Легкое прикосновение.

«Пробегусь по лугу налегке. Проскользну слезинкой по щеке. Пролечу пушинкой на ветру. Упаду росою поутру. Светлячком я стану тёмной ночью. Для тебя я стану чем захочешь. Если только пожелаешь ты. Осторожно я коснусь твоей руки. Отведу я прядь твоих волос. Не могу сдержать я больше слез…» (Поэт Лань Сичэнь) Наступила весна. Осталось полтора месяца до экзаменов. После них нужно было решить кого перевести в следующий класс, а кто снова будет сидеть в том же классе и заново учить то, что плохо усвоил. Полтора месяца обещали быть напряженными. Потому было решено дать ученикам передышку на пару недель перед трудным периодом. Дети уже устали. Устал и Вэй Усянь сидеть на одном месте, он уже начал скучать, как будто ему чего то не хватало. Он плохо ел, часто Лань Сичэнь видел его в той же самой беседке, он сидел молча и забавлялся тем, что останавливал водопады. Это было не так страшно, как если бы он снова начал сдвигать горы. Но все-таки становилось не по себе, так как его деятельная натура либо смертельно скучала, либо подумывала очередную сногсшибательную идею. Но в любом случае, он был настолько очарователен, что от него невозможно было отвести глаз. Снова Лань Сичэнь смотрел как изящный палец словно режет водяной поток, вода странно застывала, не достигнув цели, зависала в воздухе, словно прозрачная штора, искрясь на солнышке радужными каплями. Но в этот раз он с огромным трудом, но все-таки поборол желание взять эти прекрасные пальчики в свою руку. Он любовался его неуловимой кошачьей грацией, сидя на скамейке напротив. Он восхищался его супеспособностями, не каждый мог так сконцентрироваться, чтобы управлять силами природы. Это были безумно огромные энергозатраты. Но он научился восполнять силы из солнечной энергии. Это было уму непостижимо. Его огромный потенциал и несравненные таланты все больше и больше восхищали и поражали главу ордена Лань. Еще больше поражала его суперспособность вытягивать нить расследования так, что у преступника не оставалось никаких шансов оправдаться. Он безошибочно определял, кто и как был замешан в том или ином деле. Этому же он учил и детей в ордене Гусу Лань. Вот и сейчас Лань Сичэнь снова вспомнил некоторые моменты пятилетней давности. Не давали покоя его слова, обращенные к Цзинь Гуаньяо в храме: «Возможно он и не человек вовсе.» Как-то он спросил Вэй Усяня: — Молодой господин Вэй, как вы поняли, что то, что произошло в храме Гуаньинь дело рук не совсем как бы человека. Вэй Усянь повернулся к Лань Сичэню. Он отвлекся, опустил палец и вода неожиданно с грохотом начала низвергаться с крутого склона, заставив внутренне вздрогнуть главу ордена Лань. — Цзэу Цзюнь? А, это? Нетрудно догадаться. Сделать подкоп и похоронить тело за столь короткий период времени мог только тот, у кого в этом большой опыт. А кто с огромной скоростью выкапывал могилы на протяжении нескольких лет? Тем более, такой человек должен быстро передвигаться, иметь недюжинную силу и хорошо видеть в темноте, чтобы обойтись без фонаря. А кто обладает всеми этими способностями? Вам это известно не хуже меня. Еще один момент. Создать такой яд, какой был подброшен в гроб, могла только Вэнь Цин. У нее был только один ученик. Это ее брат. Тем более, пришить голову к туловищу главы Не, вовсе невозможно человеку. На шее Не Минцзюэ были точно такие же стежки, как у меня после удаления ядра. Это был хирургический шов, который я ни с каким не перепутаю. Меня зашивал Вэнь Нин. Это его почерк. Так же это он пришел вместе с Не Минцзюэ, правда немного зазевался и послужил ему в качестве тарана, чтобы тот мог открыть ворота. Лань Сичэнь внимательно слушал. — Это настолько просто? Почему никто из нас не заметил этого? Даже наблюдательный Цзинь Гуаньяо не догадался чьих рук это дело! — Потому что каждый был занят