***
Яркая вспышка колдокамеры застала Гарри врасплох прямо за завтраком, он уронил намазанный джемом тост, запачкав мантию. — Не лучший ракурс для «Вестника Хогвартса», Поттер, — ухмыльнулся незнакомый слизеринец, снова наводя фокус. — Ты можешь лучше, я уверен. — Что ты имеешь в виду? — хрипло спросил Гарри, вскакивая с места. Мирно завтракающие гриффиндорцы с любопытством стали оборачиваться в их сторону. — Ты что тут забыл, Мальсибер? — с неприязнью спросил Джордан, капитан команды по квиддичу. — Ползи к своим. — С радостью, — пожал плечами слизеринец и ослепил вспышкой уже Джордана. — Только у меня задание от декана. — Тебе с первого раза непонятно? — набычился капитан, вставая во весь немаленький рост. — Вали. Гарри начало мелко потрясывать. Что этот урод имел в виду под «лучшим ракурсом»? Реддл рассказал ему о том, что случилось в поезде? Кому еще? — Что тут происходит? От голоса человека, занимающего в последнее время все мысли Гарри, он почувствовал слабость в коленях. Реддл выглядел как ни в чем не бывало — дружелюбная, располагающая улыбка, невинный взгляд. Ничего общего с тем монстром, с которым ему довелось познакомиться в купе Хогвартс-Экспресса. Гарри невольно заметил, как присутствие Тома мгновенно повлияло на всех окружающих — парни подобрались, глаза девушек заблестели любопытством. — Этот, — Джордан неприязненно указал на Мальсибера. — Мешает нам завтракать, Реддл. — Приношу свои извинения, — очаровательно улыбнулся староста. — Профессор Слизнорт поручил Мальсиберу запечатлеть повседневную жизнь школы, для школьной газеты. К сожалению, — он снисходительно посмотрел на хмурого слизеринца с колдокамерой. — Мальсибер понял определение повседневности чересчур буквально. — Еще бы в туалете снимал, — буркнул капитан и сел на свое место, потеряв интерес — конфликт был исчерпан. Гарри, не выдержав, бросился за возвращающимся к своему столу Мальсибером, хватая того за рукав. — Почему ты сфотографировал именно меня? — выпалил Гарри, с предательской дрожью в голосе. — Больше никого! Что ты знаешь? Мальсибер удивленно поднял бровь, брезгливо выворачиваясь из хватки: — Ты — новый староста, Поттер. Какие еще у меня могут быть причины? Гарри молчаливо отступил, чувствуя себя на редкость глупо. Вечером он нашел в своей сумке невесть кем подкинутую утреннюю фотографию, где он раз за разом испуганно пялился в объектив, щурясь от вспышки. На обратной стороне колдофото аккуратным почерком было написано: «Завтра в восемь вечера, у портрета Варнавы Вздрюченного. Причешись».***
«Записка точно от Реддла. Если я встречусь с ним — это будет означать, что я уступил его требованиям. Если не встречусь — Мордред знает что он выкинет — вдруг и правда всем покажет эти долбанные снимки. Черт, какого хрена ему от меня надо?!» — Ты вообще меня слушаешь, Поттер? — с досадой спросила Валери, прерывая лихорадочные размышления Гарри. — Мм, прости, — он потер постоянно ноющий в последнее время шрам на лбу. — Что ты сказала? — Посмотри на расписание ночных дежурств. Каждую ночь только один староста патрулирует коридоры, очередь выпадает только один-два раза в месяц, но пятикурсники обычно дежурят вне очереди — шестой и седьмой курс так и норовят свалить на нас… то есть, уже на них, всю работу. Высшие — мы так называем старост школы — от ночных дежурств освобождены. — Понял, — кивнул Гарри. — Спасибо, Валери. — Не за что, — вздохнула девушка. — Я удивилась, когда узнала, что вместо Пикса будешь ты. Думала, что ты… — Слишком тупой? — съязвил он. — Нет, — спокойно ответила Валери. — Старостами, в основном, становятся два типа людей: одни стремятся контролировать всё вокруг себя, другие — из кожи вон лезут, чтобы хоть что-то значить в глазах окружающих. Так ты из первых, Поттер, или из вторых? — Как думаешь, а из какой группы