Осень 2004 года.
Восход солнца больше не давал ночной прохладе взять верх.
Бежал Луис так быстро, будто сама Смерть наступала трусишке на пятки. Собственное дыхание заглушало любые звуки, а ледяные капельки пота кубарем скатывались по телу. Нырнув в оловянное окно, он скрылся из виду. Боязливо глянул сквозь просвет в старых досках. Никого. Заражённые селяне, наконец, отстали. Вдох-выдох, затем ещё и ещё. Сев на пыльный табурет, Луис чутка расслабился. Он очень устал. Рёбра болели так, будто по ним дубасили. В последние годы жизнь не сулила чего-то хорошего, а за эту неделю так и вообще можно было запросто слететь с катушек.
Мимо окна пронеслись каркающие вороны. Чёрные птицы своим шумом вырвали из депрессивных раздумий. Луис тяжко вздохнул, с болезненным стоном оглядел забытое место. Домик в глуши испанской деревушки, где давно жил счастливый мальчик со своим дедушкой, трещал от сквозняков. При малейшем движении стул под ним самим скрипел. От многолетних дождей набухло дерево, и запах гнилья разносил даже самый слабый порыв ветра. В носу стало свербить от смешавшихся запахов. То, что осталось от крыши, выглядело жалко. Доски в некоторых местах засраны птичьим помётом да плесенью, а стреха, будто её делали из соломы, развалилась. Возле камина на ржавом гвоздике висело укулеле его покойного старика. После пожара их дом пытался отстроить заново тогда ещё деревенский учитель Мендез, но позже Старейшина приказал своему помощнику прекратить. Луис не знал, почему. Возможно, слишком много ресурсов на какую-то небольшую рыбацкую хатку у озера, а возможно, строительство было бесполезным, так как фундамент уже давно просел.
В его старой комнате с видом на водную туманную гладь тихо, а на полках пусто, так же, как и на душе учёного.
В 1992м, в один из их мрачных дней, семнадцатилетний подросток решил сбежать из деревни. Не откладывать и не искать себе оправданий, а покинуть это место. Его детская тумбочка с замком всё ещё стояла на месте.
«Может быть, и дневник там?» — подумал Луис.
Ключ должен быть под ножкой стола. Есть! Удача! Провернув железку в замочной скважине, он достал заветную школьную тетрадь на сорок восемь листов и вернулся обратно в гостиную. Первая запись должна быть где-то в 1986 году, а последняя — года четыре назад. Сердце наполнилось теплом. Он не стал окунаться в воспоминания с головой, а бегло пробежал глазами по некоторым строчкам.
…В одиннадцатый день рождения дед опять повёл меня на наше озеро, но в этот раз вручил мне свою удочку… Сказал, что я уже готов самостоятельно ловить большую рыбу…
…Домик наш ни с того ни с сего загорелся жёлтым пламенем. Я слышал, как стихали в огне дедушкины крики…
…Последнее время мне не с кем поговорить, да и не особо-то и хочется. Жители косятся с этими сочувствующими лицами, от них тошно…
…В тот день, когда я, весь грязный, в мятой одежде и с цветущими синяками да ссадинами на лице, притопал домой, то застал дядю Битореса в гостиной…
Луис резко отбросил тетрадь на стол. Щетинистое лицо неожиданно передёрнуло. Видимо, заново пережил в голове всё то, что прочитал. Картинки прошлого развеялись, как белый дым от сигарет. Веки тянуло сомкнуть. Он потёр двумя пальцами переносицу. Только тревожность немного утихла, как звуки шагов заставили вновь встрепенуться. Столь знакомые, целенаправленные, твёрдые шаги.
— Твою мать! — Он узнал бы этого человека по тяжёлой поступи даже через двадцать лет. Глаза быстро забегали в поисках укрытия или защиты. На полу лежал маленький нож. Луис, не думая, схватив стальную рукоять, обернулся, но в этот же момент обнажённую шею схватил давний друг. — Приветик, дядя Биторес
Отец Мендез нависал над Луисом, словно гора, готовый раздавить в любой момент. Смуглолицый слабо вырывался. Словно щенок, которого схватили за шкирку, Наварро почти повис в воздухе. Он мог лишь цепляться за громадное запястье и болтать ногами.
