Bitter Peach

Осаму Дазай слыл мастером эмоциональной саморегуляции. Казалось, ничто не способно выбить его, глубоко запершего собственные чувства, из колеи – уж он-то всё знает наперед, для него не существует неожиданностей. Оттого, стоило непредсказуемым перепадам настроения обрушиться на него, Дазаю стало сложно делать хорошую мину при плохой игре.   Осаму сам себя боялся: он потерял счет тому, сколько раз за последнюю неделю был на грани слёз из-за нападок Куникиды, в ответ на которые обычно лишь отшучивался. Теперь же мужчина молча утыкался в ноутбук и сидел, насупившись, над отчетами, чем вопреки своему желанию удовлетворял педантичного коллегу.   Чего Дазай стыдился больше всего в такие моменты, так это своего желания иметь подле себя кого-то, кто утолит его неясную жажду нежности и тепла. Этим кем-то отчего-то стал Ацуши. Осаму и раньше отличался особой прилипчивостью к ученику, которого было так приятно посадить на эмоциональные качели, диапазон которых варьировался от смущения и забавного раздражения до бурного выражения благодарности за какой-то пустяк, ради которого мужчина обычно даже не напрягался. Теперь же Дазай искал лишний повод склониться над сидящим за столом Накаджимой и заглянуть в экран ноутбука, положив голову на хрупкое плечико.   Мальчик, казалось, был обеспокоен тем, что его дражайший наставник стал пренебрегать столь важной для него ранее дистанцией, но в какой-то момент недоумение на его лице сменилось сочувствием и пониманием, которым Осаму не мог найти объяснения. Как, впрочем, и тому, что в такие моменты Ацуши доставал из стола что-то сладкое, чтобы его угостить.     – Дазай-сан, – опасливо обратился Накаджима к сидящему за компьютером мужчине. – Мне нужно кое-что из старых документов, но я не дотягиваюсь. Не поможете?   – За лишнюю шоколадку, может, и помогу, – ухмыльнулся Дазай и подошел к стеллажу, у которого сейчас и отирался мальчик. – Что именно тебе нужно?   – Вы совсем как Рампо-сан... – вздохнул Ацуши и потянулся к полке, чтобы указать на синюю папку. Будь его рука на пол-ладони длиннее, он бы её достал, но прыгать перед шкафом было чревато обрушением на голову всех имеющихся в нем бумаг. – Вот эту синюю папку, пожалуйста.   Осаму сам не понял, почему не попросил Накаджиму отойти и уступить ему место, а подошел сзади вплотную, почти зарывшись носом в пушистую макушку; почему, выудив с плотно набитой полки нужные бумаги, склонился к его плечу, подсовывая папку в руки мальчика.   – Ммм... не знал, что ты пользуешься парфюмом, – пробормотал он, учуяв притягательный травяной запах где-то в районе чужой шеи, в которую сейчас почему-то очень хотелось зарыться носом. Хотелось до слабости в коленях.   – Н-но я не ношу одеколон, – возразил было Ацуши, а потом, сделав глубокий вдох через нос, вздрогнул от страшного осознания. – Подождите, вы чувствуете мой запах?   Ведомый первобытными инстинктами, мужчина ткнулся лицом в область шейных лимфоузлов, словно пытаясь распробовать запах, в котором чувствовались нежные полевые цветы, оттененные чем-то горьковатым. Стоило задеть носом и обдать дыханием какое-то особо пахучее и маслянистое место, и этот аромат обрушился на Дазая волной приятной слабости и судорогой в бедрах. Вместе с Осаму воздухом подавился и выронивший папку Накаджима, почувствовав, как длинные цепкие пальцы впились в его плечи. Он тут же скомандовал:   – В-все кроме Дазай-сана, немедленно выйдите!   Присутствующие в офисе в недоумении обернулись на него, дрожащего, едва сгорбившегося под весом повисшего на нем мужчины.     – Пацан, что за телячьи нежности ты тут уст... – Доппо прервался на полуслове, стоило мальчику одними губами произнести «течка». – Все на выход.   