Девочка, которой больше нет

С восходом солнца мой день начинается не как у большинства девушек. Мое пробуждение обусловлено не будильником, а молитвой, которую я исполняю каждое утро. Утренний намаз, или Фаджр, – это обряд, которому я следую уже много лет. Моя комната наполнена тишиной, и единственное, что нарушает эту утреннюю тишину, - это тихое шуршание моего хиджаба, который я аккуратно надеваю перед молитвой. Я протягиваю руки к свежести холодной воды. Омываю свое лицо, начиная с правой стороны. Затем, поочередно, правую и левую руку до локтя. Следом – ноги до щиколотки, начиная с правой. И наконец, ощущение чистоты и гармонии наполняет мое сердце. Я двигаюсь к месту для молитвы, разворачиваю свой мусалла - молитвенный коврик, направленный в сторону Каабы. На мгновение я задерживаю взгляд на нем, украшенном орнаментами и восточными рисунками. Это - символ моей связи с Аллахом и символ моей веры. Думая об этом, я понимаю, как сильно слабеет та самая связь в этом, "новом" для меня, мире. Эдвард Каллен может читать мысли. Чёрт, услышав это, я даже на секунду поверила, а после мне стало немного обидно, что он считает меня настолько наивной, чтобы поверить в это. "Я могу прочесть мысли любого, кроме тебя", – прошептал он мне вчера вечером. А ведь других оправданий его неожиданной помощи мне я просто не могу найти. Ведь он знал всё, даже то, в какой ресторан меня вести... Мир и покой пытаются безуспешно наполнить меня, когда я встаю в позицию для начала молитвы - я стою прямо, руки сложены на груди. Я произношу первые слова молитвы, и вокруг меня словно витает сакральная атмосфера, ощущение слабой связи с Богом. Не может, просто невозможно, чтобы существовал и мой Бог, и такие сверхъестественные способности. Каждое движение, каждое слово молитвы является частью духовного пути, который я прохожу каждый день. Это момент, когда я чувствую себя ближе к Аллаху, и, несмотря на ранний час, я чувствую себя бодрой и полной энергии для нового дня. Намаз в конечном итоге дает мне каплю силы и моей душе становится легче. Совсем немного. Выпив кофе я начинаю чувствовать себя ещё лучше, но чем ближе к выходу из дома, тем сильнее тело начинает трусить от беспокойства. Первым уроком будет факультатив по религии и сегодня мы начинаем изучать ислам. До этого мы говорили о христианстве и для меня это было интереснейшим открытием веры в Бога с другой стороны. Но недостаточно... верным? С Эдвардом Калленом мы этот день не виделись, он лишь махнул мне рукой в коридоре. Джессика отдала мне мою куртку, которую я по глупой случайности вчера забыла у неё в машине. А еще, она отчаянно пыталась у меня узнать детали нашей с Эдвардом встречи, думая, что я нарочно пошла к нему по предварительной договорённости. Наша следующая встреча в столовой продолжала крутиться вокруг этой же темы, когда я уже не выдержала. – Вы же целовались, да? Ну расскажи хоть что-нибудь, не будь "букой", – взмолилась она. – Аллах тебя подери, Джессика, – огрызнулась я, стараясь не отвлекаться от назойливой помидорки-черри, которая никак не хотела нанизываться на вилку, а в конечном итоге брызги выплеснувшегося из неё сока пшикнули мне в лицо. – Не могу поверить, что ничего не было, – развела руками она, срываясь на более высокий тон, – с таким не грех и замутить на ночь-другую. Я мысленно закатила глаза. – Сначала благословение отца, потом официальный брак, в идеале обряд никаха, – задумчиво произнесла я. Её лицо замерло в удивлении. – Эм, Белла, – неуверенно внедрилась в разговор Анжела, – современные мальчики совсем не такие. – Тогда и нечего на них время терять, – отрезала я. И зачем я снова сюда села? Я почувствовала как Майк отодвинулся от меня на считанные миллиметры. Вот знала же, что им не понять меня. Это я ещё не упомянула, что мой будущий супруг должен обязательно быть мусульманином. "Кому ты, проклятая, будешь после этого нужна?" – набатом простучал в ушах голос того, кого я мечтала забыть. Сколько раз мне угрожали, шантажировали честью, предупреждали, что я никого и никогда не смогу себе