Гарри, Драко и философский камень

1. Неделя шла за неделей. За сентябрем пришел октябрь. Время полетело еще быстрее. Спустя несколько недель после начала учебы слизеринец Гарри Поттер с некоторым удивлением заметил, что он с равной радостью встречает как выходные дни, так и начало новой учебной недели. Ему нравилось и общение с друзьями, особенно с Драко в свободное от учебы время, и возможность постигать что-то новое, как на уроках, так и на их с Малфоем самостоятельных занятиях. К промежуточным каникулам, которые начинались в последних числах октября, Поттер замыкал шестерку лучших учеников первого курса сразу после шедших ноздря в ноздрю Малфоя и Грейнджер и трех студентов из Рейвенкло. Хуже всего у Гарри обстояли дела с французским. Языки никогда не были его сильной стороной. Когда это стало ясно, Драко утешил его: – Поедем на рождественские каникулы на недельку в Париж. В изучении иностранного языка нет ничего лучше, чем погрузится в его стихию. Там почти никто не говорит на английском, поневоле придется научиться понимать и говорить. Причем Гарри уже знал, что его друг не шутит по поводу поездки во Францию. Если сказал, то так и будет. Что касается точных наук, то Поттер заслужено гордился тем, что занимался их изучением самостоятельно. Малфой хорошо понимал мотивы своего друга и не помогал ему с домашними заданиями ни по Арифмантике, ни по Астрономии. Тем приятнее было Гарри иметь с Драко одинаково хорошие оценки. Гербология не нравилась обоим мальчикам, но овладевать ею помогало то, что одни и те же растения они изучали и на уроках мадам Спраут, и в курсе Зельеварения. Что касается последнего, то Гарри и Драко следовали выбранной с самого начала методике подготовки к урокам, и уверенно лидировали в негласном соревновании с яркой представительницей факультета Гриффиндор. Грейнджер постоянно отставала от них буквально на полшага. И хотя девочка хотела быть первой буквально по всем предметам, кроме, разве что, полетов на метле, которые ей не очень давались, но именно «неудачи» в Зельеварении переживались гриффиндоркой наиболее остро. Если говорить о полетах, Гарри и Драко объективно были лучшими на курсе, хотя это не обеспечивало им любви или хотя бы уважения со стороны мадам Хутч. Впрочем, женщина предвзято относилась ко всем слизеринцам. Следует уточнить – к слизеринцам мальчикам. Ту же Трейси Девис, которая летала лучше всех из девочек, мадам Хутч хвалила наравне с гриффиндорцами. Но что бы ни сотворили на метле мальчишки, все было совершенно неправильно или хотя бы просто плохо. К счастью, полеты, как и плаванье, считались факультативным занятием, и оценок за него не ставили. Мальчики долгое время не могли понять, в чем причина недоброжелательности преподавателя, пока их не просветил Флинт. Дело было вечером в понедельник – в тот день, когда у первого курса третьим и четвертым уроком в расписании были полеты, и мадам Хутч в очередной раз за «некорректную технику полета» устроила выволочку Драко, которого ненавидела особенно сильно. Гарри и Драко принимали перед сном душ, в другом конце комнаты в крайней кабинке плескался Маркус. Друзья, бывало, именно в эти вечерние часы вспоминали прошедший день, делились самыми яркими впечатлениями. И вот Драко сказал довольно громко и эмоционально: – Ну не могу понять, почему эта чокнутая ко мне прицепилась? Хоть бы кто объяснил, в чем я виноват! Ты знаешь, как я люблю летать, но из-за нее иногда просто не хочется идти на урок. Флинт услышал этот выкрик, засмеялся и через секунду уже был около мальчиков: – Э, так вам еще никто не рассказал об этом?! Это мое упущение. Слушайте. Твоя вина, Малфой, во-первых, в том, что ты слизеринец, а, во-вторых, в том, что на свою беду ты – блондин. История такая. Была у нашего преподавателя полетов какая-то невероятная любовь. Неизвестно, что чувствовал к будущей мадам Хутч ее избранник, но она от него была просто без ума. В конце концов, долгая осада окончилась успехом, и она заполучила желанного парня в мужья. Но не прошло и месяца после свадьбы, как ее муж, который работал в госпитале Святого Мунго, познакомился с одним молодым мужчиной. Тот то ли был его пациентом, то ли приходил проведать кого-то из родственников. Не суть важно. Главное – этот слизеринец и, заметьте, блондин увел у нашей мадам мужа. Она с горя решила, чтобы не встречаться даже случайно где-нибудь на улице с изменником, переехать сюда, в Хогвартс. Дамблдор, как вам известно, охотно принимает всех сирых и убогих. Как вы думаете, после этого она будет сильно любить белокурых слизеринцев?! Драко закачал головой, тихонько посмеиваясь. А Гарри решил, что это удобный случай прояснить интересовавший его вопрос. – А что – в магическом мире нормально относятся к таким связям? Ну, когда мужчина с другим мужчиной… Флинт и Малфой недоуменно посмотрели на Поттера. На лице Драко раньше появилось понимание: – А что, у маглов не так? Я помнится, когда жил в магловском Париже, со скуки несколько раз включал телевизор и среди прочего видел фильм. Не помню, как он назывался, но посвящен он был отношениям между двумя мужчинами. Так в этом кино, вроде бы, такая любовь не особо осуждалась. – Ну, я не знаю, конечно, – замялся Поттер, с трудом подбирая слова. – Я не сильно разбираюсь в ситуации. Я ни с кем там по этому поводу не говорил. Но мальчишки в моей школе очень гадко об этом отзывались, смеялись. Назвать какого-либо парня таким – это вроде как худшее оскорбление. – Все может быть, – кивнул Флинт, – у нас грязнокровки в большинстве своем тоже к таким вещам относятся предвзято. Что же касается чистокровных, то следует помнить, что история некоторых из наших родов начинается еще со времен Римской империи. А там к однополой любви относились довольно лояльно. Но главное даже не в этом. Вы еще маленькие, вам рано о таком думать, но знать об этом не помешает. Есть такая штука, как брачная магия, связывающая тех, кто не просто ищет выгодный брак или переполнен похотью, а действительно любит всей душой партнера, и любовь эта взаимна. Для магического брака есть специальный ритуал. Его проходят не все, должен сказать. Достаточно много браков по расчету. Есть и такие браки, какой был у мадам Хутч, когда один из супругов любит, другой только позволяет любить. Но магические браки более значимы. Помимо всего прочего они благотворно действуют на магию родовых поместий, домов. Дети, рожденные в магических браках, здоровее и имеют большую магическую силу. Так вот, как только эти брачные ритуалы были открыты, выяснилось, что для магии пол вступающих в брак совершенно безразличен. Если любовь этих людей истинна, ритуал связывает и мужчину с женщиной, и двух мужчин, и двух женщин. Однополых браков на порядок меньше, чем смешанных, но они есть и вполне уважаемы. Флинт усмехнулся, глядя на задумавшихся мальчишек: – Вы только чего-то там себе не напридумывайте. Я, вообще-то, больше по девочкам. Хотя, знаете ли, есть и среди парней такие экземпляры, что трудно отвести взгляд. Вот наш тренер по плаванью чудо, как хорош. Да и капитан Гриффиндорской команды Оливер Вуд, если уж быть полностью откровенным, вполне даже ничего из себя. Но только, пацаны, об этом никому ни слова. Пусть это останется между нами. – Могила! – сказали мальчики хором, польщенные доверием. Уже некоторое время Гарри и Драко под руководством Флинта по определенному графику отрабатывали свой показательный номер. По замыслу Маркуса это должна была быть учебная гонка с препятствиями. Не столько на время, сколько на умение обходить их. Очень хорошо в этот замысел вписалась близорукость Гарри. Он замечал все эти кольца, барьеры, ворота с некоторым опозданием и, чтобы вписаться в поворот, проскользнуть в кольцо, ему надо было проявить изворотливость, выполняя довольно рискованные маневры. Со стороны это выглядело, как пижонство, бравада своими умениями. Даже слизеринский декан, однажды увидевший эту тренировку, хоть и ничего не сказал, но явно был доволен увиденным. У его факультета было нечто, что он мог ткнуть под нос другим деканам, особенно МакГонагал. Успехи в трансфигурации, если уж говорить о декане Гриффиндора, у обоих мальчиков были довольно неплохими. Собственно говоря, и Драко, и Гарри без усилий могли бы, как и в зельях, быть на пол шага впереди Грейнджер, но, скрывая силу своей магии, наоборот, шли на те же пол шага позади нее. На оценках это существенно не отражалось. На чарах была сходная история. К концу октября первый курс, наконец, покончил с тупым разучиванием движений палочкой, и приступил непосредственно к знакомству с простейшими заклинаниями. Хотя два юных слизеринца давно уже изучали их самостоятельно, и знали гораздо больше своих соучеников, на уроках они притворялись, что у них очередное заклинание получается только раза с пятого-шестого – да и то с небольшими помарками. В том крыле факультетского общежития, где девушки и парни Слизерина могли заниматься вместе, была большая комната без мебели, оббитая толстыми негорючими матами (во избежание травматизма), где студенты могли выполнять домашние задания (или лучше сказать – тренировки) по Чарам и Защите. Были, конечно, предусмотрены в графике часы и для занятий первого курса. Узнав об этом, Гарри и Драко пришли туда в отведенное время с учебником по Защите. Балаган на уроках заики Квиррелла им обоим порядком надоел. Что-либо полезное на этих уроках нельзя было делать – слишком было шумно. Так что мальчики стали относиться к ним, как к развлекательному шоу. А учебную программу Защиты пришлось изучать самим. Тут же в этой комнате Гарри вместе с Драко занимались и обычными заклинаниями, а также парной магией. Отец Драко прислал нужную книгу через пару дней после встречи в лесу. Их сокурсники узнали об этих самостоятельных занятиях по Защите, и один за другим потянулись в учебную комнату – сначала мальчики, затем и девочки. Недели через две там собрался уже весь первый курс Слизерина. Драко и Гарри не возражали – в группе заниматься было интереснее, можно было отрабатывать заклинания нападения и щиты в дуэлях с разными партнерами. Самое любопытное, что лучшей в Защите после Гарри и Драко оказалась девочка, а именно – Милисента Булстроуд. Она отличалась потрясающим хладнокровием и великолепной реакцией. Ее щиты были непробиваемыми, как железобетон. Но Милисента совершенно не придавала значения своим успехам, в отличие, скажем, от немного нервной Девис, которая своим стремлением быть лучшей слегка напоминала Грейнджер. Разве что на занятиях вела себя по-слизерински скромно. Позицией же Милисенты было: «Да, я такая, какая есть, и мне наплевать, что вы по этому поводу думаете». Гарри долгое время считал эту девочку с массивным телом вообще не способной на проявление каких-либо эмоций, пока не застал ее как-то в холле обнимающей огромного пушистого кота персикового окраса. Оказалось, что Булстроуд просто обожает всевозможных животных и с нетерпением ждет второго курса, когда они начнут изучать Колдозоологию. По взаимному решению Гарри и Драко свои занятия по парной магии держали в тайне даже от своих сокурсников. Для того чтобы иметь возможность тренироваться, они задерживались под всевозможными предлогами в учебной комнате по окончании совместных занятий, уединялись в пустых классах, а в выходные дни ходили в лес. И результаты были. Гарри вообще очень легко давались любые заклинания. Они у мальчика, как правило, выходили с первого – очень редко второго – раза. Драко, для сравнения, требовалось обычно две-три попытки. Хотя, если вспомнить, что большинству их одноклассников для полного освоения заклинания чаще всего требовалось подходов двадцать, можно было понять, что Малфой мог особо не переживать из-за уровня своей силы. На первом же занятии после получения книги по парной магии мальчики с помощью теста выяснили, что Гарри действительно огненный маг. Их учебник советовал для такого случая именно Поттеру быть ведущим в их паре. «Огненный маг воспламеняет магию заклинания, воздушный маг присоединяется к нему, давая необходимый для сильного горения воздух». Начали изучение парной магии они как раз с простейшего огненного заклинания. Гарри зажег на кончике палочки огонек, а Драко, присоединившись к партнеру, превратил его в мощный факел, едва не опаливший им обоим ресницы и брови. Во время тренировок в лесу парни отрабатывали и более сложные заклинания, вплоть до элементов боевой магии. В один из октябрьских дней они первым заклинанием создали из ствола засохшего дерева человекоподобную фигуру – что-то вроде мишени, после чего без перерыва вторым – отбросили ее на пару сотен метров. Фигура по пути следования, как ножом, срезала ветки на деревьях, загораживавших дорогу. Однажды во время учебной дуэли со своими сокурсниками Гарри и Драко забылись и применили одновременно заклинание щекотки к Блейзу. Результат был ошеломляющий. Бедолага упал на пол и забился в конвульсиях. Хорошо, что парни быстро прореагировали и через секунду или две так же слаженно отменили заклинание. – Вы что охренели? – Начал орать мулат, как только пришел в себя и смог внятно говорить. – Я думал, что сдохну. Я знаю, что такое щекотка и не люблю ее, но то, что вы сотворили – это было просто нечто! Хорошо хоть у Забини был легкий, отходчивый характер. Уже на следующий день он забыл об инциденте. Вот если бы на его месте оказался Нотт, тот бы дулся недели две. Или даже больше. Драко давно знал об обостренном чувстве собственного достоинства парня, вслед за ним и Гарри общался с Теодором подчеркнуто вежливо. Какой предмет остался неупомянутым? Плаванье? Ну, с этим все было нормально. Это тоже был факультатив, об оценках думать не надо было. Можно было просто получать удовольствие и радоваться подвижкам в технике. Это, конечно, в большей степени касалось Гарри, хотя О'Тул находил время, чтобы дать советы и Драко. Все-таки блондин был любителем и не учился профессиональному плаванью. Тренер собирался после нового года задействовать Малфоя, Забини и Нотта вместе с Джастином Финч-Флетчли из Хаффлпаффа и Бутом из Рейвенкло в межшкольных соревнованиях. В младшей группе, конечно. На следующем уроке плаванья, который был после того самого разговора с Флинтом, Гарри невольно некоторое время понаблюдал со стороны за тренером. Мальчик был вынужден признать, что ирландец, и правда, выглядит потрясающе. Значило ли это, что Поттера тоже интересуют мужчины? Под конец урока Гарри решил, что глупо думать о таких вещах. У него были гораздо более важные дела. 2. К концу второго месяца более-менее определились, устоялись отношения Поттера с другими учениками. Естественно, наиболее тесные отношения у него сложились с Драко. Они спали на соседних кроватях, сидели за одним столом на всех уроках, вместе принимали душ, проводили совместные тренировки, вместе погружались в музыкальные композиции и смотрели постановки из коллекции Драко. Очень важным было то, что Малфой, не смотря на свой больший опыт и более глубокие знания магического мира, не довлел над Гарри, не давил авторитетом. Позиция блондина была такой: «Я очень крутой волшебник, и вообще – я нечто особенное, но ведь ты ничем не отличаешься от меня!» Любопытно, что помимо Поттера были и другие волшебники и ведьмы, силу которых Драко признавал. Сила не обязательно была магической, Малфой уважал и силу характера. В круг этих равных входил тот же Теодор, частично Блейз, некоторые другие их одноклассники и старшекурсники. Тем приятнее было Гарри, что Драко, тем не менее, выделял его среди прочих, так сказать, равных. Особенно ценил Гарри их доверительные беседы наедине, во время которых они обсуждали события в школе, нюансы отношений между их знакомыми, какие-то моменты истории магического мира. Со временем между ними сложилось такое понимание друг друга, что можно было пользоваться даже короткими фразами, не вдаваясь в поясняющие детали, так как другой и так понимал, что имеет в виду его собеседник. Нотт держался немного в стороне от Малфоя и Поттера. Гарри некоторое время думал, что в этом отношении есть доля негатива, но потом, внимательно приглядевшись к поведению парня, он понял, что это просто такая позиция Теодора, который более всего ценил собственную независимость. А вот Блейз охотно общался с Драко и Гарри. Если эти двое были признанными лидерами, то мулат – душой компании. Ни студенты, ни преподаватели не могли устоять перед обаянием никогда не унывающего, умеющего удачной шуткой разрядить обстановку Забини. Даже гриффиндорцы, казалось, забывали о противостоянии факультетов, когда видели улыбающегося белоснежной улыбкой Блейза. Кребба и Гойла, казалось, вполне устраивало то, что они, несмотря на свои габариты, оставались в тени своих более ярких соучеников. Немного позже Гарри понял, что за этой скромной, мягко говоря, внешностью скрываются своеобразные, по-своему интересные личности. Оказалось, Винсент потихоньку, чуть ли не прячась от других, занимается рисованием и мечтает о том, чтобы после Хогвартса продолжить обучение в художественной школе в Париже или пойти в ученики к известному мастеру магической живописи. А вот Грегори хотел стать финансистом. Он даже читал еженедельные биржевые сводки и обзоры, как магические, так и магловские, пытаясь (пока в теории) разобраться в хитросплетениях финансовых махинаций. Интересно, что собеседником у него часто был Нотт, который в своей снисходительной манере, но терпеливо объяснял увальню смысл того или иного явления в экономике или финансовой сфере. Иногда к этой беседе присоединялся и Малфой, но было видно, что хотя отец и дрессировал мальчика в этой области знаний, душа Драко к ней не лежала. Девчонки из их класса жили немного обособленной жизнью. Все-таки большую часть свободного времени мальчики и девочки проводили раздельно. Заправляла у первокурсниц Слизерина Панси Паркинсон. Хотя родители и придумали ей нежное, цветочное имя*, правила она твердой, властной рукой. Так как подруги понимали, что целью действий Панси является их же общее благо, они быстро привыкли к такому положению дел. Впрочем, Дафна и Милисента не имели лидерских амбиций изначально. Трейси же понимала, что, как представителю молодого рода, ей трудно сразу претендовать на важные роли. Она пыталась компенсировать это тем, что была лучшей в учебе. Как истинной слизеринке, ей были, конечно же, важны не оценки учителей, а собственное самоощущение успешности. Хотя Поттер ее прекрасно понимал, но из всех девчонок-одноклассниц легче всего ему было общаться с Дафной Гринграсс. За ее безупречные манеры и миловидность старшекурсники окрестили девочку «Квини», то есть, королевна. Прозвище быстро прижилось. Но Гарри нравилось в ней, конечно, не это. Просто Дафна много знала о магическом мире, очень просто и непринужденно рассказывала о всевозможных тонкостях его устройства. Булстроуд Поттер поначалу даже побаивался. Ему казалось, что девочка враждебно настроена ко всему миру. Ее взгляд предупреждал: «Не подходи, а то больно будет». Успехи в Защите только подчеркнули этот образ. Но оказалось, что это не более чем маска. Как объяснила Гарри Дафна во время очередной их беседы на перерыве между уроками, Милисента была обычной девочкой, мечтавшей о любящем муже, двух милых детках и куче пушистых животных в уютном домике у реки. Паркинсон