А Дазая влекло все сильнее: низ живота сводило, ноги подкашивались, в глазах темнело, и дышалось так тяжело... между ягодиц вдруг стало до неприятного мокро, и Осаму испуганно замер. Он определенно не чувствовал позывов к дефекации и недержанием никогда не страдал, а, значит...     «Кровотечение?..» – мелькнуло в голове, и мужчина испуганно отшатнулся от Ацуши, сведя дрожащие ноги, словно это помогло бы унять новую волну головокружения и дурноты или остановить ректальное кровотечение, которое он только что у себя заподозрил.   Накаджима, казалось, паниковал не меньше, тут же развернувшись и уставившись на Дазая глазами-блюдцами.   – Д-дазай-сан, почему вы не на подавителях?! – выпалил он, хватая за плечи вновь покачнувшегося Осаму. – Очень безответственно с вашей стороны!   – Что? Ты о чем вообще? – нахмурился мужчина, обиженно поджав губы и влажно блеснув глазами. Накаджима тут же смягчился:   – Извините. Дазай-сан, течку стоит проводить либо на подавителях, либо со своим альфой, но уж никак не приходить на работу в таком состоянии, – терпеливо объяснил он.   – Что за чушь?! Я проходил тесты, я бета! – возразил Дазай и тут же задохнулся от прикосновения чужого запястья к забинтованной шее, пронесшегося по спине россыпью мурашек и поубавившего его панику. – А-ах... – нежно простонал он.   – Будь вы бетой, вам бы сейчас не было приятно, – твердо, но смущенно парировал мальчик.   Лишь сейчас Осаму почувствовал притупленное ужасом возбуждение, скопившееся тяжестью в паху. Осознание свалилось прежде, чем он успел мысленно обработать информацию: он омега. Ацуши альфа. Вот, почему его присутствие так успокаивало.   Пора было переходить из стадий отрицания и торга к принятию и решить проблему.   – И-и что мне с этим делать? – мужчина нервно облизал губы. Классифицировавшийся до сего момента как бета, он не утруждал себя запоминанием теории, считая это чем-то необязательным.   – Я вас помечаю, и мы идем домой, а там уже решим, – Накаджима ободряюще похлопал наставника по плечу, а второй рукой потянулся к его шее, подцепив когтем кромку бинта. – Я срежу бинты, доверьтесь мне.   Дазай хотел было возразить, но мальчик, казалось, был уверен в том, что делает, и Осаму послушно обмяк в его руках, склонив голову набок. Стоило бинтам соскользнуть с испещренной шрамами кожи, и мужчина всхлипнул от теплого выдоха под ухом, поведя сжатыми бедрами.   – Я вас укушу, – прошептал Ацуши ему в шею и, Боже, как Дазаю хотелось почувствовать на коже его жаркий влажный рот. – Метка сойдет где-то через месяц.   Острые клыки вонзились в плоть шеи, и Осаму будто в оргазме сотрясся от жесткого укуса, высоко и громко простонав. Между ног било горячим набатом, и если бы Накаджима укусил его снова, мужчина, возможно, действительно кончил бы в штаны. В то же время примешавшаяся к крови слюна альфы успокоила его, стирая не похоть, но панику.   – Это чтобы за нами точно не увязался какой-нибудь другой альфа, – объяснил мальчик, мелкими движениями языка зализывая метку. – Я пометил свою территорию, и теперь вы в безопасности.   «Пометил свою территорию» – и у Дазая с новой силой потекло по бедрам, а в голове уже рисовались картины того, как Ацуши возьмет его прямо в офисе. Вместо этого Накаджима схватил наставника за руку и повел к двери, за которой всё это время толпились коллеги. Часть из них поморщилась от отпугивающего запаха, примешавшегося к аромату омеги. Они не стали останавливать пару или задавать вопросы – всё было предельно ясно.   Накаджима буквально тащил ослабшего Осаму на своем плече, придерживая за талию – благо, общежитие было недалеко. Тот, в свою очередь, только рад был плестись рядом, потираясь лицом о шею мальчика.   – Вот придем мы домой... а дальше что? – пробормотал он, покачнувшись, когда Ацуши отвел его в сторону, дабы не врезаться в прохожего.   – Я сооружу вам гнездо из своих вещей и буду до утра метить вас запахом, чтобы было легче, – Накаджима покрепче вцепился в талию мужчины, и ладонь его жгла даже через одежду. – А утром мы пойдем к врачу, потому что в такой час мы достучимся только до скорой.   – А это ещё зачем? Не сказал бы, что мне плохо...   – Вы должны были созреть как омега к четырнадцати годам, Дазай-сан. Но вам уже за двадцать. Поэтому сейчас я облегчу вашу течку, а потом отведу к репродуктологу, чтобы мы выяснили, в чем дело.   – А что, если я не сдержусь и пристану к тебе, м, альфа? – поддразнил Дазай, хотя в его словах была доля правды: он не был уверен, что не спустит со спящего мальчика штаны и не сядет на его член.   – Я просто сдержусь, как всегда это делал, – пожал плечами Ацуши, не поведя и ухом, лишь немного зарделся.   «Просто сдержусь»? «Как всегда»?   – Ты... уже опытный? – с подозрением спросил Осаму, едва не споткнувшись о ступеньку общежития – он не заметил, что они уже дошли.   – Весьма. В приюте альфы часто делали с омегами всё, что хотят. Мне хватило одного наказания, чтобы отбить желание приставать к кому-то. Тогда я стал метить омег, чтобы их не... обижали другие альфы, – проговорил Накаджима нахмурившись, будто выдавливал из себя эти слова.   Запах его стал горше и грустнее. Мужчина наконец уловил ноту – это была полынь.   – Вот как... а чем я пахну для тебя? – поинтересовался он, повиснув на мальчике всем телом, пока тот возился с замком своей квартиры.   – Хм... когда вы спокойны, вы пахнете персиком. Чем сильнее возбуждены, тем слаще. Когда напуганы – добавляется горький миндаль. А сейчас к вам примешался мой запах.   Ацуши распахнул дверь и, заведя Дазая внутрь чистой скромной квартирки, тут же заперся. Глядя на него, такого серьезного и ответственного, Осаму все больше жаждал, чтобы его альфа позаботился о нем должным образом. Оттого команда «раздевайтесь» прозвучала весьма двусмысленно.   – О-о-ох, Ацуши-кун собирается удовлетворить своего омегу? – соблазнительно протянул мужчина, сбрасывая плащ рядом с расстеленным футоном.   – Не надейтесь, – отрезал Накаджима, копошась в шкафу и выуживая оттуда тонкую мягкую юкату. – Вам сейчас нужна легкая и удобная одежда. Переоденьтесь в ванной, а я устрою вам гнездо.   Знакомый с типовой планировкой, Дазай удалился в ванную. Мальчик тем временем расстелил рядом со своим футоном запасной, тоже пропитанный его запахом, и положил с краю свернутое в рулон одеяло. Переодевшись в домашнее, Ацуши бросил в гнездо подушки от котацу и рабочую рубашку.   Осаму задерживался. Накаджима робко постучался в дверь ванной и, не дождавшись ответа, приоткрыл её.   – Д-дазай-сан! – пискнул он, увидев картину маслом: мужчина сидел на кафельном полу в одной распахнутой юкате, потираясь пахом о кучу вытащенной из бака одежды, а к лицу прижимал одну из несвежих рубашек.   Дазай поднял на мальчика молящий заплывший взгляд, и тот потянулся к его шее чтобы потереться запястьем о железу. Осаму удовлетворенно выдохнул и перестал толкаться бедрами. Ацуши мягко забрал из рук мужчины рубашку и часть белья между его ног, которая на его взгляд ещё не сильно пропахла потом.   – Пожалуйста, завяжите юкату и пойдемте в гнездо, – ласково и терпеливо попросил он, зарывшись пальцами в растрепанные курчавые локоны.   Успокоившийся Дазай послушно прикрыл себя полами юкаты и, завязав пояс, поднялся с пола, оставляя под собой прозрачный липкий след. Как и ожидалось, первая течка проходила весьма обильно, и Накаджима еле сдержался, чтобы не коснуться пальцами мокрого бедра. Только сейчас он заметил, что Осаму снял даже бинты.   – Как ты вообще этому сопротивляешься?.. – прохныкал мужчина, ревностно забирая вещи из рук альфы.   – Я привык помогать омегам вроде вас, – ответил Ацуши, мягко улыбнувшись. – К тому же, если ваша первая течка пришла так поздно, значит, что-то не так, и половой акт может навредить вам. А я не хочу навредить важному для меня человеку, – он взял Дазая за рукав юкаты и повел к футону. Уже там он позволил Осаму закончить гнездо и устроиться среди ароматных тканей, а сам лег рядом. – Как бы мне ни хотелось, я не позволю себе сорваться.   Мужчина таял от этих слов. Накаджима был таким ответственным, заботливым и терпеливым, так хорошо сдерживал собственное упирающееся Дазаю в бедро возбуждение, что с каждой секундой всё больше хотелось отдаться ему. Наставник и ученик словно поменялись ролями.   – А если... последствий не будет?.. – робко спросил Осаму, потершись о чужой член, сам не веря в то, что просит мальчика об этом.     – Нет, Дазай-сан, – строго ответил Ацуши и помог мужчине повернуться на другой бок, чтобы пристроиться сзади большой ложкой. Он приспустил юкату с плеча Дазая и припал к разгоряченной коже губами, целуя и покусывая, периодически поднимаясь к шее, чтобы мазнуть языком по украшенной свежей меткой железе. – Я не хочу, чтобы ваш первый раз произошел вот так, даже если вы не забеременеете. Это было бы неправильно – провести первую течку не с любимым альфой.   Осаму сам не понял, отчего всхлипнул – от отказа или же от заботы, которой его окружил Накаджима, даже не думавший в этот момент, что, поддавшись инстинкту, он тоже растратит свой первый раз попусту. Если подумать, мальчик всегда был таким – ставил его, своего наставника, благополучие в приоритет. И сейчас, когда гормоны выворачивали Дазаево нутро наизнанку, обнажая тайные потребности, он осознавал симпатию, которую испытывал к Ацуши.   – Ты... ты просто... замечательный, – проскулил он, повернув голову и краем глаза поймав взгляд Накаджимы.   Мальчик смотрел ласково и вожделенно, зацеловывая его шею, рукой находил его руку, нежно сплетая пальцы и потираясь железами на запястье. Накатывающие волны возбуждения изматывали до головокружения и полубреда, и Дазай уже не находил в себе сил прижаться ягодицами к натянутой ткани чужих домашних шорт, да даже фантазировать о том, насколько у Ацуши большой член не хотелось. Он чувствовал себя любимой тряпичной куклой в заботливых руках своего альфы.   – Ты... ты мне нравишься, знаешь? – невнятно пробормотал Осаму на грани беспамятства.   – Вы мне тоже нравитесь, Дазай-сан, – ответил Накаджима, коснувшись губами горячей щеки. – Но давайте обсудим это в другой раз, хорошо? Когда мы оба будем в здравом уме и ваша течка пройдет.   Мальчик был прав: осознав свои чувства только сейчас, Дазай порывался преувеличить их до той степени, чтобы Ацуши точно заполнил собой его влажное податливое нутро. Оставшейся крохой рассудка Осаму считал, что спешить и правда не стоит – несмотря на изматывающую похоть и сокращения ноющих мышц его внутреннему омеге хотелось искренней ласки и заботы.   – Спасибо... – слабо поблагодарил он, плывя по молочным рекам нежных поцелуев и поглаживаний, утомленный жаром лежащего рядом альфы. Даже текущая по бедрам влага уже не беспокоила – мужчина так и задремал в  теплых объятиях, окруженный запахом нагретого солнцем поля, горчащим полынью.   Дождавшись момента, когда Дазай уснул достаточно крепко, Накаджима выбрался из гнезда и укутал мужчину поплотнее, напоследок собрав губами персиковый нектар с чужой шеи.   – Спите хорошо, Осаму-сан.