Реддл? — с любопытством спросил Гарри, игнорируя ее вопрос. — Ни из тех, ни из других, — пожала плечами девушка. — И что это значит? — Реддл просто рожден править. Надо же ему с чего-то начинать. Гарри вздохнул. Про то, кем была сама Валери Крауч, и спрашивать не стоило — это была самая серьезная и целеустремленная девушка из тех, кого он знал. Она обладала редкой проницательностью, острым умом и поистине невозмутимым характером. Идеальная кандидатура на роль старосты. — Кроме того, ты разве не собирался в этом году пробоваться в команду по квиддичу? — спросила Валери. — Раз уж Сатклифф выпустился. Гарри поморщился. Он и думать об этом забыл. — Да, собирался. Если возьмут в команду — думаю, я откажусь от должности старосты. — Необязательно, — покачала головой Крауч. — Можешь совмещать, если будешь все успевать. Не советую так легко отказываться от назначения — бывшие старосты имеют огромное преимущество при поиске работы после выпуска. Уже надумал, кем хочешь стать? — Понятия не имею, — буркнул Гарри, чувствуя легкую неловкость. Он и правда не имел ни малейшего представления о своем будущем. Кроме того, ему уже давно строила страшные глаза ожидающая его Селли, с неприкрытым намеком постукивая по циферблату часов. — Правда, Валери, еще раз спасибо за то, что все объяснила. Думаю, я справлюсь. — И еще, Поттер… — она задумчиво посмотрела на него. — Если будут какие-то проблемы — обращайся. — По-твоему, я настолько безнадежен? — хмыкнул Гарри. — Это должность школьного старосты, а не пост министра магии. — Нет, на безнадежного идиота ты вовсе не похож, — парировала Валери. — А вот на человека, который неделю не спал — вполне. Нам еще даже домашние задания не начали задавать, а ты уже выглядишь как несвежий труп. У тебя все в порядке? — Все хорошо, — улыбнулся он. — Мне правда пора. Увидимся.***
— Пойдем уже, в пять поле займут когтевранцы, — Селли схватила Гарри за рукав и потащила за собой. — Мало того, что всю неделю сачковал… — Я был занят, Селл! — тщетно попытался оправдаться он, с трудом поспевая за юркой и быстрой девушкой. — До отбора в команду всего две недели, а ты не можешь найти пару часов по вечерам? — возмутилась Селли. — Я тебя сейчас до седьмого пота буду гонять, Поттер. Гарри вздохнул. Всю неделю он тщательно избегал подругу, опасаясь, что она заметит… да что угодно заметит. Он явно был не в лучшей форме, кроме того, вдруг у девчонок какая-то встроенная чуйка на такие вещи. Он бы не удивился. Они влетели в раздевалку, Гарри спешно достал из сумки обмундирование для квиддича и сбросил мантию. Взялся уже за рубашку, но… — Эй, ты бы хоть отвернулась! — он заметил, что Селли даже не подумала выйти из раздевалки. — Мало того, что не вырос ни на дюйм — еще и похудел, — игнорируя его возмущение, покачала головой девушка. — В магловском мире вообще-то война полным ходом, Селл, — напомнил он. — В магическом тоже, но детей не заставляют голодать. — В магическом можно поле пшеницы вырастить за десять минут, а стадо скота накормить парой мешков сена, — парировал Гарри. — В приюте мясо раз в неделю — уже большая удача. Не растолстеешь, знаешь ли. — Почему тогда ты отказался приехать в гости на каникулах? — с досадой спросила Селли. — Родители были совсем не против. Гарри неопределенно пожал плечами. Что он мог ей ответить — не хотел быть обязанным? Не хотел чувствовать себя подкидышем, которого из жалости пустили пожить в семью? Он знал, что никто из Лавгудов и не вздумает его упрекнуть — словом или делом, но… он знал бы, что ему все равно придется вернуться в приют, к матрасам с клопами и жидкому супу. Зачем травить себе душу другой жизнью? Селли тяжело вздохнула: — Не надейся, что это все — уважительная причина сачковать на тренировках, Поттер. Ты должен попасть в команду.***
