Легкое прикосновение.

«Это подвиг во имя любви. Но, увы, был трусливый я воин. Закипая в горячей крови. Вижу я, что тебя недостоин. Вижу я, что тебя не сберег. За тебя жизнь отдали другие. Головою я бьюсь об порог. И кричу к опустевшей могиле.» (Недостойный поэт Лань Сичэнь) Лань Сичэнь с любопытством пролистал книгу. Это была сказка про то, как храбрый принц разбудил поцелуем прекрасную спящую принцессу. Лань Сичэнь с детства занимался самосовершенствованием и не верил в волшебные сказки. Он прекрасно разбирался в природе энергий, отлично умел концентрировать ее в организме и управлять ею. Но все это подразумевало под собой тяжкий труд с самого раннего возраста и неимоверное упорство. Потому он твердо верил, что можно максимально усовершенствовать возможности человеческого организма. Главное иметь желание и не лениться, не делать себе поблажек. Хотя и понимал, что человеческие способности тоже имеют ограничения. Но все это имело под собой научное основание. Невозможно добиться результата с помощью волшебной палочки, со своей стороны не прилагая никаких усилий. А тут сказки. — Сычжуй, но это всего лишь сказка. — Ну и что. В любой сказке есть доля правды. Лань Сичэнь улыбнулся: — Нам нужно найти научное подтверждение подобной теории. Надо найти какие энергии взаимодействуют при этом. И какую роль они играют в пробуждении человека. Сычжуй выглядел разочарованным. Лань Сичэнь погладил его по голове: — Сычжуй, зайди в мой кабинет. Там на столе стоит шкатулка с вашими документами. Пожалуйста, оформи их. А я еще поищу тут кое что. Сычжуй поклонился дяде и вышел. Лань Сичэнь снова долго провозился, отыскивая нужные труды. На этот раз он выбрал все, что содержало в себе про взаимодействие энергий. Придя к братишке, он вывалил ему на стол приличную стопку трактатов. Протянув ему самый первый, предложил прочитать. Братишка прочел вслух: — «Жизненная сила Ци возникает в результате превращений Инь и Ян.» Брат, это мы знаем с детских лет. Лань Сичэнь обратил его внимание на другой текст: — «Согласно китайской медицине, все возбуждающие вещества и возбудительные функции ведут к одному и тому же результату — избытку «ян»-энергии. «Ян»-энергия обозначает функциональную деятельность» Дальше Лань Сичэнь нашел параллельное место в другом трактате, на который ссылался этот текст: — «Инь-Ян изображает вселенную, состоящую из двух противоположностей Инь и Ян, которые образуют целое лишь в единой комбинации. Две точки в символе означают, что каждая из двух энергий на высшей ступени своей реализации уже содержит в себе зерно своей противоположности и готова в нее преобразоваться.» Потом он начал объяснять братишке: —Две полярные энергии. А значит, что энергия Инь будет рождаться из энергии Ян и наоборот. Так? Лань Ванцзи кивает, потом говорит: —Брат. Но, тут одно но. Древняя китайская философия инь-ян разделяет энергию ци на равные, но противоположные половины. Одна половина — женская (инь), а другая половина — мужская (янь). Лань Сичэнь возразил: —Брат, ты не совсем прав. Это не означает, что женская энергия принадлежит строго женщине или мужская энергия принадлежит строго мужчине. У человека должен быть здоровый баланс обеих энергий. Вот смотри, что здесь написано: «Принять дуальность и взаимодополнение энергий Инь и Ян, значит понять, что в мире не существует только плохое и только доброе, только белое или только черное. В мире есть все, и все взаимосвязано.» Лань Ванцзи ответил: —Я