***
За прошедшую ночь Серизава ни разу не сомкнул глаз. О сне не могло быть и речи, когда Годзилла всё ещё представлял угрозу, особенно когда на плечах Серизавы лежала задача его устранения. Учёный провёл несколько часов в непрерывных попытках разработать подходящий план, к сильному беспокойству время от времени приходившей к нему Эрики. Когда Серизава наконец вышел из каюты, в которой заперся на всю ночь, девушка без слов уже обо всём догадалась. Хотя учёный и сильно устал за последние два дня, в его взгляде читалась решимость человека полного сил. — Профессор, — обратилась Эрика к Серизаве. — Вам удалось? У Вас получилось? — Трудно сказать, — ответил профессор. — Однако шансы на успех у плана неплохие. — Рада слышать, — Эрика улыбнулась. — Случайно не поделитесь им за чашкой кофе? — Нет. Если появилась новая ценная информация, плану могут понадобиться доработки. — Как хотите, — Эрика пожала плечами. — Но кофе я бы на вашем месте выпила. Вы же всю ночь не спали. — Успеется. Разберёмся с Годжирой и торопиться будет некуда. Лучше скажи мне, где Грэм. Она должна обо всём знать. — Она заходила час назад, а потом куда-то вышла. Сказала, что дело срочное. Но я могу сходить её разыскать, если надо. — В этом нет необходимости, — внезапно раздался голос спускавшейся с палубы Вивьен. В руках женщина держала папку с какими-то документами. — Кажется у меня есть кое-что, на что вам стоит взглянуть. Вивьен выложила на стол содержимое папки. Это оказались фотографии, примерно дюжина. Серизава взял одну из них и начал пристально рассматривать. Фотография была не самого лучшего качества, однако, это с лихвой компенсировалось её содержимым. На фотографии был запечатлён Годзилла. В свете последних событий сам этот факт мало кого мог удивить, но важно было другое. Серизава нахмурился — на предоставленной ему фотографии Годзилла извергал из пасти голубой поток энергии. Как показывали фотографии последствий данной атаки, крайне разрушительный. — Полагаю, это ещё одна особенность Годжиры, о которой вам не было известно пятьдесят лет назад, — Серизава обратился к Вивьен. — Верно, — ответила Вивьен. — Серьёзных изменений в наших планах этот факт вызвать не должен, однако, нам стоит с ними поторопиться. Кстати о них — у Вас всё готово? — Да, — ответил Серизава. — План у меня есть, однако он требует некоторых уточнений. Увы, вникнуть в его детали я могу только в присутствии наших друзей из правительства. Всё, что сейчас я могу сказать — он должен сработать. — Признаться, это не тот ответ, на который я расчитывала, — произнесла Вивьен. — С другой стороны, ничего получше у нас нет. Если хотите изложить свой план на министерском заседании — я это устрою. После этих слов Серизава и Вивьен вдвоём покинули судно «Монарха» и отправились в Токио. Хотя Эрика и была против, её пришлось оставить на корабле. Уже через час они оба прибыли в столицу Японии, неся с собой бесценный план.***
На заседании присутствовали те же знакомые Серизаве лица, что и в прошлый раз. Сам же профессор сидел в дальнем краю стола, напротив премьер-министра. Слева от него находилась Вивьен Грэм. Серизава встал со своего места и, общащаясь ко всем присутствовавшим, огласил: — Господа, все мы знаем причину столь срочного собрания. Однако прежде, чем перейти к делу, я бы хотел получить ответы на несколько вопросов. Первый и самый главный: вы добились отмены ядерного удара по Годжире? В зале повисло молчание. Затем премьер-министр произнёс: — Ваши доводы, надо признать, были весьма весомыми. Достаточно, чтобы наши американские коллеги обратили на них внимание. К сожалению, ответа от них пока что не поступало. — В таком случае будем готовиться к худшему, — Серизава сделал паузу. — Асо-сама, — обратился он к руководителю управления нац.