Девушка ни капли не преувеличивала, обещая загонять Гарри до полусмерти. Через три часа, когда на поле стала подтягиваться команда Когтеврана, форму для квиддича можно было уже выжимать. Селли, то есть Селена Лавгуд, была единственной, кто в жизни Гарри более-менее подходил под определение «друг». Он никогда не стремился обзавестись кучей приятелей, держась в стороне от компаний — что в приюте, что в Хогвартсе, но Лавгуд не оставила ему выбора. Гарри тогда только поступил на четвертый курс. Стояли последние теплые деньки осени, он валялся на траве в любимом укромном месте, где кустарники бузины надежно прикрывали его от шума и чужих взглядов и позволяли беззаботно любоваться ясным небом. Внезапно, особенно интересное (в форме дракона) облако заслонил чей-то силуэт. На секунду Гарри показалось, что это привидение — настолько бледным было склонившееся над ним лицо. Тоненькая, большеглазая блондинка с двумя длинными косами и почти прозрачными голубыми глазами разглядывала его с неприкрытым любопытством. Кажется, она тоже с Гриффиндора — Гарри периодически видел ее в гостиной, но училась на курс или два младше. — Чего тебе? — недовольно спросил он. — Вставай, — безапелляционно приказала девушка. — Мне нужно кое-что тебе показать. — Э… слушай, ты меня с кем-то перепутала, — как можно более вежливо ответил Гарри. — Я тебя не знаю. — Ты — Гарри Поттер, — ухмыльнулась незнакомка. — Парень, которого молния в башку шарахнула. — Очень смешно. А теперь, может, оставишь меня в покое? — Да пошли уже! — фыркнула девушка, хватая его за руку и тщетно пытаясь заставить встать на ноги. — Не пожалеешь! Недовольный, но чуточку заинтригованный, Гарри поплелся за ней, настойчиво уводящей его в сторону Запретного леса. Даже днем тот выглядел угрожающе — темный и непроходимый, наверняка таящий в себе кучу опасностей. Вместо страха пришло приятное предвкушение. Он часто ходил по опушке, но ни разу так и не рискнул зайти дальше чем на дюжину шагов. Они шли и шли вглубь, уже добрых пятнадцать минут. Гарри отрешенно подумал, что они, верно, уже заблудились — сейчас это показалось ему не таким уж и важным. Внезапно он остановился, готовый поклясться, что только что слышал тихую речь. «Ш-ш-шаги…с-с-спрятаться…сш-шкорее…» — Кто тут? — испуганно спросил он. «Чщ-щ-щеловек с-ш-шпрашивает… не человек-друг… другой…» — Что случилось? — его спутница недовольно уперла руки в боки. — Мы идем или нет? — Ты разве не слышала? — озадаченно спросил Гарри. — Как будто громкий шепот. Девушка посмотрела по сторонам и пожала плечами: — Нет, ничего не слышала. Пойдем, мальчик-молния, мы совсем близко. Гарри молча поплелся за целеустремленно перепрыгивающей поваленные деревья незнакомкой. В конце-концов, если подумать… это был не первый раз, когда он слышал голоса. Шепот — бесполый и лишенный всяческих интонаций, с ярко выраженными нотками шипениями. Он опасался, что это последствия настигшего его в детстве проклятия, поэтому никогда ни с кем не обсуждал эти странные галлюцинации. — Мы пришли, — восторженно выкрикнула девушка, когда они вышли на небольшую, залитую солнцем поляну. — Посмотри на них, Поттер! На поляне пасся небольшой табун лошадей — голов пять, не больше, две взрослые и три жеребенка. Все — абсолютно белоснежные, а над головами старших воздух сиял, отражаясь от длинных серебристых… — Это… это единороги? — ошарашенно спросил Гарри. — Настоящие? — Они самые! — незнакомка хлопнула его по плечу. — Хочешь посмотреть поближе? — Спрашиваешь! — Пошли! — с энтузиазмом сказала она, и тут же задумалась. — Только… Черт, ты же мальчик. — Спасибо, что заметила, — с сарказмом ответил Гарри. — Они не очень любят мужчин… Жеребятам еще все равно, но взрослые могут обидеться. Хотя, — она внимательно его оглядела. — Ты такой хорошенький… Подожди здесь, я с ними договорюсь! Девушка