Три недели и один день

      К радости Чонгука, они не ограничились одним разом и, добравшись до кровати, вновь касались и ласкали друг друга, даря удовольствие. И это было… ошеломительно? Прежде он считал, что отношения, как и секс с парнем — не для него. Но Тэхён с невообразимой легкостью раз за разом убеждал его в обратном, играючи доказывая, как сильно Чонгук был не прав. Но ведь действительно, ему нравилось все, что происходило между ними: и переглядывания на парах, и совместная подготовка к занятиям, и непринужденные разговоры о чем угодно. И секс. Ну, по крайней мере, тот его вариант, до которого они дошли. Чонгук все еще не был уверен, что когда-нибудь согласится переспать с Тэхёном, будучи снизу, но теперь уже не отрицал этой возможности столь категорично.       Потому что слишком хорошо.       Потому что теплые пальцы на члене, громкое дыхание и несдержанные поцелуи оказались безумно приятными. Хотелось повторить, много-много раз. А еще — зайти дальше и распробовать все способы, которыми можно доставить Тэхёну удовольствие. Вообще, с парнем ощущалось все иначе: тело под пальцами было куда тверже, чужие ладони — больше, а ласки — наглее, увереннее. И это, как оказалось, именно то, чего не хватало Чонгуку, возможно, где-то в глубине души он всегда хотел быть ведомым, поэтому когда-то и решился попробовать секс в пассивной роли.       Этим утром он проснулся раньше будильника — небывалая редкость. И это невзирая на то, что уснули они глубокой ночью. При этом спать не хотелось совершенно, однако, Чонгук не спешил вставать. Вместо этого тихонько разглядывал спящего Тэхёна, который забавно морщился от падающих на лицо солнечных лучей. Тот подложил под щеку ладонь, губы были чуть приоткрыты, и Тэхён мило сопел во сне.       Ким Тэхён в его постели. Идеально.       Чонгуку не хотелось признавать правоту Чимина, но деваться было некуда. Очевидно, что он, если и не гей, то би точно. И да — отношения с парнем, это как раз то, что ему нужно. Правда, не с каким попало парнем, а конкретно с Ким Тэхёном.       Тут же в голове некстати вспыхнули воспоминания о споре, и вся утренняя нега слетела, будто ее и не было. Враз помрачневший Чонгук попытался успокоить себя тем, что сегодня он обязательно поговорит с Чимином и отменит этот дебильный спор, если будет нужно — признает поражение. И будет молиться, чтобы Тэхён никогда о нем не узнал.       — Доброе утро, — еще чуть хриплым со сна голосом произнес Тэхён и, придвинувшись, влез в объятия Чонгука. — Давно проснулся?       — Нет, пару минут назад, — ответил он, чувствуя, как дурацкая улыбка сама наползает на лицо.       — А чего не разбудил?       — Ты так сопел, что мне стало интересно, начнешь ты храпеть или нет, — не упустил возможности подстебать Чонгук.       — Ой, иди ты к черту, — и оттолкнул его двумя руками так, что Чонгук едва не слетел с кровати. — И ничего я не храплю.       — Точно? — он приложил палец к губам, делая вид, что задумался. — Странно, я практически уверен, что слышал твой храп ночью.       — Ах ты!.. — Тэхён резво, даже слишком для того, кто только что проснулся, сел на кровати и, рванувшись к Чонгуку, оседлал его живот, делая вид, что собирается придушить. Он сам, естественно, попытался поменять их местами, но все оказалось не так просто.       В итоге завязалась шуточная возня, в результате которой кровать была безнадёжно разворошена: одеяло слетело на пол вместе с одной из подушек, простыня сбита, а они сами растрепаны еще сильнее, чем были до этого. И, даже невзирая на то, что ему удалось разок подмять под себя Тэхёна, бой окончился тем, что тот вновь сидел сверху, прижимая руки Чонгука над его головой.       — Сдаешься? — сверкая глазами и широко улыбаясь, поинтересовался Тэхён.       А у Чонгука от всей этой веселой возни и трения начало твердеть в стратегически важных местах, он тяжело дышал и облизывал пересохшие губы, некстати подметив, что Тэхён съехал ниже и теперь как раз гордо восседал где-то в районе его паха.       — Сдаюсь, — легко согласился он. И стоило только Тэхёну расслабиться и отпустить его руки, как Чонгук одним резким движением поменял их местами. Прижал запястья Тэхёна к кровати, надавливая ладонями, и даже ноги сжал своими, во избежание, так сказать.       — Это был нечестный бой, — хохотнул тот, но вырваться не пытался, покорно лежа под ним.       — А никто и не говорил про джентельменскую дуэль, — отзеркалил улыбку Чонгук.       Он настолько плотно спеленал Тэхёна своим телом, что их лица находились близко-близко. И, честно, Чонгук едва сдерживался, чтобы не поцеловать эти манящие губы, но помнил о том, что зубы никто из них еще не чистил.       — Знаешь, — негромко, даже как-то интимно, — говорят, когда двое хотят переспать, но не могут, они дерутся вот в такой манере. Чтобы… ну, типа, ощутить необходимый физический контакт.       — Мне кажется, мы вполне можем переспать, — так же непроизвольно понижая тон голоса, негромко ответил Чонгук.       — Да, но точно не сейчас, — а на его вопросительный взгляд пояснил: — Сейчас нам надо собираться на пары, так что слезай с меня, чудовище.       И заерзал, активно раскачиваясь из стороны в сторону, силясь скинуть его с себя. Душ принимали в темпе и по отдельности, иначе быстро бы точно не вышло. Они как-то не сговариваясь решили, что им не стоит вновь оказываться вместе, голыми, в одной крошечной душевой кабинке. Чонгук соврет, если скажет, что не хотел. Но опоздают же…       До места добрались на его машине, Чонгук высадил Тэхёна у общаги, хотел дождаться, но тот воспротивился, мол, лишнее внимание им ни к чему пока что. Он начал было спорить, но куда там… В конце концов согласился, помня о том, что ему нужно поговорить с Чимином и, желательно, без свидетелей.       Только вот в универе того не обнаружил. Блядство. И где его носит, когда он так нужен? В итоге, не дождавшись друга на парковке, Чонгук направился в аудиторию, где у них будет проходить первая пара, но и там Чимина не нашел. До звонка еще был небольшой запас времени, так что он, выйдя в коридор, забрался в самый темный угол, подальше от снующих студентов и достал телефон.       — Да приду я, приду, — раздалось в динамике вместо приветствия. — И даже не опоздаю.       — Где тебя носит? — прошипел Чонгук. Предстоящий разговор его нервировал. Чертов спор висел на плечах тяжелой ношей, которую хотелось поскорее скинуть.       — Я уже подхожу, — ответил Чимин. — А что случилось-то? К чему такая срочность?       — Спор случился, — выдал Чонгук недовольно.       — Оу, неужели собрался проиграть? Уже? Или отношения с Тэхёном оказались настолько невыносимыми?       Хотелось нагрубить в ответ. Вот честно. От откровенного посыла в пешее сексуальное его удерживало лишь понимание, что Чимин скорее издевается над ним, нежели пытается как-то оскорбить Тэхёна.       — Чимин, будь добр, держи свой сарказм при себе, — отрезал Чонгук. Грубовато, да, но нервы уже были на пределе. — Этот спор изначально хреновая затея…       — Да почему? — перебил Чимин. — Чонгук, тебе нужно провстречаться с Тэхёном всего три недели. Три! Ты выиграешь спор, и проект по социальной психологии твой. Хочешь сказать, ты не в состоянии этого сделать?       — Да все я в состоянии! — всплылил Чонгук. — И спор отменяю, потому что хочу встречаться с Тэхёном просто так, без идиотских пари, понимаешь?       — Понимаю, — задумчиво протянул Чимин. — Но это значит, что я был прав, — прозвучало до ужаса самодовольно, что вызвало чувство досады.       — Да, ты прав, Чимин. Да, я влюбился в парня, Чимин. Да, этот парень — Ким Тэхён. Доволен?       — Ну все, все, не ворчи, — примирительно произнес друг. На заднем фоне слышались голоса студентов, а значит, тот скорее всего уже вошел в здание универа. — Давай при встрече все расскажешь, хорошо? Я буду меньше, чем через пять минут.       — Ладно, — согласился Чонгук и, сбросив вызов, направился в аудиторию, чувствуя, что его немного отпускает. Все же он правильно решил отменить это дурацкое пари.

