Масть: Черви Сложность: Девятка червей Игра: «Проклятый отель влюблённых» Правила: — Перешагнув границу игровой арены, вы стали «постояльцами» отеля; — Ограничение по времени — 7 дней. В отеле имеются комнаты, пригодные для жилья, вода, электричество и большие запасы еды; — На время участия в игре ваши визы будут заморожены; — В игре будет 7 раундов. Длительность каждого раунда 24 часа; — Все «постояльцы» уже разделены на пары. Найти свою пару вы можете по номеру, что высветился у вас на браслете; — Также, для каждой пары подготовлен свой номер, ключи от которого вы можете взять на стойке регистрации, как и полагается «постояльцам»; — Будьте осторожны, среди «постояльцев» будет «убийца»; — Убийства «постояльцев» в игре разрешены. Однако существует ограничение: не более одного человека за раунд; — На двух столах, что перед вами, есть оружие. Вы можете выбрать любое для дальнейшего использования, в качестве нападения или для защиты; — Помните, если один из пары умирает, то для второго игра заканчивается, его ошейник взрывается. Тот, чей ошейник взрывается, не считается убитым, тем самым не пополняет суточный счётчик, он — проигравший; — В конце каждого раунда вы должны спускаться в холл на первом этаже. Условия прохождения игры: — Дожить до истечения срока игры. Напоминаем, что игра закончится ровно через семь дней, когда убийца будет казнен. Все оставшиеся в живых на тот момент постояльцы будут объявлены победителями.
До начала игры: …остался 1 час 59 минут 28 секунд…
Карта оправдывала своё значение. Это была игра на обман и предательство во всей красе, а цифра «девять» не лгала о сложности. Хоть правила были вполне понятными и разъяснений не требовали, игру легче они не делали, что, впрочем, ожидаемо. Девушка огляделась, скользя взглядом по лицам игроков, что тоже пребывали в крайнем смятении — все, кроме одного… того самого. И со всеми ними придётся провести семь дней?..***
Конечно, Мейса понимала, что нужно найти свою «пару», что выпала номером «13» — в подобной игре, учитывая правила, это было жизненно необходимо. Однако ей нужно было немного перевести дух и упорядочить мысли в своей голове, а уж потом действовать. К тому же, у неё для этого было практически два часа — именно столько оставалось до начала игры, а значит, ещё успеет. Да и… чего искать, если местонахождение незнакомца под тринадцатым номером отмечалось красной точкой на миниатюрном экране, что был на браслете. Собственно, именно поэтому Мейса и решила, что может себе позволить небольшую передышку для того, чтобы «собрать мысли в кучку» прежде, чем «воссоединиться» со своей парой. Правда, перед тем как уйти, Куроки все же подошла к столу, где лежало все предназначенное игрокам оружие. Со стороны могло показаться, что она уже успокоилась и взяла себя в руки, но это было далеко от правды, не более, чем необходимая видимость — показывать слабость, в чем бы она ни проявлялась, другим игрокам в этом мире было чревато. Внутри же клубилась самая настоящая буря, прошитая прожилками из паники, которая никуда не делась. Единственный способ хоть немного отвлечься от внутреннего — переключиться на внешнее, выполнить рутинные действия. Мейса невольно отметила, что огнестрельного нет — это вызвало облегчение. Сама девушка стрелять не умела, поэтому ей оно было без надобности. И испытывала облегчение от того, что ни у кого не будет такого преимущества в плане оружия. Как следствие большинство «постояльцев» окружили стол с ножами, топорами и тесаками — следующее по популярности оружие. Нет, Мейса ничего не имел против ножей и прочего, но они подходили больше для ближнего боя. Можно и метнуть — никто не спорит. Но для подобного нужны определённые навыки и длительное время тренировок. Куроки этим похвастаться не могла. А просто метнуть «на удачу» — все равно что лишиться оружия и остаться беззащитным перед противником. Поэтому выбрала боевой посох «бо», сделанный из прочного металла. Слишком просто? Возможно, но зато практично, ведь он отлично подходил и для ближнего боя, и разорвать дистанцию в случае чего было возможно — очень удобно. Тем более, судя по всему, хоть «бо» и был тут в единственном экземпляре, желающих прибрать его к рукам не было. А после Мейса подошла к стойке регистрации беря ключ от номера «13», который будет делить с неизвестным целых семь дней к ряду — тот был на втором этаже, если верить здешней планировке. Забавно, если подумать. Что именно? Номер пары и комнаты. Чертова дюжина. Куроки была не из тех, кто верил в приметы и суеверия, но несчастливое число в «проклятом отеле» ощущалось, как какой-то знак, предзнаменование свыше, предупреждение, которое оказалось упрямо проигнорировано, пальцы лишь сильнее сжали ключ — не время и не место думать о глупостях. Однако сразу в номер все равно не пошла. Вместо этого поднялась на пятый этаж и вышла на застеклённый балкон, что был в общем коридоре. Отсюда не было видно других арен — недостаточно высоко. Но это и к лучшему. Ей нужно взять себя в руки. Прямо сейчас. Если не хотела погибнуть уже не из-за сложной игры, а по собственной глупости. Глубокий вдох. Прикрытые на мгновение глаза. Шумный выдох. Ее глаза распахнулись. Конечно, это толком не помогло. Но немного легче стало. Погода к этому моменту совсем испортилась. Начался дождь, что собирался, угрожающе накрапывая на протяжении всего дня. Мейса, прислонившись лбом к холодному стеклу, наблюдала, как снаружи лил дождь. Прикрыв глаза, девушка вслушивалась в самую прекрасную колыбельную — шорох дождя по листьям, крышам домов. Вселенский покой, умиротворение… Воздух… Воздух во время дождя… Такой тяжёлый, но наполненный волшебным ароматом, свежестью и чуть сладковатой на вдохе влагой. Казалось, что дождь желал завладеть всем миром. Природа проявляла крайнюю степень эгоизма. Яростно, с диким остервенением барабанили капли. Трудно дышать. Слишком тяжёлый воздух. Слишком влажный. Дождь не прекращался, скорее наоборот, стучал с новой силой. Небо окончательно заволокло серыми тучами. Резко потемнело. Секундная тишина. Яркая вспышка, озарившая темное небо. Разразился гром. Именно с первым ударом молнии, сопровождаемым раскатом грома и прозвучал этот голос… — Диафизарный закрытый перелом лучевой кости левой руки. Сотрясение головного мозга второй степени. Множественные ушибы. Сначала был голос. Голос неизвестного оказался неожиданностью, почему-то выбивая из колеи, стоило тому только зазвучать, невольно сбивая дыхание Мейсы с ровного ритма, заставляя глаза на миг расшириться. Гармоничный, густой, глубокий, бархатный… В голову девушки пришло совершенно дурацкое сравнение с заклинателями змей, но от чего-то прямо сейчас это сравнение казалось наиболее точным, близким — должно быть, те умельцы в чурбанах звучали так же. Но вздрогнула она не от того, как звучал голос, и даже не от неожиданности. О том, что на балконе больше не одна, Куроки знала по красной точке ее пары, что сейчас оказалась прямо рядом с ней, но не обернулась. Даже звук приближающихся шагов оказался проигнорирован, однако участи «быть разобранным на составляющие» избежать ему не удалось: уверенные, по-своему размеренные, а ещё по-хищному мягкие и почти бесшумные — наверное, так положено ступать какой-нибудь большой хищной кошке за несколько мгновений до того, как ее клыки вонзятся в выбранную жертву… по крайней мере, такое было ощущение. Голос прозвучал не неожиданно. Но Мейса вздрогнула, пронзённая режущим ощущением «дежавю», что посетило ее второй раз за сегодня.«Диафизарный закрытый перелом лучевой кости левой руки. Сотрясение головного мозга второй степени. Множественные ушибы второй и третьей степени.»
