…5 …4 …3 …2 …1
Игра «Проклятый отель влюблённых» начинается!
Желаем удачи! Надеемся, что именно у нас вы создадите множество приятных воспоминаний!
Очень смешно. Мейса позволила себе оглянуться через плечо. Чишия и правда стоял неподалёку. По его лицу сложно было понять что-либо, да и девушка не являлась психологом, чтобы читать окружающих, как открытые книги. Но сейчас ей казалось, что его отношение к происходящему колебалось где-то между «забавно» и «утомительно»: смешать такое противоположное и не совершенно несовместимое — настоящий талант. Иногда внутри прорастала уверенность, что после слов «игра начинается!» обязано что-то случится. Зачастую так и происходит — например, если дело касается мастей «крести», «бубны» или «пики», хоть и не всегда. В масти «черви» внезапное событие в начале, что резко изменило бы все — наоборот, редкость. Конечно, Мейсе впервые выпала «игра сердец», но она собрала достаточно информации за время, которое провела в Пограничье, чтобы сделать первичные выводы. Слова «игра начинается!» прозвучали, но ничего не произошло. Почти ничего. Изменилась атмосфера, став почти враждебной. Установилась тишина. Она воспринималась обычной. В конце концов, в помещении оказались незнакомцы, явно не расположенные к общению — это обычно, нормально и даже ожидаемо. Со стороны можно было подумать, что они и вовсе забыли о существовании друг друга, озираясь, раздумывая о чем-то. Вот только… не совсем. Где-то на периферии едва уловимо чувствовалось напряжение. И если тишина была эдаким пологом, своеобразным покрывалом, то постепенно и незаметно оно натягивалось — возможно, если прислушаться, то можно было услышать постепенно набирающий силу треск, ведь именно этот звук издавала ткань, когда ее натягивали слишком сильно. — Значит, нам всего-то и нужно, что дожить до конца! — звонкий голос какого-то школьника, судить по одежде, разорвал натянувшийся полог тишины, а сам его обладатель в одно мгновение стал центром внимания. — Держи карман шире, сопляк! — гаркнул амбал в татуировках, от чего мальчишка даже вздрогнул. — Но ведь в правилах… — попытался возразить он, но договорить ему не дали. — Тебя разве не учили не перебивать старших, а?! — от этого уже сдался не только мальчишка, но и девушка, на вид студентка, что стояла рядом с амбалом, будучи, видимо, его парой. — В правилах ещё было, что среди нас убийца! И что его надо грохнуть! В ответ на это послышались перешептывания, что смешивался с гулом, пропитанного согласием. Мейса перевела взгляд на экран. Хотя в этом не было необходимости — смогла запомнить ещё тогда. Сейчас же было нечто вроде финальной проверки, чтобы удостовериться, не ошибиться.«Будьте осторожны, среди постояльцев будет убийца.» «Напоминаем, что игра закончится ровно через семь дней, когда убийца будет казнен. Все оставшиеся в живых на тот момент постояльцы будут объявлены победителями.»