поначалу дулась на Поттера из-за того, что он «увел» у нее Малфоя. Но довольно быстро она остыла, найдя себя в общественной деятельности. А так как лидерами у мальчиков были и Драко, и Гарри, то девочке поневоле пришлось общаться и с Поттером. Нельзя сказать, чтобы они стали близкими друзьями, но между ними установилось некое равновесие, основанное на взаимном уважении. «Взаимное уважение» – это, пожалуй, были ключевые слова для описания сложившихся на факультете отношений. Слизеринцы говорили так: «Если ты уже здесь, значит, слизеринец, и ты заслуживаешь этого». Никому ничего уже не надо было доказывать. С другой стороны, никто ни с кем не нянчился. Казалось, вообще никому ни до кого нет никого дела. Но это было не так. За каждым слизеринцем постоянно наблюдали десятки внимательных глаз. И если у тебя что-то не ладилось, то очень скоро рядом с тобой оказывался кто-то из старших или просто опытных студентов. Всего одним словом, фразой они подталкивали тебя туда, где ты уже сам справлялся со своей проблемой. Префекты некоторое время приходили понаблюдать, чем занимаются первокурсники в свободное время. Но, увидев, что лидеры и у девочек, и у мальчиков нашлись, что малыши справляются сами и помощь пока не нужна, оставили их в покое. Разве что на самостоятельные занятия по защите постоянно хоть на десять минут заглядывал то один, то другой студент-старшекурсник. Они отслеживали, как растут умения их подопечных, одной, двумя фразами корректировали действия каждого, кто в этом, по их мнению, нуждался. Тем самым они заменяли столь нужного им учителя. С другими факультетами у Слизерина отношения традиционно были не особо хорошими. Хотя по собственной инициативе змеиный факультет никогда ни с кем не конфликтовал. Он уважал силу и снисходительно относился к слабости. Просто почему-то это уважение посторонние воспринимали, как страх или зависть, а снисхождение – как проявление высокомерия. Разве что студенты Хаффлпаффа по свойственному им простодушию пытались быть дружелюбными со всеми и зачастую предлагали помощь тем, кто в ней не нуждался. Так Джастин Финч-Флетчли, узнав, что он будет сражаться за честь школы на соревнованиях по плаванью вместе с троицей слизеринцев, стал им улыбаться, пытался беседовать с ними о стилях плаванья и даже на другие отвлеченные темы. Более того, он стал предлагать им помощь на уроках по гербологии и на французском языке, нарушив тем самым слизеринский канон. Слизеринец вначале бы понаблюдал со стороны, определил, действительно ли нужна человеку помощь, а если нужна, то в чем именно. Только потом последовала бы четкая, адресная поддержка. Джастин же был неловок и порою даже нелеп. Было забавно наблюдать, как он предлагает Драко и Гарри самый острый нож для резки очередной лекарственной травы, собранной на плантациях мадам Спраут. А уж с французским языком Малфой сам мог помочь любому. Только не видел смысла. А помощь принимал, как и положено – снисходительно. Студенты Рейвенкло держались со слизеринцами сдержано, с прохладцей. «Змей» это полностью устраивало. Если бы еще и с Гриффиндором все так было просто. Но со «львами» простых отношений не было, увы. Еще один инцидент с участием младшего Уизли произошел в начале четвертой недели обучения, еще в сентябре. Причем пострадала в нем заодно и Грейнджер. У нее накануне был день рождения. Родители решили прислать ей в подарок огромную коробку конфет. А так как они были маглами, почтовых сов у них, конечно, не было, то они передали посылку через преподавателя Арифмантики. Родственники профессора Вектор имели дела в магловском мире в том месте, где жили родители гриффиндорки. Именно профессор Вектор в свое время помогала Грейнджер добраться до Хогвартс-экспресса, тогда она и познакомилась с родителями девочки, образовался этот канал связи. Так или иначе, гриффиндорка получила свою посылку только в понедельник в конце завтрака. Первой парой в этот день у Гриффиндора было Зельеварение вместе со Слизерином. Пока все ждали профессора Снейпа, Грейнджер раскрыла коробку и стала угощать конфетами соучеников. Вначале на коробку налетели девчонки – Браун и сестры Патил, не скромничали и мальчишки. Рыжий загреб штук пять – не меньше. Но тут Грейнджер посмотрела на противоположную сторону коридора, где за происходящим наблюдали слизеринцы. И девочка решительно направилась к Поттеру и Малфою, которые в этот момент стояли к ней ближе всех. Гарри взял одну конфету, поблагодарил: – Спасибо. – С днем рождения, Грейнджер, – кивком головы приветствовал девочку Драко, также взяв из коробки конфету. Увидев это, Рональд Уизли чуть не подавился. Его глаза готовы были вылезти из орбит. Он подскочил к слизеринцам и Грейнджер, вопя: – Ты угощаешь этих скользких гадов?! Да ты… Ты знаешь, кто ты… Неизвестно, входило ли это в планы рыжего, но он сильно размахивал руками и случайно задел коробку. Конфеты посыпались на пол. Именно в этот момент появился Снейп. Мгновенно оценив обстановку, он распорядился: – Мисс Грейнджер, даю вам пять минут. Приберите за собой. А остальные быстро в класс. Займите свои места. Возможно, это Гарри и показалось, но в этот день профессор Снейп, кажется, с особым удовольствием снял с Гриффиндора баллы за плохо выученный Уизли урок. Трудно сказать, оценила ли его защиту сама Грейнджер. Весь первый урок она провела, как на автомате, с красными от слез глазами. Еще с одним гриффиндорцем у слизеринского дуэта сложились своеобразные отношения, немного похожие на дружбу. Речь идет, конечно, о Невилле Лонгботтоме. Где-то через пару недель после того случая на уроке полетов Гарри с Драко столкнулись с ним в библиотеке. Драко решил, что для заданного мадам Спраут эссе стоит использовать дополнительную литературу, а не только учебник. Увидев слизеринцев, Невилл, прежде чем поздороваться, нервно осмотрелся по сторонам, но никого из его сокурсников поблизости не было. Грейнджер они видели, когда та едва не сбила их с ног у входа; девочка тащила целую стопку книг и плохо видела, кто идет ей навстречу. Остальные первокурсники львиного факультета не особо жаловали это место. – Задание по гербологии будете делать? – спросил Лонгботтом, разглядывая название книг в руках у слизеринцев. Потом предложил, – может быть, сядем рядом? Драко с Гарри переглянулись. Вообще-то они предпочитали заниматься у себя в студии. В библиотеке задерживались лишь ненадолго, чтобы просмотреть книги и выбрать те, с которыми будут работать дальше. Но если помощь предлагает лучший на факультете по гербологии (мадам Спраут все уши им прожужжала, рассказывая о своем любимом ученике) – грех отказаться. – Давай, – высказался за себя и за друга Гарри. Драко к тому времени уже приметил укромный уголок в конце читального зала. В небольшой нише параллельно друг другу стояли два небольших стола. Чтобы увидеть, кто здесь занимается, надо было дойти непосредственно до ниши. Но большинство учеников садилось поближе к столику библиотекаря – мадам Пинс и, соответственно, к выходу. Так что те, кто занимался в этом месте, для большинства оставались незаметными. На всякий случай во время их встреч Невилл садился за столом на некотором расстоянии от слизеринцев. В первый раз мальчики говорили, в основном, только о теме домашнего задания, то есть о местах произрастания аконита и лучшем времени для сбора его частей. Потом на этих ставших традиционными посиделках они постепенно стали обсуждать самые разные темы. Гарри и Драко помнили о том, что услышали в разговоре с Люциусом о Лонгботтоме. И хотя родители Невилла формально были живы, его судьба не сильно отличалась от той, что выпала на долю Поттера. Правда, бабушка Августа, хоть и воспитывала мальчика в строгости (он каждый раз в панике вздрагивал, когда сова приносила очередное ее послание с подробными инструкциями, что, по ее мнению, мальчику следует делать), все же любила внука. Странное, слегка холодное и, одновременно, уважительное отношение к нему слизеринцев поначалу немного нервировало Невилла, но потом он привык к нему, почувствовав, что к нему относятся, как к равному себе. Как-то незаметно эти разговоры стали благотворно сказываться и на поведении Лонгботтома за пределами читального зала. Слизеринцы, «коварно» заранее сговорившись, даже стали, вроде бы случайно, обсуждать темы ближайших уроков Зельеварения. Они нарочито уважительно отзывались о профессионализме своего декана. И паника Невилла перед началом очередного занятия становилась не столь заметной. Зачем они это делали? Трудно сказать… Расплачивались за помощь в гербологии? Помогали декану, которого жутко раздражало невежество робкого гриффиндорца? Сочувствовали такому же, как Гарри, парню с нелегкой судьбой? Скорее всего, все перечисленное вместе взятое. Это были первые числа октября, когда Невилл на очередную встречу принес новость, о которой, благодаря случайности, слизеринцы знали немного больше самого Лонгботтома. Просто за два дня до этого Драко и Гарри уединились в пустом классе в том крыле школы, которое сейчас не использовалось. Двери в некоторых классах не закрывались. Кто-то из учеников использовал такие места для тайных свиданий, а Гарри с Драко здесь упражнялись в парной магии и просто разучивали полезные заклинания. На этот раз в пыльной, запущенной комнате Малфой решил научить своего подопечного бытовым заклинаниям. Эти заклинания были невербальными, то есть, не требовалось заучивать никаких слов. Для успешной работы надо было обладать лишь силой магии да хорошим воображением, чтобы представить, как наслоения пыли отрываются от столов, пола, оконных стекол и собираются в комки. Потом эти комки еще надо было куда-то пристроить. Гарри, к примеру, представлял, что они отправляются в компостную яму, где мадам Спраут превращала сорную траву и разные ненужные обрезки в удобрения для ее обожаемых растений. Как бы то ни было, мальчики молча упражнялись, убирая комнату, когда сквозь неплотно прикрытую дверь они услышали шаги двух людей. Когда же голоса стали слышны более отчетливо, стало ясно, что это директор и его заместитель. Они остановились неподалеку у поворота коридора, не подозревая, что их подслушивают. – Так вы считаете, Альбус, что мы неверно поняли пророчество? Значит, это все же другой мальчик. Вы уверены? – Вы же знаете, Минерва, что я никогда ни в чем абсолютно не уверен. Просто надо иметь в виду, что такая возможность существует. – Поттер стал слизеринцем. И… – Это может ничего и не значить. Провидение выбирает иногда не ожидаемые нами пути. Так что это может быть по-прежнему Гарри, но свою миссию он выполнит другим, пока не ведомым нам путем. Но, тем не менее, Минерва, присмотрите за Невиллом. Ему нужен друг, который будет его поддерживать, а при необходимости и направлять. – Возможно, младший Уизли… – Да, это подходящая кандидатура. Рональд немного обижен, вы мне говорили, тем, что Гарри Поттер пренебрег им. Пригласите его ко мне на беседу сегодня после занятий. А еще я бы обратил внимание на мисс Грейнджер. – Да, она очень умная, старательная девочка. – Она прекрасно дополнит их. Им в любом случае будет необходим свой, так сказать, аналитик. Нам надо будет только вовремя подбрасывать Невиллу и его друзьям… Впрочем, не будем об этом сейчас. Поговорим позже. – Да, Альбус, мне надо спешить. Так что, когда растерянный Лонгботтом сообщил им, что до этого дня совершенно равнодушный к нему Уизли вдруг воспылал интересом и предложил руку дружбы, на лице у Драко не дрогнул ни один мускул. Не имевший за плечами нескольких лет аристократического воспитания Гарри попытался в меру сил последовать примеру друга. Мальчики сразу же после того подслушанного разговора директора и декана Гриффиндора уже обсудили ситуацию, и в данный момент Малфой следовал выработанной ими обоими линии поведения. – Не вижу для тебя иного выхода, кроме как принять его предложение. Иначе твоя жизнь на факультете превратится в ад. Клан рыжих парней сживет тебя со света. Второго подряд пренебрежения своей особы Рон не потерпит. А братья, хоть и посмеиваются над ним, но при необходимости станут за него горой. – Вы так спокойно об этом говорите! Но он постоянно поносит вас последними словами. Это любимая тема его разговоров. Особенно странно слышать, как он ругает тебя, Гарри. Говорит, что ты самозванец, не заслуженно пользующийся славой. Слизеринцы невольно засмеялись. Им ли не знать о главной страсти рыжего. Разве что слова о самозванце Поттере – это уже было что-то новенькое. Наводило на мысли о том, в каком ключе шла беседа директора и Рона. – Ну и, что! Придется терпеть. Только не надо его переубеждать. Скорее Дамблдор на заседании Визенгамота покажет стриптиз, чем Уизли признает превосходство над ним кого-нибудь из Малфоев. – А если уж очень будут доставать его разговоры, – поддакнул Гарри, – можешь использовать свою знаменитую рассеянность. На самом неприятном для тебя месте его рассуждений ты в очередной раз вспомнишь, что должен был что-то сделать, но забыл, или что-то подобное. А еще – попробуй найти в нем что-то хорошее. Не состоит же твой неожиданный друг из одних недостатков. Вот и представь, что ты общаешься с тем Роном Уизли, который тебе по душе. – Психолог, – хмыкнул Драко, кивая головой в сторону Поттера; в его голосе чувствовалась гордость за своего друга. Гарри даже смутился и начал оправдываться: – Я так делал, когда было особенно тяжело в детстве. Я вспоминал все добрые и просто терпимые поступки тети Петунии, убеждая себя, что она меня все-таки любит. И мне становилось легче. – Да я же не возражаю, – улыбнулся блондин, – тебе виднее. Возможно, она не так уже плохо к тебе относилась, хотя все равно это было не то, что ты заслуживаешь. Но не будем больше об этом. Ты, Лонгботтом, действительно, попробуй применять этот прием. Мой отец часто использует его в деловых отношениях. Бизнес есть бизнес, иногда там встречаются неприятные люди, но с ними все равно надо вести дела. Так что у тебя теперь просто появился новый деловой партнер. Удачных сделок! Невилл вздохнул, но согласился, что в словах его приятелей есть резон. Так у слизеринского дуэта появился информатор в стане, если не врагов, то недоброжелателей – точно. ____________________________ * Панси – так англичане называют фиалку «Анютины глазки», кроме того, слово означает «милая», «нежная»; забавно, что это же слово очень часто применяют, как жаргонный синоним слова «гей», «гомосексуальный мужчина». 3. Отец Драко за эти недели всего раза три выходил на связь с сыном. Люциус интересовался успехами сына, а также всем тем, что происходило в школе: какие у мальчиков отношения с другими учениками, что они узнали интересного из разговоров взрослых или старшекурсников. Малфой-старший одобрил дружбу мальчиков с Лонгботтомом. – Это старинная уважаемая семья. И то, что в прошлой войне мы очутились по разные стороны фронта, не отменяет этого факта. Кроме того, мистер Поттер, вы должны помнить, что ваши судьбы как-то связаны. Такого человека лучше иметь среди своих друзей. После того, как Драко передал отцу содержание подслушанного ими разговора между Дамблдором и МакГонагал, это мнение Люциуса только укрепилось. – Теперь я вижу, что старый интриган не гнушается использовать в своих тайных делишках даже детей. Но дела эти, видимо, действительно обстоят серьезно, если о том самом пророчестве все еще помнят. Во время разговора с сыном и его другом, который был примерно за неделю до Хеллоуина, Малфой старший сообщил, что к концу промежуточных каникул у него будет приятное для Поттера известие. Но какое именно, он не стал говорить, чтобы не портить сюрприз. Но первой на связь с сыном буквально на следующий день после того, как Люциус вручил Драко колоду карт, вышла его мама. Они сидели в студии, делали домашнее задание, когда Драко потянулся к карману, где у него лежала колода. Как он потом пояснил, у него в этот момент возникло неодолимое желание взять ее в руки. Именно так работал вызов этой магической связи. Никаких тебе звонков. Как только Малфой открыл коробку, из колоды выпала карта – червовая дама. Через несколько секунд на карточке появилось изображение улыбающейся блондинки, которую Гарри помнил по встрече в зоопарке и в ателье мадам Малкин. После этого Леди Малфой регулярно связывалась с сыном. В основном, это были обычные разговоры матери с сыном: «Как учеба? Ты хорошо питаешься, Драко? Вас не замучили этой ужасной тыквой? Когда выходишь на улицу, обязательно надевай шапку и перчатки. Ты помнишь согревающие чары, которым я тебя учила? Если простудишься, не стесняйся обращаться к Северусу. Его зелья, возможно, горькие, но очень эффективны». Где-то в начале октября Нарцисса попросила Драко дать ей возможность поговорить с Гарри, которому до этого просто передавала приветы. Поттер взял в руку карту, поставил ее так, чтобы видеть собеседницу, и чтобы она, в свою очередь, тоже могла его видеть, вежливо поздоровался с женщиной. Она в ответ улыбнулась и тут же объяснила свое желание поговорить с мальчиком: – Мы сегодня утром говорили о вас с Люциусом. И вот только после этого разговора, лишь сегодня я подумала о том, о чем мне надо было догадаться ранее. Простите, мистер Поттер. Так или иначе, я исправляю оплошность. Я расскажу вам все, что помню о ваших родителях. Гарри невольно напрягся. Они с Драко в этот момент были уже в спальне, хотя еще не раздевались и в душ не ходили (Леди Малфой выбрала это время, как наиболее удобное для разговоров с сыном). Драко деликатно отсел на свою кровать. Он все равно мог, конечно, услышать многое из того, что говорила мать, но у Поттера была хотя бы иллюзия уединения. – Я старше ваших родителей, и мы учились на разных факультетах, но у меня были причины для того, чтобы запомнить их. Собственно, причина была одна, и звали ее Сириус Блэк. Когда мой кузен в первый раз ехал в Хогвартс, тетя Вальбурга попросила меня присмотреть за ним, помочь освоится в школе. И хотя Сириус в целом неплохо ко мне относился, но присматривать за ним у меня не получилось. У кузена был не очень легкий характер. Скорее всего, виновата во всем тетя. Вначале она сильно избаловала своего первенца, потом же, когда родился еще один сын – Регулус, она перенесла на младшего всю свою слепую любовь. От старшего сына она откупалась подарками, подачками, хотя ему нужны были любовь и внимание. Это я сейчас с высоты своего возраста понимаю, конечно. Тогда же мне приходилось иметь дело со вспыльчивым, капризным и жутко непоседливым двоюродным братом. Гарри помнил уже это имя – Сириус Блэк. О нем упоминал Люциус, когда говорил о том, что кто-то снял чары защиты с дома его родителей. Тем временем Нарцисса продолжала рассказ: – Я не случайно упомянула о моем кузене. Дело в том, что он, видимо, из чувства протеста уговорил распределительную шляпу отправить его в Гриффиндор. И там он сразу же стал лучшим другом вашего отца, Джеймса Поттера. Они были даже немного похожи внешне. Оба черноволосые, стройные, спортивные. Разве что у вашего отца были очки. Вскоре к ним присоединились еще двое ребят. Сейчас вспомню… Да, Питер Петигрю – очень неприятный мальчик, который играл одновременно роль шута и слуги, но ничуть, казалось, не стыдился этого. Четвертым был Ремус Люпин. Он был самым спокойным, уравновешенным. Помню, была у него