Три недели и один день

      Тэхён чувствовал себя разбитым из-за того, что вывалил на Чонгука правду о своих прошлых отношениях. Рассказывая, он погружался в неприятные воспоминания, ловя отголоски тех эмоций, что испытывал когда-то. Ему действительно казалось, что он сумел пережить предательство, сумел справиться с этим, но, как выяснилось, не до конца. Теперь было уже не больно, а как-то… мерзко. Словно в грязи извазюкался. А внутри бурлила не столько злость на Джихуна, сколько на самого себя, на свою наивность и доверчивость. Это каким же надо быть слепым, чтобы так долго ничего не замечать? Об их разрыве узнали многие, в том числе и Хосок, и родители Тэхёна, которые еще долго ему сочувствовали. Они жалели его, будто он несчастная жертва, бедный обманутый мальчик. И эта самая жалость давила на него, раздражала, бесила просто до невозможности. Именно тогда Тэхён решил, что больше никогда не будет жертвой.       Скрывшись в ванной, он умылся холодной водой и дал себе немного времени, чтобы собраться, отбросить неприятные мысли о прошлом. Только вот…       Какое, нахрен, прошлое, когда его настоящее — настолько прекрасно?       Взмыленный и явно нервничающий Чонгук, который влетел за ним в ванную и сходу предложил вместе принять душ, просто вышиб собой всё лишнее. Тот, поспешно стянув с себя футболку, бросил ее на пол. Спустил шорты вместе с бельем и, перешагнув через них, выпрямился. Встал перед ним — обнаженный, открытый — да смотрел своими глазищами выжидательно.       — У меня такое чувство, — нервно покусав губу, начал Тэхён, — что я принуждаю тебя к сексу.       Чонгук хмыкнул.       — А у меня такое чувство, словно я просто слегка торможу, а ты раздаешь пендели мотивирующие.       — Уверен, что хочешь этого? — все же уточнил он. На всякий случай.       — А ты разденься, и мы посмотрим, насколько сильно я хочу.       Голый Чонгук, который уверенно что-то доказывает с непримиримым выражением лица — кажется, самое очаровательное зрелище в жизни Тэхёна. Да и в принципе, голый Чонгук — это слишком охренительно. Подчиняясь требовательному взгляду, Тэхён взялся стягивать с себя одежду, при этом не испытывая ни капли неловкости. Тревожащие его мысли выветрились, пришло осознание, что он, наконец-то, сможет прикоснуться, рассмотреть, попробовать на вкус, и это порождало в груди щекочущее нетерпение.       — Сначала мыться, — Тэхён откровенно наслаждался тем, как жадно Чонгук разглядывал его тело, — потом все остальное.       Открыв двери душевой кабинки, он включил воду и, настроив нужную температуру, шагнул под теплые струи. Места для двоих здесь было явно маловато, но это лишь добавляло пикантности — стоять им придется близко-близко друг к другу.       — Поддерживаю, — Чонгук вошел следом, закрыв за собой дверцу. И тут же оказался прижат к стенке.       — Позволишь поухаживать за тобой?