Мейса обратила на это внимание и в прошлый раз. Слова подобраны таким образом, что их можно прочесть по-разному — это странно. «Есть» убийца или «будет»? «Будет казнен» или «надо казнить»? Что имелось в виду? Можно было бы понять, если бы им дали хоть какую-то подсказку, за которую удалось бы зацепиться, но такой роскошью их не одарили. Конечно, подобная «размытость» правил вполне могла оказаться случайностью — так было бы легче. Но Куроки уже успела усвоить, что в правилах не бывает ошибок, неточностей или случайностей — если они там, то так все и задумано. Зачем? Чтобы задумать и усложнить, ведь, в конце концов, это девятка червей. Эту загадку сейчас не решить — Мейса понимала четко. И дело было не в том, что девушка недостаточно умна или что-то в этом роде. Просто информации критически не хватало. Придётся ждать и наблюдать, чтобы получить хоть какую-то зацепку. — Просто убьём каждого, кто вызывает подозрения! Делов-то… — а это уже парнишка в цветастой футболке и серьгой в ухе. Таких, как он, было много в Токио. Типичный прожигатель жизни, что проводит время в барах и кабаре. И, кажется, ему наблюдений и ожиданий было не нужно для того, чтобы сделать скорый вывод, как, собственно, и тому амбалу. Мейса даже если и хотела бы поторопиться с решением этой загадки, не могла себе этого позволить. Поспешность — плодородная почва для ошибок. Она и без того их сделала слишком много, лимит исчерпан. Девушка оглянулась на Чишию. В этом не было четкой необходимости, если подумать — и так ощущала его присутствие неподалёку, а все из-за аромата морозной хвои, что скользил по воздуху, ненавязчиво напоминая, что тот был поблизости. Просто порыв, своеобразная проверка, сделал ли он уже хоть какой вывод, как те другие, ведомые паникой, толкающей к поспешности. Но… Чишия был абсолютно спокоен, наблюдая за происходящим с налетом скуки и насмешливости во взгляде. Не похоже было, что уже успел сделать какие-либо выводы или что его хоть сколько-нибудь взволновало произошедшее. В голову Мейсы даже пришла совершенно дурацкая мысль о том, что ему в руках только попкорна и не хватало для полноты картины. Честно? Это даже раздражало. — Просто найдём и убьём этого ублюдка! — ещё один мужской голос, который идеально подходил для того, чтобы толкать бездумные лозунги перед толпой. И к этому моменту согласных с этим планом стало только больше. Хотя вряд ли стоило удивляться. «Девятка червей» сама по себе поднимала градус напряжения. Правила никак не «смягчали углы», говоря, что среди участников есть убийца. Ко всему прочему, ошейники на шеях являлись ещё одним способом давления на собравшихся. Так и рождается паника, чувство страха соединённое в гремучую смесь с желанием победить, выжить, настолько сильным, что подавляло логическое мышление. — Какие активные… Выглядят так, словно вот-вот умрут, — проговорил, растягивая гласные, на грани слышимости Чишия. — Перед смертью у людей в наибольшей степени проявляется живость натуры. Хотелось поспорить. Не потому, что считала, что он ошибается — Мейса думала так же, как он. Желание спора в ней зародило то самое единственное слово, сказанное им: «двенадцать», те самые взгляды, которые тот не только подсчитал, не упустив ни одного, поймав ее на «месте преступления», но и дал им толкование, попав точно в цель трижды. Девушка не любила быть пойманной, ещё больше не терпела оставаться в дураках. Но Куроки ничего не сказала, лишь сжала «бо» сильнее, словно это могло сдержать рвущееся наружу негодование, задушить его на корню. Ссориться с собственным напарником, от которого напрямую зависела ее жизнь, тем более, к такой игре было… попросту глупо, недальновидно, даже опасно. К тому же, как бы ни было от этого тошно, но Мейса была с ним согласна. Эти люди вокруг и правда могли умереть из-за своей «активности», поспешности. Могло показаться, что девушке их нисколько не жаль, но это… не так. Просто она успела усвоить жестокий урок. Какой же? Попытка кого-то спасти, если он сам не желает быть спасённым по собственному выбору или по глупости может привести сразу к двум смертям вместо одной. На одной из игр с пиковой мастью случилось именно это. Мейса хотела помочь женщине, увести ее с линии огня, чтобы спасти, но та не двинулась с места, лишь вцепилась в плечи девушки, что протянула ей руку помощи, с целью использовать ее, как живой щит. Жестокий урок. Но именно он и помог ей усвоить, что погибших может быть жаль, что кто-то все равно погибнет, что жизнь незнакомца не ценнее собственной, что спасти можно лишь того, кто сам желает быть спасённым. Все просто. Правила игры, конечно же, важны. Но были ещё и ее собственные, взращённые на плодородной почве этого странного, непредсказуемого и опасного мира…«Первое правило выживания: «Не умри». Второе: «Не спеши». Не стоит думать, что время кончается. Сконцентрируйся. Предположи, что ты выживешь. Всегда рассчитывай на это. Представь, что ты уже выжила. В твоей голове есть комната для размышлений, запри дверь и думай.»