***

      Тэхён быстро переоделся, сгреб необходимые учебные принадлежности и поспешил в универ, благо, идти было совсем недалеко. Уже подходя к зданию, заприметил среди студентов светловолосую макушку Чимина и задумался, нужно ли ему подойти поздороваться. Это ведь друг Чонгука, а значит, им волей-неволей придется сталкиваться и налаживать, пускай не дружеские, но хотя бы приятельские отношения. С другой стороны, навязываться тоже не хотелось, все же именно он был тем, кто строжил их за пропуски и плохие отметки. Вот и как быть? Опять-таки, он же может поздороваться как староста, да? А там уже по обстоятельствам посмотрит: если Чимин сам продолжит разговор, тогда подхватить его, если нет, то просто пройти мимо и все. Решившись, Тэхён прибавил шагу, но уже приблизившись, заметил, что Чимин разговаривает по телефону и слегка притормозил, чтобы не мешать.       А потом до ушей донеслось:       — Оу, неужели собрался проиграть? Уже? Или отношения с Тэхёном оказались настолько невыносимыми?       Тэхён сбился с шага. Что?.. В голове лихорадочно проносились мысли. Проиграть? Отношения с ним — невыносимы? А Чимин точно с Чонгуком говорит или он сейчас надумывает? Хотя, ну ведь у самого Тэхёна нет больше ни с кем отношений. Как вообще понимать услышанное?       — Да почему? — Эмоционально возмутился Чимин, а затем продолжил говорить уже куда тише и спокойнее. Однако, Тэхён шел достаточно близко, чтобы услышать. — Чонгук… — ага, значит, все же с Чонгуком разговаривает, как он и думал. — Тебе нужно провстречаться с Тэхёном всего три недели. Три! Ты выиграешь спор, и проект по социальной психологии твой. Хочешь сказать, ты не в состоянии этого сделать?       Тэхён замер. Просто остановился посреди дороги, так что идущим на учебу студентам пришлось его обходить. Только вот плевать было на студентов, плевать было на то, что кто-то задевал его плечом или шипел под нос ругательства. Тэхён ничего не замечал. Даже гомон толпы в ушах сменился на тонкий раздражающий звон. А в голове на повторе бьющие наотмашь слова Чимина:       «Настолько невыносимыми»       «Всего три недели»       «Выиграешь спор»       Отчаянно не хотелось верить в услышанное, внутри вился червячок сомнений, твердивший, что он все неправильно понял, что речь шла не о нем. Чонгук ведь не такой, да? Он не смог бы так с ним поступить. И тут же возникал резонный вопрос «А откуда он знает, какой Чонгук на самом деле?».       Хватит.       Когда-то он так долго занимался самообманом, что позволил водить себя за нос полтора года. Сейчас опять убедит себя в том, что ошибся и позволит издеваться над собой?       Чимин говорил о нем. И не надо быть гением, чтобы понять, что Чонгук просто поспорил с друзьями, что сможет продержаться с ним в отношениях три недели. Но, кажется, уже собрался сдаться, потому что это… невыносимо? Да, господи, за что ему все это? Почему он? Чем он заслужил такое к себе отношение и что сделал плохого? Джихуну, Чонгуку? Почему они все считают, что с ним можно так поступать?       И снова это чувство — будто все вокруг рушится, а ты пытаешься устоять и сохранить лицо, хотя хочется позорно разрыдаться, прямо здесь, на глазах у людей. Тэхён часто сглатывал, ощущая, как уголки губ непроизвольно ползут вниз от раздирающей грудь обиды. Какой же он наивный дурак. Как нелепа его смешная влюбленность… Знал бы он, что все будет вот так, что ему вновь придется переживать предательство, никогда бы не позволил Чонгуку даже приблизиться. Но он решился, поверил. Снова. И снова оказался в дураках, черт возьми, это почти статистика.       