безопасности. — Есть ли у ваших людей какие-нибудь новости? — Сообщается, что Годзилла не так давно миновал озеро Токуяма. Похоже, что он движется прямо сюда. В зале начало подниматься волнение. Винить в этом кого-либо было бы трудно. Самого факта того, что Япония оказалась под натиском исполинских размеров ящера, уже хватало для беспокойства, однако, узнать о том, что Годзилла направляется в Токио было просто невообразимо. — Тишина! — выкрикнул премьер-министр. — Профессор, надеюсь, это всё, что вы хотели знать. — Да, — ответил Серизава. — Теперь к сути. Годжиру необходимо устранить. Желательно это сделать до того, как он доберётся до Токио и повлечёт за собой тысячи, если не миллионы жертв. Очевидно, что лобовая атака на него бесполезна. Все прошлые попытки не дали результатов, если не сказать, что закончились катастрофическим провалом. Пытаться отправлять солдат на верную смерть не только бессмысленно, но и аморально. На гайдзинов я бы тоже рассчитывать не стал. — И что Вы предлагаете? — прозвучал вопрос из зала. — Мы уже перепробовали всё, что только можно. Всё наше вооружение оказалось бессильным против этой твари. — Если мы испытываем недостаток сил, стоит использовать более умный подход к разрешению данной ситуации, — ответил Серизава. — На наше счастье, он у меня есть. — Так может Вы поделитесь им? — Разумеется. В конце концов, ради этого мы здесь сегодня собрались. Все присутствовавшие разом замолчали и устремили свои взгляды на Серизаву. В их числе была и Вивьен. — Как нам удалось выяснить, тело Годжиры представляет собой огромных размеров ядерный реактор, — начал Серизава. — Хотя данная особенность и делает Годжиру невосприимчивым к ядерному оружию, лишая таким образом возможности использования самого мощного доступного людям вооружения, она так же влечёт за собой один серьёзный недостаток, который мы можем использовать в свою пользу. — И в чём же она заключается, позвольте спросить, — озвучил терзавший каждого в этот момент вопрос премьер-министр. — Жизнь Годжиры напрямую связана с протеканием ядерных реакций в его организме, — продолжил Серизава. — Сможем их контролировать — разберёмся и с самим чудовищем. На наше счастье, существует способ этого добиться — кадмий. Это вещество используется на атомных электростанциях для контроля протекания реакций. Если нам удастся ввести его в тело Годжиры в достаточных количествах, мы сможем если не убить его, то хотя бы ввести в состояние длительной комы. — Это звучит прекрасно, но что вы предлагаете? — прозвучал голос премьер-министра. — На данный момент нашим войскам не удалось безопасно приблизиться к Годзилле. — Не стоит беспокоиться. Я учёл этот момент, — ответил Серизава. — Если вы закончили с вопросами, можем наконец приступить к обсуждению плана, — вмешалась в разговор Вивьен. — Профессор, продолжайте. — Благодарю, миз Грэм. Теперь, что касается моего плана. Учитывая скорость и направление движения Годжиры, можно уверенно сказать, что через пару часов он уже будет в районе горы Норикура. Я предлагаю заложить взрывчатку на пути следования Годжиры. С её помощью мы вызовем обвал, который погребёт его под собой. Далее нам остаётся только закачать расплавленный кадмий в пасть Годжире. Краны для заливки бетона подойдут для подобных целей. — Можете ли вы дать гарантии успеха вашего плана? — задал вопрос кто-то из присутствующих. — Я не даю гарантий, однако, в текущих обстоятельствах это наилучший возможный вариант. — И достаточно разумный, — в знак согласия произнёс премьер-министр. — Я лично прослежу за его исполнением. Если это всё, что Вы хотели обсудить, предлагаю нам всем разойтись. Серизава согласился и вышел из зала. Вивьен вышла следом за ним. — Должна сказать, Вы не перестаёте меня удивлять, — произнесла женщина. — Однако у меня есть несколько сомнений касательно надёжности вашего плана. — Не стану скрывать, у меня тоже, — ответил Серизава. — Но я скорее хотел бы потерпеть неудачу, чем сидеть сложа руки. — Я могу понять Ваше желание действовать, однако, если план сорвётся, может погибнуть ещё больше людей. — Значит, остаётся надеяться, что ничего не сорвётся, — заключил Серизава. Больше не проронив ни слова, они оба прошли дальше по коридору. Времени на то, чтобы подготовиться к грядущим событиям, чтобы решить судьбу миллионов жизней, оставалось мало. Слишком мало, чтобы растрачивать его зря.***
Капитан сил самообороны Японии Мицуо Катагири стоял на отвесном горном склоне, пристально смотря в бинокль. Не то, чтобы в этом была какая-то особая необходимость. В конце концов, его целью был Годзилла. Тем не менее, Катагири продолжал наблюдение по старой привычке. Время от времени до его ушей доносились отдалённые гулкие звуки — шаги чудовища, становившиеся громче с каждым разом. Он приближался. Наконец появился он — тот, кого Катагири выжидал, — Годзилла. Исполинское чудовище вышло из-за горного склона, сотрясая своей поступью подножье горы Норикура. До него было не меньше двух километров, однако, даже на таком расстоянии ощущалась вся сила ящера, вся та первобытная мощь, что пылала