Куроки уже слышала эти слова, произнесённые этим же голосом — уверенность в этом была несокрушимая в своей монументальности. Не помнила, кто их сказал. Не помнила, где это было и при каких обстоятельствах. Просто слышала их. Как будто обрывок практически истлевшего воспоминания с пожухлыми и кривыми краями резко выдернули из самой бездны прямо на свет. Именно это и заставило вздрогнуть и резко обернуться, в то время как ее глаза на короткий миг распахнулись, словно бы во флере узнавания. Взгляд наткнулся на уже знакомую по холлу белую ветровку на змейке, белые волосы и тёмные глаза, суженные в беззлобном, но все же насмешливом прищуре. В сопровождении слов и голоса этот белый цвет тоже казался смутно знакомым, будто бы являясь частью утерянного под натиском других, казалось бы, более важных событий, воспоминания. А парень тем временем поднял руки вверх, будто бы сдаваясь. Это заставило Мейсу даже растеряться, пока не проследила за направлением его взгляда. Только тогда она поняла, что, когда резко обернулась, схватилась за «бо» — рефлекс не более. Девушка выпустила металлический шест, отставив его в сторону. — Не думал, что встречу здесь знакомое лицо, — вместо приветствия сказал он, подходя ближе на два шага. Его руки, что не так давно были подняты, оказались вновь спрятаны в карманах ветровки. Мейса должна было что-то ответить. Но она молчала. Лишь всматривалась в его лицо. Казалось, если продолжит смотреть ещё хотя бы пару секунд, то обязательно вспомнит. Но память подводила, а нужные воспоминания ускользали от неё со змеиной ловкостью, не давая за них зацепиться, оставляя после себя лишь зыбкий флёр узнавания. Молчаливая пауза тем временем затягивалась. Ситуация из статуса «просто странное» плавно переходила в «некомфортное и странное». Но, похоже, по какой-то неизвестной причине стремительно усиливающийся дискомфорт из них двоих, казалось, испытывала лишь Мейса — было неприятно чего-то не помнить. Наверное, стоило сказать хоть что-то, чтобы избавиться от этой вязкой, давящей тишины. Шестеренки в голове вращались с бешеной скоростью. С десяток самых разных вариантов, словесных конструкций промелькнуло в голове. Они теснились, толкались и разлетались на ошмётки, помеченные, как «забракованные». Что-то просто не подходило, что-то подняло бы уровень дискомфорта до прямо-таки недостижимой высоты, что-то звучало слишком глупо и не похоже на неё — не подходило решительно ничего. — Ты узнала меня, — он первым нарушил тишину, не спрашивая, а утверждая. — Я не помню тебя. Это было честно. Но определенно не то, что Мейса хотела бы сказать вслух. Скорее, слова сами вырвались в обход разума, как защитная реакция. Казалось, что если произнесёт эти четыре слова, то тянущее внутри и от чего-то раздражающее чувство дежавю исчезнет. «Я не помню тебя» ощущались незыблемым утверждением, после которого разум перестанет пытаться зацепиться за обрывки памяти, стирая их окончательно. Вот только… ожидаемого облегчения так и не произошло. — Наверное, мне должно быть обидно, — протянул парень с каким-то странным безразличием, учитывая, что его глаза так и не лишились своей насмешливости, которая, казалось, въелась в веки и глубже, в саму роговицу. — Но, с другой стороны, учитывая, сколько прошло времени и сотрясение второй степени, то это самый вероятный исход. — Кто ты?.. — Твой напарник на эту игру, — отозвался парень. — В остальном же облегчать задачу не стану. Это будет любопытно. «Твой напарник на эту игру» — эхом звучит в ее голове. И этого должно быть достаточно, особенно для той, кто так отчаянно пытается откреститься от жизни в том мире, вгрызаясь в собственное выживание, как в единственный смысл. Только вот… почему не оставляет ощущение, что упускает нечто важное?.. Он подошёл тем временем ещё на два шага. Но прежде, чем стало «слишком близко», обошёл ее, останавливаясь справа от неё, облокачиваясь о балконный парапет, складывая на нем руки, направляя свой странный взгляд в городскую темень. Чуть горьковатый на вдохе мужской одеколон, нанес удар по обонятельным рецепторам Мейсы. А еще… еще был