Крысы на тонущем корабле

Chelsea Wolf - House of Metal

Декабрь, 1998 — Как думаете, там глубоко? — Тео попытался вглядеться в открывшийся туннель бывшей раковины. — Очень, я же была там, — кивнула Джинни. — Я говорила, что могу вместо тебя пойти туда с Гермионой, это было бы логичнее, тем более я лучше вас двоих летаю. — Вот именно, что ты там уже была, а я нет, так что, — Нотт попытался убрать нервозность из голоса и как можно нахальнее улыбнулся, про себя отмечая, что в словах Уизли было много правды. Прислушавшись совету Малфоя, он оповестил команду о вылазке в субботу, поэтому друзья, хорошенько все обдумав, составили план: Невилл отрабатывает очередное вынужденное наказание у Алекто Кэрроу – единственного преподавателя, за исключением некоторых затворников в подземельях, оставшегося в Хогвартсе; Симус заколдовал все картины в коридоре, которые могут сдать «бунтарей» директору, и теперь следит, чтобы те всегда были «заморожены»; Джинни наблюдает за обстановкой в туалете плаксы Миртл и должна будет открыть туннель, когда Гермиона и Тео будут готовы оттуда вылететь с добытыми клыками Василиска. Оставалось только решиться и прыгнуть в неизвестность. Грейнджер, хоть и побаивалась высоты, была уверена в своем плане, поэтому держала себя в руках, а вот Тео, с детства ненавидящий квиддич и все, что связано с полетами, едва сдерживался от того, чтобы поменяться с девчонкой Уизли местами, однако, как оказалось, в нужном произношении слова «открой» на парселтанге, Грейнджер доверяла больше подруге, чем ему. — Ну, в путь, — выдохнула Гермиона и, трансфигурировав резинку, снятую с руки, в толстое покрывало, обмотала свою метлу, чтобы та не повредилась во время падения, а затем скинула её вниз, на что Тео лишь закатил глаза. К чему такая осторожность? Прошло несколько минут, прежде чем они услышали тупой удар дерева где-то на дне. Ребята нервно переглянулись. — Ты первый? — вежливо поинтересовалась Грейнджер, обращаясь к Тео. — Дамы вперед, — он тяжело сглотнул и посмотрел в темноту расширившимися от страха глазами. — Трус, — прошипела Гермиона, а затем резко прыгнула в неизвестность. — Салазар, помоги, — прошептал Тео, вытирая пот со лба, и ринулся вслед за ней. Гермиона не знала, кто громче кричал: она или Тео, который из-за преимущества в весе, слишком быстро к ней приближался. Если они столкнутся до падения на землю, то она крупно пожалеет, что не украла в больничном крыле бутылочку костероста. Однако падение оказалось куда более быстрым, чем она ожидала, а приземление пришлось на что-то мягкое и легко ломающееся. — Ай, — закричала Гермиона, чувствуя, как кто-то ударил её в спину и заставил вновь повалиться на землю. — Нотт! — Прости, — прохрипел Тео, вставая с него и отряхиваясь. — Ну и мерзость, мы прямо на засохшей шкуре Василиска что ли? И на крысиных костях. Иронично, не находишь? Гермиона ничего не ответила, лишь достала палочку и прошептала «люмос», чтобы наконец приступить к делу и отправиться на поиски скелета древнего змея. — Черт! — прошипела она, когда обнаружила сломанную метлу Тео под ногами. — Говорила же тебе, что надо быть осторожнее с метлой. — А починить никак? — Тео подошел к двум частям сломанной метлы, а затем взмахнул палочкой и прошептал: — Репаро! Ничего не произошло. — Тут также, как и с волшебной палочкой, — закатила глаза Грейнджер. — Волшебные предметы так просто не чинятся, в них есть особая схема внутри, которую обычным «репаро» не починить. Это же один из вопросов