в глазах еще какая-то грусть, будто некая тайна тревожила его. Джеймс и Сириус были неистощимы в придумывании проказ и шалостей. Нарушение запретов, казалось, было для них самоцелью. В свои авантюры они втравливали и своих друзей. Когда мальчики стали старше, их стали звать Разбойниками. Нет, слово было другое… Не очень подходящее. Да, вот! Мародеры! Словом этим, как вы знаете, мистер Поттер, называют тех, кто в военное время занимается грабежами. Глупо, но эта четверка даже гордилась этим именем, словно это прибавляло им веса и значимости. – А мама? – Осмелился спросить Гарри, когда Леди Малфой сделала небольшую паузу; пока все то, что он слышал об отце, ему не очень нравилось, уж больно походил он на его кузена Дадли. – О, она была совсем другой. Хотя Лили Эванс, в известном смысле, тоже нарушала правила, но совсем по-другому. Она наплевала на предрассудки и подружилась с мальчиком из Слизерина. Я имею в виду Северуса Снейпа. Именно поэтому я так хорошо ее запомнила. Она было очень позитивная. Такая, знаете ли, хрупкая рыжеволосая девочка, всегда смело отстаивающая свою позицию. На первых курсах отношения с вашим отцом у нее не очень ладились. Она явно не одобряла дурно пахнущих дел его компании. Больше всего четверке Мародеров нравилось делать мелкие пакости слизеринцам, среди которых они очень скоро выбрали главной жертвой именно Северуса. Его соученики и даже старшекурсники, насколько я знаю, предлагали помощь Снейпу в обуздании четверки, но он был очень гордым и всегда отказывался от нее. Так что единственной, кто его защищал, была именно ваша мать – Лили Эванс. Время было уже позднее, и мама Малфоя стала сворачивать разговор. – Почему получилось так, что к окончанию школы ваши родители сблизились, я не знаю. К этому времени я окончила школу, и у меня были свои проблемы. Возможно, позже я припомню еще подробности, и мы еще поговорим о ваших родителях. Кроме того, я переберу свои старые школьные колдографии. Помнится мне, там было несколько копий групповых снимков курса, на котором учился мой кузен и, значит, ваши родители. Тетя Вальбурга хоть и огорчалась из-за непослушания сына, но каждый раз рассылала такие снимки всем родственникам. Она продолжала по-своему любить Сириуса. В особенности пока он был на расстоянии. Как только тетя видела его рядом с собой, то начинала шумно его воспитывать, кричала, обвиняя во всех реальных и выдуманных грехах, и только усугубляла ситуацию. На этом Леди Малфой попрощалась, а через несколько дней вместе с очередной порцией сладостей от нее пришел большой (с четверть письменного стола) снимок. На ступеньках школы стояло около сорока юношей и девушек (это был, наверное, курс пятый, так что было им примерно по шестнадцать лет), одетых в школьную форму с эмблемами своих факультетов и галстуками соответствующей расцветки. Среди красно-золотых Гарри сразу выделил взглядом девушку с рыжими локонами и ярко-зелеными глазами. Отца также было трудно не узнать. Очки, торчащие в разные стороны черные волосы… Мальчик, и правда, был сильно похож на отца. Если Лили смотрела прямо в объектив, то Джеймс Поттер то и дело (люди на колдографии постоянно повторяли одни и те же движения, длившиеся несколько секунд) посматривал на девушку, стоявшую на ступеньку ниже его и чуть в стороне. Чуть позже Гарри обнаружил еще несколько интересных взглядов на этом снимке. Во-первых, на его мать смотрел не только Джеймс. Черноволосый слизеринец, в котором с трудом, но можно было узнать их нынешнего декана, глядел на Лили, как смотрят на недоступное совершенство. Именно так мальчик определил бы смысл этого печального взгляда. Ну, а во-вторых, рядом с его отцом стоял парень, взгляд которого был весьма необычен. Сириус Блэк (а это был явно он) смотрел на своего друга так странно… Кажется, парень не должен таким образом смотреть на своего друга. Что это могло означать, Гарри пока понять не мог. 4. За пару дней до конца октября мальчики последний раз перед началом промежуточных каникул встречались с Невиллом. Он рассказал им о неожиданном приключении, в которое накануне вечером его втянул Рон. – Мы возвращались с ужина и немного отстали от остальных. Где-то по пути к нашему общежитию мы свернули не туда. Затем, когда мы вышли на знакомые места, лестница резко вывернула, и нам пришлось идти туда, куда она нас направила. Вы знаете, наверное, что у нас на верхних этажах лестницы ведут себя довольно непредсказуемо. Гарри и Драко кивнули. Одним из преимуществ Слизерина было то, что дорога в общежитие отличалась завидной стабильностью. Разве что периодически то в одном, то в другом месте возникали и снова исчезали двери в загадочные помещения. Туда было лучше не соваться, но все слизеринцы об этом знали и давно привыкли к этому, как к данности. – Так вот, когда мы побродили немного в поисках прохода в нашу башню по таким местам, где я ни разу не был, в какой-то момент остановились у двери в конце коридора. Рон не удержался и заглянул туда. Ну, и я вслед за ним тоже. Это была с виду самая обычная комната. Только почти половину пространства в ней занимал огромный трехголовый пес. – Цербер, – понимающе кивнул Драко. – Самое главное – мы успели заметить, что из-под его лап выглядывает что-то типа огромного люка, который собака, скорее всего, и охраняла. – Так это был тот самый запретный коридор, о котором предупреждал директор! – догадался Гарри. Невилл еще раз, видимо, от жутких воспоминаний содрогнулся и подтвердил: – Мы с Уизли тоже это поняли и тут же помчались подальше от этого места. Хорошо, что Рон вовремя услышал приближающиеся шаги, и мы спрятались в темном боковом проходе, а то бы нас могли наказать за нарушение запрета. – И кто это был? – Поинтересовался Драко. – Директор? Лонгботтом замотал головой: – Нет, Хагрид. Он шел, по своему обыкновению, вполголоса разговаривая сам с собой. Что-то о том, что сейчас он проведает милого Пушка. Так он зовет эту трехголовую собаку, видимо. А еще о том, что этого никто не должен знать, что это касается только Дамблдора и Фламеля. Вторую фамилию я не очень хорошо расслышал, но вроде бы она звучала так. Больше рассказывать нечего. Нам с Роном удалось найти правильный путь, и мы вернулись к себе в башню. – Фламель… Где-то я слышал эту фамилию. – Драко нахмурил лоб. Гарри ничего не говорил, но его тоже не покидало чувство, что он уже встречал эту связку фамилий – Дамблдор и Фламель. Где это могло быть? Ведь он совсем недавно окунулся в мир волшебства. Всего два месяца назад он ехал в школьном поезде. – Точно! «Дамблдор известен также трудами по алхимии, написанными вместе с Николасом Фламелем». Невилл и Драко непонимающе уставились на Поттера. Брюнет, счастливо улыбаясь оттого, что ему удалось вспомнить эту деталь и разрешить загадку, пояснил: – Я ехал в поезде. Ну, в школу. Мне хотелось попробовать магических сладостей, среди прочего я купил шоколадных лягушек. Рон ел их, а я взял посмотреть вкладыш. Мне достался с портретом Дамблдора. На обороте была написана фраза, которую я сейчас процитировал. – Так что же там такое хранится, в этой комнате? – Лонгботтом был в недоумении. Слизеринцы сделали вид, что полностью разделяют это недоумение. О том, что они знают немного больше об этом таинственном предмете, чем их гриффиндорский приятель, Гарри и Драко предпочли пока промолчать. Они не знали, насколько могут ему доверять. Итак, в охраняемой комнате лежало что-то маленькое, очень ценное, связанное с алхимией. Как это ни странно, что это за вещь, мальчикам удалось узнать очень быстро. Стоило только в общей гостиной подойти к одному из старших ребят, у которого, по слухам, были хорошие успехи в алхимии, и невинным голосом спросить: – Мы встретили в одной из книг упоминание о неком Николасе Фламеле. Но чем он, собственно, знаменит? Парень смерил малышей презрительным взглядом, но ответил: – Невежды! Это один из самых известных алхимиков не то что Англии – Европы! Он сформулировал шесть главных законов алхимии. На них до сих пор базируется развитие этой науки. Но это все меркнет перед главным его изобретением. Во время одного из своих экспериментов он получил философский камень. Список его свойств мог бы занять несколько страниц в учебнике. Но вам хватит одного. По слухам он дает его владельцу бессмертие. По крайней мере, сам Фламель пока еще жив, хотя ему более чем шестьсот лет. Жаль только, что этот камень получился в результате случайности, и Фламелю за все эти столетия так и не удалось ее повторить. Попутно он изобрел еще массу вещей. К примеру, он имеет отношение к появлению думосбора и прочих его производных. Наш директор в молодости некоторое время работал в лаборатории у Фламеля, но потом увлекся политикой и ушел из науки. Последние десятилетия Фламель ведет уединенный образ жизни, и только то, что в газетах не было его некролога, говорит о том, что старик все еще жив. Вас интересует что-то еще? – Нет, этого достаточно, – успокоил парня Малфой, – теперь мы сами найдем нужную информацию. Отец Драко, с которым они связались в тот же вечер, специально поднявшись для большей секретности на совиную башню, согласился с мальчиками, что, по-видимому, в Хогвартсе хранится именно философский камень. – Но зачем он в школе? Я вижу только один смысл во всем этом. Это – приманка. Но для кого? Вот что, молодые люди… Не лезьте только туда еще и вы. Что-то мне подсказывает, что Лонгботтом и Уизли не случайно оказались около этой комнаты. Но мне кажется, есть то, что вы можете и должны сделать. Даже на маленьком изображении на карте было видно, что мужчина усиленно думает. Потом он все же решился озвучить свою идею. – Вы, мистер Поттер, я так понимаю, после прибытия в школу больше не общались со школьным лесничим. Гарри замотал головой. Ему самому было немного за это стыдно, но он так и не выбрал времени, чтобы пообщаться с великаном, который хоть и был далеко не идеальным, но к мальчику относился неплохо. И это все-таки был первый маг, с которым Поттер общался. Именно его визит в дом к Дурслям изменил судьбу Гарии к лучшему. – Не сочтите это за принуждение… Скорее, это совет. Во время каникул навестите мистера Хагрида. Он, конечно, склонен к алкоголизму, не очень умен и необразован. Лесник всей душой предан директору. Но при всем при этом, как мне кажется, сам по себе он невинен, как дитя. Вам не стоит ждать от него подвоха. Мистер Хагрид разбалтывает только то, что директор сам желает сделать достоянием общественности. Это довольно известный в политике прием. Но мы знаем о нем, и, значит, вооружены. Что же касается нашего с Нарциссой сюрприза, пока могу сказать лишь то, что где-то в конце каникул, если не случится ничего чрезвычайного, мы с супругой навестим вас лично. Странные были отношения у Гарри с Малфоем-старшим. Вроде бы он всегда говорил с ним официальным тоном, очень сдержано. Но точно также он общался и с сыном. Так что получалось так, словно у Люциуса теперь было два сына вместо одного. Так, по крайней мере, очень хотелось думать Гарри. 5. Но вот, наконец, пришел праздник Хеллоуина, который знаменовал собой начало первых в школьной жизни первокурсников каникул, пусть и коротких – промежуточных. Школа украсилась изображениями тыквы с вырезанными глазами и ртом. Три десятка таких тыкв летали в большом зале со свечами внутри. Призраки веселились больше обычного. Они считали этот день своим «профессиональным» праздником. У старшекурсников в этот день должен был состояться бал, и они решали сложнейшие проблемы – что надеть и кого пригласить? Те, у кого пара уже была, чувствовали себя свободнее, но все равно переживали – неизвестно, как оно все повернется на балу. Могут ведь эту пару и увести. Спокойны были лишь три первых курса. Они должны были довольствоваться лишь обильным праздничным ужином. Гарри и Драко направлялись именно на этот ужин, когда вдруг блондин заметил, что у его друга развязался шнурок на ботинке. Мальчики остановились на лестничной площадке перед самым входом в коридор, который вел в Большой зал. Не обращая на двух слизеринцев никакого внимания, по нему в это время потоком шли студенты всех факультетов, обсуждая детали будущего праздника, бала. В этом гуле голосов Гарри вдруг уловил знакомые наполовину истеричные нотки в голосе. Уизли самый младший вновь чем-то возмущался: – Нет, это не девочка, а просто чудовище. Я, видите ли, неправильно произношу заклинание левитации. Зазнайка и задавака! А чего только стоят ее зубы! Белка-переросток! Рон и Невилл, который с несчастным видом слушал эту чушь, прошли мимо, и Гарри с Драко увидели то, что осталось незамеченным гриффиндорцами. Буквально на расстоянии пяти шагов за ними следовала та, о которой так громко рассуждал Уизли. Всхлипывая на ходу и цокая каблуками, Грейнджер вихрем промчалась мимо слизеринцев и дальше вниз по лестнице. Если бы на нижнем этаже она повернула бы налево, то это был бы самый короткий путь к общежитию Слизерина. Но девочка повернула направо. Там, насколько помнили мальчики, был девчачий туалет, в котором сейчас, наверняка, в голос рыдала гриффиндорка, а чуть дальше по коридору за поворотом – кабинет Защиты. А если потом после этого кабинета еще пройти немного в том же направлении, то там откроется прямой путь к южному выходу из замка. У здания, в котором размещалась школа Хогвартс, было четыре входа – они же выходы. Главные Северные ворота, к которым вела дорога со станции и Хогсмита, были недалеко от берега озера, которое в этом месте вплотную подходило к стенам замка. У Восточных ворот располагались теплицы и плантации под открытым небом мадам Спраут. Последние тянулись до того леска, в котором мальчики встречались с отцом Драко. Западные ворота выходили на школьный двор, за которым располагался квиддичный стадион. Чуть дальше недалеко от берега озера была сторожка Хагрида. Почти сразу за ней начинался Запретный лес. Южные ворота или точнее, если судить по размерам, калитка выходили к горам. Там была лишь небольшая плантация растений, предпочитающих каменистую почву. Туда Грейнджер, скорее всего, не пошла бы. Гарри и Драко потоптались с полминуты на месте и отправились в зал. Все-таки утешать плачущих девчонок – не их дело. Да и не пойдут же они в туалет для девочек! По случаю праздника директор вновь устроил свое показательное выступление. На столах всех факультетов стояла лишь пустая посуда. Только когда ученики заполнили весь зал, он произнес вслух свое безумное заклинание, и на блюдах появилась еда, кубки и графины наполнились тыквенным соком. Тыква в этот день, естественно, была царицей стола. Хотя нашлось место и мясному пирогу в виде летучей мыши, украшенному сверху фигуркой смерти с косой. Когда пришло первое насыщение, Гарри бросил взгляд на гриффиндорский стол. Рон Уизли, казалось, участвовал в соревновании на скорость поглощения еды. А вот Гермионы Грейнджер за столом не было. Только он собрался сообщить об этом Драко, как входная дверь со стуком открылась, и в зал вбежал профессор Квиррелл. Его знаменитый тюрбан сбился набок. Было видно, что он перепуган до смерти. – Т-т-троль! Т-т-троль! В п-под-дземельях. У к-к-каб-б-бинета… На этих словах его ноги подкосились, и он в обмороке упал на пол, не добежав нескольких метров до преподавательского стола. Большинство мальчиков и девочек повыскакивали из-за столов, поднялся гвалт. Усиленным магией голосом директор призвал всех к порядку, попросил старост организовать эвакуацию студентов в факультетские общежития. Студенты Слизерина ввиду опасности столкновения с троллем должны были идти в свои спальни более длинным, кружным путем. Тафт и Сакс сформировали из своих подопечных группы, которые колоннами выдвинулись в путь. Но где-то возле того места, где Гарри завязывал шнурки, в их колонну врезалась толпа хаффлпаффцев, нарушила порядок, закрутила и отрезала на какое-то время двух мальчиков от остальных слизеринцев. И тут Гарри вспомнил о гриффиндорке, которая явно не слышала о появлении в школе тролля. – Грейнджер! – вскрикнул он. – Проклятье! – Выругался Драко, сразу понявший, что имеет в виду Поттер. – Это же – чертова девчонка! – Ну и, что с того? – Если бы это был парень, то мы могли бы сделать вид, что это его проблемы. Сам в них впутался, сам и выпутывайся. Может, сообщим о Грейнджер преподавателям? Пусть они ее выручают… Словно услышав его слова, мимо них промчался Снейп. Гарри попытался крикнуть, но в коридоре все еще галдели несколько десятков хаффлпаффцев, и сосредоточенно о чем-то думающий декан проскочил мимо. Драко вздохнул: – Ну, тогда пошли. Попробуем ее вытащить. Может быть, тролль еще не дошел до туалета или вообще отправился в другую сторону. Никто не обратил внимания на мальчиков, которые отделились от толпы и стали осторожно спускаться по ступенькам. Очень быстро стало ясно, что предосторожности не являются лишними. В коридоре явно находился кто-то массивный – когда он ступал по полу, несчастные половицы натужно скрипели. А еще запах! Вонь была почище, чем от носков Флинта в конце дня. Мальчики осторожно выглянули в коридор. Гарри до этого момента видел троллей лишь на картинке в учебнике по Защите. Увиденное превзошло все его ожидания. Примерно трехметровая фигура с пупырчатой, похожей на камень серой кожей, со сравнительно короткими ногами и просто крошечной, как для такого гиганта, лысой головой. Тролли обладали зачатками разума. Бедра этого конкретного тролля опоясывала какая-то шкура (Гарри представил себе гигантские гениталии монстра и чуть не выблевал от омерзения), в руках он держал огромную дубину, которая из-за излишне длинных рук волочилась по полу. Это был явно не лучший день для мальчиков. Какая-то из девочек, которая последней уходила из туалета, торопясь на ужин, забыла закрыть входную дверь. Теперь тролль стоял около нее, к чему-то прислушиваясь и принюхиваясь. Вот он, сгорбившись, прошел в проем. Тот, кто строил школьный замок, явно рассчитывал на гигантов. Высота коридоров на всех этажах была около четырех метров, даже двери во все комнаты были более двух метров. Гарри и Драко затаили дыхание. Вдруг Грейнджер успела уйти… Нет, это был не их день! Они явственно услышали из-за дверей туалета придушенный девичий всхлип. Гарри рванул вперед. Драко дернул его за рукав мантии, остановил. – У тебя есть план? Или ты просто решил отвлечь внимание тролля на себя? – Э… Может… – Да, давай попробуем нашу парную магию. – Что именно? Огонь? – Можем поджечь случайно саму Грейнджер. И шкура у тролля дубленная, это только разозлит его. Воздушный удар… Подействует ли… – Может, последнее заклинание? На последнем занятии у Флитвика они разучивали заклинание левитации. Это именно на этом уроке Грейнджер попыталась поучать Уизли. И там же гриффиндорка первой в классе заставила перышко парить в воздухе. – Давай. Думаю, нашей совместной дури хватит, чтобы приподнять его, лишить опоры. А на крайний случай будем иметь в виду огонь, чтобы хотя бы отпугнуть. Более не теряя ни секунды, мальчики ринулись к дверям. Успели они вовремя. Тролль, наконец, учуял человека и замахнулся дубиной, намереваясь проломить дверь кабинки, в которой скрывалась девочка. – Вингардиум левиосса, – четко произнесли мальчики, нацелив палочки на гигантского монстра. Эффект был потрясающим. Возможно, из-за того, что на этот раз