резво убежала, только белокурые косы мелькнули в воздухе. Единороги, нисколько не испугавшись, с любопытством обернулись в ее сторону. Она и правда будто бурно о чем-то с ними беседовала, активно жестикулируя и то и дело показывая на Гарри. Наконец, повернулась к нему и помахала рукой, приглашая. Он подошел медленно, боясь спугнуть этих невероятных существ, в существование которых доселе до конца и не верил. Ближе всех стоящий жеребенок, оторвавшись от пощипывания травы, с любопытством на него поглядел. — Погладь его, не бойся, — рассмеялась его спутница. — Не укусит. Когда Гарри решился и протянул руку к белоснежной шерстке жеребенка, один из взрослых единорогов недовольно фыркнул и ударил землю копытом, явно показывая беспокойство за малыша. — Тише, тише — я просто поглажу, — чуть подрагивающим от волнения голосом успокоил его Гарри. — Не наврежу. — Гарри — хороший, — уверенно подтвердила сама чем-то смахивающая на единорожку блондинка, увлеченно заплетая густую гриву одного из взрослых в косичку — тот только млел и закрывал глаза под ее руками. — Хоть и мальчик. Единорог, еще раз фыркнув, демонстративно отвернулся, позволяя Гарри наконец-то дотронуться до струящейся серебром гривы жеребенка. Она оказалась на ощупь как шелк, мягкая и невесомая. Осмелев, он погладил единорожка по мордочке, тот смешно сморщил нос и легонько боднул его головой в бок, подставляясь под дальнейшие ласки. — Это потрясающе, — искренне восхитился Гарри. — Откуда ты знала, как их найти? — Гуляла по лесу и наткнулась, — пожала плечами девушка. — Одна?! — Ну да. Я тут часто брожу, особенно в хорошую погоду. А что? — Да ничего, — Гарри решил, что сегодня он уже не будет удивляться ровным счетом ничему. — А меня зачем позвала? И как вообще нашла? — Я и не искала, Гарри Поттер, — засмеялась странная девчонка. — Я пошла в замок, раздобыть сахара для жеребят, и наткнулась на тебя. Думаю — все равно валяется без дела, так хоть единорогов увидит. Вот и позвала с собой. Кстати, меня зовут Селена, Селена Лавгуд. Но ты можешь звать меня Селли. Хочешь, покажу гнездо лукотрусов? Здесь недалеко!***
Гарри невольно улыбнулся, вспомнив их с Селли первую встречу. С тех пор он стал постоянным объектом ее неуемной энергии — и нисколько не страдал от этого. Почти. После того как он заикнулся о своем желании попробоваться на ловца, коль уж Сатклифф закончил Хогвартс, она развернула совершенно бешенную активность. Сама Селли с четвертого курса играла за загонщицу и считала, что Гарри зря «все эти годы топит в котле свой талант», лишь изредка играя с ней или наматывая круги над полем в гордом одиночестве. Летать Гарри нравилось, очень. Но хочет ли он превращать восхитительное чувство полета в состязание, менять свист воздуха в ушах на орущие трибуны, бесконечный купол неба на мелькающие перед глазами мантии игроков… Он пока не знал. Но попробовать стоило, тем более в команде открылось вакантное место. Правда, еще придется совмещать квиддич с обязанностями старосты… Чертов Реддл. Человеческая память милосердна — к концу недели Гарри смог перестать думать о произошедшем… он еще не подобрал название случившемуся. Нападение. Приемлемое слово — емкое и не носит тот унизительный оттенок, который несет в себе «изнасилование». Да и не секс это был вовсе, просто ему в рот засунул член другой парень — для того чтобы поиздеваться над свежеиспеченным старостой. Подумаешь. А еще поцеловал. Он ни разу не целовался до этого. Его первый поцелуй необратимо связан с бессилием и отвращением, подавляемыми эйфорией от Империуса, и вкусом губ Реддла. В первую ночь ему снились отвратительные кошмары, на теле чудились чужие руки — по-хозяйски ощупывающие в грубых ласках. Саднящие ягодицы неприятно терлись о ткань пижамы, напоминая о том, что его просто-напросто