представлением, которое приготовил для нас Цзинь Гуаньяо. А сам Цзинь Гуаньяо был поглощен тем, что ставил для нас спектакль трагикомедии. Кстати, Вэнь Нин все-таки отомстил за сестру и свою семью. При чем это справедливо. Кстати, я смог сохранить ему репродуктивную функцию. Он может возродить свой клан, если захочет. Кстати я как-то говорил Хангуан Цзюню, чтобы найти Вэнь Нину подходящую девушку. Да и он сейчас вовсе не походит на мертвеца. Но тому все некогда. А сам Вэнь Нин ничего не говорит на эту тему. Лань Сичэнь улыбнулся: — Я тоже могу подыскать ему невесту. Но только если он это сам захочет. — Ну да, если он сам конечно, захочет, — согласился Вэй Усянь, — но он почему-то не хочет. Может потому, что орден Цишань Вэнь покрыл себя несмываемым позором? — А может существует еще какая-нибудь причина, — ответил Лань Сичэнь. — Кто знает? Возможно… Прозвучал гонг к концу последнего урока, Лань Сичэнь только встал, как увидел, что к ним направляется братишка. Он подошел к ним, поприветствовал брата, потом поднял свое счастье со скамейки и заключил в обьятия. На удивлённый взгляд Лань Сичэня, ответил: — Брат. Извини. У меня мало времени. Сейчас будут снова дополнительные занятия. Лань Сичэнь понимающе кивнул: — Снова отстающие? — Да. Скоро экзамены. Надо бы их подтянуть. Лань Сичэнь улыбнулся и начал спускаться по ступенькам. Позади послышался голос Вэй Усяня: — Цзэу Цзюнь, далеко не уходите, мы еще не договорили. Лань Сичэнь про себя усмехнулся. Ведь знает же, что братишка сейчас начнет пить свой любимый уксус и специально дразнит. Вот же хулиган! Его любимое занятие доводить Лань Чжаня. Хотя, братишка всегда старается изо всех сил делать вид, что ничего не произошло. Но несносное солнце все равно ловит малейшие оттенки настроения младшего нефрита и забавляется над ним. Но до того мило забавляется. Да и сам братишка нисколько не возмущается ужасным характером своего дорогого. Кажется им обоим нравятся такие адреналиновые игры. Лань Сичэнь медленно шел по дорожкам сада. Сзади до его чуткого слуха доносился ласковый шепот и тихие звуки торопливых нежных поцелуев, которые таяли на губах и взмывали в хрустальный горный воздух, оставляя после себя мягкий взмах крыльев бабочки. Ровно через десять минут, он услышал чуть ли не горестный вздох братишки. Тот, наконец с огромным сожалением оторвался от своего солнца и пошел снова в класс. Лань Сичэнь вернулся к зятю: — Молодой господин Вэй, вы упомянули, что Хуайсан приложил немалые усилия, чтобы подловить Цзинь Гуаньяо. — Нетрудно догадаться. Кто имел самые веские причины отомстить убийце брата? То что он с риском для жизни раскопал многие факты и отыскал этих женщин, это правда. Больше никто бы не стал копать под Цзинь Гуаньяо. Так как весьма опасно. Он хотел показать истинное лицо маньяка и садиста. Но ему вряд ли кто поверил бы. У него стойкая репутация размазни и недоучки. Потому он начал потихоньку искать свидетелей его злодеяний. Когда фактов набралось достаточно, он написал письмо, разоблачающее его деяния. Так же он постарался спрятать свидетелей от преследования самого преступника. Еще я догадался по тому, как Хуайсан появлялся неожиданно везде, где был я и Лань Чжань со своими фразами, которые он метко вставлял во время разговоров. Хотя многим эти фразы показались бестолковыми, но я сразу понял, что он направляет разговор в то русло, чтобы помочь мне. Мне его реплики тогда очень помогли. — Но Цзинь Гуанъяо очень жесток, могли пострадать люди. Что если бы он кинулся истреблять всех без разбору? — Не кинулся бы. Наш Гуаньяо товарищ очень продуманный. Тем более, события начали разворачиваться уже после того, как на сцене появился Старейшина Илин. Все произошло так как надо. Зато все увидели истинное лицо спасителя мира. Да и благодаря Хуайсану я здесь перед вами. Живой и