найти? Возможно, в этих болезненных словах была заключена правда. На биологию я шла с ощущением узла в животе. Зайдя в класс первой, я села доставать свои книги и тетради, а также пару новых ручек и маркеров, с помощью которых я хотела вложить кусочек души и творчества в свои конспекты. Начав обводить некоторые моменты, я слышала, как в класс заходили другие ученики, нарушая тишину и уютную атмосферу. Его скользящий взгляд я почувствовала не поднимая головы, когда он незаметно присел. – Привет. Медленно оторвавшись от листа, я ответила приветливо. – Привет. Во всяком случае, я надеюсь, это прозвучало достаточно уверенно, чтобы не выдать мои внутренние терзания из-за нашего разговора накануне. – Что рисуешь? Нервным движением руки я отодвинула тетрадь немного вбок. – Просто оформляю конспект. – Понял, – коротко ответил он. Я отвлеклась на окно, которое было приоткрыто. Довольно прохладный ветер заставлял мои ладони леденеть. – Прикроешь окно? Он слегка напрягся, но так-же легко ответил с неловкой улыбкой: – Сейчас сезон гриппа, лучше было бы не дышать чужими вирусами. Или чужими запахами. Мой ему, насколько помню нашу первую встречу, не понравился. Когда-то ещё я заметила, что от некоторых (читай – многих) женщин в Палестине или близлежащих селах могло неприятно пахнуть. Доступ к дезодорантам и прочим спиртосодержащим средствам гигиены был отрезан, только тут, в США, я впервые попробовала их. Тем не менее, я всегда старалась максимально следить за своим телом. Ар-Рамли аш-Шафи'и, да помилует его Аллах, сказал: «Что касается женщины, то ей нежелательно использовать благовония, украшения и роскошную одежду при выходе (на улицу). Ей желательно избавиться от неприятного запаха». Тем не менее, там, где я была, женщинам запрещено было буквально всё. Вот если взять ортодоксальных евреев, про которых я читала, то по субботам им нельзя работать и даже пользоваться такой вещью как дезодорант. И это делает субботние молитвы в переполненных синагогах очень вонючим делом. – Если тебе холодно, вот, возьми, – неловко предложил Эдвард, – а я немного прикрою окно, чтобы ты не заболела. Он протянул мне женский кардиган шоколадного цвета, который он ловким движением вытащил из своего портфеля. Я посмотрела на него с нескрываемым удивлением, вопросительно поднимая брови: – Элис забыла его у меня в портфеле, она не будет против, – пояснил он. Этот милый жест меня приободрил. Начался урок и сегодня была новая тема, однако, довольно простая для меня, должна заметить. Еще неделю назад я прочитала эту тему в двух разных учебниках, поскольку мне легче воспринимать одну и ту же информацию рассказанную устами разных авторов. Из-за этого я смогла отвлечься от мейоза на свои размышления. Украдкой поглядывая на своего соседа по парте, я замечала, как потемнели его глаза сегодня в сравнению со вчерашним вечером. На тон или полтона, но они стали меньше отливать походить на песочный цвет. Я с трудом могу поверить в то, что он умеет читать мысли. Как такое вообще возможно? Весь период своего более осознанного возраста я считала себя рациональной и религиозной мусульманкой, идея, что кто-то может проникнуть в мои мысли, просто не укладывается в моей вере. Но почему он рассказал мне этот секрет? Зачем? Было ли это вообще правдой? Он самый популярный парень в школе из явно не бедствующей семьи, и я... Я всего лишь новенькая, неопытная и никому неизвестная девушка с низкой самооценкой, отвратительным прошлым и сломанной психикой. Я даже не понимаю, почему он общается со мной и зачем рассказал мне такую удивительную вещь. Может быть, это просто шутка или попытка разыграть меня? Однако, может ли быть эта забота наигранной? Но если это правда, что он может читать мысли других людей, то это меня пугает. Что, если однажды он сможет прочитать мои сомнения, узнать о моих слабостях и моих тайнах? Что, если он обнаружит, что я не верю в его способности? Я не хочу, чтобы кто-то проникал в мою личную сферу без моего согласия. Вдруг он может и сейчас читать мои мысли, а вчера лишь соврал, чтобы не