***
Ворота храма оказались отворены. Проходившая сквозь них полоса серебряного света ковром ложилась на каменный пол, и слабо освещала ровный ряд деревянных скамеек. Высоко на стенах, почти у самого потолка, самоцветами сияли витражи. Они-то и привлекли все внимание девочки. Она подошла к самому ближнему витражу, что располагался сразу справа от входа. Подняв голову настолько высоко, насколько она была способна, девочка принялась рассматривать причудливые узоры. Что же там было изображено? Фигура в красной рубашке и зеленом плаще, стоя на коленях в центре, простирала свои руки вверх, к облаку в левом углу. От того облака исходили молнии, которые ударялись в холмы на заднем фоне. Позади фигуры, в правом нижнем углу, стояла толпа в одинаковых коричневых одеждах. Все они смотрели друг на друга, и будто переговаривались между собой… вот еще деталь – у них был какой-то странный прищур в глазах… и еще этот пугающий оскал... хотя, быть может, это просто так, кажется… – Это известный сюжет «Воскланения», – парень снял свой промокший плащ, и повесил его сушиться, натянув между спинками скамеек. – «Воскланения»? – прошептала девочка, не открывая глаз от картины. – Человек в центре – это Карлиф – король древности. Как его в точности звали – никто не знает. В Книге Книг он зовется, собственно, Карлиф, но это имя переводится как “король древности”. Он правил единым человечеством задолго до великой катастрофы. Здесь он изображен в начале своего пути, как сын рыбака. – Но, если он сын рыбака, то как?.. – В те времена люди не знали Единого, Всеобъемлющего Бога. Вместо этого они разделили Его сущность на множество мелких частей, и каждую из них обожествили отдельно. Одной такой частью был Ках-Харрир – бог грозы. Люди считали его злым и гневным богом. Наверное, потому что чрезмерные осадки, которые, как считалось, он насылал, часто губили урожай. У них был ритуал. Каждую весну они посылали на безымянную священную гору одного из жителей деревни. Взойдя на гору, он должен был кричать проклятия и оскорбления Ках-Харриру. В конце ритуала молния насмерть поражала богохульника, и шанс того, что урожай сгинет, сильно уменьшался. – А почему тогда этот король так сидит? – в глазах девочки легко читался неподдельный интерес. – Карлиф был с детства презираем в деревне. Никто не знал, кто была его мать. Его отец упорно молчал об этом. Сам же Карлиф постоянно бродил где-то на задворках или помогал отцу в море. Никому не было известно, что у него на уме. А этого темный народ тех времен боялся больше всего. Поэтому когда стали выбирать, кого отправить на священную гору, все единогласно согласились, что это должен быть недавно осиротевший Карлиф. Но, взойдя на гору, вместо того, чтобы сыпать проклятиями, он упал на колени и взмолился к небесам. – Так вот почему те люди в углу так странно улыбаются, – прервала его девочка. – Улыбаются? – парень, прищурившись, вгляделся в картину. – Да, ты права… интересно. Ни разу не видел такого. Обычно жители деревни изображались в благоговейном страхе… интересно. – Страхе? Чего же этим людям было бояться? – В момент, когда Карлиф с криком взмолился – что он сказал тогда, какую молитву прочел, мы не знаем, но называем «первейшей молитвой» – Истинный Бог снизошел к людям. Тогда эпоха многобожия закончилась. Карлиф, которого Бог в благодарность назначил наместником над человечеством, через несколько лет объединил под своим правлением все земли людей. Девочка зашагала вдоль стены, бегло рассматривая остальные витражи. Все они выглядели примерно одинаково. Изображалась то толпа, разноцветная или одинаковая, то один единственный человек. Менялось только их положение в пространстве изображения. Наконец, она остановила свой взгляд на последнем витраже с этой стороны. На нем не было людей. Лишь бросающий во все стороны лучи желтый овал на черном фоне. – А это что значит? – Это? – ответил ее спутник с благоговейным придыханием, подойдя поближе. – Это Бог. Точнее, это «Фантазия о Боге». Тоже распространенный сюжет. Никто не знает, как Бог выглядит в точности, и обычно его изображают вот так. – Почему? Он