Sometimes I Think the Way We Met Happened Too Fast

Таш Ароди один из стартовых нападающих в команде Мэтта. Нил знал о нем все, что имело для него значение. От игровой статистики до его роста и сказать, что он был одержим им, было бы явным приуменьшением. Нил поймал себя на том, что смотрит каждое послематчевое интервью Таша, очарованный его неизменным энтузиазмом и скромной вежливостью, которой Нил не способен был овладеть. В их первую встречу они проговорили всю ночь напролет. Не было неловких пауз или моментов, когда никто не знал, что сказать. Таш находил ценность в словах Нила, а Нил так долго ждал, чтобы быть услышанным. Города их команд находились рядом, что давало им прекрасный повод посещать стадионы друг друга во внеурочное время и тренироваться вместе на безлюдных кортах. Таш был достаточно хорошим игроком, чтобы он мог помочь Нилу стать еще лучше. Его стиль игры был интуитивным, что каким-то образом походило на игру Нила. Это заставляло Нила применять неожиданные приемы, когда все его движения становились предсказуемыми. Нил не осознавал, что они начали встречаться, пока один из их поединков на корте не закончился тем,что Нил оказался прижат к плексигласовой стене, а губы Таша к его губам. Таш был смуглее, выше, с темными густыми волосами, в которые Нил любил зарываться пальцами. Его глаза были карими. Его улыбка была полной. Его предплечья были обнаженными и сильными каждый раз, когда он использовал их, чтобы притянуть к себе Нила. Он был красноречив и, казалось, ему всегда есть, что сказать. Но он не был Эндрю. Это должно было быть нормально. — Давай же, Джостен, — подначивает его Таш — единственная преграда, отделяющая Нила от ворот, — я знаю, на что ты способен. Нил наблюдает за движениями Таша, который раскачивается из стороны в сторону, пытаясь предугадать дальнейшие действия Нила, но даже сам Нил не знает, что предпримет в следующий момент. Если он будет удерживать мяч в своей сетке слишком долго, Таш быстро отнимет его, но если он попытается забить, тогда… Он пытается забить и, как и ожидалось, Таш оказывается рядом, чтобы выбить ракетку из рук Нила. — О, нет! — выкрикивает Таш, смахивая воображаемую слезу с его лица. — Похоже тебе это было нужно. — Ты отстой, ты просто сосешь, — говорит Нил задыхаясь и без издевки после столь долгой борьбы за мяч. Он опускается на пол и неуклюже распластывается на спине, даже не потрудившись снять шлем. — Ну, на самом деле, ты невероятно хорош, но все равно сосешь. Таш садится к нему на пол, бодая своим шлемом. — О, это я умею. Намекающий тон голоса и то, как заостряется его улыбка, заставляют Нила испытывать противоречивые чувства, которые, как он предполагает, не должны появляться, когда человек, с которым ты встречаешься, говорит нечто подобное. Нил пытался подумать об этом, о Таше в таком ключе, но лицо, которое он видит, когда закрывает глаза, прямо противоположно тому, кого бы ему следовало представлять. Поэтому Нил держит глаза открытыми и гримасничает больше для вида. — Я не готов говорить о подобных вещах прямо сейчас. Мое самолюбие все еще уязвлено. — Ладно, ладно, — шутливо отвечает Таш, увеличивая расстояние между ними. — Если это означает залезть к тебе в штаны, то в следующий раз я буду обходиться с тобой помягче. И это была ужасно потрясающая черта Таша Ароди; несмотря на все его шутки и намеки, он был гораздо терпеливее, чем Нил мог даже просить. Он говорит то же самое Ники, когда они созваниваются в следующий раз. Не то, чтобы он хочет обсуждать подобное с Ники, определенно нет, но ему нужен кто-то, кто поможет либо