Девочка, которой больше нет

Форкс, апрель 2005 года. Последние недели в городке были нестабильными: весна хотела окончательно сменить зимний период и пережить противостояние сезонов предстояло именно населению Форкса. Порой я даже скучала по знойной жаре стран Ближнего Востока. Теперь же спастись можно было лишь чаем и слоями тёплой одежды. Эммет, с которым меня ближе познакомили Элис и Розали, обещал, что лето в этом городе будет идеальным: бережливые летние грозы и мягкое тепло непалящих солнечных лучей. Мне оставалось лишь усердно знаниматься и готовиться к предстоящим экзаменам, периодически выезжая в Порт-Анджелес за одеждой и книгами вместе с сёстрами Каллен. Пару раз мы устраивали короткие променады вместе с Эдвардом, который постоянно ругался на арабскую систему письма и произношение звуков. Это выглядело мило, хотя меня удивляло его внимание к этому вопросу. Я смеялась еще в первые разы, когда он говорил, что будет учить мой язык, однако, увидев однажды в его руках свежекупленный разговорник арабского, я была потрясена до глубины души. Из-за моего периодического общения с этим удивительным семейством, у многих в школе возникали вопросы, но ко мне старались не лезть. Как, в прочем, и к Калленам, у которых была не лучшая репутация в городе из-за того, что они всегда держались особняком. Удивительным семейство я называю потому, что я постоянно замечаю мелкие странности за ними, да и опустить особую способность Эдварда в чтении мыслей я тоже не могу. Однако, он признался мне, после того как я спросила, что в его семье никто больше так не умеет, но очень не любят эту его особенность. Тем не менее, я не поднимала эту тему ни с Элис, ни с Розали, поэтому мы все дружно делали вид, что никто ни о чем не знает. В ту ночь я спала особенно неспокойно. Виной этому были не дождь, беспощадно покрывающий улицы маленького американского городка, и даже не ночные призраки прошлого, которые иногда заходили ко мне во сне. Я ворочалась, невольно улавливая каждый шорох, и мои мысли беспокойно кружились, словно попытка найти ответы на непонятные вопросы. Наконец, ближе к шести утра, я услышала тихие и быстрые шаги Чарли, моего отца, который всегда рано выходил из дома. Его приземистые шаги затихли, а спустя меньше десяти минут послышался звук запускающегося двигателя его служебной машины. И куда он так рано отправился? Я выглянула из окна и увидела, как машина Чарли исчезает за поворотом улицы. Неожиданно в голову пришла мысль, что что-то необычное должно случиться, чтобы отец вышел на работу настолько рано. Что-то, чего я не знаю. Моё сердце заныло тревогой. И хотя было рано, я решила подняться. Посмотрев на себя в зеркало, я зачесала волосы и пошла умываться. Утренняя молитва вышла скомканной и не душевной. Бросив попытки обратиться к Богу внутри себя, я принялась укладывать вещи в школьный рюкзак. Я посмотрела на часы, было ещё рано для школы и решила заварить себе кофе. После этого захотелось сделать омлет и подкрасить реснички. Наконец-то руки дошли до косметики, которую Рене отправляла мне посылкой несколько недель назад. Так как краситься я не умела, пришлось обойтись самой простой частью. В целом, отношения с Рене, моей матерью, складывались нейтрально и чаще ограничивались электронными письмами. Меньше всего я хотела, чтобы она чувствовала вину Дорога в школу была умиротворенной. Дождь значительно утих и лишь лужи, и весенняя прохлада напоминали о нем. Я надеялась на спокойный и обычный день, не подозревая о том, что мой мир скоро обрушится. Когда я вышла из машины и направлялась к школьному зданию, я увидела некоторых девушек, которые были измазаны слезами. В этот момент что-то во мне треснуло. Начав искать знакомые лица, я наткнулась на Анжелу, стоящую с Беном, нашим одноклассником. Видит Бог, она была неузнаваема, когда я подошла. Красные опухшие глаза и мокрые ресницы. Её голос дрожал, шепча что-то Бену, а увидев меня, она сорвалась на рыдания. – Ох, Белла... – прошептал одноклассник. Казалось, траурная атмосфера поглотила все вокруг и даже воздух стало тяжелее вдыхать. Я подбежала к Анжеле, схватив её за плечи и пытаясь сконцентрировать её взгляд на мне. – Анжела, – воскликнула я, – что случилось? Видит Бог невозможно было видеть её такой разбитой. – Белла... Миссис Смит... её... – Анжела подавила хныканье и вновь бросилась на грудь Бену. – Анжела, что происходит? – моё сердце забилось ещё быстрее. Взглядом я молила её объяснить, что случилось. – Её... миссис Смит... – девушка перевела дыхание, стараясь собраться с мыслями, – убил зверь. В лесу... недалеко от её дома. Это так