внутри него. В бинокль его было особенно хорошо видно. — Цель обнаружена, — Катагири убрал бинокль в сумку. — Всем занять свои позиции. Под командованием Мицуо Катагири находился дивизион из двух десятков самоходных артиллерийских установок. Машины рассредоточились по обе стороны расщелины между склонами горы. Годзилла неумолимо приближался к их позициям, воздух наполнялся его тяжёлым дыханием, каждый шаг гулко отзывался эхом среди гор. Однако на сей раз солдаты не были напуганы неизбежным приближением Годзиллы. Едва ящер подошёл на расстояние, достаточно близкое для выстрела, как на него обрушился град из снарядов. Звуки выстрелов и шаги ящера слились в один гул, слышимый на много километров вокруг. Как бы ни были малозначимы залпы, артилерия не прекращала огонь ни на минуту. Атаки людей не причиняли Годзилле боли. Вернее, он почти не замечал её. Сейчас главным чувством, которое ящер испытывал, был гнев. Гнев к существам, что снова встали на его пути. В ярости Годзилла вновь издал оглушительный рёв на всю округу и с силой ударил по земле хвостом — он был готов нанести ответный удар. Пластины на спине Годзиллы загорелись голубым. В его раскрытой пасти засиял ярко-голубой шар. О том, что произойдёт дальше, знал уже каждый. Катагири спешно отдал приказ об отступлении. Военные машины начали покидать занятые позиции, но удалось это не все. Атомное дыхание Годзиллы ударило по ним, не оставив на их месте ничего, кроме выжженной земли. Ящер довольно, почти со злорадством, выпустил из ноздрей клубы пара и перешёл к преследованию. Катагири огляделся, пытаясь оценить потери. Атака Годзиллы стоила им, по меньшей мере, пяти машин и их экипажей. Однако волновало его другое — время. Годзилла вытеснил их с позиций раньше, чем планировалось. План начал разваливаться. Мицуо не мог позволить этому случиться. Цена провала была слишком высока. Капитан скомандовал продолжить огонь по Годзилле. Необходимо было любой ценой задержать его на как можно более долгий срок. Годзилла продолжил преследование, увлекаемый в глубь расщелины. Ящер не понимал, что его заманили в ловушку. Всё это время войска были лишь прикрытием, ширмой, призванной его задержать. Стоило ящеру сделать очередной шаг, как земля ушла у него из-под ног. Годзилла не мог догадаться о том, что он оказался на минном поле и что едва он ступил на него, как под его ногами взорвались десятки бомб, но он понял, что виноваты в произошедшем были люди. Однако всё только начиналось. В сотне метров над головой Годзиллы, на горном склоне, прогремела другая серия взрывов. За ней ещё одна. Сразу после этого Годзилла ощутил удар с обеих сторон, столь сильный, что казалось, будто бы на ящера будто бы обрушилась целая гора. По сути, так оно и было — взрывы обрушили с горных склонов тысячи тонн породы, заключивших ящера в своих тисках. Он оказался обездвижен, неспособен продолжать наступление. Из-под завалов была видна только голова ящера, злобно озиравшаяся по сторонам. Всё шло согласно плану. — Цель на позиции! — произнёс по рации Катагири. — Повторяю, цель на позиции. Объявляю переход ко второй фазе. В этот момент свои укрытия покинули несколько десятков особых кранов. Всё это время они находились в безопасных местах, в стороне от места ведения боя. Именно ради них и была затеяна эта операция. Именно их прикрытием выступали солдаты капитана Катагири. Каждый кран был снабжён несколькими тоннами расплавленного кадмия, который был необходим, чтобы наконец покончить с Годзиллой. Краны начали стягиваться к нему, но ящер не собирался пасть так легко. Все, кто успели достаточно приблизиться к Годзилле, ощутили сильную тряску — ящер пытался высвободиться из-под завалов. В панике капитан Катагири приказал открыть огонь по нему. Артилерия начала новый обстрел, но Годзиллу это не остановило. Обрушив тонны камней, из-под валунов появилась передняя лапа Годзиллы. За ней последовала другая. Достаточно высвободившись, Годзилла дал новый залп атомного дыхания. Шансы на победу над Годзиллой испарились в одночасье, сгорев в атомном огне. Оставалось только бежать, но бежать было некуда. Солдаты сами загнали себя в ловушку, оказавшись зажатыми между отвесным горным склоном и разъярённым кайдзю. Катагири мог лишь бессильно смотреть на то, как атомный луч Годзиллы пожирает всё на своём пути: технику, людей. Исполин высвободил из-под валунов свои задние лапы. Затем, разметав во все стороны завалы, на свободе оказался хвост. Годзиллы взглянул на пепелище, а затем устремил взгляд вверх, будто бы знал, что Катагири смотрит на него. Капитан взглянул в глаза чудовища. В них будто бы пылал огонь, огонь ярости первобытного существа, реликта ушедшей эпохи. Эти глаза смотрели на него, будто бы насмехаясь. Неужели он правда думал, что всё будет так просто? Годзилла развернулся и побрёл дальше своей дорогой, оставив Катагири наедине с самим собой. В тот день, от капитана Мицуо Катагири было получено донесение, содержавшее лишь два слова: «Мы проиграли».***