понимаю, но принято считать, что энергии Инь и Ян — это две противоположности, дуальности. Лань Сичэнь снова возразил: —Но это большое заблуждение. Эти энергии взаимодополняют друг друга, одна энергия происходит (а значит «рождается») из другой. Лань Ванцзи подумал, и решил: — Вполне логично. Лань Сичэнь открыл другой трактат. Он так и назывался «Трактат о любви». —Смотри. «Сексуальная энергия тесно связана с эмоциями. Если вы ощущаете любовь, радость и нежность, эта энергия усиливает их и сама становится положительной. Если же вы ощущаете гнев, ненависть, страх и разочарование, сексуальная энергия усилит и их, а сама станет отрицательной.» Лань Ванцзи был с этим полностью согласен: — Я и сам уже подумал, что необходимо сейчас как никогда держать свои эмоции под контролем. Лань Сичэнь открыл еще один трактат, вытащив закладку на нужном месте, прочитал: — «Любовь — это не страсть, любовь — не эмоция. Любовь — это глубокое понимание того, что другой человек дополняет тебя, помогает тебе стать полным кругом. Присутствие другого человека делает тебя более значительным. Любовь дает свободу быть самим собой; это не обладание.» Лань Ванцзи внимательно слушал, раздумывая. Потом сказал: —Брат. Ты хочешь сказать… —Что ты хочешь услышать? —То, что ты мне скажешь, что делать. Лань Сичэнь грустно улыбнулся: —Почему ты заставляешь меня говорить это? А что ты можешь делать? Любить. Последние слова дались с трудом и отдались бесконечной тоской в сердце. Братишка переспросил, словно не ожидал услышать от брата подобное: —Любить? —Да, любить. Когда энергия ян будет в достаточном обьеме, он почувствует такой мощный прилив энергии, что проснется. Лань Сичэнь вздохнул, потрепал брата по плечу и вышел. Выйдя, он прислонился спиной к столбику, поддерживающего крышу и ощутил как навалилась усталость. Ну почему братишка такой бестолковый? Почему Лань Сичэню приходится объяснять ему такие прописные истины? Ему самому сейчас не особо сладко. Тревога за молодого господина Вэя не отпускала. На этом фоне еще больше раздражал недогадливый братец. Но не мог же он ему открытым текстом прямо в лоб объяснить, что от него требуется. Как на охоте кидаться как последний дикарь на беззащитного человека с завязанными глазами со своими поцелуями мы можем! А когда надо всего лишь поцеловать своего любимого супруга, так у нас тормоз! Так хотелось взять братишку и стукнуть лбом об его же сокровище. Может подействует. Лань Сичэнь оторвался от столбика и пошел к себе в кабинет. В кабинете сидел Сычжуй и тщательно проверял уже оформленные документы. Лань Сичэнь посмотрел на племянника. Сказки про спящих принцесс? Что-то в этом есть. Сычжуй не глупый мальчик, зря болтать не будет. Возможно здесь и надо искать решение проблемы. — Сычжуй. Мне кажется, твой отец чего-то недопонимает. Сычжуй улыбнулся: — Вот и я так думаю. — Иди к нему. Может он тебя послушает. — И о чем я ему скажу? Про сказку о спящей принцессе? — Да хотя бы и про сказку. — Но мой отец не верит в сказки. Да и учитель Вэй мало чем похож на принцессу. Лань Сичэнь подумал: «Но и я тоже не верю. Хотя, стоит попробовать. По крайней мере хуже не будет. Надо перепробовать все доступные средства. Потом уже будем искать недоступные.» Он улыбнулся племяннику: — Ну и ладно. Но у тебя талант убеждения. Тебя же всё-таки Хангуан Цзюнь воспитывал. Попробуй теперь на нем же и поупражняться. Сычжуй хмыкнул, но все-таки согласился и пошел убеждать упрямца отца. Лань Сичэнь