они не сдерживали свою силу (одной из целей их парных тренировок было управление силой магии, вкладываемой в заклинание), а, возможно, и из-за эмоционального настроя, но тролль не просто оторвался от пола, а стал парить где-то возле самого потолка. Растерявшийся громила даже выронил свою дубину, и она с грохотом упала на кафельный пол возле входа в кабину. – Ну, давай Грейнджер – беги, пока мы его держим, – сквозь стиснутые от напряжения зубы прошипел Драко. Гриффиндорка вняла голосу разума, открыла дверь и, проскочив сбоку от мальчиков, остановилась в дверях. – Ну, что – роняем, – так же сквозь зубы проговорил Гарри. – Давай на счет три. Тролль с грохотом врезался головой в угол кабинки, проломил своим телом дверь и упал. На завершающем этапе падения он, видимо, повредил еще и унитаз, так как по полу побежала вода. В ней присутствовала багровая струйка крови. Что будет с троллем дальше, мальчиков не интересовало. Подхватив по пути под руки девочку, они помчались к лестнице. Только они достигли ее, как послышались мальчишеские голоса. В одном из них Гарри узнал фальцет Уизли. Неужели у рыжего проснулась совесть! Поттер остановился, посмотрел на друга. Любопытство победило. Шикнув на все еще находящуюся в шоке девочку, чтобы она не выдала их присутствие, мальчики припали к стене, осторожно выглядывая из-за угла. Уизли был с Лонгботтомом. Невилл как раз говорил, обращаясь к своему, так сказать, другу: – Ты точно уверен, что она здесь? – Лаванда говорила, что видела ее в этом туалете перед самым началом ужина. – А может, Гермиона уже ушла? Лонгботтом явно не рвался в герои. Однако вслед за Уизли он осторожно заглянул в туалет. Около минуты гриффиндорцы, стоя возле самого входа, пытались понять, что случилось. Потом они шагнули вглубь. До слизеринцев донесся голос Уизли: – Какой он громадный! Он еще живой. Видишь – дышит. Просто оглушен. Это что, выходит – тролля стукнули его же дубиной?! Раздался звук шагов и из-за того же угла, откуда появились гриффиндорцы, на сцену вышли новые персонажи: МакГонагал, Снейп, Квиррелл. Последнему явно никуда не хотелось идти. Но под грозным взглядом декана Слизерина, который, отстав буквально на пол шага, следовал за ним, преподаватель Защиты вместе с остальными подошел к входу в женский туалет. Первой туда зашла декан Гриффиндора. – Что вы тут делаете, мистер Уизли, мистер Лонгботтом? Разве вы не слышали указания директора – всем ученикам проследовать в свои общежития?! Гарри напряг слух. Ему было интересно, как будет выкручиваться рыжий. Но, когда он услышал, что ответил рыжий, он был просто в шоке. Настолько наглой лжи он не ожидал. – Лаванда Браун сказала, что видела здесь Грейнджер перед ужином. Ее не было вместе с нами, когда стало известно о тролле. Возможно, у нее были… э… проблемы. Мы с Невиллом решили предупредить ее. Но она, кажется, убежала как раз перед нашим приходом. Мы слышали шаги в той стороне, на ступеньках. Когда мы заглянули сюда, то нарвались на тролля. Мне не пришло в голову ничего другого, как применить заклинание левитации. Мы его изучали накануне. Дубинка взлетела, а потом упала прямо на его голову и оглушила тролля. Ведь именно так все и было, Невилл? Лонгботтом уловил в голосе Рона угрозу и промямлил: – Да. Как говорит Рон. Я пришел сюда вслед за ним. – Что за чушь он несет? – Озадаченно произнесла Грейнджер. – Надо пойти и сказать, как все было на самом деле. – Вот этого не надо делать. Нам слава не нужна. – Драко пренебрежительно дернул плечами. – Уходим отсюда, пока нас не застукали. Удивленная необычным поведением слизеринцев девочка позволила увести ее. По пустынным коридорам они шли молча, никто не знал, что и как говорить. Галантные кавалеры довели Гермиону до того места, откуда уже рукой подать было до башни Гриффиндора. Тут только Грейнджер вспомнила, что пока даже не поблагодарила своих спасителей. Драко сморщил нос, как он делал всегда, когда находился в неприятной ему ситуации, Гарри тоже смутился, предоставив возможность другу говорить от имени обоих. – Хорошо, Грейнджер, мы все поняли. Лучше поторопись. Думаю, тебе лучше прийти в общежитие раньше Уизли. И еще просьба – ничего не говори о том, что мы сделали. Лучше вообще делай вид, что ты не видела никакого тролля. – Но почему? – Чтобы не портить репутацию нашего факультета, – усмехнулся Гарри. Драко тоже заулыбался, показывая, что поддерживает друга. Грейнджер затрясла головой, не справляясь с потоком информации, противоречащей всему тому, что всего пару часов назад казалось ей незыблемым. Ведь о подлых, трусливых, но тщеславных и самовлюбленных слизеринцах твердили все вокруг. – Постойте, а как вы смогли поднять такую тушу? Ведь на уроке вы едва подняли легкое перышко. – Драко прав, сейчас нет времени для разговоров. Нам ведь тоже надо поскорее вернуться к себе. Поговорим обо всем потом. – Поговорим?! Когда и где? Драко глянул на своего напарника. Они уже научились понимать друг друга без слов. Вот и сейчас Гарри кивнул, соглашаясь с невысказанным предложением, которое только после этого стал озвучивать Малфой: – Приходи завтра в библиотеку. Часам к десяти, наверное. Если опоздаешь, мы будем сидеть в нише, в самом конце читального зала. А сейчас нам надо бежать. Пошли, Гарри. Придется идти окольным путем, чтобы не нарваться на преподавателей. 6. Мальчики приближались к родным подземельям, когда услышали знакомый резкий голос декана. Он разговаривал с кем-то, стоя на лестнице, от которой Гарри и Драко отделяло несколько шагов. – Ну, что ж, будем считать, что поговорили, профессор Квиррелл, – в том, как Снейп произносил слово «профессор», звучала неприкрытая издевка, – но знайте, я не удовлетворен объяснением причин вашего появления в том коридоре на третьем этаже. Прощайте. Увидимся позже. Заика ничего не ответил, звук шагов двух мужчин, расходящихся в разные стороны, вскоре стих, и нарушители порядка беспрепятственно прошмыгнули в родное общежитие. У входа в мужское отделение их встретил Флинт: – Где вы были? Драко, с вызовом глядя в лицо префекту, улыбнулся: – Если мы скажем, что заблудились, ты поверишь? – Значит, не скажете… Ну, вы хотя бы никому не попались на глаза? Одной из главных заповедей на факультете была такая: «Если считаешь нужным, делай все, что хочешь, но НЕ ПОПАДАЙСЯ!» – Если мы здесь, следовательно – нет. – Ну-ну! Не рано ли вы наглеть стали!? Ладно, идите. Будьте и в следующий раз осторожны. Так как праздничный бал отменили, а костюмы и платья для него были приготовлены, префекты решили отметить праздник тут же в общежитии. Большая гостиная Слизерина предназначалась для четвертого и пятого курса, в малой – в тесном уюте должны были устроиться самые старшие. Даже малыши решили, что им нечего отставать от взрослых и оккупировали холл. Тем более что директор распорядился доставить в факультетские общежития десерт и сладости, к которым ученики на праздничном ужине не успели даже притронуться. Так что на этих импровизированных вечеринках было даже угощение. Ну а музыку для танцев обеспечивали музыкальные шкатулки. Они были почти у половины студентов. Размером такие шкатулки были чуть больше табакерки, и, по сути, являлись почти полным аналогом магловских магнитофонов или проигрывателей. В одной шкатулке в специальных ячейках могло храниться до полусотни мелодий, записанных на тонкие хрустальные пластины. Хрусталь этот, конечно, был из «Не ближнего света», магический. Драко музыкальные шкатулки не очень нравились. Гарри, попробовав ощущения от композиций, был с ним полностью согласен. Шкатулка воздействовала только на слух, да и качество звучания было посредственным. Но для популярных танцевальных мелодий типа модных в этом сезоне групп «Ведьмы Салема» и «Демоны из Поднебесья» или певички Селестины Уорбек эти аппараты годились. Так что, когда Гарри и Драко вошли в свою комнату, там царила предпраздничная суета. Их одноклассники даже не стали спрашивать, где они пропадали. Особенно нервничал Блейз. Он уже предвкушал, как произведет неизгладимое впечатление на девочек со второго курса. Свои его и так уже обожали. Даже невозмутимая Милисента при взгляде на озорного мулата нет-нет, да и расщедривалась на нечто, что можно было назвать улыбкой. Минут через двадцать шумной гурьбой все отправились в холл. Гарри и Драко пообещали вскоре к ним присоединиться. Им эта неожиданная вечеринка была только на руку. Мальчикам надо было срочно без свидетелей обсудить последние события. – Ну, что скажешь? – первым заговорил Поттер. – Ты о том, как здорово мы отработали парное заклинание в условиях приближенным к боевым, или вообще? – С заклинанием у нас получилось неплохо, согласен. Но я о том, как тролль проник в школу. Я не думаю, что это обычное в Хогвартсе явление. Паника была нешуточной. – Вообще-то считается, что наша школа одно из самых защищенных мест в магической Британии. Видимо, кто-то специально сделал в школьной защите дыру. Ведь тролль не просто преодолел границу Хогвартса, он вошел внутрь замка. Надо спросить у отца, как это можно было сделать. – А ты собираешься всё рассказать отцу? – Ключевое слово здесь – «всё». Рассказывать хоть что-то все равно придется. В свете той мутной ситуации, которая вокруг тебя и меня сложилась, умолчать о таком не удастся, да и нам же хуже будет, если промолчим. Но влезли мы в эту схватку слишком спонтанно. Признаю. – Ну, это я действовал бесшабашно, импульсивно, а ты был воплощением рассудительности. Отец может тобой гордиться. – Ха! Отец может гордиться мною в любом случае. Но, если серьезно, давай скажем ему, что мы не знали, где именно находится тролль, и случайно на него напоролись, после чего вынуждены были защищаться. А уже потом выяснилось, что мы попутно спасли Грейнджер. Мы же с ней все равно будем общаться? – Видимо, да. Она от нас не отстанет, пока не узнает хотя бы часть правды. Кроме того, подружиться с ней, если ты помнишь, советовал сам директор. Как он говорил – аналитический центр? Мальчики засмеялись, только сейчас полностью избавляясь от пережитого страха, напряжения. Когда оба успокоились, первым вновь начал говорить Гарри. – А что с Уизли? – С ним дело темное. Надо бы выяснить, сам ли он решил пойти выручать Грейнджер или кто-то ему подсказал. – Думаешь – директор? – Ну, он же говорил о том, что надо Невиллу подбрасывать время от времени нечто такое, что закалит его характер. А Уизли ведь потащил Лонгботтома за собой. – Ничего себе подбросил – целого тролля. – Но ведь никто лучше директора не знает о системе защиты школы. И временно ослабить защитные чары ему было легче всего. – Рискуя детьми? – Но кто-то же это все равно сделал. И тоже не думал о возможных жертвах. И если это не Дамблдор, то, как он ухитрился при этом ничего не заметить? Ладно. Пока нет новой информации, не будем без толку ломать голову. Еще одна тема… Что это за история с Квирреллом, которого застукал наш декан? Я не понял, как преподаватель Защиты оказался на третьем этаже? Это что же – та самая запретная зона? Неужели его потянуло к приманке?! – Этого шута? – Шут шутом, но, помнишь, вот он валяется в обмороке, а потом, пока вся школа стоит на ушах, уже, Мерлин знает, как далеко от Большого зала. – Может, хотел быть подальше от тролля? – Может быть… Знаешь, я вот что подумал. Давай не будем сегодня выходить на связь с отцом. Встретимся завтра с Грейнджер. Возможно, и Невилл тоже подойдет. Соберем больше информации и тогда уже доложим ему все сразу. – Я не против. Это твой отец, тебе виднее. Пойдем в холл к остальным или вначале примем душ? – Давай потом помоемся, а то я так устал и перенервничал, что если приму душ, то, боюсь, уже ни на какую вечеринку не пойду. Танцевать будем? Тебе, кажется, Дафна нравится? А я больше к брюнеткам склонен. Приглашу, наверное, Паркинсон. Гарри смутился: – Да я не очень-то и умею танцевать. – Это упущение. Надо будет тобой в свободное время заняться. Значит, я тоже сегодня не буду танцевать. Пойдем быстрее, а то за Винсом и Грегом можем не успеть на угощение, придем к пустым столам. 7. На следующее утро за завтраком Грейнджер рисковала сломать глаза, почти без перерыва рассматривая сидевший за соседним столом слизеринский дуэт. Хорошо хоть после вчерашней вечеринки (другие факультеты, как и Слизерин, тоже не захотели лишать себя праздника) людей за завтраком было немного, да и те были вялые и сонные. Так что никто не обратил на это внимание. Силу воли девочка проявила, с ними при свидетелях не заговорила, хотя явно этого хотела. Но когда мальчики подошли к входу в библиотеку, гриффиндорка была уже там. Боялась, что пропустит их появление. Для соблюдения конспирации Гарри и Драко взяли у библиотекаря по паре книг из курса Защиты и по Гербологии, а девочка выбрала толстенный том по Алхимии, что говорило то ли о ее разнообразных интересах, то ли о том, что она сильно волнуется. Мальчики повели Грейнджер в их любимую нишу. Гарри и Драко уселись, подготовили книги, раскрыв их на середине, чтобы в любой момент можно было сделать вид, что целью их пребывания в библиотеке являются именно получение знаний. Гриффиндорка отложила свой том в сторону, стала осматриваться по сторонам. Все чувствовали некоторую неловкость, думали о том, как начать разговор. Драко уже прокашлялся, собираясь начать говорить, когда в нише появился еще один гриффиндорец. – О, парни, вы здесь. Я надеялся на это. У меня потрясающая новость! Грейнджер?! – Невилл наконец заметил присутствие еще одного человека. – Лонгботтом!? Так ты тоже?.. На лице девочки отражалась усиленная работа мысли. – Так, значит, после того случая на уроке полетов… – Аналитический центр, – проронил непонятную для девочки фразу довольный Поттер. – Добро пожаловать в клуб почитателей Слизерина, Грейнджер! – улыбнулся не менее радостный Малфой. – Так это вы что – все намеренно? Как вам это удалось сделать? Что это значит?.. Поняв о чем, пытается сказать гриффиндорка, Драко засмеялся: – О! Мы, конечно, польщены такой оценкой нашего могущества. И если в случае с Лонгботтомом, мы чисто теоретически, конечно, могли заколдовать метлу, чтобы его потом героически спасти. Правда есть нюанс – мы не могли знать, какая именно школьная метла ему достанется. А что до того, чтобы взломать защиту замка, выловить в горах тролля, подкупить Уизли, чтобы он довел тебя до слез – и все для того, чтобы покрасоваться перед девчонкой!? Да, ты очень высокого о нас с Гарри мнения! Спасибо за комплимент! – Простите. Я сегодня мало спала, много думала о вчерашнем. Все это вывело меня из равновесия. Я не хотела вас обидеть. – Казалось, девочка вновь готова расплакаться. Драко первым справился со смущением: – Ладно. Все нормально. Садись, Невилл. Давайте все начнем с самого начала. Так как мы, пожалуй, знаем о вчерашних событиях больше всех, начинать придется нам. Давай, Гарри. Поттер вздохнул и начал рассказ с того момента, как он остановился завязать шнурок. Слова Уизли из уважения к Грейнджер он не стал повторять, да и нужды в этом не было. О том, почему они с Драко побежали спасать гриффиндорку, Гарри тоже ничего не сказал, как будто это было само собой понятно. Об их с Малфоем парном заклинании левитации Поттер сказал так, словно это было довольно обыденное явление. Он понимал, что сегодня им все равно придется рассказать о занятиях парной магией их новым друзьям из Гриффиндора. Ведь они были их друзьями, не так ли? Именно с вопроса о неожиданной силе мальчиков ожидаемо начала Грейнджер, когда Гарри замолчал, остановившись на том моменте, когда они довели девочку до коридора, ведущего к Гриффиндорской башне. Гарри и Драко переглянулись, еще раз подтверждая, что их мнение осталось неизменным, и Драко начал объяснение. – В принципе, какой-то особой тайны в этом нет. О парной магии упоминается во многих старых книгах. Но чаще всего в таком ключе – мол, есть еще и такое явление, хотя особого смысла в нем нет. По большей части это происходит из-за того, что маги не желают разделять свою силу с кем бы то ни было, им не нравится зависеть от другого человека. В реальности, это лишь глупое предубеждение, и есть определенное количество магов и ведьм, которые и в наше время парную магию практикуют. – А что это? Просто синхронное исполнение одних и тех же заклинаний? – И это тоже, хотя вдвоем можно и чары накладывать, и трансфигурацией заниматься. Правда, нужно иметь в виду, что, если два незнакомых друг другу мага выполнят синхронно некое заклинание, то в лучшем случае произойдет лишь сложение их сил. Зачастую два мага мешают друг другу колдовать, и тогда происходит взаимное погашение силы. Но если колдуют подобранные по определенным принципам тренированные маги, то имеет место умножение силы. Арифмантика простая. Если силы слабые, то хоть два плюс два, хоть дважды два – все равно четыре. А если сила равна десяти?! Двадцать и сто – почувствуйте разницу! А если сила и есть сто!? – А мы могли бы такой магией заниматься? – глаза у гриффиндорцев горели. – А почему бы нет? Давайте для начала определим вашу стихию. Тест простой. Для того, чтобы его пройти, достаньте ваши палочки и положите их к себе на ладонь – от кончика среднего пальца к запястью. Чтобы рука не была на весу, лучше опустить ее тыльной стороной на стол. Драко провел своей палочкой над рукой Грейнджер, медленно читая заклинание. Затем процедура была повторена с Лонгботтомом. Результат был одинаковый. Над ладонями гриффиндорцев появился и продержался несколько секунд землисто-серого цвета туман. Слизеринцы засмеялись. – Оба – маги земли. – Пояснил Драко. – Это прирожденные целители и, прости, Невилл, любители покопаться в земле. Работа со всем живым – их призвание. А смеялись потому, что это было, в целом, ожидаемо. – А кто вы? – поинтересовалась девочка. – О! Я – маг огня. – Включился в разговор Поттер. – Мне хорошо должны даваться боевая магия, работа с металлами и тому подобная ерунда. Драко, как маг воздуха, хорошо дополняет меня. Специализация таких магов, как он – работа с пространством. Для парной магии важно, что мой огонь получает подпитку его воздухом. Именно поэтому парные заклинания у нас получаются более сильными, чем когда мы действуем в одиночку. – Так значит, я не могу быть парой никому из вас? – Вы поняли все верно, милая мисс Грейнджер. Огонь иссушает землю, да и воздух обходится с ней недоброжелательно, развеивая на пыль. Вам в качестве пары нужен маг воды. Их специальность – ментальная магия, воздействие на сознание, чтение мыслей и все такое прочее. – А способность к Зельеварению у каких магов больше? – Это не зависит от стихийной принадлежности мага. Разве что считается, что магам земли лучше всего удаются лекарственные зелья, а также всякие стимуляторы роста растений. Маги воды делают превосходные зелья, воздействующие на психику, как вредоносные, так и целебные. У Гарри, если он захочет, выйдут просто убийственные взрывоопасные и зажигательные смеси. Ну, а маги воздуха, то есть, ваш покорный слуга, как-то без проблем справляются с любыми зельями. Вот так-то, Грейнджер! – Гермиона. Рука девочки повисла над столом. Слизеринцы переглянулись. Драко картинно изогнул бровь, протянул руку в сторону к гриффиндорцам: – Драко. – Гарри, – рука Поттера оказалась рядом. – Невилл, – произнес Лонгботтом, пожимая по очереди обе