избавиться от чувства вины, либо задвинуть его в дальний ящик, чтобы раз и навсегда покончить с этим. — На это нужно время, Нил, — говорит Ники в трубку. — Ты знаком только с одним пенисом и это нормально. — Ники. — Я обещаю, он тебе понравится, он будет еще больше и лучше предыдущего. Говорю, оседлай его п…. — Ники, — снова говорит Нил, готовый уже повесить трубку, — я не об этом. — Тогда в чем дело? Дело в том, что Нил не может сделать это с Ташем, потому что он не способен избавиться от желания сделать это с Эндрю. То, что они создали, было священным в каком-то смысле и втянуть сюда кого-то еще означало бы запятнать эту святость. Когда Нил закрывает глаза каждую ночь, он знает, кто он и чего он хочет, и это явно не тот человек, что просыпается рядом с ним по утрам. — Я пока не готов, — отвечает Нил вместо этого, ненавидя жгучее чувство появляющееся в груди, — и я не знаю, буду ли вообще когда-нибудь готов. — Ох, — вздыхает Ники мягко, будто знает, что конкретно подразумевает Нил. — Хорошо, у меня есть предложение; поговори с ним об этом. Ты же знаешь, что это нормально, верно? Это звучит, как упрек и совет одновременно. Нил воспринимает это, как удар ножом, что-то, что может причинить боль и преподать урок. — Я знаю это, — лжет Нил. — Эм… спасибо. — В любое время, чувак, только не сейчас, я собираюсь ложиться спать. Итак, я собираюсь пойти в кровать и оседлать… — Спокойной ночи, Ники. Это никогда не перестанет потрясать — быть с человеком, который постоянно говорит. Так что должно быть несложно начать отвечать, когда Нил точно знает, что будет услышан. Он надеется на это. — Один месяц. Прошел ровно месяц с того момента, как Таш впервые поцеловал Нила и чуть больше пяти месяцев, когда Нил в последний раз целовал Эндрю. Второе не имеет значения, не может иметь, не будет иметь в конечном итоге, говорит Нил сам себе, пока они с Ташем поднимаются на лифте к нему в квартиру. Эндрю и Нил никогда не отмечали важные даты, но они оба знали о них и это каким-то образом делало воспоминания особенными. Не нужно было говорить, что между ними что-то было. С другой стороны — Таш, он спланировал весь вечер в честь их первой маленькой годовщины. Ужин пахнет потрясающе, пока что-то томится на кухне, в то время, как Таш включает для них игру, чтобы скоротать время. Таш тот, с кем Нил любит смотреть игры больше всего, разделяя его энтузиазм и критику, что так отличается от всех тех игр, которые Нил смотрел с Кевином, выслушивая его нескончаемые нападки на талантливых игроков. Нил мог бы провести так всю ночь и был бы вполне этим удовлетворен, но когда Таш хватает ноги Нила и перебрасывает их через свои колени, Нил распознает намерение и замирает. — Это нормально? — спрашивает Таш, не предвигаясь ближе и не трогая больше. Это должно быть нормальным. Нил кивает и пытается расслабиться, но не проходит много времени, как Таш начинает прижиматься все ближе и ближе, пока Нил полностью не оказывается у него на коленях, а потом внезапно под ним. Он справляется с этим, игнорируя нервозность, потому что он чувствовал мандраж и в первый раз перед сексом с Эндрю, это нормально, это не Эндрю, но это… — Эй, — говорит Таш неожиданно резко, отпуская талию Нила, чтобы обхватить его лицо. — Нил, дыши глубже. Нил открывает глаза и чувствует укол стыда. — Извини. — Ты хочешь, чтобы мы остановились? — Нет, — отвечает Нил, потому что он не хочет и немного дергает за подол свой футболки. — Я просто… Таш, cо мной столько проблем. Когда Таш смеется, Нил чувствует, как от этого в животе разливается тепло, и нет возможности не улыбнуться