сел за стол и вздохнул. Ох, нелёгкая это работа, убеждать упрямого нефрита! Особенно если это твой родной братишка. И отличается с самого рождения выдающимся упрямством. Единственный кто может сломить его упрямство это молодой господин Вэй. Но он спит! Хорошо что Сычжуй не нефрит и ничего не позаимствовал от этого несчастного нефритства. После обеда заглянул племянник: — Цзэу Цзюнь. Я сделал как договаривались. Еще отнес ему завтрак. Сейчас принёс обед из Гусу со специями. После нашего разговора он вроде как задумался. Может все-таки попробует? Лань Сичэнь спросил: — Как ты думаешь, он решился уже на это? Он избегал говорить так, как есть. Было немного не по себе. Но, надо смотреть правде в глаза. Сычжуй ответил: — Цзэу Цзюнь, надо ковать железо, пока горячо. Идите, теперь ваша очередь. Думаю он все-таки попробует его поцеловать. — Учитывая то, как он долго думает, минут через пятнадцать надо будет его навестить. Через четверть часа Лань Сичэнь заходил в цзиньши к братишке. Глядя на зятя, он задавал себе вопрос: «Решился братишка или нет?» Взгляд у младшего был растерянный. Лань Сичэнь посмотрел на шикарного молодого мужчину, живописно спящего на кровати. Идеальное лицо, длинные ресницы отбрасывают густую тень на нежные щёки. Изящные брови. Манящие пухлые губы. Он настолько вкусно выглядит! Такой сладкий! Неужели можно устоять? Он не понимал братишку, как можно столько дней смотреть на это шикарное чудо и не решиться ни разу просто поцеловать? Что это с братишкой? Но, решился или нет, а надо ковать железо прямо по горячим следам. Лань Сичэнь присел на краешек кровати, осторожно взял руку зятя. Она была теплее, чем в прошлый его визит. Нащупав пульс, он с радостью ощутил как под пальцами бьётся вена на запястье. Руку отнимать не хотелось. Хотелось ощущать и ощущать этот чудесный пульс, как прекрасную музыку, наслаждаться ею. Наслаждаться атласной кожей невероятно прекрасного молодого человека. Держа по-прежнему руку на пульсе, Лань Сичэнь поднял голову и глядя на Вэй Усяня, сказал: —Ванцзи, тебе не кажется, что молодой господин Вэй выглядит гораздо лучше? И пульс уже почти прощупывается. Братишка спросил: —Брат. Мне нужно, чтобы ты еще кое что посмотрел в библиотеке. —Что именно? —Про поцелуи. —Про поцелуй? Но что это тебе в голову пришло? Ванцзи? В голове крутилось: «Все таки сработало! Молодец Сычжуй! Все таки в этом парне потрясающий дар убеждения! Вот уж кто не подведет!» Лань Ванцзи упрямо продолжил: —Мне нужно кое в чем разобраться. Нужны книги, где мнение медицины по этой теме. «Он невозможен!» Так хотелось встряхнуть его за шиворот! «Ну что ж, дорогой братец! Тогда держи!» Лань Сичэнь сделал вид, словно не понимает: —Ты подозреваешь, что Цзинь Гуаньяо успел его… Хм… поцеловать? Из-за этого он впал в сон? Братишка сначала воззрился на него с удивлением, потом бросил, с каменным выражением на лице: —Пусть бы попробовал. Шутка удалась. Братишка забавно хлебнул уксуса. Кажется, теперь дело сдвинется с мертвой точки! Лань Сичэнь улыбнулся: —Хорошо, я посмотрю. Он снова пошел в библиотеку и нашел очень любопытную книгу: «Даосские практики поцелуя.» То что надо. Он немедленно принес ее братишке. Вместе они открыли книгу и начали читать. — «С точки зрения первых китайских медиков, секрет поцелуя заключен в обмене энергией между партнерами. В области рта располагаются точки входа в два самых главных энергетических канала, или меридиана. Первая точка жен джон (Ren