руки. Хотя мальчик уже пару недель назад перешел в общении со слизеринцами на имена, но он тоже проникся торжественностью момента. Когда этот обмен рукопожатиями был окончен, Малфой прокашлялся и заговорил: – В принципе, пока в обсуждении этой магии стоит сделать паузу. Главное вы уже знаете. В нашем учебнике, вообще-то, есть упоминание еще и о магии четырех, когда в сотворении магического действия участвуют все стихии. Маг земли сеет зерно магии, маг воды питает его влагой, воздушный маг дает воздух для дыхания, а огненный – согревает и дает свет. Но для такого колдовства нужно очень глубокое взаимопонимание всех четверых участников союза, а это даже для двоих сложно бывает сделать. Да и мага воды у нас пока нет. Мы можем дать почитать нашу книгу, чтобы после вернуться к разговору об этом, если вам будет интересно. Блондин повернулся к Невиллу: – Ты собирался рассказать новость. Давай послушаем тебя. Как ты оказался вместе с Уизли в подземельях? И чем там у вас дело с МакГонагал окончилось? – Да-да, конечно! Но сначала я хочу сказать тебе Грей… Ой, Гермиона. То есть, сказать о Роне. Парни знают уже. Это не я был инициатором этой дружбы. И мне многое в Уизли не нравится. Он бывает такой… – Короче, он бывает редким говнюком, так и скажи, Невилл, – не выдержал, Драко, – Гермиона и сама это уже понимает. Как и то, что нет смысла производить на него впечатление. А еще он вспыльчивый грубиян. Именно это послужило главной причиной, почему Невилл предпочитает делать вид, что дружит с ним. Это лучше, чем враждовать. Но, в принципе, у Рона Уизли есть и хорошие черты характера… Боже, если бы папа слышал, что я говорю! – Я понимаю, – медленно проговорила Гермиона, – мальчишки у нас и так постоянно посмеиваются над Невиллом. А если бы еще и… Уизли был против него! А так, я заметила, он стал иногда защищать тебя от насмешек. – Вот и замечательно! – Драко немного устал от этого выяснения отношений. – Так что с вами происходило, после того, как в зал вбежал профессор Квиррелл? – Ну, поднялась паника. Перси Уизли – это наш префект – пытался нас более или менее организовано направить в башню. В какой-то момент малыши из Хаффлпаффа разбили нашу колонну на части. Директор и наш декан за несколько минут помогли навести порядок. Мы прошли уже какую-то часть пути в башню, когда ко мне пробился Рон, с которым мы потеряли друг друга во время суеты. Он сказал мне, что Лаванда сообщила ему, что видела Гермиону в туалете как раз в том районе, где, по словам преподавателя Защиты, появился тролль. – Простите, что вмешиваюсь, – перебила его девочка, – но дело обстоит так. Лаванда моя соседка в спальне. Я еще вчера, когда мы подслушивали на лестнице, обратила внимание на слова Рона, что именно Браун направила его в подземелья. Так вот, сегодня утром я вроде бы как случайно заговорила о событиях вчерашнего вечера. И она заявила, что никуда не посылала Уизли. Она вообще уверена, что никакого тролля в помине не было. Мол, это был обычный праздничный розыгрыш, мистификация. – Гм, – Драко задумался, – выходит так, что Лаванде стерли воспоминание об этом эпизоде. Сама об этом она не должна была забыть. Или же – другой вариант – это Уизли внушили, что якобы Лаванда ему что-то сказала. Гарри внимательно посмотрел на друга, кажется, они оба больше были склонны верить во вторую версию. Но, чтобы не акцентировать на этом внимание, он обратился к Лонгботтому: – Возможно, со временем мы что-то об этом узнаем. Но что было дальше? – Дальше вы, в принципе, знаете. Мы опоздали. Теперь я понимаю, что это вы справились с этим жутким монстром. А я всю ночь переживал из-за лжи Уизли. Я все ждал, что на завтраке объявятся настоящие герои, которые выставят нас с Роном полными идиотами. – Кстати, МакГонагал на завтраке не объявила героями и вас, – заметил Драко. – Ну, она еще вчера присудила нам всего лишь по пять баллов и сказала хранить происшествие в тайне. Тем самым она компенсировала то, что должна была нас наказать за нарушение распоряжения директора. Мы обязаны были сообщить о том, что ты, Гермиона, находишься в подземельях преподавателям, а не идти геройствовать. Уизли, кажется, был расстроен из-за того, что ему не удалось прославиться. – Что ж, – подвел итог Драко, – наверное, будем заканчивать разговор. Скоро уже обед, а нам с Гарри надо еще заглянуть к себе в комнату. Завтра ко мне должны приехать родители, так что нам будет не до встреч, но послезавтра мы вновь могли бы здесь собраться. Время уточним позже. В крайнем случае, пришлем записку совой. Грейнджер потянулась за книжкой, собираясь прощаться и уходить. После секундного колебания Драко остановил ее: – Если позволишь, два совета тебе на прощанье. Но вначале вопрос. Твоя учительница в начальной школе очень любила активность на уроке и часто тебя за это хвалила? – Да, – изумленно согласилась Гермиона, – а в чем дело? – Все это, может быть, замечательно для начальной школы, но здесь, в Хогвартсе собрались взрослые люди. И мы здесь учимся для себя, а не для учителей. Гарри понял, о чем хочет сказать его друг, и вклинился в разговор. Они, бывало, и в беседах с одноклассниками говорили вот так на пару. – Часто преподаватель, когда во время урока задает вопрос классу, хочет, чтобы каждый ученик попытался дать на него ответ, мысленно его сформулировал. Если ты в ту же секунду скажешь правильный ответ, толку не будет никакого. Все наши профессора и так уже отлично знают, что ты можешь ответить на любой их вопрос. А вот твои друзья злятся, думая, что этим ты хочешь подчеркнуть их тупость. Лицо девочки осунулось: – Понимаю. – Из этого следует другой совет. – Продолжил говорить Драко. – Он несколько слизеринский, но, думаю, он и гриффиндорцам не повредит. Не надо демонстрировать свою магическую силу публично. Всю силу, я имею в виду. Да, ты новая в нашем мире и тебе надо заявить о себе. Но все равно – пусть хоть что-то остается в запасе. – Почему? Для чего? Чтобы враги не знали, насколько я могу им противостоять? – Ну, и это тоже вещь не лишняя. Но главное – сила порождает не только уважение, но и зависть. Те, кому надо, заметят тебя и так. – Что же мне теперь не учить уроки? Не читать книг вне программы? – Нет, конечно, – эмоционально вмешался Гарри, – будь сама собой. Просто отвечай только на заданные именно тебе вопросы. Цени то, что ты что-то знаешь и можешь что-то делать, а не то, что другие это увидели. – Ладно, ты просто подумай над всем этим на досуге, понаблюдай за нами, если хочешь. Хотя мы с Гарри тоже не идеальны. – А вы что, за мной наблюдали? – Конечно! Что же нам, за Уизелом наблюдать, что ли?! Ну, все, а то мы так никогда не расстанемся. Гарри, сдай, пожалуйста, книги, я опаздываю на встречу с Панси. У нее есть идеи по поводу сегодняшнего вечера. Какую-то викторину хочет устроить или что-то в этом роде. Мы, скорее всего, будем разговаривать в холле, так что присоединишься потом к нам. Мне одному бывает трудно устоять перед ее напором. 8. Чета Малфоев прибыла в Хогвартс утром. Мальчики едва успели позавтракать и прибраться в своей спальне – мало ли, вдруг Люциусу придет в голову посмотреть, как живет его сын, когда появился Флинт и сообщил: – Твои родители, Драко, прибыли. Они ожидают в холле, но вы можете пройти в какую-нибудь студию или гостиную. В этот утренний час, наверняка, должны быть свободные. Гарри сделал попытку остаться в комнате: – Наверное, твои родители хотят вначале поговорить с тобой. – Я тебя умоляю! Что они мне там такого секретного могут сказать?! И вообще – насколько я понял из слов отца, именно ты – главная цель их приезда. Идем! В конечном итоге все четверо обосновались в малой гостиной. Люциус запер заклинанием дверь, наложив дополнительные чары, очевидно, для того, чтобы их не подслушивали. Люциус и Нарцисса расположились на одном из диванов, напротив них сели мальчики. Отец Драко посмотрел на супругу так, словно чего-то ждал от нее. Она улыбнулась и достала из своего ридикюля пару свитков пергамента. На одном из них прикрепленная зеленой ленточкой болталась большая свинцовая печать. Люциус кивнул, потом повернулся к Гарри: – После того, как мой сын написал свое первое письмо, в котором рассказал о своем распределении и о вас, мистер Поттер, меня заинтересовала ваша судьба. Собственно говоря, кое-какие действия я осуществил гораздо раньше. Если вы помните, мы столкнулись с вами в начале лета в зоопарке. Еще тогда я удивился тому, что вы находитесь среди маглов. Дело в том, что по нашим законам, если кто-то из детей магов остается сиротой, то в отсутствие близких родственников ему назначается магический опекун. Его задачей является обеспечить ребенку надлежащий уход, безопасность и образование. У нашей семьи есть определенные связи в Министерстве. Я навел справки и выяснил, что в вашем случае произошел сбой в исполнении этого закона. Если быть более точным, закон был исполнен лишь частично. В некоторых случаях выбор опекуна может быть сложным, вызвать споры и даже судебные разбирательства. Чтобы интересы ребенка не пострадали, по закону в течение всего этого времени опекуном сироты автоматически считается действующий глава Визенгамота. На момент смерти ваших родителей и поныне таковым является Альбус Дамблдор, совмещающий эту должность с руководством школы Хогвартс. В вашем случае временное состояние, которое обычно длится пару недель или, в крайнем случае, месяцев, затянулось на годы. – Это директор решил оставить меня у тети? – Видимо, он полагал, что там вам обеспечат наибольшую безопасность, лучший уход и должное образование. – Но я… – Я догадываюсь, как прошло ваше детство, мистер Поттер. Если вы помните, я видел ваших родственников. Мне достаточно было взглянуть на них, на то, какое угощение они выбрали для вас и для своего родного сына, чтобы многое понять. Должен попутно признаться, что там, возле вольера со змеей я немного подправил им память. Ваш дядя собирался вас жестоко наказать. – Так это были вы?! А я удивлялся, почему это они так спокойно восприняли происшествие со змеей. А пойти в кафе это тоже вы их заставили? – Ну, должен же был я на вас внимательно посмотреть. – На лице Люциуса появилась едва заметная улыбка. – Но давайте продолжим. Как временный опекун, мистер Дамблдор вправе был распоряжаться вашими средствами, хранящимися в Гринготсе. Хотя следует уточнить, это всего лишь ваш детский, школьный фонд, информацию обо всех средствах рода Поттеров вы получите только после совершеннолетия, и доступ к ним никто из опекунов не имеет. – Значит, поэтому у Хагрида был ключ от моего сейфа? – Совершенно верно. Но я не думаю, что мистер Дамблдор злоупотреблял своей властью опекуна в этом смысле. Он сам довольно состоятельный маг. Но в любом случае такая затяжка с выбором опекуна является недопустимой. Я проинформировал департамент опеки Министерства об этом случае, и мы запустили предусмотренный законом процесс. Приятной деталью процедуры является то, что главу Визенгамота об этом информировать не надо. А сейчас моя супруга немного расскажет вам, мистер Поттер, о ваших родственниках. Блондинка улыбнулась и взяла со стола свиток без печати. – На этом листе изображено генеалогическое древо рода Блэков. Не все полностью, а только его часть, начиная с Финеаса Блэка, который в начале века был директором Хогвартса. Просто все дерево очень большое. Род Блэков ведет свое начало от внебрачного сына одного из членов королевской фамилии Британии и прослеживается на протяжении нескольких сотен лет. Но для наших целей будет достаточно и этого фрагмента. Вы можете спросить, почему здесь изображен род Блэков, а не Поттеров? Дело в том, что род Поттеров еще в прошлом веке постепенно стал исчезать. В боковых его ветвях рождались в основном только девочки, а мужчины по разным причинам умирали бездетными. Уже в середине этого века в магической Англии была только одна линия рода Поттеров. Поэтому никаких родственников с этой стороны у вас нет. Но вашей бабушкой была Дорея Блэк*. – Выходит так, что мы с Гарри братья, – вмешался в рассказ Драко. – Нет, сынок. Это Джеймс Поттер – отец Гарри и мой отец – Цигнус Блэк были двоюродными братьями. А мы с Гарри, выходит, троюродные брат и сестра. Так что Гарри приходится тебе троюродным дядей. Дело в том, что Дорея была младшей в семье. Она страдала каким-то странным заболеванием, из-за которого она долго не могла зачать. Джеймс родился у нее, когда ей было уже почти сорок лет, только благодаря каким-то чрезвычайно сильным зельям. Она умерла рано, Джеймс в это время даже не окончил школу. Ваш дед – Чарльз, мистер Поттер, пережил ее ненадолго. Он только-только дождался вашего рождения. В разговор вступил Люциус: – Ваша семья, мистер Поттер, должна была перебраться в родовое поместье. Но почему-то не успела это сделать. То ли по объективным причинам – вы ведь были тогда малы. То ли кто-то им не советовал это делать. Хотя ваша безопасность там была бы на порядок выше. Родовое поместье не нуждается в охранных чарах того типа, которые были наложены на дом в Годриковой Лощине. – Так или иначе, – вернулась к объяснению женщина, – если бы дело о вашей опеке рассматривалось в должные сроки, наиболее вероятными кандидатами в опекуны были бы следующие маги. Самым ближним вашим родственником является сестра вашей бабушки Кассиопея. Она никогда не была замужем и жива до сих пор. Ей сейчас семьдесят шесть лет. Десять лет назад она была вполне бодрой старушкой, но последние года два она сдала, и за ней ухаживают родственники ее матери – Булстроуды. – Так я родственник еще и Милисенты? – О, очень дальний. Моя и ваша прабабка принадлежала к другой ветви этого рода. Но продолжу. В прошлом году умер брат вашей бабушки, мой дед Поллукс Блэк. Но он был еще старше Кассиопеи, так что более вероятно, что вашими опекунами могли бы стать представители младшего поколения Блэков. Объективно лучшей кандидатурой был бы мой кузен Сириус. Он ведь еще и ваш крестный отец. – Но он к тому времени был уже в тюрьме. – По довольно сомнительному обвинению, должна я заметить. Брат Сириуса, Регулус, погиб при таинственных обстоятельствах примерно за полгода до вашего рождения. Оставались только я и мои сестры. Андромеда вышла замуж за магла и ушла из магического мира, и поэтому не могла быть вашим магическим опекуном. Да, кстати, у нее есть дочь немного старше вас, мальчики, она учится в Лондонской магической школе. Белла, другая моя сестра, по свойствам своего характера не могла быть хорошим опекуном, кроме того, вы знаете, где она находится и за какие действия. – Выходит так, что остаетесь только вы… – Гарри по-новому посмотрел на эту потрясающе красивую женщину; все эти годы она могла заботиться о нем, возможно, даже любить; они росли бы вместе с Драко… Нарцисса кивнула, улыбаясь. Но заговорил ее муж: – Мы после анализа генеалогического дерева пришли к тому же выводу. Но, когда начали готовить документы на опеку, то учли и политическую ситуацию. Наше имя все еще запятнано, вы знаете, какими событиями. Вы же, мистер Поттер, помимо вашей воли как бы символизируете другую сторону. После некоторых размышлений я нашел компромиссный вариант, который, возможно, устроит всех. Именно он отражен в окончательном акте на установление опеки, копия которого будет храниться у вас. Мужчина указал на свиток с печатью, лежащий на столе. – Согласно этому документу устанавливается, что у Гарри Поттера отныне два опекуна – Нарцисса Малфой, урожденная Блэк, и Молли Уизли, урожденная Прюетт, дочь Лукреции Прюетт, урожденной Блэк. Права обеих опекунов абсолютно равны. В этом документе есть одно немаловажное замечание. Любое решение, затрагивающее интересы опекаемого, могут приниматься и одним опекуном при согласии с этим решением самого опекаемого, то есть вас, мистер Поттер. Консенсус опекунов не является обязательным. – То есть, я могу сам выбирать, чьим советам мне следовать. – Мы верим в ваше благоразумие, мистер Поттер. И мы постараемся заслужить ваше доверие. – Так мне теперь не надо будет летом возвращаться к Дурслям, Леди Малфой? – Если ты этого сам не пожелаешь. Думаю, визит вежливости им в любом случае следует нанести. И зови меня, пожалуйста, Нарцисса. Мы ведь теперь почти что семья и я все-таки твоя сестра. – Тогда зовите меня Гарри, Нарцисса. Малфой старший хмыкнул и протянул мальчику руку: – Тогда есть смысл и мне прейти на менее официальный тон. По крайней мере, в нашем узком семейном кругу. Зови меня Люциус. Гарри пожал широкую мужскую ладонь. У него теперь была семья. Правда немного смущала необходимость общаться еще и с Молли Уизли. Мальчик помнил по встрече на вокзале эту шумную, грубоватую тетку. Но, кажется, она не злая. В конце концов, можно периодически, как говорила Нарцисса, из вежливости общаться еще и с нею. Может, и с Роном удастся, если не подружиться, то установить хотя бы нейтральные отношения. Гарри сказал об этом, и его новый опекун полностью его поддержала. Хотя до рождественских каникул было еще далеко, но Нарцисса была не против того, чтобы в это время с мальчиками навестить своих родственников во Франции. А семью Уизли Гарри мог бы посетить в начале каникул, в канун Рождества. Из-за мероприятия, которое накануне вечером для их класса организовала Паркинсон, Драко так и не вышел на связь с отцом, поэтому, когда эта приятная часть встречи окончилась, мальчики сидели, как на иголках. Им надо было много чего рассказать Люциусу, и не знали, можно ли говорить об этом в присутствии Нарциссы. Уж она точно не одобрила бы их схватку с троллем. Малфой старший, видимо, догадался, в чем дело, и отправил жену: – Не желаешь погулять по замку, вспомнить прошлое? – Так и скажите, что хотите по-мужски посплетничать. Ладно, пойду, навещу Северуса, узнаю о ваших успехах в учебе, мальчики. Когда они остались втроем, и Люциус обновил защиту от подслушивания, Драко пересказал слегка редактированную версию событий вечера Хеллоуина, дополнив ее той информацией, которую они узнали от гриффиндорцев. Как это ни странно, мужчина не стал ругать мальчиков за рискованный поединок, наоборот похвалил за умелое использование парной магии. Одобрил он и их дружбу с Грейнджер и Невиллом. – Магический мир не состоит только из Слизерина, Драко. Мы должны иметь возможность влиять на него через максимальное количество каналов. Что же касается ситуации в целом, то она развивается так, как я и ожидал. Разве что я не мог предположить, что первокурсников стравят с троллем. Я надеялся на что-то не столь убийственное. Люциус задумался, потом продолжил: – Так говорите, что около приманки на третьем этаже встретились Северус и ваш профессор Квиррелл? Совершенно ничего о нем не знаю. Третьестепенный род, зеленый юнец. Возможно, обычный трус. Или просто умело притворяется. Надо будет пригласить к себе на рюмочку бренди вашего декана. Северус умеет хранить свои тайны, но вдруг что-то выведаю. Как мне кажется, он увяз в каких-то сомнительных играх с Дамблдором. Северус обязан старику, который пригрел его, несмотря на сомнительное прошлое. Но, тем не менее, я верю в порядочность своего друга. Надеюсь, интуиция меня не подводит. А сейчас пойдем искать маму, а то она будет на нас обижаться. После этого выйдем, наверное, во двор, возьмите с собой метлы, покажете свои успехи в полетах. А если