И за них, действительно, стоило держаться. Наверное, можно было остаться здесь подольше, слушая жаркие споры и планы о том, как найти убийцу. Но конкретно сейчас это бы ничего не дало, только бы голова разболелась от громких голосов, порою бессмысленных слов и беспричинных разговор — все же не зря говорят: «Заприте в одной комнате больше двух человек — и они найдут повод поубивать друг друга.». Нужно было подождать. Наблюдение сейчас ничего не даст. Именно поэтому Мейса ушла из холла одной из первых. И даже не удивилась, когда услышала за своей спиной негромкие шаги.***
Прошло два часа с того момента, как они вернулись в комнату. И эти два часа были странными. Никто из них так и не сел на общую кровать, словно бы специально избегая этот предмет мебели — или так казалось только Мейсе? В конце концов, она обогнула ее по широкой дуге, с удобством разместившись на подоконнике. А ещё за эти два часа они оба не проронили ни слова: девушка предпочла смотреть в окно, иногда все же бросая короткие взгляды на своего напарника, будто ожидая чего-то. Сам же Чишия расположился на узком диване и слушал музыку, источником которой был плеер, с закрытыми глазами. Казалось бы, чего странного? В молчании нет ничего такого, особенно если оно между людьми, что практически незнакомы друг с другом. Это нормально, ведь так? По крайней мере, там внизу среди незнакомцев оно было чем-то именно нормальным, даже правильным — ведь в холле Мейса так и не проронила ни слова. Вот только здесь молчание от чего-то вдруг стало иметь вес: давило сверху и по бокам, сжимая воздух вокруг. Так не должно быть. Куроки закусила нижнюю губу, вновь отвернувшись к окну после очередного короткого взгляда в сторону парня. Обычная вредная привычка. Как-то пыталась взять ее под контроль, считая слабостью, но… не вышло. Вредные привычки есть практически у каждого человека. Многими из них человек обзаводится в раннем детстве, но большинство прививаются в течение жизни. Покусывание губ в психологии — вредная привычка, которая чаще всего возникает из-за стресса, волнения. Она помогает концентрации. И, сделав для себя вывод, что это больше помогает с концентрацией, чем вредит, Мейса перестала пытаться как-то взять привычку под контроль. Хотелось отвоевать ведущую позицию. Именно поэтому ей нужно было первой нарушить тишину. Вот только… с чего начать?.. — Это не музей, а я не экспонат. Девушка обернулась так резко, что ее волосы, затянутые в хвост, буквально рассекли в воздух. Стоило его голосу прозвучать, как ее плечи снова подернулись напряжением. Этот парень снова обставил ее. Он заговорил, словно бы догадавшись, о чем она думала, опередил ее. Со стороны то, что Чишия первым нарушил тишину могло показаться пустяком. Какая вообще разница, кто начал бы разговор? Но эта разница была. Для Мейсы все это воспринималось малым поражением, как если бы они играли в шахматы, и он съел ее пешку с первого же хода, что казалось чем-то невозможным, вне правил, от того подобное и выбивало из колеи. Инициативу, которую девушка так отчаянно желала захватить сразу, вероломно и неожиданно вырвали из рук. Это заставило ее растеряться. Благо, взять себя в руки удалось довольно быстро без позорной потери лица. — С чего ты взял вообще, что я на тебя смотрела? — прозвучало с вызовом. — Уже говорил, — отозвался он, сматывая наушники. — Я наблюдательный. — А вдруг я убийца? — ее бровь изогнулась. — И просто примериваюсь к жертве, м? — А если убийца я? — невозмутимо парировал Чишия. Мейса понимала, насколько глупо это звучало, что с ее стороны, что с его. Никто из них не был убийцей — такой же очевидный факт, как и тот, что утверждает, что земля круглая. Кем бы ни был убийца, последним, кого убьёт, будет его напарник, если у него нет непреодолимой тяги к самоубийству, конечно. Ведь стоит ему сделать это, как его ошейник взорвется. Честно говоря, Мейса и сама не понимала, почему позволила себе сморозить столь откровенную глупость. Может, это было попыткой хоть как-то оправдать двухчасовое молчание или, быть может, это была проверка, смог ли ее напарник заметить то же, что и она, возможно, ещё что-то… Но какой толк искать причину? Сказанного, в любом случае, не воротишь. — Ты ведь тоже это заметила, верно? — Ты о чем? — догадывалась, что имел в виду Чишия, но