Zhong) расположена над серединой верхней губы и является входом в заднесерединный янский канал Ду-май. Вторая точка чэн цзянь (Cheng Jiang) находится под серединой нижней губы и позволяет войти в переднесерединный иньский канал Жень-май. Если кончиком языка прикоснуться к верхнему небу за передними зубами, два главных канала соединяются, позволяя человеческой энергии совершать круговорот в теле. А если партнеры подходят друг другу по объему и качеству энергии, соединение губами дает возможность не просто обменяться энергией, но и ощутить необычайную сладость. В результате оба партнера получают недостающие части энергии, и возникший энергетический баланс сопровождается особым чувством благодати. Вот почему не каждый избранник вызывают одинаковое по силе возбуждение во время касания губ. Совпадение энергий — явление редкое.» Лань Сичэнь сказал: —Нужно совпадение энергий. Вряд ли Гуаньяо смог бы вызвать какие то эмоции в теле молодого господина Вэя. Лань Ванцзи взглянул на брата. «Ага! Вот и уксус подвезли! Давай, встряхнись, наконец! Кисленькое помогает взбодриться, это факт!» Лань Сичэнь открыл другую статью: —»Это соединение душ, мистическое, духовное слияние, выходящее за рамки физической реальности. Для того чтобы верить в существование этой силы, вовсе не обязательно быть верующим человеком. Можно просто исходить из факта, что волшебство отношений между людьми возникает из алхимических реакций, происходящих в сердце. Никакая астрологическая или философская система не может адекватно объяснить это явление. Так вот, секрет романтики такого поцелуя, от которого учащается сердцебиение и пульс, заключается в особой ситуации, позволяющей людям соединиться на некоем духовном уровне.» Лань Сичэня вдруг внезапно осенила догадка: —Если учащается сердцебиение и пульс, то все функции в организме получают еще больше энергии. Органы начнут работать в полную силу. Все жизненные функции возобновятся. Может можно будет разбудить таким образом молодого господина Вэя? Лань Ванцзи с любопытством уставился на брата. Непонятно было, что он думал в этот момент. Лань Сичэнь снова вздохнул. Ну почему? Почему он сидит здесь и объясняет этому… Слов не было… Не зря Вэй Усянь зовёт его занудой. Зануда он…зануда и есть. Даже здесь он ищет научное подтверждение. Точно зануда. — Ванцзи, я серьезно. Серьезней некуда. Даже если и не разбудим, то вреда определенно не будет. Лань Ванцзи покачал головой: —Брат. Лань Сичэнь снова вздохнул: —Ванцзи. Что ты от меня хочешь услышать? Ты ведь все понял. Думаю тебе нет нужды обьяснять подробнее. Мы уже обо всем поговорили. Я пойду. Спокойной ночи. Выйдя, снова прислонился к столбику, вдохнул прохладный вечерний воздух с гор. Вся ситуация действовала на него тяжелее и тяжелее. Его уже раздражал братишка. Неимоверно. На месте его… Стоп! Никакой на месте! «Лань Сичэнь! Будь на своем месте! Не лезь туда, куда не следует! Твоя задача помочь братишке! Вот и все! Ты понял? Даже в мыслях не смей!» Но беспощадное подсознание вытащило новый сон, где Лань Сичэнь целовал прекрасные неподвижные уста своего зятя. Но тот не просыпался. Но зато пульсировала венка под пальцем Лань Сичэня. Утром поспешил чуть свет к братишке. Но не успел зайти, чуткий слух уловил слова младшего. Почти шепотом: —Вэй Ин. Как сложно любить тебя! Как легко в тебя влюбиться! Как страшно любить тебя! Как сладко любить тебя! Как тревожно любить тебя! Невозможно не любить тебя! Лань Сичэнь отошёл от двери и