повезет, и не будет лишних свидетелей, может, что-то из парной магии продемонстрируете. ____________________________ * В описании генеалогии Блэков я ориентировался на схему, якобы нарисованную самой Роулинг; подобных схем много можно найти в сети. 9. С гриффиндорцами Гарри и Драко, как и обещали, встретились на следующий день. Мальчики перед завтраком послали со школьной совой записку Грейнджер, и даже видели, как она ее получала, вызвав оживление своих соседок по столу. Очевидно, они полагали, что у их заучки не может быть друзей по определению. Гарри заметил, что одновременно с девочкой письмо получил и Рон Уизли; его принесла ему маленькая невзрачная сова, явно не школьная. Поттер сказал об этом Малфою, и тот высказал предположение: – Видимо, его мать получила вчера уведомление об установлении опекунства над тобой. Теперь прислала инструкции, как рыжему следует вести себя в общении с тобой. Судя по изумленной физиономии младшего Уизли и по быстрому взгляду, брошенному на слизеринский стол, Драко угадал. Когда же по окончанию завтрака к Рону подошла МакГонагал и куда-то его повела, блондин чуть не заржал в голос: – Повели к директору на инструктаж. Готовься, теперь у тебя появится новый друг и почти родственник. Гарри поежился. Он ничего не имел против того, чтобы враждебность гриффиндорца сменилась хотя бы нейтральной вежливостью, но ему не нравилась эта фальшивая ситуация сама по себе. Хорошо хоть с настоящими друзьями можно было быть самим собой. Встретились они на уже привычном месте в библиотеке. Невилл подтвердил, что Рона вызывали к директору. После этой встречи рыжий был сам не свой, о чем-то усиленно думал. Драко не удержался от ехидного замечания: – Мозги себе не повредил от непривычного занятия? Гарри, которому не нравились такого рода шуточки, чтобы не продолжать эту неприятную тему, спросил Невилла: – Он не интересуется, куда ты ходишь один, без него? У тебя не будет проблем из-за этого? – Я честно говорю ему, что иду в библиотеку. Но Рон предпочитает без особой необходимости здесь не появляться. – Я же говорил, что мыслительный процесс вызывает у него неприятные ощущения! – Продолжил язвить Драко, но, увидев сердитый взгляд Гарри, пошел на попятный. – Я уже все понял, молчу, мон шер. Я что?! Я ничего! Я понимаю, что возможно и мне за компанию с тобой придется посетить родовое гнездо семейства Уизли. Уже заранее в предвкушении. Эта реплика вызвала недоумение у гриффиндорцев, и Гарри пришлось рассказать об изменениях в его статусе, о том, кто назначен его опекунами. Лонгботтом сразу уловил суть произошедшего и уточняющих вопросов не задал. Грейнджер же настолько мало знала о магическом мире, что из-за этого тоже ничего не стала спрашивать. Видимо, она всего лишь пометила сама для себя, что следует поискать информацию в книгах еще и об этой стороне жизни. Девочка поинтересовалась, нет ли более незаметного способа связываться со слизеринцами. Ей не понравился тот ажиотаж, который вызвала записка мальчиков у ее одноклассников. – Ничего, пусть привыкают. – Засмеялся Драко. – Неужели они реально думают, что ты никому не можешь быть интересной? – Может быть, можно использовать что-то вроде твоей колоды, – предложил Гарри. Малфой закачал головой: – Нет, это слишком дорогая штука. Там в середине каждой карточки сетка из магического золота и серебра сложного плетения. Ручная работа. Стоит набор колод весьма недешево. Ну а, включать в нашу связь Гермиону и Невилла отец в данный момент пока не согласится. Вы понимаете, он вас недостаточно хорошо знает. Драко пришлось из кармана достать колоду, чтобы продемонстрировать, что имеется в виду. Невилл слышал о таком виде связи, а Гермиона хоть и была восхищена, но заметила: – В обычном, то есть, в магловском мире уже приблизились к тому, чтобы сделать нечто похожее. Подобная связь, знаю, технически возможна и сейчас, только размеры аппаратуры большие, но лет через двадцать все может измениться. – Ну, в пределах трех миров эта магловская связь все равно работать не будет… Ладно, не будем о маглах. Нам надо найти что-то простенькое, свое... Невилл с Драко стали по памяти перебирать варианты. Были, к примеру, в магическом мире парные дневники – запись в одном из них мгновенно отражалась в другом. Так обычно переписывались влюбленные парочки, в силу каких-то причин разделенные расстоянием, и которым невозможно было видеться. Кроме того, был почти полный аналог карт, но только рассчитанный на двоих. Обычно это была пара фотографий, картинок или каких-то безделушек, к примеру, карманных зеркалец. Важной особенностью такой связи было то, что, в отличие от колоды карт, эти «аппараты» не надо было настраивать на владельца. Любой, кто купил пару зачарованных зеркалец, мог дать одно из них своему партнеру и в ту же секунду начинать общаться с ними. Способность видеть и слышать собеседника была привязана не к человеку, а к предмету. Было решено, что Драко в тот же день попросит старшекурсников купить в Хогсмите пару таких зеркал. Наличие зеркальца среди прочих вещей у девочки ни у кого не вызовет удивления. А страсть Драко к поддержанию своей идеальной внешности с самого первого дня учебы была на факультете излюбленной темой добродушных подколок. Гермиона заикнулась о деньгах, но Драко остановил ее: – Считай, что это наш с Гарри подарок на твой день рождения. Ну и что с того, что он давно прошел. Подарки никогда дарить не поздно. Кстати, Малфой все-таки сделал такой же запоздалый подарок Поттеру. Он подарил другу небольшую коллекцию музыкальных композиций и постановок (в основном сказочной тематики). Гарри поначалу возражал: – Да я же все равно их только с тобой смотрю. Зачем они мне? – Ну, мало ли что может случиться. Вдруг я буду занят… К примеру, Винсу и Грегу буду что-то объяснять… Или ты будешь в гостях у Уизли… А тебе захочется чего-нибудь эдакого. Да, ты можешь попросить посмотреть мои записи. Но ведь лучше иметь свои собственные. И теперь мы сможем по очереди брать твои и мои записи. Вкусы то у нас похожие. Музыкальные пристрастия у мальчиков, действительно, совпадали. Возможно из-за того, что вкусы Гарри формировались под влиянием предпочтений Драко. Так или иначе, они чаще всего погружались в композиции на основе классической и джазовой музыки. Они дарили самые сильные ощущения. В попсовых композициях по большей части делался акцент на сексуальные, любовные отношения. Все эти грудастые полуголые ведьмочки, потные тела, летающие среди вспышек разноцветных огней – мальчики, видимо, еще не доросли до того, чтобы получать от этого удовольствие. 10. В этот насыщенный событиями день Гарри получил еще один уникальный подарок… от собственного отца. Дело было так. Мальчики только вошли в Большой зал на обед, когда увидели, что над Слизеринским столом кружит почтовая сова. Вообще с доставкой почты школьникам у несчастных сов возникали вечные проблемы. Единственное место, где им позволялось отдавать почту, был Большой зал. Возможно, это было и правильно. Не летать же птицам по лабиринтам коридоров на всех этажах и в подземельях! Не мешать же учебному процессу! Но в итоге, если сову послали с письмом сразу после окончания завтрака, ей приходилось ждать встречи с адресатом несколько часов до обеденного перерыва. Вот и эта сова уже некоторое время поджидала, когда слизеринец Поттер соблаговолит появиться в зале. Увидев мальчика, птица полетела к нему навстречу, стала кружить над ним, пока Гарри не протянул руку и не избавил сову от ее груза. Небольшой пакетик в его руках превратился в хоть и легкую, но довольно большую по размеру посылку. Судя по обратному адресу, ее прислали из банка Гринготс. Вскрывали пакет мальчики без свидетелей, закрывшись в пустующей на каникулах учебной комнате в факультетском общежитии. Наиболее объемным содержимым посылки была нарядная шелковая мантия (или точнее – длинный плащ с капюшоном). Еще там находился свиток пергамента с нарисованным от руки планом какого-то большого здания, написанное красивым, но едва понятным почерком письмо от руководства банка, а также небольшой запечатанный конверт. Мальчики решили начать с банковского послания, справедливо полагая, что там будет объяснение посылке. В длинном, таком же витиеватом и сложном для понимания, как почерк, послании руководство банка, прежде всего, извинялось за задержку посылки. По завещанию Джеймса Поттера его сын Гарри Поттер должен был получить ее в первый день учебы в Хогвартсе. Интересной была причина такой задержки. Оказывается, и в этом была повинна отсрочка с принятием решения о магической опеке над сиротой. Пока не решен был этот вопрос, завещания родителей Гарри тоже находились как бы в подвешенном состоянии. Им не был дан ход. А, как объяснил Драко, в таких завещаниях часто бывает масса всяких сюрпризов, привязок к каким-то событиям. Ты, к примеру, объявляешь о своей помолвке и неожиданно получаешь украшенную бриллиантами шкатулку, завещанную твоей прапрабабкой. Просто эта выжившая из ума старуха завещала шкатулку тому из ее потомков, кто объявит о своей помолвке во второй половине июня (и только в это время, никакое иное), при условии, что он не будет знать о содержании завещания. Так что Гарри впереди могли ждать и другие сюрпризы. О том, что это за мантия, в письме из банка не говорилось. Гоблины упомянули только, что она издревле принадлежит роду Поттеров, и что мальчику ее передает по наследству отец, от которого имеется еще и письмо. О карте вообще ни слова не было сказано. В последнем абзаце письма гоблины написали о ключе от банковского сейфа Поттера. Так как опекунов у мальчика теперь двое, то после того, как руководство банка заберет этот ключ у Дамблдора, оно передаст его непосредственно Гарри Поттеру. Для того, чтобы взять из хранилища деньги ему будет достаточно письменного разрешения любого из опекунов. Дрожащими руками Гарри вскрыл второй конверт. Кто бы мог упрекнуть Драко за то, что он читал, заглядывая другу через плечо, тем более что Поттер против этого совсем не возражал. «Здравствуй, сын! Если ты читаешь это письмо, то случилось худшее, и не мы с твоей мамой провожали тебя в школу, стены которой когда-то стали нашим вторым домом. Именно здесь мы встретились. И не только. Твоя мама, сынок, смогла пробудить во мне все самое лучшее. Мы любим друг друга и любим тебя. Мы хотим, чтобы ты это знал. Возможно, я был не самым лучшим учеником школы «Хогвартс». Если бы я мог вернуться в прошлое, наверняка, я бы кое-что попытался исправить, сделать по-другому. К сожалению, это невозможно. Но у меня есть ты, и я надеюсь, что мой сын проведет семь лет учебы с большей пользой, чем я. Я надеюсь, что, в свое время, простившись со школой Хогвартс, ты не будешь жалеть ни об одном своем поступке или неправильно сделанном выборе. Теперь о моих подарках тебе. Хотя поначалу твоя мама возражала против них, но я смог убедить ее, что человек хозяин вещам, и он сам определяет, как их использовать – во вред или во благо. Мантия, которая теперь твоя, уже несколько веков принадлежит нашему роду. Это мантия-невидимка. Накинув ее на себя, ты становишься невидимым для окружающих. Она большая, и ты легко можешь спрятать под ней еще и своего друга. У тебя ведь есть друзья? Карта – это наше с друзьями изобретение. Хотя справедливости ради надо сказать, что мы опирались на более ранние разработки наших предшественников. Это карта Хогвартса. Обрати внимание на цифры у края карты. Для перехода между этажами нужно использовать волшебную палочку. Нулем обозначен уровень Большого зала. Именно этот этаж отображен на карте, когда ты открываешь ее. Цифры с минусом позволят тебе увидеть, что творится в подземельях, цифры с плюсом – ты уже догадался – дают возможность подниматься до самых высоких башен школьного замка. На некоторых этажах остались белые пятна. Это означает, что мне с моими друзьями так и не удалось узнать, что там находится. Возможно, это получится у тебя. Карта завязана на магию замка. Это значит, что она будет работать только тогда, когда ты находишься на его территории. Кроме того, благодаря этой магической связи, на карте сразу же отражаются все перестройки здания школы. Тебе уже рассказали, что Хогвартс подстраивает количество спальных мест под количество студентов? У меня было замечательное место с прекрасным видом из окна. Ты ведь тоже попал в Гриффиндор? Твоя мама обиделась на меня из-за этой фразы. Я пишу и сразу же читаю ей написанное, если ты еще не понял. Хорошо, я соглашусь с ней. Не важно, на каком ты факультете учишься. Главное – ты наш сын, и мы тобой гордимся. Да, чуть не забыл! Для того чтобы карта заработала, достаточно ударить палочкой по ней и сказать: «Я замышляю только шалость». Увидишь сам, что получится. Ну, а для шалости ты используешь возможности карты или для пользы – решать тебе. На этом мы с мамой прощаемся с тобой. Хотя я все еще надеюсь, что это письмо не пригодится, и я вручу эти подарки тебе сам». Витиеватая подпись внизу листа завершала это послание. Гарри с минуту сидел неподвижно, справляясь с волнением и ожидая пока высохнут слезы. Да, такого подарка от судьбы он не ожидал. Наконец он встретился взглядом с блондином. Драко выглядел немного смущенным из-за того, что пережил такой волнующий момент вместе с другом. Чтобы избавится от неловкости, он предложил: – Давай испытаем карту?! Мальчики склонились над ней. Гарри коснулся палочкой ее края и произнес кодовую фразу. Тут же рисунок на пергаменте стал более четким. Мальчики сразу опознали очертания Большого зала, коридоры, классы, находившиеся с ним на одном уровне. Вот главный северный вход, вот – западный. Восточные и южные ворота, мальчики помнили, были уровнем выше. Но что это движется по карте!? Друзья присмотрелись и увидели, что на карте путешествуют следы ног, но самое главное – возле каждого следа была подпись, которая указывала, чьи это следы. Отображались даже следы четырех лап Миссис Норрис – кошки мистера Филча. Они как раз в этот момент шли по одному из коридоров недалеко от Большого зала. Почти час мальчики провели, играя с картой. Они опускались вниз до слизеринского общежития (очень обрадовались, обнаружив самих себя), изучали, как устроено все в Гриффиндоре. Они не удивились, обнаружив Гермиону Грейнджер в одной из студий в полном одиночестве, зато другие первокурсницы львиного факультета сбились в стайку в холле. – Классная штука! – в конце концов, не смог сдержать своего восхищения Гарри. – Да, хорошая работа. Твоему отцу удалось подключиться каким-то образом к магии нашего замка. Ведь Хогвартс в любом случае как бы прописывает в своей магической памяти каждого студента, преподавателя. Получается, что он еще и следит за нашими перемещениями. Оба подарка легко поместились в учебной сумке (та кожаная, в которой мальчик поначалу хранил свои деньги), с которой Гарри ходил по школе даже на каникулах. Мало ли что случится, есть вещи, которые всегда должны быть под рукой. Перо, чернила, пергамент… В тот же день, ближе к вечеру мальчики посетили Хагрида. Великан увидел вначале только Гарри, обрадовался, широко открыл двери своей хижины. Когда же из-за спины мальчика вынырнул еще и блондин, лесничий слегка растерялся, но потом все же нашел, что сказать: – Так ты с другом?! Ну, проходите. Чай будете? У меня и кексы есть. Правда, они давешние, но вкусные. Кексы оказались просто жутко твердыми, но зубы у мальчиков были достаточно прочными и они сгрызли по паре штук. Для вежливости этого было достаточно. Хагрид, пока они пили чай, постепенно вошел в привычное для него благодушное состояние и перестал коситься на блондина и на слизеринские эмблемы на мантиях его гостей. Он даже умилился тому, как аккуратно они едят. А это действительно было трудной задачей – грызть твердые кексы, сохраняя правила этикета. Мальчики заранее договорились, что Малфой будет больше молчать, а говорить за двоих будет Поттер. Как бы то ни было, он вызывал большее доверие у гиганта. Поэтому Гарри поставил чашку на кособокий, явно самодельный стол и спросил: – А не скучно тебе здесь одному? Чем, вообще, хранитель ключей школы занимается? Бородач засмущался: – Ну, ежели честно, то это такое красивое название. А вообще-то я за порядок во дворе отвечаю. Ежели Филч внутри замка орудует, то я здесь. Ну, еще, конечно, в запретный лес, бывает, наведываюсь. Там у меня… Ну, дела, короче есть. Иногда для мадам Спраут какую травку принесу. Иногда для вашего Снейпа что найду. Хотя он такой, что и сам может пойти в лес, если надо. Ежели у него время есть, конечно. Гарри с наивным видом уточнил: – Так ты в замок вообще не заходишь? Я не часто вижу тебя в Большом зале. – Да я стесняюсь немного этих всяких образованных господ. Думаю, может им от меня воняет. Хотя я каждый раз надеваю новую куртку. У меня есть на такой случай парадная. Не сумлевайтесь. Так что по праздникам больше… Когда никак нельзя не появится. Но мне здесь и удобнее. Эльфы принесут еду, уберут посуду. А в замок я хожу каждый день. Там же у меня подопечный. Это мой вклад. По просьбе Дамблдора. Там и другие некоторые профессора поучаствовали. Так что мне лестно. Вроде как и я… Ну, когда делали прохождение в комнату для… Тут только Хагрид понял, что сболтнул лишнее. Он вскочил, и чтобы замять неловкость стал убирать со стола чашки, сметать крошки на пол. Мальчики поняли ситуацию и стали прощаться, делая вид, что мужчина ничего особенного не сказал. Великан обрадовался, что все наладилось само собой и, прощаясь, искренне предложил: – Вы заходите, если что. Я завсегда рад гостям. Уже прикрывая дверь, лесник шепнул на ухо Поттеру: – А твой друг, Гарри, вроде бы ничего, вежливый. Я боялся, он будет надо мной насмехаться. Да, прав был префект Слизерина – вежливость великая сила. По пути назад, не утерпев, друзья тут же обсудили полученную информацию. Как обычно первым говорил Гарри, а Драко оценивал выдвинутые идеи, поддерживал их или критиковал. – Ты думаешь, Хагрид говорил о комнате, где лежит… – Да, тот самый камень. Подопечный – это без сомнения трехголовый цербер. – А прохождение в комнату… Наверное, одной этой собачкой охрана не ограничивается. – Наверняка, нет. Профессора, которые в этом участвовали, это, скорее всего, МакГонагал, Флитвик, возможно, кто-то еще. – Прохождение – это мне что-то напоминает… – Ну, у меня первая же ассоциация с экзаменом, испытаниями. Странно, мы ведь решили, что это вроде бы ловушка для кого-то неизвестного. Камень – это приманка. Если бы все эти препятствия были только защитой, то так и было бы сказано – уровни защиты. А тут все сделано так, словно в любом случае кто-то будет этим путем идти. – А, может, это меня имели в виду. Ведь мы решили, что не случайно я был тогда с Хагридом в банке. Или это Невилл... – Точно! Ты – гений! В какой-то момент все будет подстроено так, что или ты, или Лонгботтом должны будете полезть туда и продемонстрировать свои силы и умения. Вроде экзамена… – Что-то мне не очень хочется туда лезть. – Ну, это если тебе придется туда идти на чьих-то чужих условиях. Но мы теперь кое-что по этому поводу знаем, и, значит, частично вооружены. Попробуем обмануть этих манипуляторов. Нужно собрать больше информации и сделать все таким образом, чтобы мы были в наиболее выигрышном положении. – Значит, будем собирать информацию. Ты думаешь, у нас есть время? – Что-то мне подсказывает, что до рождественских каникул ничего серьезного больше не произойдет. – Хотелось бы верить. 