— Всегда был непослушным, всегда был заносчивым, своевольным, глупым птенцом… — Мужчина взирал почти безэмоционально. Вот только тон Мендеза выдавал злость, но больше, наверное, обиду. — Постоянно всё делал по-своему… Надо было тебя пороть.
Старая добрая каменная маска, на удивление, слетела с лица Старосты.
— Уж лучше бы бил. — Язвительно парировал учёный. Захрипев, он вцепился в мужчину сильнее. — З-задушишь… Пусти!
Луис начал активнее извиваться. Биторес разжал пальцы, но грубо схватил уже под локоть. Глядел своим единственным глазом ровно и внимательно. Сколько бы ни пыталась судьба отбросить их двоих по разные стороны, у неё никогда не получалось. Разлука была временной.
— Владыка желал убить тебя, но я его отговорил.
— Ох, как благородно с твоей стороны! А Ози так вообще душка. — Потирая горло, на губах черноволосого играла насмешливая улыбка. — Вы четверо ещё не лопнули от собственной важности?
Луис проглотил следующие фразочки, откашлялся и посмотрел на свой сжатый кулак. Кухонный нож в руке выглядел довольно комично. Как будто холодное оружие нанесёт вред громиле. Тем более тупой ножик больше походил для резки сливочного масла на хлеб. Эта зубочистка-нержавейка полетела куда-то в сторону пыльного камина и с грохотом встретила пол.
— Я теперь лично проведу твоё причащение.
— Фу! Не буду пить букашек, они не вкусные. — Мельком пронеслись воспоминания из их прошлого. — Хотя, наверное, хуже манки с комочками, что ты делал мне в детстве, ничего нет.
Серра усмехнулся. Тепло и горько одновременно. Парень хотел и бесцельно посудачить, и оттянуть время. Возможно, ему удастся сбежать. Хоть вероятность и мала, но Наварро редко сдавался раньше времени.
— Ты поедал слишком много сластей, мог бы и потерпеть кашу по утрам. — Здоровяк легко улыбнулся.
— И спал я плохо, и не слушался, курить начал в четырнадцать, да? — Серра стёр ухмылку, бросил мрачный взгляд на него. — Ты, наверное, понятия не имеешь, почему.
— Нет, я знаю… — Вполголоса проговорил одноглазый. Пламя в душе разжигалось. Староста ослабил хватку на локте. Длиннущие пальцы нежно огладили столь тонкую для них шею, которую грубо сжимали минуту назад. Будто извиняясь. — Из-за смерти деда.
Пальцы Битореса аккуратно тронули выпирающие ключицы, яремную ямку. Поглаживали вспотевшую смуглую кожу. Неторопливо спустились к молнии куртки и потянули её вниз. Наварро сглотнул. Когда широкая ладонь остановилась на ремне его брюк, парень зажмурился.
— Н-не только… Хватит! — Луис грубо убрал чужую руку и застегнул бегунок обратно. Задумчиво глянул на собственные дрожащие пальцы. — Что тебе надо? Или ты пришёл за… этим?
Бородач разочарованно выдохнул, сжал мощный кулак. Раздражение на сером лице рассеялось. Словно сейчас ничего и не было.
— Ты должен принять святую плоть. Хочу всё сделать безболезненно для тебя.
— Пиздёж! — Злобно прошипел Луис. — Сейчас подниму ту чикалку и воткну в твой зрячий глаз.
Мендез влепил ему слабую пощёчину. Пошатнувшись, Луис встретил спиной стену и медленно сполз на пол. Староста отвернулся. Когда-то мужчина учил его математике, дарил книжки, кормил, заботился. Всё это осталось в прошлом. Биторес бы не причинил ему зло просто так, но и нянчиться больше не станет. Ушло время быть терпеливой нянькой для взбалмошного мальчишки. Он дёрнул парня за локоть, потопал с ним в сторону подвала. Пока Серра нехотя плёлся, то успел пожалеть, что бросил тот нож. Сердце учёного полнилось одним лишь страхом. Повалив Луиса, бугай спокойно произнёс:
— Посидишь внизу. В мешке.