Новость о провале операции шокировала всех. Всех, кроме одного человека. Им был Тэцуо Серизава. Теперь, в связи с этой новостью, у всех, кому довелось в тот момент оказаться в зале заседаний, возник лишь один вопрос: «Что делать теперь?» Серизава это понимал. Прервав воцарившееся молчание, учёный произнёс: — Господа, я знаю, что всех вас шокировала новость о том, что наш план победы над Годжирой провалился. Однако я считаю, что не стоит заострять внимание на неудачах — это никому не принесёт пользы. — Подождите, — произнесла Вивьен. — «Вас»? То есть, Вы знали, что всё так будет? — Скорее предполагал, но да, — ответил Серизава. — Я надеялся на то, что план сработает, однако, вероятность провала была слишком высока, чтобы скинуть её со счетов. Именно на этот случай я разработал запасной план. Слова Серизавы вызвали смешанные чувства. Хотя известие о том, что есть другой план, дало надежду на то, что Годзиллу ещё возможно одолеть, сам факт сокрытия подобной информации казался недопустимым. К тому же, после провала основного плана запасной вариант вызывал мало доверия. — Профессор, — обратилась к Серизаве Вивьен. — Почему Вы ничего нам об этом не сказали? — Это сейчас не имеет значения, — ответил учёный. — Важно то, что Годжира направляется сюда и, возможно, это единственный шанс его остановить. Вивьен с недоверием посмотрела на Серизаву. Учёный бегло осмотрел зал и, поймав на себе такие же полные недоверия взгляды окружающих, продолжил: — Господин премьер-министр, вы позволите мне изложить свой план? — Я не знаю, что ответить, Серизава-сан. Одно дело предложить ненадёжный план в столь критической ситуации, но знать о том, что он ненадёжный, и утаить это. После такого сложно вернуть к себе доверие. — Я в курсе. Однако не похоже, что у вас есть выбор в сложившихся обстоятельствах. Вы, конечно, можете мне отказать, но тогда Вам уже не удастся избежать катастрофических последствий. Готовы ли вы упустить свой шанс? Собравшиеся в зале министры начали перешёптываться между собой. Слова Серизавы явно произвели на них неизгладимое впечатление. Наконец, когда шёпот стих, премьер-министр произнёс: — Ваши слова звучат разумно. К тому же, в ситуации, в которой нам не повезло отказаться, всё, что ни делается — делается к лучшему. Итак, что Вы предлагаете? — В большинстве наших столкновений с Годжирой, его основным оружием выступало его атомное дыхание. Я изучил всю имеющуюся у нас информацию по данному вопросу. Помимо крайней разрушительности, атомное дыхание Годжиры обладает ещё одной интересной особенностью. Перед его использованием Годжира с силой втягивает в себя воздух. Я считаю, что он использует его в качестве заряда. Мы можем это использовать в своих интересах. После того, как мы распылим вблизи Годжиры испарения кадмия, мы можем спровоцировать его использовать атомное дыхание. Вместе с воздухом, он вдохнёт и кадмий. При многократном повторении данного процесса, кадмия будет достаточно, чтобы победить Годжиру. Ко всему прочему, кадмий ядовит. Для победы над Годжирой это так же может прийтись кстати. — Вы можете гарантировать успех данной операции? — задал вопрос премьер-министр. — Господин премьер-министр, я не привык давать гарантии, но на сей раз сделаю исключение. Могу гарантировать, что, если не воспользоваться этим планом, то катастрофы избежать будет невозможно. — Вы правы, говоря, что у меня нет выбора, — тяжело вздохнув, сказал премьер-министр. — Я принимаю ваш план. Но вы не сказали одного — где стоит провести спецоперацию? — Оглядываясь на направление, в котором движется Годжира, могу сказать, что долина вблизи горы Ака самое подходящее место. Да, этот район населён, но у нас есть ещё время эвакуировать жителей местных сёл. Я бы ещё порекомендовал эвакуировать пригороды Токио. Так, на всякий случай. — Пусть будет так, — произнёс премьер-министр. — Господа, вы