отшлепали, как ребенка. Телесные наказания практиковались и в приюте, и в Хогвартсе, но Гарри никогда им не подвергался. Зато точно знал, что провинившимся позволяли оставаться хотя бы в белье… Действия Реддла же несли совершенно другой характер — Гарри был готов поклясться, что тогда у этого ненормального снова встал. Черт возьми, как вообще можно возбудиться от чужой боли? Весь второй день в Хогвартсе он провел почти парализованным от страха, что снова увидит Реддла, но тот даже взглядом его не удостоил, когда прошел мимо по коридору в окружении свиты слизеринцев. Ничего не произошло ни на третий, ни на четвертый день — ученики за завтраком не обсуждали полученные с утренней совой фотографии, а Реддл не обращал на него никакого внимания. Гарри решил, что, возможно, он оказался одноразовой игрушкой — это было бы логично и понятно. Любая признанная красавица школы с радостью бы бросилась на шею Тому, если бы тот поманил — зачем ему парень, да еще такой невзрачный? Но сегодня, на восьмой день, Реддл изъявил желание встретиться. — Чего такой мрачный? — прервала его мысли Селли. Они вместе отдыхали от тренировки, растянувшись на каменных скамьях во дворе Часовой башни и поедая невесть откуда раздобытые девушкой мелкие кислые яблоки. — Ты — сам не свой в последнее время, Гарри, не отрицай. — Слушай, Селл… — Гарри поколебался. — Тебя когда-нибудь шантажировали? — Да, — девушка прищурилась. — Регулярно. — Правда? — Ну да. Например, Джордан говорит, что он выгонит меня из команды, если я еще раз подсуну кому-нибудь жабу в шкафчик с формой. Папа говорит, что заберет меня из школы, если получит хоть еще одно письмо от нашего завхоза. Мой старший брат грозится, что если я буду его доставать, то он расскажет на моей свадьбе историю обо мне и садовых гномах. — Что еще за история о садовых гномах? — удивился Гарри. — И нет, Селл, я о серьезном шантаже! — Шантаж садовыми гномами — это очень серьезно, — вздохнула Селена. — А кто тебя шантажирует? — Никто, — неубедительно соврал он. — Меня интересует, что ты сделала бы. Гипотетически. — Гипотетически я бы отправила шантажиста ко всем чертям, — девушка пожала плечами. — Если я сделаю то, что он хочет, то что ему будет мешать провернуть этот трюк еще раз? Нет уж. — А если он сделает то, чем угрожает? — Ну, лучше один раз обосраться, чем всю жизнь срать по команде, — философски заметила Селли. Гарри в очередной раз подумал, как ему с ней повезло.***
С самого утра Том пребывал в прекрасном расположении духа, даже некотором приятном волнении, откровенно предвкушая вечернюю встречу с Поттером. Место было выбрано не случайно, располагающаяся поблизости Выручай-комната смогла бы обеспечить им достаточную приватность для более близкого, чем в Хогвартс-экспрессе, знакомства. Он завел бы туда покорно следующего за ним Поттера, приказал раздеться и долго-долго бы рассматривал в мельчайших деталях его совсем неизученное еще тело. Гарри бы засмущался, покраснел, может быть, даже расплакался… Том обязательно заставит его плакать, а потом утешит, доставит такое удовольствие — при одних воспоминаниях у того будут коленки подкашиваться. Постарается не быть грубым. Хотя бы не слишком. Пока нельзя перебарщивать, хотя ужасно хочется отыграться сразу — за те два года, что Том был вынужден спускать в собственный кулак, выдыхая в подушку его имя. За то, что этот гребаный безродный гриффиндорец оказался настолько привлекательным, что при одном его виде по телу словно ток проходит. За то, что вместо того, чтобы сосредоточиться на действительно важном, он только и может думать, что о мягких губах Поттера на своем члене. Вначале это казалось просто кратким наваждением, из головы никак не шла эта чуть застенчивая улыбка на удивительно миловидном для юноши лице, слегка рассеянный взгляд невозможно