ужасно, Белла. Я просто не могу поверить! Я остановилась. Моё сердце замерло, а дыхание сбилось. Миссис Смит... Моя самая близкая педагогическая опора, моя наставница, моя учительница, ушла навсегда. Первый человек поверивший в меня. Губы мои открылись, но слова застряли в горле. Я уже никогда не услышу её мудрых советов и добрых слов поддержки. Не посмеюсь над её шутками и не расскажу ей о последней прочитанной книге. – Анжела... – наконец я прошептала её имя, стараясь дать волю эмоциям, но внутри меня было пусто и бесконечно тоскливо. – Это так несправедливо, Белла! Она была очень доброй и понимающей, она всегда поддерживала всех, кто в этом нуждался, она... – Анжела снова заплакала, и Бен, обнимая её, уставился на меня с состраданием. К миссис Катрине Смит мог обратиться каждый в этой школе: рассказать о проблемах с одноклассниками, трудностях в учёбе, поделиться семейными неприятностями. Да, конечно, на её место наймут и другого школьного куратора, но я не могла поверить, что больше её с нами нет. Будто этот мрачный и жестокий мир не заслуживал такого светлого и мудрого человека. – Я не могу поверить... – мой голос дрогнул, и я обняла Анжелу, стараясь утешить её, хотя и сама была разбита от потери. Я сделала шаг назад, чувствуя, как плывёт всё вокруг меня. Казалось, на уроки больше никто не торопился. Все ученики передавали друг-другу этот морозящую кожу ужас. Некоторые оборачивались на лес, будто опасаясь, что зверь выйдет на школьную парковку в любую минуту. Кто-то звонил родителям, а некоторые тоже плакали. В этот момент кто-то ласково положил руку на моё плечо, и я обернулась. Эдвард стоял за мной, и в его глазах я увидела глубокое сочувствие. Он обнял меня, словно знал, как мне больно. Это было так неожиданно и душевно, хотелось закутаться в его объятия и успокаивающий аромат. – Белла, я слышал... – его голос был тихим и заботливым, – мне так жаль... Я опустила голову на его плечо, позволяя себе слабость, которую обычно старалась скрывать. Его объятия были тёплыми и утешающими, и я понимала, что сейчас мне это просто необходимо. Эдвард молча держал меня, словно знал, что слова сейчас не помогут. Слёз не было. Я не чувствовала своего тела, будто каждая его клетка решила отделиться от моего сознания. В объятиях Эдварда сошлись все страдания этого утра. Я забыла о плохой погоде и померкших красках вокруг нас. Сейчас мир казался серым и грустным, но он был рядом, и это давало мне надежду на будущее. – Спасибо, Эдвард... – прошептала я, – это так ужасно... Он отвел меня в сторону своей машины и, заботливо открыв дверь, усадил меня. Я подняла взгляд на серое небо, буквально заросшее тучами. Когда же я услышала как он присел рядом с водительской стороны, я закрыла руками лицо и надрывисто выдохнула. – Сегодня уроки будут отменены, в школе траур, – прошептал он. Я не шелохнулась. – Белла, – он поднял моё лицо, и его глаза были полны сострадания, – я с тобой. Меня затрясло от адреналина и переполняющих эмоций. Он сжал мою руку и потянулся пристегнуть меня. – Моя машина... – Ты точно не в том состоянии, чтобы водить сейчас, – ответил он и посмотрел вперед. Поймав участок, на который он смотрел, я заметила его семью: Элис, Розали, Джаспера и Эммета, стоящих под козырьком школы. Они о чём-то переговаривались между собой и я заметила то, что мне показалось необычным: серьёзность. Девочки не плакали, а скорее выглядели обеспокоенно и напряжённо. Старший брат Эдварда, Эммет, сжимал кулаки так, будто сам сейчас пойдёт убивать этого зверя. Джаспер же, напротив, выглядел собранно и спокойно, но, тем не менее, не безразлично. Он вёл разговор прижмуриваясь, будто что-то анализируя в этой ситуации. – Как твоя семья доберётся домой? – вырвалось у меня. – Эсме их заберёт, – ответил мне Эдвард, – мы уже ей позвонили, – если хочешь, могу передать Элис твои ключи и она привезёт твою машину к дому. – Эсме? – Мама. На автомате я передала Эдварду ключи, которые держала в руках с того самого момента, как приехала в школу. – Если её не затруднит, – неуверенно промямлила я. Ещё несколько мгновений и ключи были переданы. Мы выехали со школьной парковки. Я попросила Эдварда отвезти меня к дому миссис Смит, чего он не очень хотел делать. Говорил, что мне нужно приехать домой и отдохнуть, однако я его не слушала. – Ты хоть знаешь, где она живёт? – в ответ на мои пререкания спросил он. – Ты знаешь, – уверено прошептала я, – ты всё знаешь. – Правда. – Город маленький, просто нужно найти место, где больше всего полиции, – мрачно сказала я и уставилась в окно. Мы подъехали к месту недалеко от дома учительницы через несколько