здоровый. Лань Сичэнь снова залюбовался идеальным лицом молодого человека. Он сейчас был настолько прекрасен, что замирало сердце и хотелось куда-нибудь лететь, лететь и ловить искорки в бездонных глазах этого невероятного по красоте человека. А ведь он был прекрасен не только внешне, его внутренняя красота притягивала к нему всех без исключения. От младенца до старика. Лань Сичэнь вспомнил недавний разговор с Хуайсаном. — Молодой господин Вэй, как вы думаете, Цзинь Гуаньяо не сможет вырваться из клетки и найти сообщников? — Цзинь Гуаньяо весьма хитер. Поэтому нельзя сбрасывать со счетов, что где-то бродят его сообщники. Наверняка у него предусмотрен и подобный вариант. Тем более, мои рукописи так и не найдены. — Как можно узнать, у кого ваши рукописи? Боюсь это будет сложно. — Я отредактировал рукописи. — Он ведь сможет догадаться. — У Цзинь Гуаньяо прекрасная память, но он никогда не читал записи целиком, поскольку не разобрался в них. Иначе он не стал бы рекомендовать Сюэ Яна и добиваться для него места адепта в ордене Ланьлин Цзинь. Лань Сичэнь снова спросил: — Но все-таки, молодой господин Вэй, вы так и не сказали, как мы узнаем у кого рукописи? Вэй Усянь поднял изящный палец вверх: — Оо. Об этом узнает вся Поднебесная. Пока наша канарейка в клетке, записи обязательно обнаружатся. Лань Сичэнь не стал больше переспрашивать. В свое время они все узнают. И хотя он знал, что его прекрасный зять еще тот любитель эффектов, он доверял ему. Об этом действительно все узнают. Уж он то постарается. Между тем, прекрасный зять откровенно скучал. Лань Сичэнь спросил у братишки: — Ванцзи, у вас все хорошо? — Мгм. — Мне кажется, что молодой господин Вэй чем-то расстроен. — Я спрашивал. Он говорит, все нормально. — Поговори с ним. — Не могу надоедать. — Ладно, я сам поговорю. Но поговорить не удалось. Вэй Усянь провел свои уроки и весь остаток дня просидел в цзиньши. Лань Сичэнь видел как братишка бежал после урока к себе, потом через десять минут обратно. Вэй Усянь так и не вышел. Напрасно Лань Сичэнь ждал его в беседке уже минут сорок. Когда он уже понял, что не дождется, тем более уже братишка должен закончить зянятия, Лань Сичэнь поднялся с лавочки, чтобы идти к себе. Вдруг со стороны цзиньши раздался оглушительный взрыв, взметнулся синий столб пламени. Лань Сичэнь со всех ног кинулся на помощь. На подходе к цзиньши его чуть не сбил с ног братишка. Он так стремительно выскочил из класса, что прибежал одновременно с Лань Сичэнем. В ужасной панике его ученики бежали следом. Добежав до своей комнаты, он мигом поймал выскочившего Вэй Усяня, который отчаянно кашлял и махал рукавом. Немедленно осмотрев свое горюшко, он убедился, что с ним все в порядке. И только потом обратил внимание на масштабы разрушения. Крыша была повреждена, черепица взлетела высоко в воздух и приземлилась за забором, никого не задев. После взрыва в цзиньши пришлось чинить потолок и крышу. Но это было мелочи, главное его горюшко живой и невредимый. На следующий день братишка пришел к брату посоветоваться. На второй день нашли приличную пещеру и оборудовали всем необходимым для научной работы. А еще поставили охрану, чтобы никто не смел войти без разрешения самого Вэй Усяня. Хотя сам же Вэй Усянь установил защитный барьер, на всякий случай охрану оставили. Когда он отправлялся туда работать, Лань Ванцзи шел вместе с ним и сидел возле пещеры, охраняя его. Вэй Усянь сколько раз пытался прогнать его, но было бесполезно, зануда нефрит был непреклонен. Теперь в этой лаборатории он мог проводить исследования и изобретать новые артефакты, не боясь разнести в пух и прах Облачные глубины. Лань Сичэнь и остальные обитатели Облачных глубин вздохнули с облегчением. Но не все так просто. Ближе к каникулам Вэй Усянь снова заскучал. Его деятельная натура снова требовала чего-нибудь