в ответ. — Хорошо, а со мной нет? — спрашивает Таш, сбитый с толку. — Ты не проблемный, Джостен. Твой бывший внушил тебе это, не так ли? Нил старается не вздрагивать от брошенного упрека, но немного хмурится. Он был очень осторожен и не говорил Ташу ни слова об Эндрю. — Наверное. В промежутках между вдохами Нил представляет каждый раз, когда ему нужно было опереться на Эндрю, и он был надежной опорой, защищая Нила в худшие моменты его жизни. Ничто, связанное с Нилом, не было слишком для Эндрю и даже мысль об этом вызывает чувство вины. — Так… — руки Таша присоединяются к Нилу, дергая футболку, — могу я раздеть тебя сейчас или как? Нил прогоняет воспоминания об Эндрю и кивает. — Да. Натаниэль Веснински больше не был ни для кого секретом. Ты не можешь играть в экси, не зная, что случилось в тот год с Лисами из Пальметто, и не важно сколько времени прошло с тех пор. Таш должен знать, что скрыто под футболкой Нила. И все равно Нил медлит и колеблется, когда он стягивает футболку через голову и бросает на пол. Ему тотчас хочется исчезнуть под пристальным взглядом Таша, блуждающему по его телу, но он оказывается в замешательстве, когда Таш, вместо того, чтобы отпрянуть, целует его внезапно и крепко. Нил отвечает на поцелуй, сбитый с толку. — Тебя это не беспокоит? Он кладет руку себе на грудь, чтобы почувствовать шрамы, как бы проверяя на месте ли они. Таш пожимает плечами. — Люди предупреждали меня о тебе. О твоем прошлом. Знаешь, что я сказал им? Нил отрицательно качает головой. — Это не имеет значения. — Таш говорит это с улыбкой и наклоняется, чтобы поцеловать Нила в нос. — Все в прошлом, так почему это должно иметь значение сейчас? Нос Нила покрывается еще большим количеством поцелуев, и он полагает, что это должно быть приятно. — Это не имеет значения. — Мгм, — бормочет Таш, втягивая Нила в очередной поцелуй. — Это не имеет значения. Нил позволяет целовать себя до потери сознания, но это беспокоит его, как камешек, застрявший в ботинке. Расстроенный, он перестает отвечать на поцелуй. — Что если я хочу, чтобы это имело значение? Он чувствует, как челюсти Таша сжимаются. — Хочешь, чтобы что имело значение? — Мое прошлое. Мои шрамы. — Нил смотрит вниз на свою исполосованную грудь и вспоминает каждую линию. — Я не могу просто... игнорировать их. — Никто и не просит тебя об этом, — защищаясь, отвечает Таш и начинает немного отклоняться назад. — Но это так. Ты скорее залезешь ко мне в штаны, чем будешь говорить об этом. Таш стонет, полностью отстраняясь от Нила. — Нил, если ты хочешь поговорить о своих шрамах, тогда мы можем поговорить о твоих шрамах, но прямо сейчас, не самое подходящее время, тебе не кажется? Нил жалеет, что бросил свою футболку на пол, чувствуя себя слишком беззащитным без нее. Он садится и яростно говорит: — Потому что ты хочешь заняться со мной сексом. — Потому что ты дрожишь, Нил! — Таш вскидывает руки в воздух, перед тем как поднести их к лицу, и с силой трет глаза. — Давай просто... давай остановимся. Ужин скоро будет готов. Мы можем поговорить об этом после? Поговорить об этом. По непонятной причине это повергает Нила в панику, из-за чего он перестает дышать. — Мне... мне нужна моя... моя футболка, — заикается Нил, натягивая ее сразу, как только Таш протягивает ее. — Извини. — Нил, за что, черт возьми, тут извиняться? — Я просто... — Нил прижимает руку к груди и закрывает глаза. — Мне жаль. — Он не осознавал, как сильно его трясло, пока Таш не перестал прикасаться к нему; теперь он думает, что вот-вот развалится на куски и разрушит все внутри себя. — Таш? Он не может