тихо пошел к себе. Но не дошел, сел в беседке. В голове крутились слова: «Как сложно любить тебя! Как легко в тебя влюбиться! Как страшно любить тебя! Как сладко любить тебя! Как тревожно любить тебя! Невозможно не любить тебя!» Да. Как прав братишка! Как прав! Ему выпала непростая участь. Это не парень. Это стихийное бедствие. Это все равно, что любить торнадо или грозу, или смерч, сметающий все на своем пути. Эти стихийные бедствия завораживают своей красотой так, что невозможно оторваться. Но так же можно и не успеть спастись. «Как тревожно любить тебя…» «Невозможно не любить тебя!» Да. Невозможно. Невозможно… Лань Сичэнь вздохнул и пошел проводить тренировку. Мысли были вовсе не на тренировочном поле, но работа есть работа. Пришлось заставить себя усилием воли сосредоточиться. После завтрака снова пошел заниматься документами. Чуть позже пришел Сычжуй: — Я был у отцов. Учитель Вэй просыпался. Потом снова уснул! Лань Сичэнь почувствовал как подпрыгнуло от радости сердце. — Просыпался, говоришь? Ты пришел, он не спал? — Нет. Он спал уже. Лань Сичэнь поспешил к братишке. Братишка выглядел радостным и немного смущенным. Лань Сичэнь долго смотрел на Вэй Усяня, щупал пульс. —Он сегодня выглядит совсем не так как вчера. Намного лучше. И пульс нормальный. Он отметил про себя, что нежные губы прекрасного зятя стали намного ярче. Ну что за упрямец его младшенький? Две недели прошли даром! Неужели надо было притащить кучу книг, привести тысячу аргументов, чтобы тот наконец поверил и начал действовать? Лань Ванцзи, ревниво наблюдая за тем, как брат слишком уж долго держит его руку, сказал: —Он уже сегодня просыпался, снова уснул. Лань Сичэнь обрадовался: —Ну хорошо. Теперь уже будет лучше. Надо бы для него приготовить бульон. Лань Ванцзи сказал: —Лучше суп из корней лотосов и свиных ребрышек. —Но для него свинина будет тяжело на желудок. —Я ему дам только бульон. —Хорошо. —Только надо купить продуктов. Ты сможешь кого нибудь попросить это сделать? —Да, я могу послать адепта. — Нет, не нужно, я попрошу Сычжуя. А он пусть мне принесет домашние работы, я помогу ему проверить. А то он и так загружен. —Это верно. Мы не можем больше рисковать его жизнью, —согласился Лань Сичэнь. Лань Ванцзи еще подумал: —Нет, я пойду сам. Надо правильно выбрать лотосы. У него в этом нет опыта. Лань Сичэнь удивленно посмотрел на младшего братика, это вовсе на него не похоже. Никогда он не менял так быстро свои решения. Возможно это от радости. Лань Ванцзи добавил: —Вы можете вместе с Сычжуем здесь посидеть, а я схожу куплю и приготовлю суп? Лань Сичэнь кивнул: —Да, конечно. Можешь на нас рассчитвать. После уроков они пришли вдвоем и младший нефрит отправился за продуктами. Лань Сичэнь с племянником остались сидеть в цзиньши возле прекрасного учителя Вэя. На нежных щеках мужчины появился румянец, дыхание было ровным. Так хотелось затискать его как игрушку, расцеловать в обе персиковые щеки. Сычжуй посмотрел на сладко спящего Вэй Усяня в благопристойной позе, заботливо укрытого одеялом. — Цзэу Цзюнь, как вы думаете, он уже поцеловал его? Лань Сичэнь улыбнулся и вздохнул, бросив взгляд на ярко розовые красиво очерченные губы своего прекрасного зятя и промолчал. А ведь не будь он тогда таким… Все могло бы быть по-другому… Все! Все! Не думать! Даже не мечтать! Он принадлежит душой и телом его братишке! Навсегда! Даже невооружённым взглядом видно, что они одно целое! «Все, Сичэнь, успокойся!» Сычжуй, не