аромат морозной хвои — не летней и от того душной, а именно морозной, отдающей свежестью и приятной прохладой, идеально сочетающейся с запах дождя снаружи. Девушка могла поклясться, что, помимо прочего, ощутила знакомые нотки хлорки, которой были обычно пропитаны те же бассейны и сауны, и чего-то химического, но это было слишком неуловимо, чтобы быть уверенной полностью. Куроки так и замерла, окутанная чужим ароматом, находясь будто бы в коконе. С опозданием осознала, что успела по какой-то неясной, невнятной причине задержать дыхание, словно бы боясь лишний раз сделать вдох и пропустить в себя прохладу морозной хвои со сладко-горчащими отзвуками одеколона и чего-то химического, что при проникновении в неё осело внутри, странно пощипывая самый корень языка. Честно? Первым порывом было уйти, банально сбежать. Удушливые волны негодования от невозможности вспомнить поднимались откуда-то из самого нутра. Голова никак не хотела работать, собирая из имеющихся кусочков паззла хоть какую-то картину. Дисциплинированный разум на вопрос: «Почему он до сих пор здесь, когда мог спокойно уйти и ждать у их номера?», вместо хоть какого-то ответа лишь твердил о своеобразной ошибке в системе, ведь данных для тех же предположений критически не хватало. Мейса не любила чего-то не знать. Конечно, она осознавала, что не знала еще множества вещей, но верила, что узнает. Так это и работало. У девушки возникал вопрос, и она находила ответ, вот только не сейчас. А ещё… Куроки не ушла, осталась здесь, тоже позволяя себя развернуться, направляя свой взгляд в темноту, что обступала подсвеченное неоном и различными прожекторами здание со всех сторон. — Почему ты думаешь, что я узнала тебя? — в этот раз именно она первой нарушила установившуюся тишину. Парень ответил не сразу, словно бы давая вопросу настояться и промариноваться в собственном соку. В какой-то момент даже начала казаться, что тот и не скажет ничего вовсе, но… — Кроме того, что ты не стала этого отрицать? — ответил вопросом на вопрос он, так и не обернувшись на неё. — Не считая этой, причин было всего две. На самом деле, причины не имели никакого значения — Мейса это понимала. Ведь что бы там ни было, их знакомство состоялось в том мире. В новом же все было иначе. И девушка могла отмахнуться от этого — если точнее, ей стоило это сделать. Но желание заполнить пробелы оказалось сильнее. Ведь чего-то не знать — это, на самом деле, очень неприятно, особенно если правда в зоне досягаемости, практически прямо под носом, но до неё дотянуться без посторонней помощи. А что до самих причин… ей и правда хотелось знать, на чем прокололась, как внутреннее и сокрытое от всех дежавю пробилось наружу, став очевидным для постороннего. — И какие же? — сквозь ее тон пробивалась досада, замешанная в крутой концентрированным коктейль вместе с нетерпением и искренним желанием «знать». И снова пауза, заставляющая ждать. Мейса не любила ждать. Как уже говорилось ранее, выдрессировала в себе это умения, взращивала терпеливость внутри себя шаг за шагом с невообразимым упрямством, от чего нелюбовь лишь усиливалась. Но… Не торопила с ответом. Несмотря на острое желание, что впивалось не в плоть, а много глубже, получить, наконец, ответы, паузы казались необходимыми. Знакомый незнакомец расставлял их в ведомом лишь ему порядке, будто бы создавая свою неповторимую мелодию, которая даже после того, как отзвучит, ещё долго будет скользить по нервам искусным смычком — хотя стоило отметить, что раздражителей для Куроки и без этого было вдосталь. — Не вижу смысла их раскрывать. Это не изменит итоговый факт, — наконец, прозвучал ответ, но явно не тот, на который она рассчитывала. — Их и не было, верно? Ты просто придумал это, — парировала Мейса, тут же переходя в нападение, больше напоминающую все ту же «агрессивную защиту». — Зачем мне это? — парень оставался все так же скучающе спокоен. — Чтобы показаться