больше выдавить из себя ни слова, его грудь слишком сдавлена, чтобы вдохнуть. Не важно насколько сейчас Таш близко или далеко, осознание того, что он там и что он был там, доводит Нила до истерики, что не имеет никакого смысла. Таш быстро кладет руку на затылок Нила и толкает его вниз, так что теперь он может обхватить голову руками и выдыхать в пол, но потеря контроля перед Ташем, предает все инстинкты выживания, за которые обычно цепляется Нил. Если бы у него были на это силы, он бы в считанные секунды выбежал за дверь и оказался на первом этаже. — Мне нужен твой телефон, — говорит Таш, хотя Нил не смотрит и не отвечает. Должно быть Таш нашел его где-то, где Нил его оставил, и вскоре его голос раздается в воздухе. — … ты его экстренный контактный номер, ах, да, он… он в панике и я подумал, ты знаешь лучше, что… Нил не слышит остальное, и не потому что он слишком занят попытками восстановить дыхание, чтобы сфокусироваться, а потому, что он осознает, что Таш разговаривает с Эндрю, весь мир погружается в темноту. — Когда Нил приходит в себя, он на террасе Таша, в его слишком большой куртке, которая наброшена на плечи и служит щитом от холода. В воздухе стоит запах сигаретного дыма, который Нил отчаянно вдыхает, не задумываясь об этом, но Таш не курит. Нил несколько раз моргает в попытке собраться, затем смотрит туда, где Эндрю опирается на ограду террасы с зажатой во рту сигаретой. — Дерьмо, — говорит Нил, растирая рукой лицо и вздыхая. — Не мог выбрать кого-то другого в качестве своего экстренного контакта? — спрашивает Эндрю с сигаретой в зубах. — Ты запрограммировал мой телефон таким образом. Я никогда даже и не думал там что-то менять. Где Таш? Эндрю пожимает плечами. — Зализывает свои раны в одиночестве, я полагаю. — Что ты сказал ему? — спрашивает Нил, усаживаясь чуть прямее. — Что значит, что я сказал? Я оказался здесь не по собственной воле, Нил. Если человек и истекает кровью, то это все из-за тебя. Он прав, поэтому Нил просто вздыхает, затем делает еще один глубокий вдох холодного воздуха с дымом. Каждая сдавленная и напряженная его часть, начинает освобождаться и расслабляться, наконец-то чувствуя успокоение. — Я идиот, — говорит Нил, потирая глаза прежде чем взять протянутую ему сигарету. — Наконец-то, хоть какая-то правда. — Ха-ха, — холодно отвечает Нил, затем полностью переводит взгляд на Эндрю, только сейчас вспоминая, что вид Эндрю должен выбивать его из колеи. Но это не так. — Ты приехал, когда он позвонил – почему? — Я не хочу быть причастным к твоему самоубийству. — Я был в порядке. — Ты потерял сознание. — И вот я здесь! — Нил почти пропевает это, надевая свою самую яркую улыбку. — Жив, как и всегда. — Хм, — это все, что говорит Эндрю, разминая шею и снова пожимая плечами. — Месяц, значит? Нил не держал сигарету в руках уже очень долгое время. Он пристально смотрит на ее тлеющий конец прежде чем кивнуть. — Так говорит Таш. — Он не похож на твой типаж. — Потому что у меня нет типажа, — Нил немного дует на дым, чтобы он рассеялся. — …но он мне нравится. Эндрю только кивает. Он не знает, почему он спрашивает: — Ты встречаешься… — Нет. — Окей. Это звучит, как конец разговора, пока Эндрю смотрит через стеклянную дверь на гостиную перед тем как спросить. — Ты уже позволил ему трахнуть себя? Жар быстро спускается через грудь Нила в колени, но он притворяется злым, вскакивая на ноги. — Мы не будем обсуждать это. — Все нормально, — говорит Эндрю, с тенью самодовольной улыбки на лице. — Я знаю ответ. — Это не твое дело. — Как забавно в таком случае, что я здесь, в квартире твоего