дождавшись ответа, пустился в воспоминания: — Я многое что позабыл тогда. Но когда дядя Нин мне начал рассказывать про то, как учитель Вэй закапывал меня в песок как редиску, я многое тогда вспомнил. Уму непостижимо, что произойдёт все именно так, как виделось маленькому ребёнку. Что Хангуан Цзюнь станет моим папой. Что учитель Вэй придет снова и мы все уже никогда не разлучимся. Я помню, как он возился со мной, помню как учил меня фехтовать, помню как я с великим наслаждением облизывал его флейту, так что на ней было невозможно потом играть. А знаете, дядя? Я уже тогда почувствовал, что это моя семья. Мне было чуть больше двух лет. Я играл бабочками и сидел возле Хангуан Цзюня. А он заказал мне сладкого супа и вытирал меня платком. Я еще тогда очень хотел, чтобы это счастье не кончалось. Мне было очень тепло и уютно рядом с ними. И вот это произошло. И я счастлив. Мне больше ничего не нужно. Лань Сичэнь вздохнул: — Сычжуй, но ты уже взрослый. И совсем скоро тебе придется взять в руки управление этим орденом. — Но, дядя, вы же еще не старый. Вы совсем молодой. Вам рано уходить на покой. — Да, конечно. Рано. Но в жизни есть вещи, которые я должен сделать. И для этого нужно время. Эти вещи очень важны для меня. Не смотри что ты молод. Ты справишься. Я уверен в этом. У тебя уже есть вес и авторитет в обществе. Ты прекрасно разбираешься во всех делах, тебя даже не нужно инструктировать. Да и люди тебя слушаются, при чем беспрекословно. Сычжуй склонил голову: — Спасибо, Цзэу Цзюнь, за столь лестный отзыв. Я буду стараться. Я не подведу вас. — Я знаю, что ты не подведешь. Я уверен в тебе. Даже больше, чем в самом себе. Сычжуй подумал минуту, потом спросил: — А нельзя быть главой и делать то, что тебе нравится? — Можно. Но тогда придется разрываться и не сделаешь хорошо ни того, ни другого. А еще глава клана у нас должен обязательно жениться, чтобы родить наследника. А я…не хочу жениться. Сычжуй посмотрел внимательно на дядю: — Совсем? — Совсем. — Но почему? Вдруг захотелось сбросить с себя этот груз. Сычжуй был всегда весьма надёжным человеком. — Сычжуй, то что я тебе скажу, должно остаться между нами. — Хорошо. — Мое сердце отдано одному человеку. А Лани любят только один раз. Это наша семейная особенность. И никуда от этого не деться. А я не хочу жениться без любви. Не хочу, чтобы рядом со мной человек был несчастным. Да и дети наши вряд ли будут счастливыми. Только счастливый человек может научить своих детей быть счастливыми. — Но ведь Хангуан Цзюнь… — Он был счастлив. У него был ты и надежда, что любимый человек вернётся. Сычжуй посмотрел внимательно на своего дядю, спросил осторожно: — Цзэу Цзюнь. А тот человек знает? — Нет. Он не знает. И не должен знать. Он принадлежит другому. Сычжуй кивнул. По его лицу не было видно, что он был удивлён. — Но это очень сложно, вот так держать все в себе. — Согласен. Сложно. Но…я справляюсь…пока. — Думаю, надо все же поговорить. Объясниться. Он же не зверь какой. А живой человек. Он поймёт. Возможно подскажет решение. — Но, ты так говоришь, словно ты его знаешь. Сычжуй улыбнулся: — Конечно знаю. Цзэу Цзюнь, не трудно догадаться о ком идет речь. Лань Сичэнь вздохнул: — Сычжуй… — Дядя, не расстраивайтесь. В него невозможно не влюбиться. Все ученики его любят. Даже суровый учитель Лань, хоть и сопротивляется изо всех сил, но тоже не может устоять перед его обаянием. Лань Сичэнь снова вздохнул: — Сычжуй, но это не такого рода любовь… — Понимаю. Вижу