все слышали профессора. Необходимо без промедлений привести план в исполнение. Заседание кончилось. В скором времени не осталось никого, кроме Серизавы. Учёный склонился над столом и о чём-то пристально размышлял. Осознание того, что на его плечи легла судьба тысяч, а, может быть, миллионов жизней, не давало покоя, хотя он и успел свыкнуться с этим фактом. В зал вошла Вивьен. — Профессор, — женщина обратилась к Серизаве. — Я хочу знать. Когда Вы составляли свой план, какова была вероятность того, что он сработает? — Один к десяти, — холодно ответил учёный. — Наиболее оптимистичный прогноз. У других вариантов не было даже этого. — И Вы об этом не скзаали? — возмутилась Вивьен. — Я понимаю, почему вы это утаили от них, я бы сама так поступила. Но почему я и мои люди не могли об этом знать? — Разве это не очевидно? Всё дело в надежде. Чем больше людей надеятся на победу, тем она ближе. А для этого необходимо, чтобы никто не думал о самой возможности провала. Я и сам старался не думать, но, по-видимому, этого оказалось мало. Я не ищу оправдания, просто хочу, чтобы Вы поняли: это решение было принято из благих намерений. — Благими намерениями вымощена дорога в Ад, профессор. —… а благими делами дорога в рай. — Остаётся верить, что эта дорога не обрывается на полпути. — Вы правы, миз Грэм, — Ответил Серизава. — Сейчас вера это всё, что у нас есть. Вивьен ушла из зала, однако, Серизава не спешил его покидать. Учёный думал о своём плане и о своих решениях относительно него. Он знал, что новый план столь же не надёжен, как и предыдущий, но Серизава не мог уже этого изменить. На сей раз «Плана Б» у него не было.***
Каждый его шаг сотрясал землю, оглушая округу грохотом, подобным взрыву сотни снарядов. Каждый его вдох заставлял деревья дрожать. Казалось, что одно только присутствие Годзиллы порождало разрушения. Впрочем, это было не так уж и далеко от правды. За ящером тянулся след из разрушений на много километров. Отпечатки ног, эти огромные кратеры, в которых бы без труда усместились бы десятки людей, некогда зелёные холмы, выжженые атомным дыханием, поселения, которым не посчастливилось оказаться на разрушительном пути Годзиллы. Сейчас этот путь привёл его в долину в префектуре Нагано, в каких-нибудь пятидесяти километрах к западу от Токио. Перед Годзиллой раскинулось некрупное село, обычное для Японии. Все семь с половиной тысяч его жителей успешно эвакуировали, поэтому никому из них не было известно о том, что очень скоро это место станет полем решающего боя между людьми и Годзиллой. Появление Годзиллы среди гор послужило негласным сигналом о начале операции. Воздух наполнился гулом авиационных двигателей — в небе над горой Ака появилось более дюжины истребителей. Годзилла их заметил и приготовился встретить удар. Однако, к его удивлению, атаки не последовало. Вернее, так могло бы показаться. Вместо того, чтобы открыть огонь, самолёты распылили в воздухе специальный газ. Солдаты хорошо к этому успели подотовиться — каждый был облачён в противогаз, защищённый от кадмия, одной из составляющих ветавшего в воздухе газа. Когда на долину опустилась серебристо-белая дымка, план вышел на новый этап. По шкуре Годзиллы прошла серия взрывов — один из дивизионов артилерии, расположившийся на восточной оконечности долины, открыл по нему огонь. Ящер не мог этого не заметить. Как и ожидалось, он приготовился к атаке. Сделав глубокий вдох, Годзилла начал заряжать атомный луч. Солдаты это видели. Они знали, что малейшая ошибка может загубить весь план на корню, поэтому поспешили покинуть свои позиции. Хотя атомное дыхание Годзиллы настигло их, превратив горный склон в выжженное пепелище, серьёзных потерь удалось избежать. Второй двизион так же открыл огонь по ящеру. Годзилла отвлёкся от первой цели и устремил своё внимание к другой стороне долины. Новый залп атомного дыхания не заставил себя долго ждать. Гибельный луч ударил по горе, обращая в прах всё, чего касается. На сей раз бегство не представлялось для солдат возможным. Машины пусть и пытались уклониться от гибельного луча, но тщетно. Карающий взор Годзиллы был неизбежен. Сразу после этой атаки на Годзиллу обрушился огонь каждой машины, что ещё была в строю. Всю долину охватил грохот, сотрясший небо. Залпы снарядов наполнили воздух, на мгновение заглушив даже Годзиллу. Ожидаемо, это, однако, не принесло видимых результатов. Однако и убийство Годзиллы их целью в