зеленых, цвета светлого изумруда и молодой листвы, глаз. Том тогда учился на пятом, только стал слизеринским старостой и совершал ночной обход, когда услышал топот, а затем — копошение и звук бьющегося стекла в Зале Наград, оттуда же послышались и приглушенные голоса. Острый слух Тома смог различить трех человек — девочку, мальчика и чей-то неопознанный скрипучий басок. Распахнув дверь в Зал Наград, он оглядел открывшуюся ему чудную картину. Повсюду валялись куски разбитого стекла, часть витрин была разгромлена, а посреди всего этого великолепия стояла совсем мелкая девчонка, вооруженная, словно битой, кубком по квиддичу за 1940 год. На нее направлял палочку парень - не сильно старше, взлохмаченные черные волосы падали на окровавленную щеку. Оба — в гриффиндорской форме. Том почувствовал раздражение — чертовы малолетки устроили дуэль. — Что здесь происходит? — холодно спросил он, оба подростка как по команде повернулись на звуки голоса. Где-то должен быть третий, скрипучий. Том огляделся, но никого не заметил. — Повторяю, что вы здесь устроили? «Гадкий слизень-долбоёб Ёб змею да не доёб. Змейка резво уползла Слизню в жопу заползла». Тому показалось, что он ослышался. Скрипучий голос, декламирующий премерзкий стишок, раздавался откуда-то из-под стенда с наградами за успехи в учебе. — Ура! — запрыгала на месте девчонка, впрочем, не отпуская кубок. — Хохотунчик, ты все-таки его выучил! — И очень вовремя решил это продемонстрировать, — угрюмо сказал мальчик, опуская палочку и подходя к Тому. — Мы все тут уберем, правда, просто надо вначале поймать Хохотунчика, иначе он всю школу переполошит. Том невольно засмотрелся на паренька. Заметил необычный шрам на лбу, в виде молнии, который в обычное время тот явно прятал под челкой. Почему-то ужасно захотелось прикоснуться к этой маленькой отметине, но мальчик с удивлением посмотрел на протянутую к нему руку. — Кто такой Хохотунчик? — опомнился Том. — Это джарви, — начал объяснять гриффиндорец. — Селена нашла его в лесу и решила обучи… «Слизеринец-пидорас как-то раз заходит в класс Понял, что забыл котел, но умен он и хитер…» Продолжение стишка дослушать не удалось, потому что раздался девичий крик: «Осторожно» и он краем глаза заметил, как в них летит шкаф. Рефлекторно он схватил мальчишку за тонкое запястье и дернул на себя, спасая от перспективы оказаться усыпанным стеклом и всевозможными наградами. Кожа на запястье была теплая, нежная, под пальцами Тома билась пульсирующая жилка, в такт ей он чувствовал чуть учащенное биение собственного сердца… — Эй, спасибо, но, может, отпустишь мою руку? Том с трудом вышел из странного транса. — Ушибся? — спросил он мальчишку, прижимающего ко лбу руку и чуть ли не шипящего от боли. — Иди в Больничное крыло. — Нет, почему-то очень голова заболела, — пожаловался паренек и забавно сморщил нос. — Селл, зачем шкафами кидаешься?! — Я решила, что проще поднять шкаф, чем вытащить из-под него Хохотунчика… Ах черт, эта тварь кусается! Помоги удержать! Девушка тщетно пыталась запихнуть в сумку небольшого хорька, отчаянно выкрикивающего самые изощренные ругательства. Том достал палочку, но мальчишка жестом остановил его и кинулся помогать, вместе они кое-как справились со зверьком и облегченно вздохнули. — Это, надо полагать, и есть Хохотунчик? — поднял бровь Том. — Да! Прости, что он говорил… такое, просто увидел твою слизеринскую форму и вспомнил все, чему я его учи… — девушка прикусила язык. — Все, чего набрался от каких-то других гадких людей, понимаешь. — Селл, мы в таком дерьме, что неважно, что там нес твой Хохотунчик, — вздохнул парень. — Я — Гарри Поттер, с четвертого курса, а это — Селли Лавгуд, третьекурсница. Ты — Реддл, верно? Скажи сразу, завхоз на нас живое место оставит вообще или можно сразу уходить жить к