***
Навесной ржавый замок от армейской берцы с третьего пинка уже летел вниз. Спецагент толкнул плечом входную дверь. Выхватив пистолет, направился вглубь. Какой-то грохот, что он услышал с улицы, привёл в этот полуразрушенный дом. Пока что тихо. Пройдя дальше, парень огляделся. Тут явно никто не жил, и причём давно. На пыльном столе лежала семейная фотография. Мальчик и старик, наверное, дедушка ребёнка. Возле фотокарточки тетрадка. Открыта, судя по виду, недавно. Любопытство взяло верх, и молодой человек принялся читать.
Запись от 6 сентября 1985 г.
Позавчера мне исполнилось десять. Да простит Боженька, но я ослушался в свой день рождения деда. Вместо ловли лягушек побрёл ближе к тому громадному родовому зданию. Добравшись до конца долины, нашёл возле замка той загадочной семьи железяку. Принеся её домой и показав деду, меня почему-то переполняла гордость. И не зря. Он сказал, что это радиоприёмник. Хорошо, что не спросил, где я его подобрал, иначе пришлось бы врать. Мы быстро починили эту машину и поймали какую-то странную, как сказал деда, «чистоту». Там говорили не по нашему и музыку включали чудную. Дед сказал, что это английский язык. Теперь я читаю любимые книги и научные журналы под непонятный бубнёж людей из шипящий коробки и слушаю какие-то неизвестные песни. Иногда пишу всякое, что приходит в голову. Самое главное не забыть и чтобы мысль не ускользнула. Дедушка всегда хвалит мои сочинения и маленькие рассказики. Вот только я знаю, что он не читает их. Поэтому я и завёл этот дневник для собственных секретов, зная, что старик никогда про них не узнает. Так что тетрадка в безопасности.
Л. Наварро.
13 сентября 1986 г.
Восемь дней назад, в одиннадцатый день рождения, дед опять повёл меня на наше озеро. Я не люблю глубоководную древнюю неизвестность, но с дедой было не так страшно. В этот раз он вручил мне удочку. Сказал, что я уже готов самостоятельно ловить большую рыбу. Поверить не могу! Год назад я боялся, что меня сирены завлекут в подводные дебри и съедят. Теперь я понимаю, что чёрные воды полны лишь водорослями да рыбой.
От чтения отвлекли. Вновь раздался грохот. Как будто звук обуха топора. Войдя в спальню, незваный гость увидел заражённого селянина. Выстрелив в него, открыл загадочную дверь подвала. Включил фонарик. В дальнем углу мелькнуло движение, а потом ещё раз. Человек в мешке? Развязав его, парень увидел Луиса с заклеенным ртом. Грубо содрав скотч, незнакомец поднял на него фонарь.
— Больно, блин!
После нескольких часов лежания в пыльном мешке с заклеенным ртом, Серра почти счастлив видеть хоть кого-то. Но грубое обращение спустило его с небес на землю.
— Мне показалось, ты хочешь что-то сказать, — лениво констатировал неизвестный.
Учёный хохотнул в ответ.
— Какая проницательность. Скажи, у тебя… сиги есть? — произнёс он пароль, думая, что перед ним информатор от Ады. Но мимо.
— Курение убивает. — Весь вид широкоплечего парня в куртке выдавал нетерпение.
«Надо же! А я думал, такой красавчик из Амбреллы. Вот незадача…» — мысленно произнёс темноволосый.
Американец глядел сквозь спутанную чёлку немного грозным, как показалось Луису, взглядом.
— Да? Ну, тогда, может, развяжешь? — Испанец про себя выругался. Мало того в деревне сейчас творится чёрт те что, так ещё и какого-то иностранного агента прислали. Скорее всего, на поиски той девчонки. Вдруг снова послышались знакомые шаги. — ¡Joder! Только не он!
Обернувшись, голубоглазый замер. Не ожидал, что мужчина будет настолько большим. Невольно вспомнился серый громила из его прошлого. Тиран, прямиком из Раккун-Сити.
— Т-ты кто? — Агент наставил пушку на Старосту, но не выстрелил. Видно же, что разумный человек. — А ну-ка стоять!
Учёный грустно смотрел, как его, потенциального спасителя, швырнули, словно тряпичную куклу. Миловидный парень от удара головой потерял сознание. Биторес достал из кармана шприц, что изначально был предназначен Луису, и сделал иностранцу укол в шею. Последнее, что слышал агент, было адресовано человеку в мешке.
— Un forastero… Tenemos invitados.