на СОВах! Пришла очередь закатывать глаза Тео. Каждый раз, оказываясь с ней наедине, он испытывал желание просто продолжить мечтать о ней на расстоянии, так как вблизи она могла быть крайне невыносима. Решив не продолжать спор, Тео, прошептав «люмос», отправился следом за ней в путь по трубам. Несколько раз они терялись, и приходилось возвращаться в знакомые места, чтобы не зайти в тупик. Наконец, спустя четыре поворота налево, а затем два направо и следом просто долго идя вперед, они вышли к большой двери, на которой узорами свернулись каменные змеи. Гермиона достала смятый листок со словом на парселтанге, и после нескольких неудачных попыток – у гриффиндорки плохо получалась долгая «с» - змеи зашевелились и с громким звуком открывающегося замка, дверь, наконец, отворилась. Засунув бумажку обратно в задний карман джинс, Гермиона гордо откинула волосы за спину, при этом касаясь кончиками стоящего сзади Нотта, и двинулась вперед. — Так себе комнатка, — просвистел Тео, оглядываясь на каменные статуи вокруг. — Никогда не понимал любви Слизерина к сырости. — В гостиной у вас красиво, — пожала плечами Гермиона, стараясь разглядеть вдалеке скелет чудовища. — Откуда ты знаешь? — Гарри и Рон на втором курсе забрались к вам, — хмыкнула Грейнджер, отмечая, что лицо Нотта удивленно вытянулось. — Каким образом? — Оборотное зелье. — Вы сварили зелье на втором курсе? — Тео выровнялся с Гермионой и уставился на неё недоверчиво. — Ты сварила? Гермиона гордо вскинула подбородок вверх и кивнула, сдерживая довольную ухмылку. — И кем ты была? Стоп, ты сказала, что Гарри и Рон были, а ты? — сначала Теодор не поверил, когда увидел резко покрасневшее лицо девушки, а затем, поняв, что произошло что-то, что очень смутило Грейнджер, испытал дикое любопытство. — Гермиона? Ау? Ну скажи. — Меня там не было, — отмахнулась она и попыталась обогнать Нотта. — Скажи, я же не усну потом, пожааааалуйста, — он посмотрел на её умоляющим взглядом и заставил остановиться. Гермиона, не выдержав, засмеялась. — Мне стыдно! Я не хочу! — смеясь, воскликнула Гермиона, стараясь продолжить свой путь. — Умоляю, Грейнджер, я буду могилой, просто скажи. Ты была мной? Или Малфоем? Или кем? Услышав фамилию Драко, она резко перестала улыбаться. Почему-то одно его упоминание резко укололо её, и она отвела глаза, резко раздражаясь. — Нотт, мы сюда за другим пришли! Хватит задавать дурацкие вопросы! И вообще, — Гермиона вдруг посмотрела в его лицо и её рот гневно искривился, — ты так и не попросил прощения за то, что приставал ко мне тогда, в Выручай-комнате, а после еще и нагло решил, что я захочу сюда спускаться с тобой. Мы не друзья с тобой, Тео! Тебе так все просто сошло с рук, потому мне сейчас не до личных скандалов, — она вновь гневно ткнула его пальцем в грудь, но тут же убрала руку, вспомнив чем все кончилось в последний раз. Тео сощурил глаза, втянул воздух через нос, а затем, резко отвернувшись от неё, пошел вперед. Он и так терпел почти три недели, ни разу к ней не подошел, не пытался как-то объясниться или продолжить начатое в выручай-комнате. Он решил не смущать гриффиндорку, дать ей время, и в итоге, его вновь грубо отшили. — Вот он, — Тео увидел лежащий в воде скелет и кивнул, идущей позади, Гермионе. — Погоди, нужно взять ткань, чтобы не пораниться, они все еще ядовиты, — резко предупредила Гермиона, завидев, что Тео уже протянул руку к челюсти. — По сравнению с одной гадюкой, Василиск вряд ли сможет также ранить, — скривив лицо, прошипел