умнее и наблюдательнее, чем ты есть на самом деле? — провокация чистой воды. — Зачем казаться, если я могу таким быть? Это самый странный разговор в ее жизни, по крайней мере, так казалось в тот конкретный момент. Серьезно, он будто был весь состоял из вопросов, при этом оставаясь без единого ответа. По правде говоря, Мейса не любила такие зыбкие от неуверенности и непродуманности ситуации, не любила отсутствие ответов. Это не про неё. Девушка была вне зоны комфорта. Рождённая этим, оставленная в том мире, неуверенность вдруг так удобно расположилась на хрупких и острых плечах, распласталась по всей поверхности, не давая ни малейшего шанса себя скинуть. И вот уже юрким тараканом пробегает по изнаночной стороне сознания оборонительная мысль: «Может, не стоит ничего говорить и спрашивать? Может, оставить все, как есть?». А что? Да, они застряли тут на семь дней и их жизни зависели друг от друга, но, когда игра закончится, и если к тому моменту они останутся в живых, их дороги разойдутся, оставляя лишь малую вероятность второй встречи. Так… был ли смысл в ее вопросах?.. Мейса позволила себе ещё один короткий взгляд в его сторону: ничего не изменилось, он все так же казался отдалённо знакомым. Взгляд скользнул по выбеленной пряди, перемещаясь чуть в сторону по скуле вверх. Ровный и аккуратный нос. Тонкие губы. Глаза с, казалось бы, вечным лукавым прищуром, из которых буквально сочилось высокомерие — они выделялись. В том мире бытовало мнение, что именно глаза являлись зеркалом души. У этого же парня зеркало было странным, непонятным — сколько ни смотри, а что творится в его голове так и останется загадкой. И вроде обычное лицо. Нет, он красив — с этим спорить сложно. Но каждый раз к нему притягивало ее взгляд не из-за этого. Она тряхнула головой в попытке избавиться от странных и путанных мыслей. — Тебе так сложно ответить на мой вопрос? — уцепилась за то, что уже почти решила отбросить в сторону, как нечто бессмысленное — это помогало сконцентрироваться на настоящем моменте, а не копаться в голове с целью собрать паззл, большинство кусочков которого было уничтожено. — Какой из? — и снова вопросом на вопрос. — Ты задала их уже слишком много. — Ты знаешь. Снова пауза. Их стало слишком много. Было ощущение, что своим количеством они уже начинали забивать воздух вокруг. Такими темпами за этими паузами и вопросами можно было с легкостью вообще забыть, о чем шла речь — все выходило как-то по-дурацки, с каждой новой репликой все больше лишаясь смысла. — Я все ещё не вижу в этом смысла. — Мы партнеры. Считай, это условием доверия на последующие семь дней, — припечатала Мейса, хотя знала, что единственным условием доверия является то, что если она погибнет, то его ждёт такая же участь. — Мне казалось, что зависимость наших жизней друг от друга является достаточным основанием для доверия, — вторил ее мыслям. — Но раз уж такого твоё условие, то… — протянул он, все ещё так и не обернувшись к ней. — …двенадцать. Честно? Поначалу Мейса подумала, что ослышалась. Ведь слово «двенадцать» никак не вязалось с заданным вопросом, оно вообще не имело привязки к чему-либо — лишнее и ещё более бессмысленное, чем все, что было до этого. — Что?.. — Внизу в холле ты посмотрела на меня ровно двенадцать раз, — прозвучало в ответ. — Само по себе это не является достаточной причиной, чтобы говорить об узнавании. Ты выделила меня среди прочих, ведь другим доставалось не больше одного взгляда на человека, — продолжал невозмутимо он, словно бы зачитывая абзац из какой-нибудь энциклопедии — настолько беспристрастно и очевидно звучало все, что тот говорил. Глаза Мейсы в неверии распахнулись, а взгляд снова оказался прикован к нему. Она ожидала услышать, что угодно, любые аргументы, но парню все равно удалось с поражающей легкостью выбить почву у неё из-под ног — сказанное им никак не хотело укладываться в голове. Он считал взгляды? Серьезно?.. — И