***

      Чонгук уже понял, что Тэхён далеко не типичный ботан-заучка, на самом деле, это стало очевидно еще тогда, когда тот, без капли смущения, оседлал его колени. Однако чужая уверенность все равно вышибала почву из-под ног, тот был спокоен, игрив и, кажется, точно знал, чего хочет. А Чонгук… он не был девственником, и с девушками у него никогда не возникало вопросов, кто ведущий, а кто ведомый. С парнем, как оказалось, дела обстояли немного иначе. Потому что он откровенно растерялся, растворяясь в приятных ощущениях, и послушно отдал инициативу, внутренне кайфуя от этого.       — Ты такой твердый, — Тэхён, сам весь покрытый пеной, с нажимом проводил мыльными ладонями по его телу. Делал вид, что помогает мыться, но на деле ласкал, поглаживал, потирал, с интересом изучая. — Причем, везде, — добавил довольно. Имея в виду, что Чонгук завелся, и член каменно стоял практически с самого начала. Ну, а у кого бы нет? Как можно оставаться равнодушным, когда на тебя смотрят с таким вожделением, когда жадно касаются, оглаживая грудь и живот, когда сжимают ягодицы, впиваясь в них пальцами. Нереально же держать себя в руках!       — Ты тоже, — парировал он и шумно выдохнул, когда Тэхён, приблизившись вплотную, утянул в объятия, проезжаясь своим членом по его собственному. И, добивая, несколько раз качнул бёдрами, имитируя толчки, так что Чонгука прострелило удовольствием.       — Мне нравится тебя дразнить, — раздалось над ухом мурлыкающее. Вода хоть и лилась, но напор был поставлен на минимум, так что ему ничего не мешало слышать голос Тэхёна и его рваные несдержанные выдохи.       — Я заметил, — он запрокинул голову, когда Тэхён, проведя ладонями по спине, вновь сжал ягодицы и дернул на себя, вынуждая прижаться еще плотнее. — Продолжай…       Он сам вцепился в плечи Тэхёна, чтобы то ли удержать равновесие на скользком от воды полу душевой, то ли не желая отпускать его от себя. Хотелось большего. Чтобы интенсивнее, сильнее, но Тэхён продолжал измываться, поглаживая всюду, но не касаясь члена.       — Нравится? — прошептал тот на ухо и тут же прикусил его, чуть оттягивая мочку.       — Да, — честно признался Чонгук, прикрывая глаза. — Но мне мало.       — О, и чего же ты хочешь, Чонгук-и? — опускаясь поцелуями-укусами на шею. — Давай же, — обдавая теплым дыханием кожу, — скажи, что мне сделать?       Блядство.       — Какого черта ты заставляешь меня произносить это вслух? — ответил, чуть отклоняя голову в сторону, открывая шею для поцелуев. Ему нравилась чужая напористость, нравилось, как крепко Тэхён держал, как прижимал к стенке душевой, давя на него своим весом, нравилось, как гладил наглыми ладонями, не спрашивая разрешения. Был в этом особый смак, вот так расслабиться, позволяя играть с собой, как вздумается.       — Ловлю кайф от твоего смущения, — ответил со смешком. — Поэтому отвечай, Гук-и. Хочешь, чтобы я коснулся твоего члена? Чтобы подрочил, м?       — Блять. Да. Хочу.       — М? — кружа ладонями по животу, но не опускаясь ниже.       — Просто сделай уже это, — надеясь, что звучит достаточно грозно. — Хватит издеваться.       — О, я еще и не начинал, — многообещающе так.       Может Чонгук и ответил бы что-нибудь едкое, но вместо слов изо рта вырвался сдавленный стон, стоило Тэхёну обхватить его член и двинуть рукой вдоль. Он дёрнулся вперед, без слов требуя продолжить, и сильнее впился пальцами в плечи Тэхёна.       — Большой, — сквозь грохот собственного сердцебиения расслышал он. — Так и представляю, как ты будешь насаживать меня на свой член, Гук-и, — от пошлых слов по венам плеснуло раскаленной лавой. — Уверен, что буду скулить под тобой, — и, сделав театральную паузу, добавил: — Вот прямо как ты сейчас.       А Чонгук распахнул глаза, только в эту секунду осознав, что реально стонет. Негромко, но так развратно, реагируя на каждое движение ладони по его члену. Тэхён не церемонился — дрочил в быстром темпе, уверенно, словно точно знал, как сделать ему хорошо.       — Будешь, — пообещал Чонгук, растягивая губы в вымученной улыбке. Мысли путались, и ему с трудом удавалось складывать их в слова. — Я очень постараюсь.       Серьезно. В лепешку расшибется, но сумеет сделать все так, чтобы Тэхёну понравилось. Да, опыта катастрофически не хватало, а одного знания матчасти явно не достаточно, но он был уверен, что справится, когда они дойдут до анального секса.       — Надо же, какой старательный, — низким, вибрирующим от возбуждения голосом. — Поможешь мне?       — Что?.. — Чонгук непонимающе глянул на Тэхёна, который стрельнул глазами вниз, намекая на собственное возбуждение. — А, да… Сейчас.       Но не успел толком ничего сделать — Тэхён сам отцепил одну его руку от себя и, поднеся к лицу, провел по ладони языком, щедро смачивая слюной. При этом не отводил взгляда, выглядя откровенно по-блядски. Провокатор.       — Вот, так намного лучше, да?       Чонгук, направляемый Тэхёном, опустил руку вниз и обхватил чужой — твердый — член. Осторожно ощупал пальцами, привыкая к ощущениям, ибо это было пиздец как непривычно.       — И… ну, кхм, что мне делать? — он не был уверен, как именно нравится Тэхёну и, если честно, боялся накосячить.       — Ты не знаешь, что делать с членом, Чонгук-и? — явно сдерживая смех, поинтересовался Тэхён.       — С чужим — нет, — признался он, чувствуя, как от стыда начинает припекать щеки.       — Все то же самое, что и со своим, — и сам двинул рукой, лаская Чонгука. — Ничего сложного.       Так. Ладно. И правда, чего это он? В конце концов, у него точно такой же член, и уж подрочить и не лохануться он точно сможет. Увереннее сомкнув ладонь на стволе, Чонгук на пробу сделал несколько движений, впившись в лицо Тэхёна напряженным взглядом. И не пропустил момента, когда тот закусил губу, заломил брови, шумно выдыхая через нос.       — Тебе хорошо?       — Да, — сквозь тихий стон.       А у Чонгука, хоть и непривычно было делать что-то подобное, да и вообще жутко странно надрачивать чужой член, неприятия это не вызывало. К его удивлению, скорее, наоборот — ему нравилось видеть, как неприкрыто Тэхён наслаждался, слышать неровное, сбитое дыхание, вперемешку со стонами. Красивый всегда, в момент наслаждения тот становился еще прекраснее.       — Мы как два школьника, — прошептал тот сдавленно. — Подрочили друг другу и разбежались.       Чонгук хмыкнул.       — Если в следующий раз подготовишься, то можем зайти дальше.       — Ловлю на слове. А сейчас, — Тэхён двинулся чуть назад, так что Чонгуку пришлось выпустить его из рук, — я хочу кое-что сделать. Развернись.       Звучало, надо сказать, не просьбой, так что он сначала сделал, что велено и лишь потом додумался спросить.       — Зачем? — тем не менее послушно опираясь ладонями о мокрую стенку душевой.       — Ну, раз уж твоя сладкая задница мне пока недоступна, — Тэхён притерся сзади, проезжаясь членом между ягодиц, отчего Чонгук вздрогнул от неожиданности и зажмурился, пережидая вспышку липкого страха. — То я хочу трахнуть твои шикарные бёдра. Ты же не против?       Он слышал о подобном, но самому пробовать не приходилось.       — Не против, — это, конечно, секс, но еще не совсем, так? Больно ему никто делать не собирался, так что и бояться не было никакого смысла.       — Отлично, — ответил удовлетворенно. Услышав щелчок крышки, Чонгук повернул голову и, глядя через плечо, увидел, как Тэхён щедро налил в ладонь гель для душа. — Сойдет, за неимением смазки, — пояснил тот. И попросил: — Нагнись.       Блядство же…       Наклоняясь ниже, Чонгук в который раз за вечер отчаянно краснел. Он представлял, как выглядит — доступно, послушно… Только вот этот стыд оказался чертовски приятным, настолько, что член продолжал крепко стоять, истекая смазкой. А Тэхён еще и усугублял, комментируя:       — Видел бы ты… Блять, Гук-и, какой же ты… — жадно шаря ладонями по ягодицам, сминая и разводя их в стороны. — Хочу тебя.       — Так и будешь смотреть или уже сделаешь что-нибудь? — проворчал он. Ему жизненно необходима хоть какая-то стимуляция, в противном случае — еще немного, и он кончит от одних только разговоров.       — Сделаю, — пообещал. А в следующую секунду кожу обожгло болью от звонкого шлепка. Чонгук закусил губу, сдерживая готовый вот-вот сорваться стон. Какого хрена это настолько приятно, а? Подобных наклонностей он за собой никогда прежде не замечал. Зато заметил Тэхён. — О, кому-то, кажется, нравится погрубее, — промурлыкал довольно.       И шлепнул еще раз, по тому же самому месту, так что болезненная вспышка раскатилась наслаждением, а с члена едва ли смазка не потекла. Он ненормальный, господи.       На третьем ударе с губ Чонгука все же сорвалось до позорного жалкое всхлипывание.       — Нравится, — согласился на выдохе, жмуря глаза.       — Все интереснее и интереснее, Гук-и, — водя теплыми ладонями по горящим ягодицам. — А теперь сдвинь ноги. Плотнее.       Стоять так оказалось не слишком удобно, но это такие мелочи. Когда между ног прошлась влажная от геля ладонь, а затем Тэхён медленно протиснул куда более горячий член, Чонгук ощутил нетерпение. Он слышал, как тот стонет, и получал от этого особое удовольствие — ему нравилось осознавать, что из-за него Тэхён так поплыл, что уже не может сдерживаться.       — Всегда хотел тебя трахнуть, — продолжая раскачиваться и скользя членом между его сведенных бёдер, Тэхён прошелся ладонью по животу и взялся за член. Надрачивал в такт, нашептывая на ухо о том, как ему хорошо, и какой Чонгук молодец. — Так стараешься для меня.       Похвала волнами проносилась по телу и возбуждала неимоверно. Хотелось уже не стонать, а скулить, хотелось быть старательным, хорошим мальчиком для Тэхёна. И хотя от непривычной позы мышцы уже подрагивали, Чонгук готов был стоять так целую вечность, лишь бы сделать все идеально. А Тэхён продолжал брать его сзади и, черт возьми, это так походило на секс, что в какой-то момент Чонгук испытал жгучее желание ощутить этот член внутри себя. И, словно читая его мысли, Тэхён зашептал:       — Когда-нибудь ты позволишь мне поиметь тебя по-настоящему, — слова выходили неровно, сквозь частое сбитое дыхание. — О, с каким удовольствием я это сделаю, Гук-и. Буду драть тебя, пока ты не сорвешь голос, крича от удовольствия. Обещаю, ты будешь крошиться и разламываться от того, насколько это хорошо.       А если он уже?..       Весь напряженный, напружиненный, готовый вот-вот сорваться, Чонгук хныкал, упираясь пальцами в чертову скользкую стенку душевой и очень старался стоять в той позе, в какой было сказано. Ноги дрожали, дыхание вырывалось с хрипами, мокрые волосы липли к лицу и лезли в глаза, но это, блять, такие мелочи, по сравнению с тем, как охренительно ощущался член Тэхёна и как восхитительно тот ласкал его рукой.       — Давай, Чонгук, — требовательно. И тут же куда мягче: — Ну, давай же, мой хороший. Я уже почти…       А его и просить не надо. Напряжение давно достигло своего апогея, он сдерживался из последних сил. Отпуская себя, Чонгук вскрикнул совсем уж громко и содрогнулся в оргазме. При этом, даже кончая, он усиленно держал бёдра сведенными вместе, краем сознания понимая, что Тэхён еще не кончил. И только ощутив, как запульсировал чужой член, а затем по ногам потекло, Чонгук позволил себе расслабиться.       Честное слово, хотелось и вовсе рухнуть на пол, но он нашел в себе силы на то, чтобы выпрямиться и посмотреть на Тэхёна. А тот стоял довольный, с раскрасневшимся лицом, налипшими на лоб прядями волос и открыто улыбался своей очаровательной квадратной улыбкой.       — Кажется, — насквозь хрипло, так что пришлось откашляться. — Кажется, нам придется снова мыться.