минут. С расстояния я видела большое скопление людей в форме, которые уже разъезжались потихоньку. Машины Чарли я не видела. – Послушай, я не хочу подъезжать ближе. Оставь это. Тебе хватит на сегодня потрясений. Зажмурившись, я опустила голову. Сжимая кулаки и напрягая тело, я пыталась собраться и отвлечься от преисполняющей меня боли. – Будут похороны и я могу поехать потом с тобой, попрощаться. – Её будут хоронить в закрытом гробу? – вновь вырвалось у меня и я почувствовала, как ниже стал мой голос и потекли непрошенные слёзы. Он не ответил. Резким движением я вышла из машины на свежий, влажный и тяжелый одновременно воздух. Сквозь пелену слёз, обжигающих мои щеки я посмотрела на её дом и на лес вокруг, который, казалось, стал лишь больше занимать пространства в этом городке. Я сделала пару шагов вперед к её дому по траве и присела возле ближайшей сосны, схватив в охапку несколько иголок, шишку и землю. Поднявшись, я долго стояла и смотрела, как разъезжается народ. Я наблюдала за тем, как из моей ладони медленно высыпается мокрая земля, оставляя свои отпечатки на бледной коже. Уже в машине я узнала, что Чарли заметил машину Эдварда и они о чём-то разговаривали. Договорились, что Эдвард отвезёт меня домой и такого доверие отца к однокласснику я не ожидала. Весь мир для меня был словно в тумане. Приехав к дому, я еще долго рыдала в машине. Истерика не прекращалась уже и дома, я не замечала, как меняются картинки вокруг. Вот, и мы уже сидим с Эдвардом Калленом в моей гостиной одни дома. Он заварил мне чай, а в какой-то момент передо мной оказались и эклеры, которые я съела в один присест. Элис, привёзшая пикап, захватила с собой и эти эклеры. Она меня обнимала и они оба меня внимательно слушали. – Она, она... она же не заслуживает этого, – сквозь рыдания говорила я, – пусть это чудовище умрёт в страшных муках! Постепенно я успокаивалась, а после мои чувства снова брали вверх над моей головой. Я чувствовала обеспокоенность Элис и как Эдвард периодически брал меня за руку. – Эдвард, – всхлипнула я, – почему она, а не они?! Такие чудища как Ифтар, Нихрис, их окружение, крадущие людей и убивающие безоружных детей. Ломающие судьбы и жизни. Живут. Пусть в тюрьме, но живы же! Я знала лишь то, что они ожидали суда в Стокгольме с последующей депортацией, если их не выдадут какой-то другой стране. Однако, более следствию мои показания не были нужны. Всё, что я знала, я уже рассказала, опуская личные подробности, ограничившись лишь тем, что сообщила им, что меня били и что при мне убивали других детей. Рассказывать про сексуальное насилие мне не хотелось. Ни незнакомым следователям в строгой форме, ни отцу, которому и так было очень тяжело эти годы, ни психологу, с которым, впрочем, мы и так прекратили встречи. Добрая, строгая и тактичная Катрина Смит была уже не с нами, а эти гады продолжали дышать. – Они будут страдать сильнее, я обещаю, – сказал он, присев на колени передо мной. Я сидела на кресле, красная, распухшая и с грязным лицом, на котором перемешалось все: и слёзы, и пыль с рук, и много неприличных слов, сказанных мной за этот вечер. Он мягко взял мою вторую руку и не спуская глаз смотрел на меня, в то же время Элис куда-то отошла. Я подозревала, что она пошла готовить мою постель. Мне так повезло с таким количеством добрых людей вокруг меня, что от повышенной эмоциональности слёзы снова оросили мои скулы. Позже пришёл Чарли и молча обнимал меня некоторое время. Золотое свойство отца было именно в этой тишине и спокойствии, которые он создавал одним лишь только своим присутствием. – Иди отдыхай, Белла, – сказал он, когда я притихла, а сам тактично вышел на кухню приготовить себе ужин, оставив меня одну с моими друзьями. – Я подготовила постель, сейчас отнесу твою сумку и вещи наверх, – прощебетала Элис и буквально упорхнула. Мы с Эдвардом остались наедине и молчали. Вновь город накрывали сумерки. – Прости за этот день и мою слабость. Вы все знали миссис Смит намного дольше меня, но лишь я так расклеилась, – вымолвила я, отводя взгляд. – Она была для тебя близким человеком, – вздохнул он, – не извиняйся, я рад, что ты позволила быть рядом с тобой. На самую малость, но я слегка улыбнулась такой формулировке. Мы обнялись вновь. Скромно и быстро, я думала уже сделать шаг назад и отправиться спать, как он наклонился ко мне и легко-легко коснулся губами моего лба, прошептав на арабском, чем несказанно меня удивил: – Ты сильная, даже если сама этого не замечаешь . И мне стало очень тепло. Я подняла свои глаза и посмотрела прямо в его глаза орехового цвета: – Спасибо за всё, – прошептала я.