данный момент не являлось. В небе вновь раздался гул двигателей — над долиной пронеслись истребители. Так же, как и в первый раз, они распылили газ, снова погрузив долину в серебристо-белый туман. Годзилла с силой ударил хвостом по земле, сравняв с землёй оставшиеся дома. Если солдаты хотели разгневать его, у них это получилось. Ящер снова начал зарежать новую атаку, как оказалось, доселе невиданной силы. Даже те, кто стояли на склонах гор, в нескольких километрах от Годзиллы, почувствовали, как он вбирал в лёгкие воздух, чтобы произвести залп. На позиции солдат обрушился атомный луч, поглощавший всё на своём пути. Деревья, солдаты, техника — всё обращалось в прах под атакой Годзиллы. Гул шагов ящера сотрясал долину, воздух наполнился криками людей, звуками металла, сгоравшего в атомном огне. Одни солдаты хотели бежать, другие пытались бороться, но каждый из них уже знал, что шансов на спасение у них не осталось. В их последние моменты утешало лишь одно — надежда. Надежда на то, что они всё это проделали не зря, на то, что благодаря их жертве, Годзилла будет побеждён, на то, что они отдали свои жизни, чтобы их близкие смогли жить. Долина была охвачена огнём. Огнём ярости древнего существа, остававшегося непобеждённым. Годзилла поднял голову к небесам и вновь издал рёв, до селе невиданной мощности. Но это был больше, чем просто рёв. Это был знак. Знак того, что Годзилла победил. Знак того, что все усилия людей пали прахом. Покончив с военными, Годзилла побрёл дальше, в сторону Токио. Капитан Катагири видел это. Он был свидетелем всего, что произошло, но сделать ничего не мог. Всё было кончено. Надежды на победу больше нет.***
Годзилла продолжал свой путь уже несколько часов с момента его последней встречи с силами людей. Каждый шаг давался ему всё тяжелее. С каждым разом ноги будто бы сильнее утопали в земле, а временами ящер и вовсе переставал их ощущать. Его путь будто бы становился всё труднее. Ящер не мог знать, почему с ним это происходило, но он понимал, что причиной этому были люди. Возненавидевший людей до этого, сейчас, после того, что они сделали с ним, после того, как они его отравили, Годзилла пылал огнём всепоглощающей ненависти, недоступной прочим существам. Его силы начинали угасать — кадмий, вещество, что применили солдаты, наконец оказывал своё действие. Однако Годзилла не желал останавливаться, не хотел перевести дух. Рано или поздно, жизненные силы оставят его. Если он и падёт, то точно не здесь. Когда Годзилла поднялся на очередной холм, перед его взором открылся вид на Токио, столицу Японии. Любого из людей он, несомненно бы привёл в восторг, однако, для Годзиллы всё было иначе. Перед ним лежал его дом. Нет. Место, которое он когда-то мог бы назвать домом, ныне осквернённое, похороненное под тысячами тонн стекла и бетона. Ярость, что до этого горела внутри Годзиллы, воспылала с новой силой. Они отравили его. Они осквернили его дом. Они за это поплатятся. Он — Годзилла — заставит их заплатить. Пускай его силы на исходе, их хватит, чтобы обратить этот город в пепел. Годзилла вновь ударил по земле хвостом, обратив в руины десятки окрестных домов, и зарычал. В этом его рёве слились гнев, ненависть, боль. Боль утраты той жизни, что уже никогда не станет прежней. Жизни, которую люди, сами о том не ведая, отняли у него. Пластины на спине Годзиллы в очередной раз загорелись голубым, озарив обречённый Токио. Ящер был готов обрушить свою ярость на город, что лежал перед ним, и укрыться от неё уже не было суждено никому. Синий луч чистой энергии ударил по городу, стирая с лица Земли всё, что стояло у него на пути. Здания, машины, деревья — всё бесследно исчезало в гибельном световом потоке. Один только пепел оставался напоминанием о них. Годзилла продолжал идти вглубь города, оставляя за собой разрушения и смерть. Каждый его шаг обращал город в руины. Дорожное покрытие не могло выдержать вес чудовища, редкие взмахи хвоста оставляли за собой лишь руины. Даже ненамеренно ящер нёс за собой пелену хаоса. Одномоментно мир рухнул для миллионов жителей Токио, но Годзилле это было безразлично. Единственным, что ящера волновало, была расплата, и он не собирался останавливаться, пока не получит её, пока не предаст огню всё, на что падает его взгляд. Те немногие глупцы, что пытались его остановить, будь то истребители или военная техника, исчезали в всепоглощающем огне. Казалось, что ничто не способно было