неординарного и опасного. Начались каникулы. Ученики из других кланов разьехались по домам, адепты Гусу Лань занимались тем, что наводили порядок на территории и в своих комнатах, тренировались, гуляли, читали книжки, общались между собой, ходили в Цайи покупать вкусные вещи, книжки. и соревновались на тренировочном поле. Лань Чжань снова пришел к Лань Сичэню. — Брат, мы уходим. — Куда на этот раз? — Туда, где творится хаос. — Надолго? — Вернемся к началу занятий. Лань Сичэнь ответил: —Не беспокойтесь, если даже и опоздаете, у меня есть Сычжуй. Да и скоро дядя вернется и поможет с проверкой домашних работ. Вэй Усянь и Лань Ванцзи, сопровождаемые учениками, вышли за территорию, спустились с горы и взмыли на мечах. Уже высоко в небе, они опустив взгляд, посмотрели на своих любимых учеников, машущих им руками и начали махать им в ответ. Проводив своих самых любимых преподавателей, ученики разбрелись по своим делам. Лань Сичэнь еще долго стоял, задрав голову. Братишка со своим солнцем словно играли в догонялки. Вэй Усянь подлетел к Лань Ванцзи. И только тот хотел поймать его за руку, как он уклонившись с резким разворотом, отлетел выше. Лань Ванцзи направил Бичэнь к нему. Но Вэй Усянь, сделав круг вокруг своего зануды, снова по спирали взмыл вверх. Так они и летели, гоняясь друг за другом, пока Лань Ванцзи не удалось поймать его за руку. Они долго летели рядом, держась за руки. Братишка подтянул свое счастье к себе поближе, обнял и так они постепенно скрылись из виду, оставив щемящую тоску в сердце главы клана Лань. Без них стало совсем пусто в Облачных глубинах. Снова они путешествовали по всей Поднебесной, появляясь там, где творится хаос и помогали людям. Через пару недель Лань Сичэнь вместе с отрядом Сычжуя снова отправился на ночную охоту. На этот раз с ними пошел Вэнь Нин. Ему тоже хотелось немного развеяться и позагонять для них дичь. Уже после охоты, когда ученики поглощали ароматные кушанья, Лань Сичэнь и Сычжуй вышли, чтобы проводить Вэнь Нина. — Дядя Нин, --спросил Сычжуй, --а если бы глава ордена Цзян отдал бы учителя Вэя сыну Вэнь Жоханя, можно ли сказать что тогда бы орден Цишань Вэнь не стал бы развязывать войну? — Знаешь, Сычжуй, орден Цишань Вэнь давно хотел мирового господства, вряд ли он стал бы сидеть сложа руки. Я там был, потому не понаслышке знаю про политику Вэнь Жоханя. Молодой господин Вэй имел огромный потенциал, потому для них он представлял интерес как огромная убойная сила. Но не было предлога заиметь себе перспективного юношу. А тут предоставился хороший случай. Вэнь Чжао просто сходил с ума по нему. Он все уши прожужжал своему отцу про молодого господина Вэя. — Учитесь Вэй знал про сватовство? — Я так понял что не знал, потому что он ни разу не упомянул про это. Лань Сичэнь спросил: — А мадам Юй как смотрела на это? — Мадам Юй хоть и кричала и наказывала частенько приёмного сына, но была неглупой женщиной. Она никогда бы не отдала его Вэням. Доказательством тому служит то, что она предпочла погибнуть, но не позволила причинить вред молодому господину Вэю. А так же она спасла обоих юношей, хотя могла запросто откупиться. Она прекрасно понимала, что без молодого господина Вэя будущее ордена невозможно. — Но ведь они могли и не убегать, а остаться с мадам Юй и сражаться. Вэнь Нин покачал головой: — Вэни все равно не оставили бы в покое молодого господина Вэя. Ведь любовница Вэнь Чжао пришла по его душу. И следом за ней шел сам Вэнь Чжао. И она это прекрасно понимала. Потому и отправила его вместе с Цзян Чэном, якобы защищать его. Потому что иначе он не ушел бы и вступил бы в схватку. Да еще и без меча. Мечи тогда остались в Цишане. — Как они еще не намудрили еще с их мечами, как тогда с саблей отца Минцзюэ сюна, — сказал Лань Сичэнь. — Им было не до того, они тогда праздновали победу Вэнь Чжао