11. Короткие каникулы окончились. С понедельника вновь началась учеба. Гарри и Драко с интересом ждали первого занятия – Зельеварения. Им было любопытно, как будет вести себя Уизли. Но рыжий гриффиндорец, скорее всего, пока не определился с линией поведения по отношению к слизеринскому дуэту. Он явно что-то хотел сказать Гарри перед началом занятия, но все-таки промолчал. Снейп же, который наверняка тоже был осведомлен о перемене статуса Поттера, ничуть не изменился – вел себя в свойственной ему манере, разве что немного дольше обычного гипнотизировал взглядом Поттера в самом начале урока. Но потом слизеринского декана ждал сюрприз. По своему обыкновению он начал урок с вопроса, который касался еще не изученной темы, и сразу же повернулся в сторону первой парты в правом ряду. Он даже скривился заранее, ожидая увидеть рвущуюся отвечать Грейнджер, но ничего подобного не произошло. Гермиона не подкачала, и не разочаровала своих «учителей». Девочка невозмутимо глядела на профессора Зелий, сложив руки на парте. Вздох удивления пронесся по классу: – Грейнджер не знает?! Видимо Снейп поддался этому общему настроению, так как спросил, обращаясь к гриффиндорке: – Вы не знаете, мисс Грейнджер? – Простите профессор, вы не уточнили, какое применение кошачьей мяты имеется в виду – в настойках для внутреннего употребления или в виде мазей – для наружного. – Гм, скажем, для наружного применения. – Кошачья мята является основой мази для лечения гнойных процессов на коже*. Девочка набрала воздуха, видимо, собираясь по привычке изложить еще массу сведений о том, в каких еще зельях применяется кошачья мята. Список этот был очень длинным, Гарри это знал. Но Гермионе хватило силы воли, чтобы остановиться и не говорить о том, о чем не спрашивали. Профессор еще пару секунд подождал, надеясь, что девочка сорвется, но не дождался. Кажется, из-за растерянности он произнес не очень свойственное ему: – Спасибо, мисс Грейнджер. Пять баллов Гриффиндору. Можете сесть. И он тут же приступил к описанию рецепта этого дня. Они должны были приготовить как раз эту самую противогнойную мазь. Во всем остальном урок прошел, как обычно. Поттер и Малфой выполнили задание, как всегда первыми, Грейнджер вновь была второй, но, кажется, в этот раз, меньше из-за этого переживала. Она даже не обратила внимания на то, что преподаватель не дал больше ее факультету поощрительных балов. Это было бы уж слишком революционно! По окончании урока Снейп попросил Гарри и Драко на минуту задержаться. Когда другие ученики покинули класс, декан обратился к Поттеру: – Я слышал о том, что у вас появились магические опекуны. Довольно неожиданный выбор. Нельзя найти во всем магическом мире двух более непохожих женщин, чем Молли Уизли и Нарцисса Малфой. Гарри никак не прокомментировал услышанное. Он пока не понимал, чего от него хочет декан. После маленькой паузы Снейп продолжил: – Но по зрелому размышлению я понял, что у них все же есть нечто общее. Они обе любят своих детей, хотя и понимают эту любовь по-своему. Я надеюсь, что эта опека изменит вашу жизнь к лучшему. Можете быть свободны. Вам надо торопиться на следующий урок. У вас же сейчас полеты? На уроке мадам Хутч, как обычно, их ждала недоброжелательная критика преподавателя и ее солдафонский юмор. Но Малфой, кажется, уже научился справляться с этой проблемой. Он стал рассматривать эти два часа по понедельникам не как уроки полетов, а как занятия по укреплению силы воли, умению владеть собой в экстремальных условиях. А что касается непосредственно полетов на метле, то блондин вдоволь наслаждался парением в воздухе и отработкой крутых виражей во время тренировок с Флинтом. Если вспомнить о цели этих тренировок, то день игры команд Слизерина и Гриффиндора, на которой должны были выступить мальчики, неуклонно приближался. Собственно говоря, он должен был состояться во вторую субботу ноября. ___________________________ * Здесь, как и в других случаях упоминания свойств различных ингредиентов для зелий, автор ориентируется на толстенный том энциклопедии лекарственных растений, имеющийся в его личной библиотеке. 12. И вот день выступления юных слизеринцев настал. Гарри и Драко, одетые в специальную квиддичную форму – брюки и курточка в обтяжку в сочетании с плащом, красиво развевающимся на ветру во время полета – стояли у кромки поля, готовясь к своему дебюту. На трибунах негде было яблоку упасть. Противостояние Гриффиндора и Слизерина всегда было эмоциональным и привлекало всеобщее внимание. Пришла на матч даже Гермиона. Гарри видел, как она послала им с Драко солнечный зайчик тем самым зеркальцем, с помощью которого теперь они общались. Девочка села неподалеку от преподавательской ложи. Поттер увидел там и вечно хмурую физиономию их декана, и дебильно улыбающегося преподавателя Защиты, и даже всегда восторженное личико француженки. Далее рассматривать трибуны было некогда. Голос комментатора (какой-то парнишка из Гриффиндора) объявил: – Пока команды готовятся к матчу, вашему вниманию предлагаются показательные гонки с препятствиями. Их исполнят для вас студенты первого курса… Ни фига себе! Ну, да. Их покажут маленькие слизеринцы – Драко Малфой и Гарри Поттер. Посмотрим-посмотрим, на что они способны. Было слышно, что комментатор в кабине ругается с кем-то из взрослых (кажется, это была МакГонагал), доказывая, что он имеет право на такие легкомысленные комментарии. Мальчики уже не слушали, они взяли метлы, взлетели, замерев на стартовой позиции. Лер О'Тул, который помогал мадам Хутч в этот день на поле стадиона, дал команду на старт, и под ревы болельщиков мальчики полетели. По замыслу Флинта они должны были пролететь двадцать кругов вокруг стадиона, выяснив между собой, кто самый лучший летун. Первых два круга прошли нормально. Гарри и Драко почти синхронно проходили все препятствия, встречающиеся им на пути. Но потом для Гарри все изменилось. Вначале стали странно себя вести раздвижные ворота. Среди прочих препятствий на трассе было две прямоугольных рамки, расстояние между вертикальными стойками в которой постоянно менялось. Но во время тренировок даже в самом узком положении через эти ворота Поттер пусть не так уж свободно, но все же мог пролететь. А тут они словно сошли с ума, вознамерившись сжевать мальчика. Он едва успел пролететь через ворота, как заслонки клацнули, соединившись одна с другой, едва не схватив прутья его метлы. Большинство зрителей восхищенно загудели, очевидно, думая, что это все так и было задумано. Потом у Гарри начала сходить с ума метла. Это немного напоминало то, что происходило на первом занятии полетов у Невилла. Только тогда это происходило из-за испуга гриффиндорца, сейчас же понять причины происходящего было невозможно. Метла просто отказывалась слушаться мальчика. Она словно подчинялась чужой воле. Злой воле. Метла кидала Гарри из стороны в сторону, вращала, пыталась скинуть его с себя, как норовистая лошадь. Поттер держался изо всех сил. Вот уже и Драко, до этого момента сосредоточенный на своей трассе, заметил неладное. Он прервал гонку, подлетел к другу, пытаясь помочь ему стабилизировать полет метлы, удержать его от падения на трибуну. Уже было понятно, что чья-то воля толкает метлу именно к трибунам и дальше к барьеру, ограничивающему стадион. Неизвестно что бы случилось дальше, но вдруг на трибуне, где сидели преподаватели (а именно в непосредственной близости от нее Гарри и Драко боролись с сошедшей с ума метлой), вспыхнул огонь, и внезапно все прекратилось. Метла вновь стала покоряться воле Поттера. Не желая испытывать судьбу, мальчики тут же опустились на газон. – По техническим причинам, из-за проблем с метлой одного из участников показательные выступления слизеринского дуэта летунов прерваны. Ну, что же, мы все равно были впечатлены. Ну, а сейчас приветствуйте наших любимцев во главе с легендарным Оливером Вудом – команду по квиддичу Гриффиндора. Ну и, команду Слизерина, конечно, тоже. Расстроенные мальчики не стали смотреть матч, и пошли в раздевалку. Там их застал вызов Грейнджер. Хорошо хоть Гарри и Драко еще не успели раздеться. Гермиона находилась уже где-то за пределами стадиона. Рев болельщиков и голос комментатора доносился откуда-то издали. – Это все Снейп, – начала говорить девочка с разгона, без всяких предисловий, – я сидела недалеко и все видела. Когда у тебя, Гарри, начались проблемы с метлой, он сидел, смотрел на тебя и что-то шептал. Я видела, как шевелились его губы. А когда я подожгла его мантию, то все прекратилось. – Так это была ты! – Это не может быть наш декан! Только не Северус! Гарри не самый любимый его ученик, но профессор не стал бы ему вредить. Да и зачем ему это делать при стечении такого количества свидетелей. Это не в его натуре. Если бы он захотел кого-то убить, он мог бы сварить такой яд, что одного укола хватило бы для смертельного исхода. Причем, никаких следов в организме не было бы. Жертва, все подумали бы, умерла от обычной сердечной недостаточности. На лице Гермионы появились слезы: – Я не знаю, что и думать. Вы считаете, что не он? Я тоже бы предпочла так думать… Но тогда кто? Все так совпадает… Мальчики задумались. Наконец заговорил Драко: – Знаешь, когда ты подожгла мантию Северусу, ты создала панику. И если некий враг сидел рядом с профессором, это могло помешать этому неизвестному продолжать заколдовывать метлу у Гарри. – Но там сидели почти все наши профессора, были и студенты. – Да, круг подозреваемых довольно широкий. Ну, хорошо, нам с Гарри надо переодеться, принять душ. На следующей нашей встрече обсудим ситуацию. Возможно, будет новая информация. Вечером того же дня мальчики пообщались с отцом Драко. Он тоже разделял уверенность Драко в том, что в инциденте с метлой Гарри не мог быть замешан их декан. – Но поговорить с ним, конечно нужно. Я давно уже собираюсь это сделать. У меня накопилось много тем для разговора с ним. Решено, попробую встретиться с Северусом в следующие выходные. 13. На следующий день после матча, который, кстати, в напряженной борьбе выиграла команда Гриффиндора, когда мальчики обдумывали, чем им заняться в этот свободный день, Драко предложил: – Ты знаешь, я тут задумался по поводу ситуации с Роном Уизли. Ты видишь, он все ходит вокруг тебя с явным намерением поговорить, но не решается это сделать. Я думаю, тебе не следует больше ждать инициативы с его стороны. Ты должен написать письмо Молли Уизли. Пусть рыжая семейка не думает, что ты сторонишься их. Как бы у них не начала работать фантазия в ненужном направлении. – Ты думаешь? – Я уверен. В принципе, это она сама должна была написать тебе – по крайней мере, выразить свое отношение к тому, что она твой опекун. Но, видимо, она решила сделать это через Рона. – А что в таких случаях надо писать? – Обычное письмо вежливости. Что-то вроде такого: «Уважаемая госпожа Уизли. Я был рад получить известие. Бла-бла-бла. Надеюсь. Бла-бла-бла. С уважением, Гарри Поттер». Вот и все. Ничего сложного. Давай, садись. Я буду тебе диктовать. Мне отец в прошлом году дал несколько уроков написания официальных писем. Отправим письмо, а потом свяжемся с Грейнджер, узнаем как у нее дела. Она обещала на днях вернуть наш учебник по парной магии. Говорила, что уже скопировала самые важные разделы. Ответ от Молли Уизли пришел в тот же день вечером. В коротеньком письме женщина говорила о том, что она рада была узнать, что ее выбрали в качестве одного из опекунов для Гарри Поттера. Она обещала отвечать на любые просьбы о помощи со стороны мальчика. Кроме того, миссис Уизли пригласила Гарри посетить дом ее семьи во время каникул. Рон получил письмо от матери с той же совой. Видимо, там было написано что-то нелицеприятное, так как лицо у рыжего после прочтения письма стало очень похоже на помидор. Он наконец-то справился со своей «гордостью» и подошел к слизеринцам сразу же после ужина. – Мне мама сообщила, что она теперь стала твоим опекуном, – начал он, обращаясь к Поттеру, словно узнал об этом только сегодня, – и она просила передать, что рада будет видеть тебя у нас дома. Уизли подозрительно глянул на Малфоя, не собирается ли тот сказать что-нибудь мерзкое в адрес его семьи. И хотя в голове у блондина вертелось несколько фраз типа: «А что у вас есть дом? Я слышал, вы живете в землянке!», но он сделал над собой усилие и промолчал, с показным дружелюбием улыбнувшись Рону. Ответил Гарри: – Да, она мне уже написала об этом. Я с радостью приму ее приглашение. Мне бы хотелось поближе узнать одного из своих опекунов, ее семью. Это будет удобно, если я посещу вас в канун Рождества? – Да, конечно, – пролепетал Рон, явно не ожидавший такого вежливого ответа. – Отлично! У нас будет еще время уточнить детали. Рыжий кивнул и собрался уходить, но Поттер остановил его: – И вот еще… Рон. Если мы уже стали с тобой почти родственниками… Впрочем, мы и есть родственники. У тебя ведь тоже среди предков есть Блэки. Так вот, может быть, мы постараемся больше не ссориться. Если у тебя будут какие-то вопросы, претензии, я и Драко всегда готовы тебя выслушать, обсудить проблему, найти приемлемое для всех решение. Ну и, все такое… Гарри протянул гриффиндорцу руку. На несколько секунд она повисла в воздухе, пока Рон не решился и все-таки не пожал ее. Едва слышно хмыкнув (только Гарри уловил этот звук), Драко тоже протянул руку. В этом случае пауза была еще более долгой, но под пристальным взглядом Гарри Рон пожал руку и блондину. – Но это не значит, что… – начал говорить рыжий. Малфой прервал его: – Никто не говорит о дружбе или чем-то похожем. Для таких вещей мало рукопожатия. Но мы должны пообещать друг другу, вести себя, как цивилизованные люди. Ну а дальше будет видно. На том и порешили. 14. Люциус выполнил свое обещание, его встреча со Снейпом состоялась через неделю после того памятного матча. На следующий же день, в воскресенье, мальчики получили от него думосбор с записью беседы. Отец Драко решил, что это будет лучше, чем письменный пересказ разговора. Думосбор действовал примерно так же, как и баночки с музыкальными композициями и постановками. Для просмотра тоже надо было поместить палец в туман молочного цвета. Вот только после этого не было промежуточного коридора. Гарри сразу оказался в небольшой, уютной комнате, где в кресле у камина сидел мужчина, в котором мальчик узнал Люциуса. Мужчина был одет «по-домашнему», то есть в свободного кроя темные брюки, вязанный серо-синий жилет и белую рубашку. Правда, запонки были явно серебряными, с какими-то драгоценными камнями, скорее всего, сапфирами. А вот его собеседника Поттер узнал не сразу. Довольно красивые длинные ноги были обтянуты синими классическими джинсами. Светло-шоколадный джемпер выгодно гармонировал с карими выразительными глазами молодого темноволосого мужчины. И это их декан! Что он делает, чтобы выглядеть настолько старым и отталкивающим в школьной обстановке?! Для Драко, видимо, не был новостью такой вид Северуса Снейпа. Он зашептал (хотя собеседники были лишь фантомными образами, но все равно казалось, что мальчики подслушивают) Гарри на ухо: – Это малый кабинет моего отца. Здесь он работает, а также принимает близких друзей. Есть еще большой кабинет, туда гости идут для более официальных разговоров. Гарри кивнул, и не стал ничего говорить. Все прочее могло подождать. Сейчас важно было услышать, о чем говорят взрослые. После несколько затянувшейся паузы, во время которой мужчины мелкими глотками отпивали из пузатых, невысоких бокалов янтарного цвета жидкость, заговорил Снейп: – Ну и, о чем ты хотел со мной поговорить? – Разве я не мог просто соскучиться по общению с тобой!? Мы, кажется, с конца августа не виделись. Мы можем поболтать о чем угодно: о твоих научных исследованиях, о книгах, о политике. Как ты оцениваешь, к примеру, ситуацию в магической России после распада магловского Союза? – Мы, конечно, можем поговорить и об этом. Но я тебя знаю уже не первый год, так что, когда получил твое письмо с приглашением, сразу понял, что ты хочешь поговорить о чем-то, что задевает непосредственно твои интересы. – Хорошо, если ты такой прозорливый, обойдемся без длинных предисловий. Хотя ты знаешь, я всегда рад и просто пообщаться с тобой. Так что в следующий раз можешь не ждать моего приглашения. Люциус задумался. Хотя он, наверняка, уже не раз строил в голове план этого разговора, но все еще не решил окончательно, с чего его все-таки стоит начать. Но пауза не могла быть бесконечной. – Что ты думаешь о наших метках? Если точнее – о том, кто их нам поставил? Снейп вздрогнул. Видимо, он все же не ожидал настолько серьезного разговора. Малфой старший тем временем продолжал говорить: – Она, как ты знаешь, не исчезла, хотя вроде бы должна была. Какое-то время она меня не беспокоила, но сейчас печать Лорда будто вновь стала оживать. Как думаешь, это возможно? Я имею в виду – может ли он вернуться? Северус усмехнулся: – Ну, это ведь ты у нас числишься темным магом… – Тебе ли не знать, что все эти слухи о Малфоях – злых колдунах в основном распускают наши завистники. Да, в нашей библиотеке полно всякой древней дребедени, но уже лет двести, как мои предки не тратили силы на занятие подобными магическими практиками. Я имею в виду подлинно темные ритуалы, а не те заклинания, которые классифицируются, как нежелательные, лишь из-за невежества министерских работников. Да и теоретиков тьмы среди Малфоев давно уже не водилось. Мне, конечно, попадались среди того, что я читал, косвенные упоминания о том, что есть методы вернуть ушедшего за черту. Но как отделить россказни о трюках некромантов от чего-то более серьезного? Главное – с чем конкретно имеем дело мы? Что придумал лично для себя наш бывший патрон? Твой директор не делился с тобой своими соображениями? Он ведь, наверняка, многое об этом знает. Снейп побледнел, наконец, он выдавил из себя: – Я связан определенными обстоятельствами. – О, Непреложный обет! – Что-то вроде этого… – Да уж… Но ты ведь понимаешь, что мне многое сказал сам факт наличия такого запрета. Значит, ты ничего не можешь мне рассказать, не нарушив обязательств. – Извини, нет. – Но, если я сам до чего-то дойду своим умом и выскажу это тебе вслух, то ты можешь сказать, что я прав. – Гм, думаю, да. – Хорошо, давай попробуем поиграть в эту игру с тем фактическим материалом, который есть у меня уже сейчас. Итак, Лорд не умер окончательно. Есть вероятность того, что он вернется опять. Я прав? – Да. – Дамблдор располагает какими-то сведениями по этому поводу. Но в полной мере этой информацией он ни с кем не делится. Даже с тобой. – Да. – Он проводит в этом году в Хогвартсе многоходовую комбинацию, которая как-то со всем этим связана. – Что?! Откуда ты знаешь? – Ага. Значит, я все же был прав в своих выводах. А откуда я знаю… К своим источникам информации я отношусь трепетно и не выдаю их. Гарри и Драко улыбнулись. Казалось, что мужчина в этот момент улыбается именно им. – Твой сын… И этот его друг. Сын Поттера. Это они что-то разнюхали? – Я не буду ничего ни опровергать, ни подтверждать. Но раз ты сам заговорил об этом, то, как они там? Как