парня, на вашу первую годовщину. Из всех мест в мире, где я мог бы оказаться. Нил ненадолго закрывает глаза, надеясь, что Эндрю уже уйдет, когда он вновь их откроет. Но этого не происходит. — Он мне не парень. Эндрю наклоняется достаточно близко, чтобы прошептать: — Тогда, возможно, тебе следует сказать ему об этом. Нил тянется к двери, ведущей на террасу и открывает ее, делая шаг внутрь квартиры, чтобы обнаружить, что громкость на телевизоре убавлена, а свет на кухне выключен. Таш сидит на диване, копаясь в своем телефоне, прежде чем поднимает глаза. — Хэй, — говорит Таш неловко, переводя взгляд с Эндрю на Нила. — Все в порядке? Нил кивает, делая все возможное, чтобы проигнорировать мурашки по всему телу, которые появляются, когда Эндрю задевает его плечом, проходя мимо. Вместо того, чтобы уйти, он стоит у двери со скрещенными на груди руками и ждет. — Я думаю, мне нужно пойти домой сегодня, — говорит Нил, снимая куртку Таша и возвращая ее ему обратно. — Извини. Сияющая улыбка Таша, только подливает масла в огонь вины Нила. — Не за что извиняться, помнишь? Они оба должны понимать, что говорят не о том, что случилось до этого. Таш наклоняется, чтобы поцеловать Нила, но не касается губ, вместо этого запечатлевая поцелуй у него на лбу. На мгновение он выглядит огорченным, но затем быстро возвращает понимающую улыбку. — Почему у меня такое чувство, будто я о тебе больше не услышу? Нил тоже улыбается. — Что ты имеешь в виду? Я позвоню тебе, когда доберусь до дома. Ухмылка Таша кривая и сияющая. — Да, хорошо. — Уже поздно и на улицах пустынно, когда Эндрю везёт Нила домой в его город. Дождь мягко барабанит по окнам, заставляя Нила чувствовать усталость, но он не может закрыть глаза, не тогда, когда он предпочел бы пялиться на Эндрю. — Я не позволю этому повториться, — говорит Нил в комфортной тишине. Эндрю непринуждённо сворачивает на следующую улицу, перед тем как кивнуть. — Удачи с этим. — Но все равно спасибо. — Ты заставил своего парня почувствовать себя сброшенным со счетов и благодаришь меня? — Не мой парень, — говорит Нил снова, но чувствует, как подавляет вину. — И я не просил его звонить тебе. Они съезжают на обочину перед многоквартирным домом Нила. Эндрю резко останавливает машину и заглушает двигатель, после чего, наконец, смотрит на Нила. — Потому что нормальные люди не поддаются паническим атакам, когда их парень пытается заняться с ними сексом. Нормальным людям не нужно звонить по номеру их экстренного контакта, когда это происходит. Что это говорит о тебе, Нил? Нил смотрит на Эндрю в ответ и ненавидит то, как ему хочется улыбнуться. — Он не мой парень. Эндрю прогоняет его щелчком пальцев. — Иди внутрь и скажи своему парню, что ты дома, пока он не предположил худшее. Худшее уже произошло, если речь идет о Ниле, но он все равно уходит. Эндрю не уезжает, пока Нил не оказывается в безопасности за закрытой входной дверью. Он поднимается на свой этаж в одиночестве, но он слишком устал, чтобы звонить Ташу, поэтому он отправляет ему короткое сообщение, чтобы дать знать, что добрался до дома. Вместо того, чтобы закрыть глаза, Нил смотрит на пустое место рядом с ним в кровати и представляет… Но он не помнит лицо, которое вызывал в воображении перед тем, как заснуть. — Запах попкорна наполняет комнату, пока Нил оглядывается и пытается выяснить, где ему лучше сесть. На диване — самый очевидный ответ, но Нил смотрит на него и внезапно теряет равновесие и изо всех сил пытается снова дышать. Тем не менее сидеть на одиноком кресле было бы нелепо, поэтому Нил собирается с духом и выбирает диван — место с противоположной стороны от прошлого раза. — Так, — объявляет Таш, входя в гостиную с миской попкорна. — Мы собираемся смотреть игру! Сбегай пописать сейчас, чтобы ничего не пропустить. Если Таш и вспоминает ту ночь, когда ему пришлось просить Эндрю прийти на выручку Нилу, он этого не показывает, непринужденно садясь на диван, когда протягивает попкорн Нилу. Он придвигается ближе, как только выпускает миску с попкорном, закидывая руку на спинку дивана позади Нила. Нил замирает с рукой на полпути к попкорну, но быстро приходит в себя и продолжает. Таш замечает это. — Никаких фокусов, — говорит он, демонстрируя обе руки Нилу как будто сдается, — сегодня я не в настроении иметь дело с твоим бывшим. Нил смеется, но он хотел бы быть столь же непринужденным. — Ты и я, мы оба. Темные брови Таша вздымаются, когда он вспоминает конкретную ночь, но Нил не может точно сказать, переживает ли он вновь шок или же облегчение. — Для такого маленького парня, он слишком пугающий. Придя к заключению, что говорить об Эндрю так, как будто он остался в прошлом, совсем не больно, Нил наконец-то набирается храбрости задать вопрос, который его беспокоит. Ники сделал из мухи слона, когда Нил ему рассказал, но, учитывая как легко Таш справился с Эндрю, Нил не уверен, насколько это является правдивым. — Почему он не волнует тебя? — спрашивает Нил, отмечая, что Таш даже не вздрагивает. — Ты не расстроился, когда это произошло? Таш пожимает плечами перед тем как схватить горсть попкорна. — Чувак ответил на звонок после второго гудка, Нил, и очутился здесь быстрее, чем приехали бы парамедики. Тебе нужна была помощь, и я не считаю ниже своего достоинства просить об этом. В груди Нила что-то подпрыгнуло. Чувство, которое когда-то было таким знакомым, но теперь оно принадлежит кому-то другому. — Спасибо. — Так что да, парень точно не порвал с тобой, но я доверяю тебе, а ты доверяешь ему, — говорит Таш, вытирая свою руку о штаны, перед тем как потянуться к шее Нила, чтобы наклонить их лица друг к другу. — Надеюсь, когда-нибудь, ты станешь и мне доверять так же, но я не могу заставить тебя. Нил хочет поцеловать его. — Тебя это не беспокоит? — Я не помешан на ревности, пока нет на то веских причин. Ты выбрал меня, поэтому, если уж на то пошло, ему следует быть тем, кто ревнует и беспокоится, не думаешь? Он задается вопросом, помешан ли Эндрю на ревности. Ему любопытно, когда Эндрю приехал домой той ночью, почувствовал ли он злость или боль, или что-то еще кроме свойственного ему равнодушия, что могло бы заставить его скучать по Нилу, хотеть Нила, думать о Ниле в том смысле, чтобы это было чем-то значимым. Он гадает, потому ли Эндрю тогда спросил так целенаправленно, позволил ли Нил Ташу… Нил кивает сам себе, затем переставляет миску с попкорном на стол и тянется к лицу Таша. Его поцелуй на вкус, как масло и соль, и незнакомое тепло, но это лучше, чем быть холодным. Он позволяет Ташу уложить себя на спину и не теряет самообладания на этот раз, когда Таш снимает с него футболку. Но он все-таки разваливается на части, и впрямь на несколько частей, когда Таш берет его сзади. На том же самом диване, где Нил чувствовал себя потерянным, он позволяет себе быть найденым кем-то еще. И это нормально, что это по-другому, и это нормально, что это чувствуется хорошо, и это нормально, что Нилу нравится, как руки Таша обвиваются вокруг его талии и тянут его волосы, и это нормально, что, когда Таш заставляет Нила кончить, то его первая мысль — делать это снова и снова. Пока он наконец не перестанет представлять, что Таш — это Эндрю.