себе под нос бывший слизеринец, но все же достал подготовленную заранее ткань из кармана мантии и обмотал ею руку. — Хватит обижаться на меня, — недовольно ответила Гермиона, повторив его действия. — Есть за что, — ответил он, вырывая клык из пасти. — А я считаю, что ты сам себе что-то наобещал и теперь ведешь себя, словно маленький ребенок, — она вытащила несколько клыков и принялась складывать их в сумку. — Да что ты говоришь, — он сложил еще четыре ей в сумку, а затем, скомкав ткань, грубо закинул её следом. — Думаю, достаточно. Оставим остальные для следующего поколения. — Да, думаю, ты прав. Итого: семь, — она еще раз заглянула в сумку. — Можем идти. Ноот кивнул и, опередив её, направился обратно к выходу. Обратный путь они шли молча. Ни Гермиона, ни Тео не хотели продолжать диалог дальше, стараясь избежать нового спора. Наконец, подойдя к метле, оставшейся лежать прямо над туннелем, Гермиона остановилась и четким голосом произнесла: — Надо нагреть монету, чтобы Джинни открыла выход. — Как скажешь, — хмыкнул он, присаживаясь на корточки, чтобы распутать метлу. — Да в чем твоя проблема? — наконец, не выдержав, вскрикнула Гермиона. — Сколько можно на меня обижаться? Да, я не помню твоего приглашения на Святочный бал, и да, я не замечала, что нравлюсь тебе. Но ты мог как-то об этом иначе сообщить, более прямо, знаешь ли. — Более прямо? Ты совсем идиотка, — парировал в ответ вскочивший на ноги Тео. — Я четыре раза к тебе подходил! Четыре! Сначала пригласил на бал, затем на пятом курсе я попытался попросить у тебя помощи с домашним заданием по травологии после занятий. А, точно, еще два раза я пробовал заговорить с тобой в библиотеке, но ты даже не помнишь, верно? — Не помню, — стыдливо отведя глаза, прошептала Гермиона, а затем нервно посмотрела на галлеон, который никак не нагревался в ответ. — Что-то Джинни не спешит. Может, что-то случилось? — Блядь, — резко закричал Нотт, заставив её подпрыгнуть от неожиданности. — И что ты прикажешь мне делать тогда? А? — он подскочил к ней и заставил прижаться к стене спиной. — Успокойся, — нервно пропищала бывшая гриффиндорка, пытаясь втиснуться в стену, лишь бы спрятаться от разозлившегося Теодора. — Успокоиться? Пять лет, Грейнджер. Пять лет я не могу успокоиться! И хер с ним, не нравлюсь я тебе, но, сука, Малфой? Я долго пытался понять почему именно Малфой. Он не благородный, не смелый, далеко не добрый и не ласковый, как твои любимые дружки. Сказать, что у тебя просто определенный типаж на парней - смешно. Крам, Уизли и Малфой максимум схожи в наличии члена, — он нервно рассмеялся, бегая глазами по испуганному лицу Гермионы. — И знаешь, что самое забавное? Никто не знал тебя, как знаю я. Давай, Грейнджер, быстрая викторина. Любимые цветы: сочетание белых ромашек с красными китайскими розами, такой же противоречивый набор, как и ты сама. К слову, видел тебя не раз, покупающую себе или матери букетики в маггловском Лондоне. Что дальше? Любимый цвет? Как бы, блядь, банально это не было, но тебе нравится чертов розовый цвет. Я прав? Конечно же, прав. Твои шарфы, духи, дурацкие кофты и даже брелок на школьной сумке – розовые. Ты обожаешь бельгийские вафли с мороженым и шоколадным сиропом, а если сверху добавить ягоды, то ты обязательно закажешь дополнительную порцию. Ай-яй-яй, дочь стоматологов и такая сладкоежка… — Как часто ты следил за мной? – Гермиона не верила тому, что слышала и едва смогла выдавить мучающий её вопрос, желая про себя, чтобы