их успехи? Твое мнение. Декан Слизерина задумался, потом начал говорить, тщательно подбирая слова: – Удивительное дело, не думал, что скажу это когда-нибудь, но, похоже, мальчики хорошо влияют друг на друга. Я не знаю, каким был Поттер до школы, но некоторые его черты, детали поведения явно сформировались под воздействием Драко. Я имею в виду, прежде всего, его поведение за столом, грамотную манеру построения фраз. За эти два месяца в его жестах, движениях, осанке появился даже какой-то аристократический лоск. Да и учится он, следует признать, неплохо. Те же успехи в Зельях, уверен, непосредственное влияние твоего сына. Но и Поттер влияет на Драко. Мальчик стал более спокойным, сдержанным, не так остро реагирует на окружающих. Видимо, психологически Поттер более устойчив от природы, хотя, как это часто бывает, под внешним спокойствием скрывается страстная натура. Еще один фактор. Твой сын принадлежит к тому типу людей, которым для личностного роста нужен достойный соперник, не уступающий ему по силе, по интеллектуальному потенциалу, способностям. В начальной школе, я так понимаю, у Драко такого человека не было, поэтому и учился он с ленцой. Не было стимула. – Незачем напрягать силы, если ты и так уже лучший, не так ли? – Совершенно верно. Он, конечно, старался соответствовать твоим требованиям, но это все же не столь сильный стимул. Ты взрослый, и пройдет еще много времени, прежде чем Драко сможет конкурировать с тобой на равных. Другое дело – ровесник. И Поттер оказался идеальным партнером-соперником для Драко. Он, видимо, достаточно силен от природы. Кроме того, у Поттера правильное отношение к успехам Драко – для него это повод для работы над собственными ошибками, а не для злости или зависти. Твой сын невольно подхватывает тот же стиль отношений. – Значит, Гарри все же не столь похож на своего отца, как об этом принято говорить? Лицо Снейпа от очень сильных эмоций на несколько секунд словно окаменело, но когда он начал говорить, уже заметно успокоился. – Да, это все-таки другой человек. Во всяком случае, он не похож на того Джеймса Поттера, которого я помню по младшим курсам. А потом… Что-то же хорошее в Джеймсе все-таки нашла Лили Эванс… Люциус перевел разговор на менее щекотливую тему: – Мальчики вроде бы еще и неплохо летают, даже выступали в прошлые выходные. – Да, должны были. Они успели начать свою показательную гонку. Но потом у Гарри, то есть у Поттера возникли проблемы. Кто-то заколдовал его метлу так, что она перестала подчиняться мальчику. Я пытался устранить эту постороннюю связь и узнать, кто ее источник, но какой-то идиот поджег мою мантию. Хорошо хоть под шумок дети смогли опуститься на землю. – Я так понял, что они не пострадали. Не так ли? Но кто это был, и зачем ему это было надо? Это же не был кто-то из тех бывших наших, так сказать, соратников, кто не может простить Гарри исчезновения Лорда? Вроде бы самые злобные и непримиримые сейчас в Азкабане… – У меня есть некоторые подозрения. – Но сказать ты ничего не можешь, так как все это как-то связано с Дамблдором. – Примерно так… Да, кстати, еще о Поттере. Я узнал, что твоя Нарцисса стала одним из его опекунов. Это ведь твоя рука стоит за всем этим? – Ну, почему же обязательно моя?! Нарцисса, урожденная Блэк – его троюродная сестра и самый близкий на данный момент родственник Гарри. – Ладно, прибереги свой пыл для Визенгамота. Скажи мне – для чего это тебе? – А разве мальчик не заслуживает лучшей жизни сам по себе. Почему я не могу позаботиться о друге моего сына, о моем пусть и дальнем, но родственнике. Но, я подозреваю, ты хочешь спросить меня не об этом. – Да, я хочу знать, зачем тебе все это. Не только Поттер. Молодой мужчина сделал неопределенный жест рукой, словно показывал нечто всеобъемлющее, глобальное. Люциус не стал тянуть с ответом. Говорил он достаточно эмоционально. Драко не подозревал, что его отец способен на такое. – А резон мой простой, мой друг. Я больше не хочу повторения. Я потратил на жестокие, бесцельные игры свои лучшие молодые годы. Я поверил в лживые идеи безумного вождя. Я не хочу потерять еще и годы зрелости, а вместе с ними и всю свою оставшуюся жизнь. Очень эгоистично, как видишь. Мне, знаешь ли, понравилось последние десять лет быть хозяином своей судьбы. И если, как мы с тобой решили, есть вероятность того, что Лорд опять появится, то, стало быть, по законам арифмантики есть вероятность и того, что этого больше никогда не случится. И я попробую сделать все, что в моих силах для того, чтобы дать шанс этому альтернативному пути развития событий. Северус с минуту обдумывал услышанное, потом медленно протянул руку другу: – Считай, что у тебя есть союзник. Ты теперь знаешь, что я связан обязательствами и обстоятельствами, но чем могу, я всегда тебе помогу. Люциус пожал руку. Мужчины встали, показывая, что разговор окончен. Уже возле камина, Снейп обернулся и проговорил: – Могу дать подсказку для направления первых твоих поисков. В свое время наш Лорд нашел нужную ему информацию где-то в юго-восточной Европе. Мне кажется, что это была Румыния, но, есть вероятность, что и какая-то из Балканских стран. Когда действие думосбора окончилось, и мальчики вновь полностью ощутили свое присутствие в своей спальне (они по установившейся привычке влезли и в думосбор там же, где и ныряли в композиции – на кровати у Драко), Гарри чувствовал себя немного неловко. Ему все же было важно услышать, что думает о нем его декан. И это оказалось на удивление позитивное мнение. Поэтому мальчик быстро начал их с Драко традиционный обмен мнениями. Тем более на этот раз им было о чем поговорить. – Выходит так, что твой отец уже давно подозревал о возможности возрождения Волдеморта. – Видимо, да. Теперь я понимаю, почему он заговорил о своем прошлом тогда в лесу. Плохо, что мы обо всех этих темных ритуалах так мало знаем. – Можно попробовать поискать информацию в нашей школьной библиотеке. Подключим к этому Гермиону? – Ха! Нашего аналитика?! Видимо, без этого не обойтись. Ее, кстати, можно обрадовать – она зря переживала по поводу своего любимого профессора. – Ты думаешь, она переживала? – Это же заметно. Она ни на каком другом уроке настолько сильно не желает одобрения преподавателя. И тогда на стадионе, она больше расстроилась не из-за твоих неприятностей, а из-за того, что злодеем оказался наш декан. Ну, в своем отношении к Снейпу Грейнджер сама разберется, а вот задать ей направление поиска по нашей теме надо будет. – Но тогда придется рассказать Гермионе и Невиллу и все остальное. Время еще вроде бы терпит, но рано или поздно посвящать их в наши секреты придется. Чем больше внимательных наблюдателей у нас будет, тем лучше. – В этом я с тобой согласен. Если бы не рассказ Невилла, мы бы до сих пор ничего не знали о философском камне. Так что тянуть с этим не будем. Но выкладывать абсолютно все карты на стол, думаю, не стоит. Например, мы не будем вообще пока упоминать моего отца, я так считаю. Пусть он у нас будет за джокера, о котором будем знать только я и ты. И вот еще… Мы как-то забыли о наших слизеринцах. Надо присмотреться к нашим одноклассникам, определить, кого из них можно приобщить к нашей тайне. 15. В ближайшую встречу с Гермионой и Невиллом Гарри и Драко надо было о многом рассказать друзьям. Предисловие сделал Малфой: – Знаете, мы тут с Гарри посовещались и решили, что вам стоит рассказать о некоторых событиях, происходящих в школе. Нам кажется, что сами со всем этим мы не справимся, и ваша помощь не будет лишней. Гарри в очередной раз вкратце рассказал о своем посещении банка вместе с Хагридом, затем о том, как они с Драко пришли к выводу, что таинственный предмет, который раньше был в банке, директор теперь хранит в комнате под люком на запретном для школьников третьем этаже. Далее он поведал о том расследовании, которое они с Драко провели после информации, полученной от Невилла. Именно тогда они поняли, что Дамблдор прячет у них в школе не что иное, как философский камень. После разговора же с Хагридом им с Драко стало ясно, что о тайне камня знают еще и некоторые другие профессора. – И вот совсем недавно нам стало известно, что эти события имеют отношение к попыткам возродить того самого Волдеморта, который на самом деле не умер, а находится в каком-то пограничном состоянии. – Того Кого Нельзя Называть, – прошептал Невилл. Гермиона же, свободная от предрассудков магического мира, была не столь поражена этим известием, она о чем-то задумалась на минуту, потом вскинулась: – Постойте, так ведь из философского камня можно приготовить эликсир жизни. Это сильнейшее средство, способное вылечить даже смертельно больного. Я читала об этом в одной книге. Фламель и его жена живут уже несколько сотен лет благодаря этому эликсиру. Возможно, у него есть и другие свойства, привлекательные для тех, кто хочет возродить… Слизеринцы переглянулись, радостно улыбаясь. Не зря они подключили к обсуждению гриффиндорцев. Озвучил их общие мысли Гарри: – Все сходится. Мы никак не могли понять, на кого рассчитана эта ловушка с камнем. Теперь ясно – на того, кто мечтает вновь вернуть к жизни своего хозяина. Есть большая вероятность, что именно этот неизвестный маг причастен и к событиям на стадионе. Я имею в виду тот случай, когда меня хотели сбросить с метлы. Не может он простить мне того, что согласно легенде именно из-за меня… Ну, его хозяина не стало. – По школе ходят Пожиратели! – ужаснулся Лонгботтом. – Так это все же не Снейп? – Грейнджер, казалось, больше волновало именно это, Пожиратели Смерти для нее пока были чистой абстракцией. – Нет, это точно не наш декан. Мой отец поговорил с ним и осторожно выяснил, что Северус во время происшествия с Гарри наоборот пытался прервать чужое заклинание. – А я подожгла ему мантию! – Ничего, главное, что твое вмешательство оказалось полезным. И Гарри благополучно опустился на газон. Что касается остального, то теперь вы тоже знаете о проблеме. Нам будет полезна любая информация. Вы же видите, как из маленьких фрагментов складывается цельная картина. – Вот бы в запретную секцию библиотеки попасть, – мечтательно произнесла Гермиона. Затем она опомнилась и вновь вернулась к роли правильной ученицы, от которой, несмотря на все старания, пока еще не могла полностью избавиться. – А вы не думаете, что все это не наше дело, и этими загадками должны заниматься взрослые? – Возможно, так оно и было бы… Хотя вы должны признать, что приобщаться к тайне – захватывающе интересно! Но все дело в том, что это непосредственно касается Гарри. И если мы беспокоимся о его безопасности, то должны знать как можно больше. Неизвестно, что придумает этот неизвестный враг в следующий раз. А взрослые могут не заметить того, что видим мы. Против этого гриффиндорцы ничего возразить не могли. Для начала решили поискать отголоски информации о способах возрождения к жизни неких «не полностью умерших» в обычных книгах, а потом уже попробовать пробраться в запретную секцию. Слизеринцы о том, что в их распоряжении есть карта школы и мантия-невидимка, пока промолчали. Но, возможно, эти волшебные предметы уже довольно скоро пригодятся, как раз для таких вылазок. Своим слизеринским друзьям мальчики пока ничего не стали говорить. Им посоветовал так поступить Люциус. – Подождите немного, я должен узнать настроения родителей ваших одноклассников. Ваша Грейнджер – маглорожденная, позиция бабушки Лонгботтома тоже не вызывает сомнений. Но что думают по поводу возрождения Темного Лорда родители Нотта, Паркинсон или Гойла вы не знаете. Ваши друзья могут хорошо к вам относиться, но из-за лояльности к своим родителям не сохранят вашу тайну. Эти доводы были довольно разумными, к ним стоило прислушаться и немного подождать. Но это не означало, что не надо подготавливать почву для будущего сотрудничества. На одном из самостоятельных занятий по Защите Гарри и Драко протестировали всех своих одноклассников на принадлежность к той или иной стихии. Результаты были любопытными. Трейси Девис была огненной ведьмой, Дафна – воздушной. Панси и Милисента – обе принадлежали к стихии земли. Блейз ожидаемо оказался воздушным магом, Теодор, как и Гарри, огненным. Грегори был магом земли, и лишь Винсент оказался силен в водной магии. Впрочем, не таким уже и сильным он был. В любом случае в партнеры по занятиям для Грейнджер он не годился. 16. Как-то незаметно кончилась осень, начался декабрь. Шла уже вторая неделя первого месяца зимы, когда Гарри и Драко получили новую интересную информацию из совершенно неожиданного источника. От приведения. Слизеринский призрак – Кровавый барон – мог свободно перемещаться практически по всему замку, но, конечно же, предпочитал находиться большую часть времени в подземельях. По вечерам, когда все слизеринцы собирались в своем общежитии, он совершал свой неизменный обход по комнатам, как бы проверяя, чем занимаются его «подопечные». Причем, следует отметить его деликатность – душевые и туалетные комнаты, как на половине девочек, так и у парней он обходил стороной. А вот в учебных комнатах мог зависнуть надолго. Гарри и Драко в этот вечер после занятий с одноклассниками задержались в тренировочной комнате, чтобы поработать над парной магией. Они некоторое время практиковались в создании потока воздуха, добиваясь точной регулировки его силы: от едва заметного дуновения до максимально допустимого в закрытом помещении ветра (в какой-то момент мальчики едва устояли на ногах, когда волна воздуха, ударившись о стену, вернулась обратно к ним). Во всем этом был смысл. В некоторых случаях даже воздух мог стать хорошим оружием. Кровавый барон внимательно наблюдал за их тренировкой, окончившейся только тогда, когда оба мальчика без сил опустились на пол. Но и после этого призрак остался в комнате, словно хотел что-то им сказать, но не решался это сделать. Когда Гарри немного отдышался, он первым нарушил молчание, обращаясь к приведению: – А вы, Барон, давно уже в Хогвартсе? И вообще, как долго, вы призраки можете… существовать? Он уже задал этот вопрос, когда вдруг понял, что можно попробовать спросить призрака и о более серьезных вещах. Ведь призраки вроде бы и есть те самые, «не вполне умершие». Но Кровавый барон уже отвечал: – Уже несколько столетий прошло с моей смерти. Задержался я… Это все магия замка повинна. Если бы это был обычный магловский дом, то я бы развеялся максимум за несколько лет. А то и раньше. Но здесь все иначе… И ведем мы себя в школе не совсем так, как положено призракам… Драко, которого заинтересовала эта тема, подключился к беседе: – Да, я кое-что слышал об этом. Я так понял, что для того, чтобы появился призрак, смерть человека должна быть необычной. – О, да! У нас в свое время разыгралась целая драма… – Кровавый барон вздохнул, как бы заново переживая прошлое. – Маглы, я слышал, верят, что призраки – это души, не нашедшие упокоения из-за каких-то внешних обстоятельств. Обычно это те, кто ушел из жизни в результате насилия. Они не уходят пока, к примеру, не узнают, кто повинен в их смерти, или виновный не будет наказан. – Нет, Гарри, хотя в представлениях маглов есть смысл, но дела обстоят немного иначе. – Драко действительно многое знал об этом. – Они ошибаются в главном. Душа человека после смерти тела практически сразу удаляется в области, не подвластные даже магам. Призрак – не сама душа, а как бы ее снимок, своеобразная колдография. Это немного похоже на магические портреты. Художник-маг способен оживить любую картину, и она становится, как минимум, подвижной. Если же он написал портрет конкретного волшебника, то в момент его смерти слепок личности может вселиться в полотно. Создание такого портрета – осознанное действие. Призрак же появляется в силу специфических обстоятельств, сопутствующих смерти. Он тоже вроде портрета личности, но не привязан к материальному объекту, а состоит из особой субстанции, которую в полной мере воспринимать в виде цельного образа могут лишь маги. Есть еще такое явление, как полтергейсты. Это те же самые призраки, вот только в их случае умершие были маленькими детьми или сумасшедшими. Из-за этого они такие бестолковые или дикие. – Все верно, молодые люди. Мне уже рассказывали об этом другие школьники до вас, раньше. – И магия места, где находится портрет, или где появился призрак, имеет большое значение. Самый замечательный портрет самого крупного мастера, если он висит в неподобающем месте, мало чем отличается от колдографии на вкладыше от шоколадной лягушки. Маг на портрете улыбается, качает головой, но не более того. Для того чтобы копия умершей личности вселилась в портрет, необходимо, чтобы он находился в том месте, в котором этот человек долгое время жил, работал. К примеру, с портретами моих предков в поместье можно свободно разговаривать, общаться. Хотя портреты – не настоящие люди, они застыли в том состоянии, в котором были накануне смерти. Они не способны создать ничего нового. К примеру, портрет поэта не сочинит ни строчки нового стихотворения, а самый великий ученый, живущий на полотне, сможет вспомнить кучу известных ему фактов, но не способен сделать ни единого вывода из их сопоставления. Если магия дома слабая, портрет вообще ничего нового не способен запомнить. Ты подходишь к нему и каждый раз заново знакомишься. – Но в Хогвартсе, наверное, не так. – В Малфой-мэноре тоже. В этом случае магия здания как бы питает своей силой магию портрета, наделяя памятью и даже чертами настоящей личности. С призраками Хогвартса похожая история. Они не только существуют уже очень долго, но и стали очень похожи на людей. – И это мне тоже говорили, молодые господа. Гарри смог, наконец, задать более серьезный вопрос: – Возможно, вы слышали о случаях, когда кто-то вроде бы умер, но на самом деле у него есть возможность вновь вернуться к жизни. Я думал, что это немного похоже на ваше существование, но оказывается… – Нет, молодой человек, моя душа уже давно нашла свое упокоение, хотя, конечно же, о ее судьбе мне известно столько же, сколько и вам. Мы, призраки, не всеведущи. Что касается меня – того мага, кто жил несколько столетий назад, то я не знал ни о чем подобном. Это не входило в круг моих интересов. Многое я просто забыл за эти века. Но вот что я вам скажу. У нас, призраков есть свои определенные способности воспринимать мир. Помимо зрения и слуха мы обладаем способностью чувствовать присутствие рядом людей, других призраков. Мы каким-то образом ощущаем их магическую ауру. И вот с началом этого учебного года я почувствовал присутствие в школе чего-то чужеродного, не похожего на виденное нами ранее. – Что? – выкрикнули мальчики хором. Кровавый барон покачал головой, видимо, не разделяя энтузиазма слизеринцев. – Эти наши способности, о которых я говорил, довольно слабые, ощущения едва уловимые. Но одно могу сказать – это существо особой природы как-то связано с человеком. Его магическая аура всегда присутствует рядом. И этот человек не со Слизерина. Я бы это знал. С другими призраками я не говорил об этом, я вообще с ними мало общаюсь. Возможно, кроме меня об этом пришельце никто не знает. Информация была интересной, но довольно страшной. Неужели сам Волдеморт в своей странной промежуточной форме бродит по замку? Любопытно – подозревает ли об этом директор?