взгляды многих мужчин, когда они смотрят на моего папу. Но он не замечает этих взглядов. Да и никогда не замечал. — Странно, неужели никто за все это время не докучал ему со своей любовью? — Докучал. А вы не помните? Лань Сичэнь вспомнил: — Тот глава клана? Он долго бродил как потерянный. Что он искал? — Он заблудился в вымышленном лесу. Мы сначала не поняли. А потом учитель Вэй сказал, что послал его лесом. Вот у него и возникла иллюзия. — Похоже на гипноз. — Да, что то типа нашего заклятия молчания. Только оптическая иллюзия. Человек оказывается в лесу, из которого не может выбраться. У него возникает паника. Этот момент он запоминает надолго. И больше не пытается экспериментировать с обьяснениями учителю Вэю. — Мой брат об этом знает? — Я не знаю. Мы не говорили на эту тему. — Весьма забавно. Лань Сичэнь снова вздохнул. Сычжуй продолжил прежний разговор: — Но это касается только тех, кто весьма назойливо пытается добиться его внимания. Но это никак не может касаться вас, дядя. А поговорить вам надо. Думаю ничего страшного не произойдёт. Тогда многие ваши поступки станут ему понятными. И он уже будет более осторожным, будет щадить вас, будет понимать. Поможет сгладить острые углы и поможет преодолеть. Вы же знаете, он чуткий и понимающий. Просто иногда недогадливый. Это от того, что его голова постоянно забита какими-нибудь идеями. Лань Сичэнь вспомнил, как Вэй Усянь развлекался тогда в беседке, обдумывая проблему бездонного омута. Не зря про него еще в его юности ходили слухи, что он способен осушать моря и сдвигать горы. — Сычжуй, правильно ли это будет? Ведь он…как бы…муж твоего отца. — Эх, дядя. Вы просто плохо знаете его. Он никогда не будет смеяться и никогда не оттолкнет того, кто искренне относится к нему. Знаете же, что он сделал для дяди Нина. Лань Сичэнь удивился: — Вэнь Нин? Неужели и он тоже? — Да. Дядя Нин полюбил его еще тогда, когда в Цишане было соревнование лучников. Вспомните как учитель Вэй защищал его тогда. — Откуда ты это знаешь? — Дядя Нин рассказал мне многое из своей жизни, когда мы ходили тогда в Цишань. Ради него он тогда пошел на то, чтобы выкрасть тела главы Цзян и его жены из Пристани лотоса. Ради него упросил тётю Цин пересадить ядро. — Я думал это из обычной благодарности. Сычжуй покачал головой: — Благодарность тут не при чем. Эту любовь мой дядя пронес через года. И сейчас по-прежнему он готов кинуться на выручку и убить любого, кто посмеет покуситься на жизнь учителя Вэя. Вы думаете, что он просто вышел из-под контроля, когда убил Цзинь Цзысюаня? Вовсе нет. И от того, что не смог сдержаться тогда, он до сих пор чувствует себя виноватым. Он считает, что все последующие события произошли по его вине. Но когда любимому человеку грозит опасность, раздумывать некогда. Лань Сичэнь сидел, как громом пораженный. Вот оно как! — Сычжуй… Юноша продолжал: — На горе Дафань тогда он пришел к нему, потому что услышал его голос еще из деревни Мо и понял, что учитель Вэй пришел в этот мир. Он выдернул стальные цепи из каменной стены и преодолел сотни километров, чтобы воссоединиться с ним. — Но молодой господин Вэй…он…не знал? — Возможно и знал, но скорее всего догадывался. От того был всегда добр к нему. — А дева Цин? — Тётя? Она тоже влюбилась в него. Еще до операции. Но не могла ничего поделать. Она просто старалась находиться всегда рядом и оберегать его. Она даже пыталась отучить его от вина. Но он был настолько занят своими