Тэхён шагал по улице, совершенно не понимая, куда идет. Осознал себя уже у входа в общагу. Порылся в карманах, чтобы достать электронный ключ, на автомате нажал нужный этаж в лифте, медленно доковылял до их с Юнги комнаты. Захлопнув дверь, прижался к ней спиной и съехал на пол, закрывая глаза ладонями.       Не плакать.       Ну, ты же не размазня, Тэхён, — убеждал он себя.       Не реви, слышишь?       Господи, да когда подобная хуета вообще срабатывала?       Он всхлипнул. Раз, второй. Все еще силился сдержаться, но уже понимал, что бесполезно. Слезы катились по щекам, мерзкие, неприятные слезы, от которых не становится легче. Они — будто подтверждение его слабости, очередная насмешка, на этот раз над самим собой.       Блять, ну за что, а?       Какого хрена ему было так хорошо буквально какой-то час назад и настолько плохо стало сейчас? Почему, когда все идет по пизде, оно происходит вот так вот внезапно? Не давая ни малейшего шанса хоть как-то подготовиться? Тэхён тер лицо ладонями, размазывая по нему слезы, хлюпал носом, как последний слабак и тихо ненавидел: Чонгука — за то, что так поступил, и себя — за то, что развел тут нюни. Идиот!       Блять-блять, ну может хоть со второго раза он поймет, что людям нельзя доверять? Может хоть сейчас усвоит эту простую истину?       И как он раньше не догадался, что все это было не просто так? Почему ничего не заметил? Почему сразу в омут с головой нырнул? Да потому что или Чон Чонгук — идеальный актер, или Тэхён — великий слепой. Он так хотел быть с Чонгуком, так хотел вновь довериться, попытаться построить отношения, что не желал видеть очевидного. Ведь понятно же, что тот не просто так к нему подошел и сходу начал флиртовать! Но у него даже подозрений толком не возникло. Хватило нескольких ласковых слов, парочки жарких взглядов, чтобы он растекся по чужим коленям. Дурак.       Больно.       Больно-больно. Настолько, что сдавливало грудь, хотелось вырвать оттуда глупое сердце, чтобы больше не болело.       Чонгук развлекался. Интересно, ему хоть весело было? А вчера, в душевой кабинке и позже — на кровати… Что тот испытывал? Возможно, омерзение? Или просто веселился от души, глядя на то, как Тэхён старается? А потом отчитывался друзьям, может, вместе посмеялись над ним — наивным дурачком?       Сука! Как же бесит.       Тэхён не заметил, как щелкнул электронный замок, только ощутил толчок в спину, а затем услышал голос Юнги.       — Тэ, что с дверью? Ты там ее прижал что ли?       Он, цепляясь ослабевшими руками за стену, поднялся на ноги и распахнул дверь, уставившись на замершего друга. Тот в ответ смотрел на него во все глаза и с каждой секундой хмурился все сильнее.       — Чонгук? — выдавил грубое, заходя в комнату. Тэхёна хватило лишь на то, чтобы кивнуть. — Что сделал? — а он боялся открыть рот, казалось, едва сделает это и снова зарыдает. — Что он сделал, Тэ?! — повторил с нажимом. — Ну!       Юнги шагнул к нему, вцепился в плечо, заглядывая в лицо. И Тэхён видел, как на его лице ходят желваки.       — Поспорил, — негромко ответил он.       — Что? — уточнил, напряженный, будто натянутая струна, одно движение — и лопнет.       — Поспорил, что сможет быть моим парнем три недели, — за кривой усмешкой скрывая дрожащие губы, ответил Тэхён.       И, черт. Он уже видел прежде такое выражение лица у Юнги: брови сошлись к переносице, тот так сильно сжал зубы, что четко проступила линия челюсти, а ноздри широко раздувались от частого дыхания. Юнги развернулся и дернул дверь, открывая.       — Сука! Я урою этого урода!