пугать меня еще сильнее? Дрожью пробило моё тело и я почувствала, как мурашками покрылись даже ноги. – Холодно? – наклонившись спросил он. – Нет, спасибо, кофта очень теплая, – натянуто улыбнулась я. В классе действительно было свежо и приятно находиться. Чтение мыслей... Я хотела бы проверить его слова, но как? Я не знаю, как узнать, действительно ли он читает мысли. Может быть, это просто трюк или иллюзия. Но если это правда, то это меня заставляет задуматься о том, какие еще тайны он знает о других людях, о моих друзьях или учителях. Это очень сложно для меня принять и осознать. Хотела бы я уметь такое? Чёрт подери, возможно. Я бы использовала эти знания для того, чтобы искать пропавших безвести людей и тех, кто покусился на их жизнь и свободу. С помощью такой силы можно изменить мир, хотя, возможно, и разочароваться в человечестве в целом. Моя религиозная вера также вносит свою лепту в мои сомнения. Я верю в Аллаха и знаю, что только Он знает все наши мысли и секреты. Если этот парень действительно обладает такой способностью, то, возможно, это противоречит моим религиозным убеждениям. Я должна найти баланс между своей верой и рациональным подходом к этой ситуации. Всё в этом городе испытывает мою веру, даже факультатив по религии. Та сухая информация, которую нам предоставляют, надламывает меня. В том Коране, который я читала в своём заточении, не было строк о том, что в исламе запрещено принудительное обращение в веру. Насколько тот ислам, с которым я была знакома соответствовал правде? Действительно ли существует мир, где обычные школьники могут читать мысли? Я чувствую, что это создает конфликт внутри меня. С одной стороны, я хочу верить в чудеса и возможности, которые превосходят наше понимание. С другой стороны, я боюсь потерять свою приватность и контроль над своими мыслями. Потерять веру. Я не знаю, каким образом это повлияет на нашу дружбу или на меня лично. Мне нужно время, чтобы разобраться во всем этом. Во что я готова верить? Возможно, это просто испытание или урок для меня, чтобы понять себя и свои убеждения глубже. Но пока что я остаюсь настороженной и неуверенной в том, как относиться к этой новой информации о парне, который, по его словам, умеет читать мысли. После урока он проводил меня на физкультуру и я отдала ему одолженную кофту. Мы болтали ни о чём и одновременно обо всём на свете. Эрудированный и чудесный, другим словом кроме как "чудесный" его нельзя описать. Казалось, он знает обо всём на свете: хорош в истории, может объяснить любую точную науку, любую теорию своими словами. Только лишь признался мне, что совсем не умеет готовить. – На каком языке ты думаешь? – внезапно спросил он. Мы стояли возле шкафчиков и вокруг нас было много людей. Однако, казалось, что мы как в одном общем пузыре – весь мир померк в цунами наших разговоров. – Какой любопытный вопрос, – ответила я и привычным движением поправила хиджаб, – последние годы это была смесь арабского и английского языков, но сейчас в основном все мысли на английском, кроме каких-то старых воспоминаний и эмоциональных моментов. Правда, меня расстраивает, что на английском я всё ещё и, видимо, мне предстоит долго говорить с акцентом. – Я выучу арабский для тебя, – серьёзно сказал он. Рассмеявшись вслух, я даже не могла подумать, что это может быть правдой. – Может это поможет тебе лучше меня "читать", – улыбнулась я и осеклась. – Ты мне веришь? – тихо спросил он, немного наклонившись ко мне, не отпуская нашего зрительного контакта. Ах, какие необычные глаза. Во всём мире не видела подобных. Перед тем, как ответить, я прикусила губу и отвела взгляд, неловко перебирая пальцами лямки портфеля. – Возможно, но мне нужны доказательства. Ухмылка возникла на его губах и он прошептал: – Майк Ньютон ждёт, пока я отойду от тебя, чтобы попросить тебя играть с ним в теннис в паре на физкультуре. Бросив эти слова, он круто развернулся на каблуках и пошёл на свой следующий урок, а я уловила взгляд Майка. – Эй, Белла, – помахал он, позвав меня. Слова Эдварда Каллена оказались правдивы.