тут в тройке лидеров три варианта, — поднял вверх три пальца правой руки: указательный средний и безымянный. — Белый цвет, — указательный палец прижался к ладони. — Цвет — один из самых важных источников информации. Мы составляем мнение о предмете или другом человеке в первые девяносто секунд взаимодействия. При этом от шестидесяти двух до девяноста процентов наших впечатлений основаны на восприятии цветов, — на этом парень не остановился. — Ты посчитала меня наиболее вероятной угрозой, — средний палец прижался к ладони. — Я стоял в тени отдельно от остальных. Поза была закрытой. Учитывая условности этого мира, даже если у тебя не было никакой информации обо мне, подсознание все равно выделило меня, как вероятную угрозу. Основы психологии и восприятия, — это все больше походило на лекцию. — Я показался тебе знакомым из-за нашей встречи в прошлом, — третий палец прижался к ладони. — Уже тогда я допускал то, что вероятность того, что ты меня не помнишь, высока. Однако это не отменяло возможности возникновения дежавю, что и выделило меня среди прочих, — закончил он. — Ты считал?.. Нет, конечно, Мейса уже поняла, что парень не глуп. Для подобного мнения не было никаких объективных причин, все ощущалось лишь на уровне ее чутья. А ему девушка доверяла всегда — так уж сложилось. И, надо сказать, что чутьё ее не подводило, помогая избегать неприятности. Именно поэтому и, правда, ещё тогда в холле выделила его, как угрозу — верны были все три варианта, что вспороли воздух, пропахший дождём. Однако Куроки даже и предположить не могла, что он считал взгляды и, словно бы этого было мало, сделал верные выводы, ни разу не промахнувшись. Мейса с шумом выдохнула. — Я достаточно наблюдателен, — последовал ответ. — Плюс, это было не сложно. Ты не старалась быть незаметной, — это даже обидно. — К слову, верны все три варианта, — опять же не спрашивал, а утверждал. — Ну, и какая же третья причина? — То, как ты распахнула глаза, когда обернулась, как только я вошёл сюда. Твоё лицо в тот момент было достаточно красноречивым, — ответил парень. — Раз я удовлетворил твоё любопытство, то мы можем продолжить? — Продолжить? — Игра скоро начнётся, — наконец, обернулся. — Ключ от номера один на двоих. И он у тебя. Куроки сжала губы в тонкую линию, пропитанную недовольством, виной которому была то ли она сама, то ли ее «напарник». И как ему это удаётся?.. Нет, серьезно. Мейса никогда не считала себя глупой. Да что там… Хоть она так и не поступила в колледж из-за нехватки денег на оплату обучения, ей удалось оказаться на втором месте в рейтинге среди поступающих в медицинский колледж по итогам теста — и то… количество ее баллов уступало на одну цифру тому, кто шёл первым. Однако сейчас под этим взглядом и после всего сказанного девушка чувствовала себя неразумным ребёнком, отстающим в развитии. Дурацкое чувство. Почему она вообще выбрала эту проклятую арену?..***
Мало кто об этом знал, да и никто особо этим никогда не интересовался, но Мейса не любила зеркала. Они напоминали о том маленьком зеркальце, которое она нашла в комнате матери, забрав себе, почти украв. Правда, разбила его уже на второй день после начала учебы в младшей школе. Хотела бы сказать, что все случилось по неосторожности, но это не так. Она его достала в одной из кабинок туалета, в которой пряталась от собственных одноклассников. Разбила его о стену, стоило только увидеть в отражении своё заплаканное лицо под аккомпанемент чужих жалящих слов, что набатом стучали в голове. Говорят, что, разбив зеркало, человек обрекает себя на семь лет неудач. Но Мейса никогда не верила в суеверия, считая себя выше всяких предрассудков. Поэтому отмахнулась спокойно от мнимой угрозы неудач и несчастий, что были ничем иным, как закономерным последствием совершенных ошибок. Куроки надеялась не вспоминать об этом ещё долго. Однако прямо сейчас девушка была готова поверить, лишь