эта чертова монета стала обжигающей и она смогла улететь отсюда, бросив этого психопата остывать в одиночестве, но монета оставалась такой же холодной, как и стена, к которой так отчаянно она прижималась, пытаясь спастись от напора слизеринца, в глазах которого бушевал пожар. — Часто, Грейнджер. Лучше спроси как сильно я издрочился, когда увидел тебя в том розовом платье, с неприличным не-Грейнджеровским вырезом, на вечеринке Слизнорта, когда ты еще пряталась от Кормака. Как думаешь, почему его тогда стошнило на бедного Снейпа? — он усмехнулся чему-то своему, прежде чем продолжил. — Пытался уберечь бедную гриффиндорку от ручищ этого идиота. Знал бы я, что охраняю твою невинность для Малфоя… — Остановись, — жалобно пропищала Гермиона, чувствуя, как её ноги подкашиваются от ужаса. Ей впервые стало настолько страшно. — Я же так старался, все это время, — его глаза начали предательски слезиться. — Если бы я знал, что один твой отказ так повернет мою психику, я бы избегал тебя до конца своей жизни. И чем больше я тебя узнавал, думал, надеялся, что разочаруюсь, тем сильнее влюблялся. А ты ведь ты сама такая же больная, как и я, Грейнджер, — он нервно всхлипнул, не справляясь с нахлынувшими эмоциями. — Сейчас тебе меня жалко, я вижу это по твоему изменившемуся взгляду, Гермиона. Вот он я, жалкий, нуждающийся в твоей помощи, пожалей меня, ну же, — Тео умоляюще посмотрел на неё, таким больным взглядом, будто она собственноручно проворачивала нож внутри него. И как же он был прав. Стоило ей увидеть влагу в его глазах, как в сердце что-то болезненно сжалось, а его речь о том, как сильно он нуждался в ней, заставили ощутить предательское тепло. Гермиона ненавидела себя за это чувство и за его самые правдивые в её жизни слова. — Поцелуй меня, — прохрипел Тео, приближая свое лицо к её, и Гермиона поцеловала. Проклинала себя, ругала, но накрыла своими губами его. Вот так просто. Ему нужна была её помощь, и она вновь наступила на те же грабли. — Да, — прошептал он, разрывая короткий поцелуй, прежде чем с силой схватил её за волосы и заставил прогнуться в спине. — Что ты… — она попыталась отцепить его руку от волос, но он резко ударил ногой ей под колено и Гермиона, потеряв равновесие, упала на землю, и сразу ощутила, как он накрыл её своим телом, жестко прижимая к земле. Она почувствовала спиной острые кости давно сгнивших крыс и попыталась его оттолкнуть. — Гермиона, пожалуйста, — проскулил Тео и вновь принялся быстро целовать её губы, лицо, шею, не давая ей шанса отвернуться от его грубой ласки. — Я же знаю, что ты… Он не договорил, лишь резко просунул руку ей под джинсы. — Нет, — прохрипела Гермиона, пытаясь свести ноги, но Тео был резче и сильнее. — О боже. Она тихонько простонала, ощутив как его пальцы провели по промежности, скользя по выступившей влаге. Ей было стыдно признаться, что лишь подумав о том, насколько сильно он находится в её власти, и как безумно нуждается в ее тепле и ласке, она так быстро возбудилась. Её больная похоть сводила с ума. — Да, — Тео громко застонал, когда почувствовал её возбуждение. — Моя девочка, — шептал он, продолжая скользить пальцами по её половым губам, а затем, нащупав маленький бугорок, принялся довольно нежно, несмотря на его грубые быстрые поцелуи и укусы в шею, гладить её. Услышав довольно громкие хлюпающие звуки из-под его пальцев, Гермиона стыдливо прикрыла глаза и принялась толкаться бедрами в такт его руки, уже напрочь позабыв о неприятных ощущениях от прикосновения