изобретениями, что ничего вокруг себя не замечал. Он это понял только тогда, когда они решили пожертвовать своими жизнями ради него. Последние ее слова были «спасибо» и «прости». Она так и не решилась ему признаться. Лань Сичэнь поднял на племянника взор и почувствовал как слезы застилают глаза. Такие подвиги во имя любви! Люди не жалели жизни ради него! А он? Что он? Он крутился в это время возле Цзинь Гуаньяо и слушал его раскрыв рот! Верил мерзким сплетням! Ощущая как сердце куда-то падает и как слезы капают из глаз, он выдавил из себя тихо, очень тихо: — Сычжуй, я недостоин даже сказать ему об этом… Сычжуй встал, поставил на огонь чайник и насыпал в него травки. — Дядя, у каждого свои обстоятельства. И не надо себя так казнить. Мой отец долго казнил себя за бездействие. Но потом понял что-то важное и отпустил это. И ему сразу стало легче дышать. И кто вы думаете, помог ему это все отпустить? — Я догадываюсь. — Вот именно. Помог же вам учитель Вэй победить депрессию? Почему вы думаете, что он не поможет справиться и в этот раз? — Сычжуй, спасибо тебе. Но…ты же понимаешь…только не сейчас. — Да, я отлично понимаю. Но только не тяните годами. Все равно рано или поздно этого разговора вам не избежать. И вы это прекрасно понимаете. Так будет легче всем. И вам прежде всего. Лань Сичэнь кивнул. В горле стоял ком невыплаканных слез. Сычжуй продолжал с серьёзным видом: — И знаете, что я скажу? Не только у вас сейчас необходимость поговорить всё-таки. Учителю Ланю тоже есть о чем поговорить с учителем Вэем. Мы одна семья. И у нас не должно быть недомолвок между собой. Сычжуй налил чаю, подвинул дяде сладости, которые всегда теперь были в аскетичном помещении под названием цзиньши. — Цзэу Цзюнь, берите сладости. Сладкое помогает успокоить сердечную боль. Лань Сичэнь послушно взял чашку с чаем и засахаренные фрукты. Через какое-то время, уже немного придя в себя, спросил Сычжуя: — Сычжуй, а тебе никогда не хотелось бы вернуть себе прежнюю фамилию и возродить клан Вэнь? Сычжуй серьезно ответил, немного подумав: — Как-то один раз мелькнула подобная мысль, когда пошел в Цишань с дядей. Потом уже, увидев былое великолепие ордена, обойдя руины, разглядев все что там творилось, я понял многое. Сидя возле могил, которые устроили мы своим погибшим родственникам, мы поговорили с дядей Нином. — О чем вы говорили, если не секрет? — Я пришел к выводу, что нет смысла возрождать из пепла то, что уже прекратило свое существование. И по сути, мой дядя Нин стал таковым благодаря жестокому и несправедливому режиму в этом ордене. Все мои родственники погибли из-за подлой политики этого ордена, который покрыл себя позором на веки вечные. К чему теперь возвращаться к прошлому? Тем более Цишань никогда не был моим домом. Моим первым домом когда то стала гора трупов в Илине. Настоящий мой дом здесь в Гусу. Отец мне дал свою фамилию и свою любовь. Я Лань. И пусть не по крови, но считаю себя сыном этого клана. Клан Гусу Лань стал мне родным. Сколько я себя помню, я всегда был Ланем. Еще тогда, двухлетним ребёнком, когда в Илине назвал Хангуан Цзюня папой. Уже тогда я безошибочно выбрал свою клановую принадлежность. Клан Гусу Лань много мне дал. Но благодарность тут не при чем. Это мой сознательный выбор. Навсегда. «Если вы дошли до ручки, Открывайте, это дверь. Соберите себя в кучку. Не бывает без потерь. Не обошлось без крови. Не обошлось без боли. Но что поделать? Начну сначала, что ли!» (Поэт Лань Сичэнь)