бы не винить во всем себя. А что? Это все вполне могло быть теми самыми неудачами, которые предрекало разбитое зеркало. Честно? Даже было приятнее и легче винить во всем зеркало, разбитое ещё в младшей школе. Ведь иначе ей бы пришлось признать слишком много ошибок за раз. К слову, до нужного номера дошли довольно быстро, причём, в абсолютном и нерушимом молчании. И Мейса уже хотела отдать парню ключ от номера, протягивая его, но руки незнакомца так и остались спрятаны в карманах белой ветровки. — Дамы вперёд. — Просто скажи, что не хочешь подставляться под ловушку, если она там есть, — фыркнула Куроки. — Вероятность наличия ловушки слишком мала, учитывая тип игры, — отозвался парень. — И даже если и так, мне не выгодно, чтобы ты пострадала, ведь это коснётся и меня. Так что, это просто вежливость, не более. Он снова это делает… Мейса не сказала больше ничего. Просто вставила ключ в замок, проворачивая его, после чего дверь открылась. Девушка зашла первой, но не сделала и двух шагов, как замерла практически на пороге. Ее взгляд замер на броской и вульгарной надписи на стене: «Поздравляем новобрачных!». Словно бы этого было мало, на единственной двухспальной кровати из лепестков роз было сложено сердце. Это все напоминало какую-то очень глупую, жестокую и совершенно не смешную шутку — чувство юмора у тех, кто придумывал игры, было явно извращенное. Хотелось нервно рассмеяться. Но Мейса так и не успела это сделать. За спиной послышался короткий одиночный смешок — ее «напарник» успел все увидеть, выглядывая из-за ее плеча. — А они хорошо постарались, — проговорил он. — Хотя, как на мой взгляд, пошловато. — Это все, что ты можешь сказать? — А нужно что-то ещё? — без труда отразил ее вопрос. — Ещё на моменте с правилами было понятно, что эта игра будет проходить по типу «ролевой». — Ролевой? — Тебе все надо разжёвывать? — Я знаю, что такое «ролевая»… — непроизнесенное «придурок» так и повисло в воздухе. — Как ты к этому пришёл? — В правилах нас настойчиво называли «постояльцами», а не игроками. Плюс упоминание «пар». «Убийца» тоже звучало похоже на роль. Могу предположить, что у других игроков номера такие же. Сложно не согласиться. По правде говоря, Мейса и сама об этом подумала ещё тогда, когда читала правила. Но мысль казалась дурацкой, от того так и не закрепилась внутри, так и оставшись мимолетной. — Чишия, — неожиданно прозвучало рядом, заставив погружённую в свои размышления Куроки невольно вздрогнуть. Он протянул вперед свою ладонь так легко, уверенно и естественно. Сама же девушка просто смотрела на протянутую руку, будто бы сталкивалась с чем-то подобным впервые. Ощущения у нее при этом были странные. Как если бы Мейса шла-шла по прямой и ровной дороге и вдруг… споткнулась. Не привыкла. Ни в том, ни в этом мире… не привыкла. И вот сейчас протянутая ей рука сбивала столку. — Решил назвать своё имя? — ее бровь вопросительно изогнулась. — Фамилию, — поправил он. — Счёл номер для новобрачных достаточным поводом. Девушка фыркнула, не оценив такого юмора, проговоренного спокойным и безразличным голосом. Но… Сотрудничать будет легче, если не обращаться друг к другу: «эй, ты!». Хотя «высокомерный придурок» подходило ему явно больше, чем странное и отдалённо знакомое «Чишия». Еще немного простояв без движения, Мейса все же протянула неуверенно свою в ответ — со стороны могло показаться, что она видит чужую ладонь чем-то вроде дикого животного, которое и укусить может. Успокаивала себя лишь тем, что это всего на семь дней. Семь дней вынужденного доверия… не так уж и сложно верно? Из-за перчаток соприкосновение оказалось лишь на уровне кончиков пальцев — именно ими ощутила неожиданную прохладу чужой кожи, по сравнению с ее собственной. — Куроки, — тоже решила не называть свое имя, лишь фамилию. Ее руку невесомо сжали, практически тут же отпуская. — Я знаю.До начала игры: …осталось 0 часов 14 минут 19 секунд…