кентаврам? — Зависит от того, насколько подробно вы расскажете, что тут стряслось, — пожал плечами Том. Под конец их повествования голова уже заболела у него самого. Он всегда презирал людей глупых, безответственных, легкомысленных — Лавгуд же являлась квинтэссенцией всех этих качеств. Поттер совсем другой, зачем только возится с этой дурой, не только притащившей в школу джарви, так еще и не догадавшейся повесить на клетку замок. — Так что с нами будет? — снова спросил Гарри, поправляя челку. Том осознал, что все это время беззастенчиво пялился на его шрам. И ему абсолютно не хотелось звать завхоза, славящегося особой любовью к наказаниям гриффиндорцев. — Репаро уже проходили? Берите палочки и повторяйте за мной. Он снял с каждого по пятнадцать баллов, в назидание, и сказал скорейшим образом избавиться от Хохотунчика, несмотря на явное недовольство Селли. Не удержался и прикоснулся к щеке Гарри, покрытой уже засохшей кровью. Тот снова поморщился от боли. — Проводить тебя в Больничное крыло? — чуть хрипло спросил Том. — Нет, это просто царапина, — улыбнулся Поттер. — Спасибо за помощь, Том — и за то, что не сдал нас. Ну, мы пойдем? Пока! С тех пор он стал замечать Гарри — в Большом Зале, коридорах, библиотеке — куда бы ни пошел, он неизменно привлекал внимание Тома. Некая отстраненность и застенчивость делала Поттера практически невидимкой для окружающих, чему Том был несказанно рад, никто и не подумал заявить права на мальчишку раньше него. Он боялся, что у того что-то есть с вечно ошивающейся рядом с ним малолеткой-Лавгуд, но лояльные к нему гриффиндорцы убедились в том, что эта парочка — просто друзья. Когда постоянные мысли о том, как бы нагнуть Поттера над столом в Большом Зале, начали чрезмерно мешать, Лестрейндж оказался совсем не против послужить Наследнику Слизерина еще и на этом поприще, но заменой Том оказался не удовлетворен. Трахать его полноценно и вовсе побрезговал. Кроме того, портить высокородных девок или сбивать с пути истинных наследников Священных Двадцати Восьми было опасно, невыгодно и неинтересно — чуть переборщишь и пойдут слухи, а там и родители могут обеспокоиться личной жизнью драгоценных чад. С Поттером, с этим восхитительным подкидышем, неясно чей крови, будет гораздо проще. Правда, Гарри был абсолютно не в восторге от идеи познать все прелести секса с парнем, но его мнение на этот счет Тома не интересовало. Терзания на счет пола партнера ни капли не трогали Тома, но если Гарри боится прослыть педиком — тем лучше, будет послушнее. Сам он разницы не видел, секс с большинством представителей рода человеческого казался чем-то на уровне скотоложества, но чертова физиология его подросткового тела выбора не оставляла, а если наследнику Лестрейнджей не зазорно с благодарностью глотать его сперму, то Поттеру тем более не на что жаловаться. В приятных мыслях и воспоминаниях прошел весь день, поэтому Том пришел к портрету Варнавы в прекрасном настроении - и чуть раньше положенного. Хотелось увидеть, как Гарри пойдет к нему навстречу, взволнованный и обреченный, потерявшийся, как и он сам, в предвкушении грядущего. Если его искорка будет слишком напугана, он даже согласен просто слегка потискаться, не заходя дальше. Узнать друг друга получше. Да где же он? Мысленно поклявшись научить гребаного Поттера пунктуальности, Том продолжил ждать, опираясь на холодящую спину мраморную колонну. Будет здорово связать Гарри и показывать ему сделанные в поезде фотографии, пока у него не встанет. Посмотрим тогда, как будет убеждать, что "не педик". Опаздывает уже на десять минут. Никаких "просто слегка потискаться", получит ремнем по заднице, а потом будет сидеть с полным ртом спермы, пока Том не разрешит проглотить. Не заслужил снисхождения. Через полчаса Том окончательно убедился, что Гарри не придет.