над черепахой Губительницей. — Странно, все ведь знают чьих рук это дело. К чему было это представление? — удивился Лань Сичэнь. — К тому, что они надеялись, что молодой господин Лань и молодой господин Вэй обнаружат себя. И придут для того, чтобы доказать что это они убили черепаху. Лань Сичэнь ответил: — Ванцзи никогда бы не пошёл что-то доказывать. И молодой господин Вэй никогда не стремился к славе. Сычжуй добавил: — Я так понимаю, что орден Цишань Вэнь всех судил по себе. Вэнь Нин подтвердил: — Да, в гордости и тщеславии им не было равных. А еще, как я говорил, они были очень жестокими. Лань Сичэнь задал вопрос, который мучил его с недавнего времени: — Мне интересно, как простой деревенский паренёк Мэн Яо смог удержаться на службе у тирана и садиста? Вэнь Нин ответил вопросом: — Глава ордена Лань, вы были в Огненном дворце? Видели там весьма изощрённые орудия пыток? Видели пленных людей в клетках? Лань Сичэнь нашел в себе сил ответить, он только кивнул. Воспоминания об этих ужасах, так же как и тренировочное поле мертвецов до сих пор заставляли содрогаться сердце. Вэнь Нин внимательно посмотрел на Лань Сичэня: — Ну так вот. Я скажу каким образом он удерживался на службе у Вэнь Жоханя. Все эти орудия самолично изобрел наивный деревенский паренёк Мэн Яо. И он же участвовал в издевательствах над пленными. Вместе с Вэнь Жоханем и Сюэ Яном они таким образом развлекались в Огненном дворце. Лань Сичэнь почувствовал, что ему не хватает воздуха, он выдавил из себя: — Как так? И Сюэ Ян там был? — Да, они подружились тогда в Цишане и Сюэ Ян представил его ко двору Вэнь Жоханя. Кстати сказать, Мэн Яо получил высокий пост при главе ордена Вэнь именно за свои изобретения и жестокие пытки. Он и главу ордена Не хотел отправить в это жуткое место. — Теперь я понял смысл слов, которые ему сказала ваша сестра, дева Цин перед своей гибелью. — Да, сестра ненавидела и презирала садиста и извращенца Мэн Яо. Но ничего не могла поделать. Вэнь Жоханю нравилось удовлетворять свою похоть, наслаждаясь издевательствами над людьми. Лань Сичэнь чувствовал как кровь отливает от лица и холодеет в сердце: — Какой ужас! Творить подобное? И что же Мэн Яо? — А что Мэн Яо? Он на пару с Вэнь Жоханем получал удовольствие от страданий жертв. Лань Сичэнь был в таком ужасе, что даже не смог открыть рта. Он только молча смотрел на Вэнь Нина. Тот продолжал: — Сестра знала чем они занимаются. Потому и высказала ему все в глаза перед своей смертью. Лань Сичэнь приложил ладони к вискам: --Я обучил монстра и дал ему в руки страшное оружие. Вэнь Нин ответил: — Мне очень неловко. Но вы не виноваты, глава ордена Лань. Дело в том, что подобные склонности развиваются у человека еще в раннем детстве. Еще хуже то, что они передаются по наследству. Милый мальчик Мэн Яо уже имел эти склонности, которые умножила среда его обитания. А среда обитания у него была сами знаете где. — Я всегда считал, что прозвище сына шлюхи было весьма несправедливым и жалел его. Вэнь Нин ответил; — Прозвище он себе заработал не потому, что его мать была такой. А потому, что всегда бежал туда, где выгоднее. В общем, вел себя как продажная женщина. Лань Сичэнь был поражён в самое сердце. Теперь чувство вины стало еще более явственно. Как он всего этого не замечал? Стало ясно, каким образом Сюэ Ян оказался приглашенным адептом в клане Ланьлин Цзинь. Оказывается они довольно давно дружили! Цзинь Гуаньяо никогда не рассказывал Лань Сичэню о своем прошлом, никогда не рассказывал и о настоящем. Можно ли это было назвать дружбой? Просто один человек доверял, а другой пользовался. Сычжуй сказал: — Как хорошо что учитель Вэй с Хангуан Цзюнем. Уж он то не позволит всяким неадекватным людям приставать к учителю Вэю. А тем более, воевать. Лань Сичэнь улыбнулся: — Да и воевать то сейчас некому. Молодой