остановить гнев Годзиллы. Ящер прорывался всё дальше в глубь города, обращая в руины всё вокруг. Его атомное дыхание сжигало сталь, бетон, стекло — всё чего касалось, обращая ещё вчера процветавший город в пытающий ад. Воздух наполнился дымом и запахом гари, запахом разрушения и смерти. Но помимо него был и другой запах. Страх. Страх миллионов людей, чьи судьбы оказались во власти Годзиллы. Одни трепетали. Другие пытались бежать. Годзилла настигал всех. Город пылал, пожираемый пламенем гнева первобытного чудовища. Годзилла продолжал свой разрушительный поход, возвышаясь на всем тем хаосом, что он сеял вокруг. Будто божество, несущее с собой кару небес он прорывался через город, неся гибель каждым своим шагом. Огонь безбрежной рекой растекался по городу, поглощая всё, что люди воздвигли. Годзилла ни на мгновение не останавливался. Он предаст этот город огню. Казалось, что ярость дала Годзилле новые силы, но это впечатление было ошибочным. На деле ящер исчерпал всю энергию, что ещё оставалась в его теле, а кадмий, отравивший его, только усугубил его положение. Лишь благодаря только одному гневу Годзилла всё ещё держался на ногах. Лишь пламя ненависти поддерживало в нём жизнь, но и это пламя угасало, а вместе с ним иссякали силы Годзиллы. Однако ящер и не думал останавливаться. Он зашёл слишком далеко, чтобы так просто отступить. Он спалит Токио до тла, даже если это будет последнее, что ему суждено сделать.***
Серизава молча стоял на крыше здания, глядя на то, как город вдали поглощает пламя. Издалека это зрелище могло показаться красивым, чем-то даже завораживающим, но учёный хорошо понимал его истинную природу. Отчасти он сам был виновен в происходящем. За спиной Серизавы послышались чьи-то шаги. Это была Вивьен Грэм. Учёный, однако, не обратил внимания на её приход. — Профессор, вертолёт уже прибыл, — обратилась к Серизаве женщина. — Надо уходить. Учёный промолчал. — Это приказ, — тон Вивьен стал более серьёзным. — Годзилла приближается сюда, все остальные уже эвакуировались. Нам тоже не помешает. Но Серизава не слушал. Всё его внимание было приковано к пылавшему вдалеке городу. Сколько боли и страданий в одночасье обрушилось на невинных людей. И вина за это лежала на плечах Серизавы. Ни один из его планов не сработал и теперь Токио и все восемь с пловиной миллионов его жителей были обречены. Серизава пытался не думать об этом, но, глядя прямо на зарево сгоравшего города, это было невозможно. — Профессор, пойдёмте, — снова обратилась к нему Вивьен. — Здесь мы уже ничего не сможем сделать. — Наверное вы правы, миз Грэм, — тяжело вздохнув, ответил Серизава. — И всё же я не могу себе позволить оставить этот город. Если ему суждено погибнуть, я хочу увидеть это своими глазами. Сбежать от катастрофы будет бесчестно с моей стороны. — Не надо так говорить, — Вивьен нахмурилась. — Ещё не всё кончено. Мы найдём выход, — Вивьен сама поняла, насколько неубедительно и фальшиво прозвучали её слова. — Профессор, пока мы живы, мы можем победить, мы можем остановить Годзиллу. Разве не Вы говорили о надежде? Серизава склонил голову и тяжело вздохнул. Как бы ему не хотелось этого признавать, Вивьен была права. Пускай битва за Токио и была проиграна, пускай по его вине город и сгорал в атомном огне, война не была окончена. У них ещё был шанс покончить с Годзиллой. Серизава поднял глаза, вновь взглянув на погибающий город. Огонь поглощал всё вокруг, пока Годзилла приближался прямо к ним. — Хорошо, — наконец произнёс Серизава. — Уходим. Они медленно направились к вертолёту, оставляя позади город, который уже было невозможно спасти. Вместе с ним они оставили надежды на то, что Годзиллу удастся остановить, по крайней мере до лучших времён. Загудел двигатель, винты завыли и вертолёт взмыл в небо, оставляя внизу пылающий город. Серизава с тоской смотрел в илюминатор, не ожидая, что вдруг что-нибудь изменится. Токио лежал в руинах и всему этому виной был Серизава. Но мог ли он вообще справиться с Годзиллой? Быть может ящер оказался слишком серьёзным противником? Подобные мысли должны были скинуть груз вины с плеч Серизавы, но, вопреки ожиданиям, легче учёному не становилось. Годзилла одержал верх и ничто не могло уже его остановить. Годзилла… Серизава не мог поверить тому, что видел — ящер был прямо под их вертолётом. Впервые учёный видел его своими глазами. Ящер поднял голову к небу, смотря прямо на летевший над ним вертолёт, но