***
Сияние перерастает в яркий свет, что льется со всех сторон. Мой меч на высоте – в моей руке он поднят к небу. Все смотрят и кричат, смеются. Все они знакомы мне – мои друзья, родные. Все они пока еще живые, пока еще счастливые. Снова вихрь образов, картин, что без видимых причин всплывают перед моим взором. Надо найти способ спастись, найти ключ из этого лабиринта арабесок… Прошлое представляется мне выцветшей картиной – она покрыта многовековым слоем свечной копоти и блестящего прозрачного масла. Смутный момент рождения, свет, и мир, обретающий форму и цвет – все слилось в едином отрезке воспоминания. Годы моей жизни, вместо того, чтобы являть собой непрерывный поток восприятия, что было бы подобно течению реки, за прошедшее время превратились в яркие вспышки света, освещающие лишь незначительные моменты моего бытия в этом мире. Моя судьба была известна всем с самых юных моих лет. Участь быть рожденным в темную эпоху возлагает на человека известную ответственность, и все, что мне оставалась – это безропотно принять уготовленный путь служения Высшей Силе. Все тогда думали, что жизнь, которую они тогда проживали – это худшее, что может случиться с человеческим существом. И вид меня, полного силы и воли, что мне при рождении дал Ты, вызывала у них восхищение. Быть молодым – вот какая была главная для них добродетель. Когда я был еще совсем ребенком, неосознанным и малым, лет четырех-пяти, отец показал мне одну древнюю икону. На ней был изображен сюжет из Книги Книг, а именно великий Потоп. Тогда я уже знал эту легенду, значит, мне все-таки было пять. Давным-давно, гласила история, люди отвернулись от Тебя, и подумали, что мир создан лишь для них одних. Они строили храмы, что размерами были сопоставимы с самыми высокими из известных гор, в которых поклонялись себе подобным, забывая о Тебе, а часто и проклиная Тебя. Они бесконечно убивали друг друга, создавая из этого культ. Лишь немногие праведники сохранили любовь к Тебе, и остались Тебе верны. И когда, высоко в небесах, открылись шлюзы, и мир постепенно стал погружаться под воду, они смогли спастись, вовремя построив корабль, на котором, кроме себя, смогли вместить и всю остальную безгрешную жизнь. Много времени спустя, когда все противное Тебе окончательно исчезло, вымывшись вместе с Потопом за пределы мира, праведники смогли выйти из своего корабля в новый мир. Этот последний момент и был изображен. Оставив позади величественную деревянную громаду Ковчега, они гуляют по цветущей земле, радуясь ей, пока солнце согревает их, и многочисленные звери в благодарность скачут вокруг. Почему, еще долго спрашивал я сам себя, вид этой иконы не остановил меня от совершения прескверного, не прервал моих чудовищных мыслей?.. Мой меч сверкает посреди песков арены. Поединок окончен – я победил. Всего несколько минут метаний, и я окончательно определен в их глазах. Очищать мир от нечисти, вот цель отдельного бытия меня самого – так они считали. Кровь бедной шерстяной твари медленно подтекает к моим ногам, и я брезгливо отступаюсь от нее. Ведь не знал я тогда, что и эта липкая красная мерзость, истекающая из внутренностей убитого многоглазого существа, есть твое творение, ибо она придает жизнь ее материи, она заключает в себе душу, а всякая жизнь, как и всякая душа – она ведь от Тебя, правда? Когда же ярость моя, и ярость моих соратников распространилась на весь известный мир, он обрел цвета кровавого пожара. Все произошло точно так же, как было сказано в древней притче: в борьбе чудовищами мы сами стали им подобны. Но ведь только из любви к Тебе мы проносили кару по земле, ибо Ты сам не в силах был сотворить этого. Почему я виню Тебя? Нет, не правда, не виню! Мы все обвиняли эпоху, в которую жили, и никак не могли уяснить главного – на все в этом мире воля Твоя. Мы возомнили себя равными Тебе, и за то поплатились жестокою ценой. Я видел восходящие к самому небу, словно колонны древних храмов, горы мертвых тех, изуродованных, постепенно предающихся сожжению, и дым от этих пожарищ затмевал солнце, а пепел застилал все вокруг, и можно было думать, что наступила зима. И тогда пришел день гнева Твоего. Теперь я знаю – мы были обречены с самого начала, ибо не в нечисти, будто бы охватившей мир, было дело, а в нас самих. Мы сами стали причиной собственных страданий, и потому не заслужили любви Твоей, а заслужили одно только презрение Твое. Мы считали, что Ты предал нас, за нашу верную службу не вознаградил верных служителей своих по заслугам, а только наказал ни за что, но мы ошибались, и этими ошибками только ухудшили Твое отношение к нам. Похоже, с тех пор не осталась никого, кто смог бы искупить вину перед Тобой. Я оправился в этот край, чтобы души тех, кто был мне так дорог, кто занимал мои мысли тогда, в период счастливой моей жизни среди людей, и кто занимает их сейчас. Простишь ли Ты меня за это? За то, что себя самого поставил впереди Тебя в своих мыслях? Я понимаю, что ничтожен, и не смею рассуждать… но… но я исполнен решимости продолжать свой путь до конца.***
Иллюзия рассеялась, как предрассветный туман, и я почувствовал, что боль отступила от моего тела, и впервые за долгое время могу встать в полный рост. Набрав полную грудь воздуха, я исторгнул из себя беззвучный крик. Ответом мне было молчание. Влажные комья грязи спадали с моей одежды. Голова мертвой лошади слегка извивалась в рябистом зеркале волновавшийся на ветру кристальной воды. Единственным звуком в округе было потрескивание шатающихся на ветру деревьев. Куда же мне идти?