите мне, где справедливость? Почему я должен был сносить подобное обращение? В толпе кто то сказал: —Так Мо Сюаньюй был вполне нормальным, тем более способным и талантливым молодым юношей? Дааа, зависть плохое чувство. Сгубили попросту человека. А он был очень перспективным юношей. Кто то добавил: —При чем ни за что. Просто потому, что ему повезло больше, чем Цзинь Гуаньяо. Цзинь Лин вдруг обратился к Цзинь Чаню: —Мало тебя тогда поколотили. Ты еще смел переметнуться на его сторону. Цзинь Чань возразил: —Что меня и моих людей ждало на службе у тебя? Максимум быть привратником. А глава Цзинь был всегда ласков со мной. Он всегда отмечал мои способности. Цзинь Лин рассердился: —Кто то последнее время обирал просителей и прогонял их, говоря что я не хочу браться за их просьбы защитить. Так это твоя работа? Цзинь Чань запальчиво выкрикнул: —А ты что думал, что я буду стоять там как лакей? —Ах ты… Глаза Цзинь Гуаньяо вдруг стали злыми, от чего его улыбка выглядела более, чем пугающей. Он сказал, обращаясь ко всем: —Хватит, некогда мне тут с вами разговоры водить. Повернулся к Лань Сичэню: —Брат, тебе не тяжело? Можешь передать его мне? У меня больше нет времени. Лань Сичэнь приготовился. Глава Цзян уже сжал в руке фиолетовую плетку. Сычжуй тоже стоял наготове. Лань Сичэнь осторожно приблизился, краем глаза наблюдая за мужчинами, главное чтобы они сейчас не зевали. Цзинь Гуаньяо протянул руки забрать Вэй Усяня. Все стояли как вкопанные под прицелом нескольких десятков лучников. Он забрал тело из рук бледного Лань Сичэня и вытащил из рукава талисман перемещения. Только он хотел его бросить на землю, вдруг Цзинь Лин крикнул: —Фея! Из толпы вылетела огромная черная лохматая тень и кинулась на Цзинь Гуаньяо. Лучники немедленно направили стрелы на собаку, но опасались поранить Цзинь Гуаньяо. Талисман не успел долететь до земли, руки молниеносно оказавшегося рядом Лань Сычжуя успели его поймать. «Молодец, племянник! Ты как раз вовремя!» Вдруг Лань Ванцзи молнией оказался рядом с Цзинь Гуаньяо и выхватил из его рук тело Вэй Усяня. Бичэнь в это время, описав дугу и повалив на землю растерявшишся лучников, вернулся сам в ножны. В этот момент цзыдянь хлестко прошлась по мужчине, повергнув его на землю. Лань Цижэнь оказался рядом с поверженным врагом и взял его за руку, щупая пульс. Через время молодой человек открыл глаза: —Где я? Старейшина Лань? Что я здесь делаю? В это время адепты различных орденов быстро взбежали по ступеням. Через секунду они уже связывали валяющихся на земле лучников для того, чтобы предоставить на суд. Некоторые стояли возле молодого господина Сюэ, советуясь, нужно ли его судить. И если да, то за какое именно преступление. В конце концов все-таки решили привлечь к ответу за кражу опасного артефакта. Лань Сичэнь оглянулся, братишка удалялся со своим солнцем в руках. Лань Сичэнь вздохнул свободнее. Всё. Солнце в надежных руках. Опасность миновала. Дядя отпустил руку молодого Сюэ, поднялся с места и пошел за младшим племянником. «Я многого от жизни не прошу. И невозможного, конечно, не желаю. И прошлое давно не ворошу. Свои обиды я тебе не вспоминаю. Я лишь прошу уйти с нашей дороги. Я лишь прошу, ну не мешай нам жить. А то братишка поломает твои ноги. Иль может снова руку отрубить.» (Поэт Лань Сичэнь)