с полом, на котором она лежала, и о страхе, который изначально сковывал её. — Тебе нравится? — его голос стал низким, тихим и хриплым. — Скажи, что да, пожалуйста, Гермиона, скажи, что тебе нравится. — Д-да, — прошептала девушка, начиная уже совершенно бесстыдно двигать бедрами, надеясь, что его палец соскользнет и окажется в ней, и Тео, будто прочитав её мысли, наконец, сдался, погружая средний палец внутрь. — Блядь, — прошипел он, ощущая, как легко соскользнул внутрь – настолько мокрой она была. Тео добавил второй палец, расширяя её. — О, боже, да, не останавливайся, — простонала Гермиона, насаживаясь на Тео, а затем он начал резко и быстро сгибать и выгибать пальцы внутри, параллельно прижимаясь к её клитору, чем вызвал её громкий крик. Гермиона схватилась одной рукой за его волосы и, приподняв бедра, застыла в одной позе, чувствуя, что вот-вот произойдет что-то, что она испытывала в последний раз еще на шестом курсе, когда после страстных поцелуев с Драко, бежала в душ и пыталась снять внутреннее напряжение, а после испытывала дикое чувство стыда от своей похоти. — Да, я сейчас, — простонала Гермиона, чувствуя как начинает пульсировать её влагалище, а затем пальцы резко исчезли, как и рука, которая с легкостью выскользнула из её джинсов. – Что ты… Она ощутила, будто её окатили ледяной водой, когда тело Тео задрожало от смеха. Он быстро скатился с неё, продолжая истерично хохотать. — Мерлин, Грейнджер, — он начал вытирать слезы, выступившие на глаза от смеха. — Я же просил тебя, чтобы ты никогда, слышишь, никогда не жалела меня. Стоило пустить слезу и жалобно попросить, как ты и для меня, парня, которого никогда не замечала, раздвинула ноги и стала мокрой, будто шлюха в Лютном переулке. Гермиона резко подскочила с земли и принялась себя поправлять, испытывая дикое презрение к самой себе. Ей впервые за долгое время хотелось разреветься от стыда, но она лишь кусала внутреннюю часть щеки, сдерживая рыдания. — Не обижайся, Гермиона, — вдруг мягко произнес Теодор, также оставаясь сидеть на полу. — Я лишь хотел показать, что мы оба больные. Жаль, что таким способом. И я бы с радостью продолжил, но не хочу, чтобы это было именно так. Просто прошу, не осуждай меня и мою любовь, когда ты сама умеешь только испытывать жалость и возбуждаться от своей нужности. — И что тогда мне делать в таком случае? — её голос дрожал и слезы предательски потекли по лицу, но она больше не хотела их скрывать, поэтому смело посмотрела на парня, которого её влажные щеки вовсе не удивили. — Будь со мной, — тихо попросил Тео, наконец поднимаясь с пола. — Я вот не умею жалеть. Не понимаю этого чувства жалости. Если ты жива и здорова, то зачем тебя жалеть? А если ты мертва, то тебе уже и плевать, — он вдруг весело посмотрел на неё, а затем протянул руку и стер слезы с её щек. — Дай мне шанс, Гермиона. Да, я странный, но ведь и ты ничем не лучше меня, так почему бы не рискнуть? Научи меня испытывать сочувствие к людям, узнай меня так, как я узнал тебя, а я сделаю всё, чтобы ты перестала чувствовать себя должной всему миру и окружающим. Давай попробуем научиться любить правильно? Прежде, чем выдавить из себя что-то, она почувствовала, как нагрелся её передний карман. — Пора, Джинни открыла выход, — сухо ответила Гермиона, а затем опустила глаза, молча ожидая, пока Нотт, тяжело вздыхая, сдастся, отойдет и схватится за метлу, а затем кивнет ей, чтобы она села позади него и убралась как можно дальше от этого места и от Тео.