атаковать не торопился. Даже отсюда, с высоты не досягаемой для Годзиллы, ощущался ареол могущества и величия, что источал этот ящер. Но что-то с ним было не так. Серизава пригляделся — Годзилла шёл неуверенно, время от времени заваливаясь то на одну, то на другую сторону, будто был чем-то болен или… отравлен. Серизава вспомнил свой план, вспомнил про кадмий. Неужели всё было не зря? Неужели всё в действительности сработало? Сомнения отступили прочь, когда Годзилла, обессиленный, рухнул на землю. Даже здесь, на высоте свыше полутора километров, в шумном вертолёте, был слышен звук падения чудовища. Серизава на минуту отвлёкся и посмотрел на сидевшую напротив него Вивьен. Можно было не сомневаться в том, что женщина видела всё то же, что и он. Они переглянулись и с пониманием кивнули друг другу. Сейчас слова были излишни. Пускай не без жертв, но они одержали победу. Теперь лишь это имело значение. Вертолёт продолжал свой путь, унося Серизаву и Вивьен подальше от разорённого города. От груза, лежавшего на душе у каждого из них не осталось и следа — они победили.***
Едва Серизава ступил на борт судна «Монарха», как на него сразу же налетела Эрика. Девушка безудержно тараторила, задыхаясь от волнения. Она пыталась разузнать у профессора обо всём, о чём только могла. Впрочем, кто бы мог её осудить? Они с Серизавой не виделись несколько часов. Подобное нельзя спокойно пережить, когда речь идёт о нападении исполинского чудовища. Однако учёный не спешил поддаваться на распросы девушки. Он лишь молча обнял её, а затем, улыбнувшись, произнёс: — Всё хорошо. Мы победили. — Я… я, — Эрика пыталась подобрать слова, но не могла. Эмоции оказались сильнее. В конце концов, она не придумала ничего лучше, чем обнять Серизаву в ответ. Так они простояли несколько минут, ловя на себе взгляды «монарховцев». Но ни Серизава, ни Эрика не обратили на это внимание. Наконец, собравшись с мыслями, девушка произнесла: — Я… я так рада, что Вы вернулись, — на глазах Эрики выступили слёзы. — Я чуть с ума не сошла, пока Вас не было. — Я не мог поступить иначе, — Серизава погладил девушку по голове. — Главное то, что у нас всё получилось. Годжира больше не опасен. Теперь уже всё позади. Эрика улыбнулась и утёрла слёзы. — Может, кофе? — девушка попыталась сменить тему разговора. — Я принесу. — Не откажусь, — ответил Серизава. Девушка убежала. — Вы специально её спровадили? — обратилась к Серизаве Вивьен, всё это время стоявшая в стороне, несколько неловко наблюдая за ними двумя. — Отчасти, — усмехнулся Серизава. — Я понял, что Вы хотели со мной поговорить, и решил, что будет лучше провести наш разговор тет-а-тет. — Вы весьма наблюдательны, профессор, — ответила Вивьен. — Ближе к делу. Что Вы хотели со мной обсудить? — Вчера я невольно подслушала Ваш разговор с ней, — Вивьен жестом указала в ту сторону, куда ушла Эрика. — Хотела бы обсудить с Вами вашу дальнейшую участь. Серизава нахмурился. — Оглядываясь на всё, что вы оба видели, и на то, какую роль лично Вы, профессор, сыграли в победе над Годзиллой, могу только сказать, что отныне вы — одни из нас. С этого дня вы оба — члены "Монарха". Но я считаю должным сказать, что права на отказ у вас нет. — А почему Вы решили, что я захочу отказаться? Увидев, чем вы занимаетесь, от каких тварей вы день за днём оберегаете жизни простых людей, рискуя собственными, я бы счёл за честь вступить в ваши ряды. К тому же мы с Эрикой обязаны вам жизнью. — В Вас я не сомневалась. Меня больше волнует Ваша спутница. — Об Эрике можете не беспокоиться. Я поговорю с ней. Она всё поймёт. — Прекрасно, — ответила женщина. — В таком случае мешать вам не буду. Вивьен отдала приказ о скором отплытии и ушла. Вскоре вернулась Эрика, держа в руках две кружки горячего кофе. Серизава рассказал девушке о том, что поведала ему Вивьен. — Так значит, Вы правда хотите на них работать? — удивилась Эрика. — Трудно сказать, — Серизава улыбнулся. — Но одно я знаю точно — к прежней жизни я вернуться не смогу. — Что ж, выбора при любом раскладе у нас не остаётся, поэтому я с Вами. К тому же, может именно тайных организаций и гигатских монстров нам всё это время и не хватало? — Может и так, — Серизава усмехнулся. — Кто знает, что на нашу долю припас завстрашний день. Они так ещё долго стояли на палубе судна "Монарха", глядя на растворявшийся в дали массив Японии. Никто не знал, куда оно их несёт, но было ясно одно — начиналась новая глава.