же спустился к людям. – Бог снизошел не как материальный образ, а скорее как чувство, как озарение. Его изобразительный канон сложился как воспоминание об этом чувстве. Как мы можем заметить, люди, к которым он снисходил, воспринимали его как горящий шар огня, напоминающий солнце. – А ты чувствовал его? – спросила девочка с неожиданным напором. – Что? Нет. Он давно уже не сходит к нам. Но я храню чувство Его вечного присутствия у себя в сердце. Этого достаточно. К тому же, именно в напоминание о Нем мы воздвигали храмы, подобные этому, – парень на секунду развел руки в стороны и посмотрел вверх. – Разве это не красота? Девочка ответила благоговейным молчанием. – Согласно Книге Книг, Бог должен жить здесь, – парень указал на место позади сцены, на которой стояла кафедра. Там были две двери. – Что там? – Алтарь. Точнее, дверь в комнату, где он находится. Девочка заворожено подошла к сцене. – Я бы не советовал этого делать. – Почему? – Людям вход в алтарь закрыт. Это тоже написано в Книге Книг. Туда заходят только священники, только по большим праздникам – два раза в год. Что там внутри находится – самая главная тайна любого храма. Немного постояв на одном месте, девочка согласно кивнула, и отошла назад. – А что за второй дверью? – Там, наверное, лестница, ведущая к башне с колоколом, – ответил парень. Впрочем, этот факт уже не вызвал у девочки интереса. Усевшись на скамейку, она продолжила рассматривать витражи и вскоре уснула. Парень заметил это, и укрыл девочку высохшим плащом. «Кто же ты?» – подумал он, сев на скамейку неподалеку. – «Белые волосы, длинные, как ветви ивы, белая ткань на станке, снег на склоне холма. Ты не из этого мира. Что ты тогда? Проявление города? Мой личный ангел-хранитель? Или демон, ведущий в адскую пропасть? А может, лишь проводник в этом мире? Что ты? Кто ты?». Повинуясь неосознанному желанию, парень посмотрел на один из витражей. Там был изображен корабль посреди бесконечного моря. Плохое предчувствие. Изображение вызывало смутную тревожность. Разглядывая ее, парень и не заметил, как уснул.Мир, составленный из кусочков стекла
14 августа 2023 г. в 16:50
Они сидели под полукруглым каменным навесом, окруженные резными колоннами. Пожалуй, это было единственное место, лишенное забивающий мозг пыли и всепроникающей излишней влажности.
Они сидели на полу, чуть поодаль друг от друга, и смотрели в разные стороны: она – на бегущий дождевой ручеек прямо перед собой, он – куда-то вбок.
Все истории, какие только можно было
доверить постороннему, были рассказаны, и им оставалось только молчать.
Неожиданно по ручейку корабликом
поплыл желтый, слегка сморщенный остробокий лист. Проследив за ним до поворота,
за которым ручеек скрывался, девочка поняла, что пересеклась взглядом со своим
новым знакомым.
– Я думала, деревья здесь давно уже стоят без листьев, – сказала девочка, чуть дрожа от неуверенности.
– Верно, я тоже не видел их лохматыми, – хрипловато ответил ее собеседник, после чего откашлялся, и провел ладонью по своим каштановым волосам. Его голос звучал слишком уж чопорно.
Девочка поняла, что волнуется не она одна, и слегка усмехнулась. Парень
смущенно глянул на нее, но быстро отвел взгляд.
– Этот город, – продолжил он. – кажется, застыл в определенный момент своего существования. Так мне рассказывали до того, как я отправился сюда. Здесь не должно появляться ничего
нового если только…
Одновременно они оба заметили, как по
тому же ручейку пронеслись, один за другим, сразу несколько листьев. Город
стремительно зарастал растительностью, будто бы начал быстро стареть.
– …Если только город не подстраивается внешне под своих гостей.
Еще миг – и окружение стало совсем другим. Улицы зарастали стенами деревьев, что становились фасадами домов. Иные же стены рушились, и сквозь горы обломков прорастали цветы и трава.
Дождь залил еще сильнее и яростнее.
– Нам надо идти! – крикнул парень сквозь шум, и схватил девочку за руку. Ей не нашлось, что ответить, и она лишь скромно кивнула в знак согласия.
Они побежали вверх по склону холма, туда, где виднелся возвышавшийся над крышами шпиль храма.