господин Вэй постарался, чтобы никто не воевал. — Это верно. Всё таки он гений. Таких мало, --ответил Сычжуй. — Таких нет, — добавил Вэнь Нин. — Да, он настолько уникален, что я еще не слышал даже о ком нибудь подобном ему, — добавил Лань Сичэнь. Они распрощались с Вэнь Нином, забрали отряд сытно откушавших учеников и пошли домой На обратном пути Лань Сичэнь посмотрел на Сычжуя и подумал: " Лань Сичэнь, как еще у тебя хватило ума не рассказать о племяннике? Как еще хватило ума не выдать молодого господина Вэя? " Наверняка где-то в подсознании был маленький сторожевой пунктик, который ему и подсказывал верные решения и поведение. Очень хотелось об этом поговорить с братишкой и зятем. Но их пока еще не было. До Лань Сичэня доходили только слухи про его неугомонных мальчиков. Снова и снова они брались за ту работу, которую другие заклинатели не считали престижной, так как приносила она мало славы. Зато простые люди были им очень благодарны и прославляли их только за то, что они не брали совсем никакой платы за свою работу. Снова в книжных лавках стали появляться в больших количествах сказки и стихи про наших дорогих мальчиков, которые пользовались огромным спросом и разлетались как горячие лепешки. Хотя такие книжки продавались еще с тех времен, когда более пяти лет назад они отправились в путешествие на три месяца и истребили нечисть во многих населенных пунктах. Расследовали множество запутанных дел. То и дело молодежь притаскивала эти книжки в Облачные глубины и с упоением зачитывались ими по вечерам. Снова мальчишки подкинули Лань Сичэню книжки. Он рассматривал картинки и думал о том, что он бы нарисовал гораздо красивее. Потом брался за перо и бумагу и писал стихи, делал наброски. Он наконец-то дорисовал портрет любимого зятя в лотосах. Еще не высохли краски, он долго любовался своим творением. В обрамлении нежно розовых цветов лотоса, которые качались на длинных ножках, словно вынырнув из серебряной глади озера, сидел на деревянном пирсе шикарный молодой мужчина, по виду совсем еще юноша. Длинные густые волосы цвета воронова крыла закрывали почти полностью его фигуру, обнажая лишь маленькую часть крепких мышц на груди и кубики пресса на животе. Видны были только стройные ноги, которыми он болтал в воде, взволновывая водную гладь и тревожа серебряную лунную дорожку. На ногах и теле блестели серебром капельки воды. В его шикарные волосы были вплетены розовые бутоны, которые отбрасывали легкое сияние на его нежное лицо. От чего он сам казался самым прекрасным лотосом на этом озере. Его взгляд был устремлен на воду, словно он увидел там кого-то. Лань Сичэнь знал, что сонечный юноша смотрит на его братишку. На нежных розовых, словно лепестки лотоса губах играла лёгкая улыбка. Взгляд лукавый, нежный и немного насмешливый, словно он поджидает, когда его любимый воздыхатель подплывёт поближе и собрался безжалостно окатить того фонтаном брызг. Полюбовавшись еще немного на милого, нежного и шкодного лотосового красавца, Лань Сичэнь с сожалением вспомнил, что есть еще дела и они не терпят отлагательств. «Утром роса умывает цветы. По лепесткам бриллиантом стекая. Словно вселенная красоты. Яркими красками всех поражая. Ты мой цветок и ты мой бриллиант. Лотос прекрасный, любуюсь тобою. Ты сочетаешь красу и талант. Я нарисую портрет твой любовью. Я восхищеньем рисую портрет. Всякий застынет пред ним, не дыша. Ты остаёшься прекрасным сто лет. Видно в тебе не стареет душа.» (Поэт Лань Сичэнь) «Словно нежный лепесток Тает на губах. Словно лотоса цветок. В чёрных волосах. Легкий бабочки полет Коснувшись вдруг ресниц. Ввысь опять меня зовёт, Словно стая птиц. Затянул меня опять Омут твоих глаз. И не повернётся вспять Жизнь моя не раз. И не повернётся вновь На круги своя. Если в жизни есть любовь. Жизнь прожил не зря.» (Поэт Лань Сичэнь)