все же решила уточнить. — О правилах, конечно, — отозвался он. — О чем же ещё? Значит, он тоже заметил. Мейса задумчиво отвернулась обратно к окну. Взгляд успел выхватить несколько лазеров, что опустились в этот момент прямо с неба вниз — видимо, многие игры уже завершились, а для некоторых они закончились в самом буквальном и неприятном из смыслов. — Правила размыты, — спустя некоторое время все же сказала Куроки. — Некоторые слова можно толковать по-разному. — А ты не так безнадёжна, да? — опять это его чертово высокомерие. — Ты сомневался? — прозвучало с налетом раздражения. Однако ее вопрос так и повис в воздухе без какого-либо внятного ответа. Чишия будто бы его не услышал вовсе или, что ещё хуже, проигнорировал, позволяя сделать напрашивающийся вывод — да, сомневался. — Сомневаюсь, что это сделано случайно, — Чишия запрокинул голову, направляя свой взгляд прямиком в потолок. — Более того, разрешение убивать других игроков, разнообразие оружия, ограничение на количество убитых… Как ни странно, переключиться с темы сомнений в ее так называемой «полезности» в игре оказалось на удивление легко. А все потому, что правила игры сейчас были объективно важнее, портить же отношения с напарником из-за задетого самолюбия — не рационально, по крайней мере, сейчас. А что? Врезать по этому идеальному фарфоровому лицу можно было врезать и после игры. — Нас словно заставляют убивать, — кивнула Мейса с некоторой заминкой. — И большинство заглотило наживку, как и всегда, — вздохнул устало, и в этом вздохе явственно чувствовалось разочарование. Не согласиться с ним сложно. Из-за предоставленного оружия и разрешения убивать, им, несмотря на неточность в правилах, будто не оставляли выбора, подсвечивая ярким неоном лишь одну из трактовок. Подобная настойчивость вызывала лишь больше подозрений. Самое очевидное — не всегда верное. Хотя, по правде говоря, пару часов назад Куроки была не слишком уверена. Частенько бывало и так, что надумывала лишнее. Если же так думала не только она, то значит… не ошибалась? Или ошибаться могли двое?.. — Но… А если мы ошибаемся? Разве не глупо искать чёрную кошку в тёмной комнате, тем более, если её там нет? — все-таки позволила некоторым сомнениям прорваться наружу. — Ещё глупее искать в темной комнате черную змею. Тем более, если она там есть, — отозвался Чишия, вытягивая ноги вперёд, принимая более расслабленную позу. — В любом случае, вопросы вызывают не только правила… Это был первый удар. Мейса дрогнула от этих слов, что стали для нее настоящим ударом. Ее глаза расширились. Тело будто бы застыло. Воздух со свистящим едва слышным звуком на резком выдохе покинул легкие. — Разве было что-то ещё? Мейса даже оглянулась, устремив взгляд расширившихся от удивления глаз на него, смотря прямо в упор. Неужели она что-то упустила? Первой мыслью было: «Нет. Невозможно.». Было попросту нечего упускать. Им пока были известны лишь правила и условия прохождения, а все это девушка запомнила, прямо как материал, что в своё время учила, готовясь к экзамену. Даже сейчас все эти строчки проносилось в ее голове под аккомпанемент того механического и безразличного ко всему голоса, который звучал из динамиков в холле. Она не могла ошибиться. Не могла. — Боже… — усмехнулся. — У тебя сейчас такое удивление лицо, — протянул Чишия, сопровождая все той же усмешкой. — Все-таки что-то упустила, верно? Второй удар. Он бил гораздо сильнее первого. Пальцы с силой вцепились в подоконник, да так, что даже костяшки побелели. В голове загнанной птицей билось: «Я не могла ничего упустить’ не могла же? Не могла! Не могла!». Внутри клубилось и громко булькало негодование, даже раздражение, почти злость, прямо как если бы девушка была стремительно закипающим чайником. — Неужели ты все же не так хороша, как о себе думала? — склонил голову набок, смотря на нее с лукавым прищуром. Третий удар. Заключительный. Решающий. Контрольный. Именно в этот момент выдержка и даёт сбой, заставляя буквально слететь с балкона, стремительно сокращая расстояние между ними до одного шага. Вообще Мейса никогда не считала себя импульсивной. И обычно вывести ее из состояния равновесия не так уж и просто. Но весь сегодняшний день выдался не простым, путанным, скомканным. Сначала стала подходить к концу виза, потом эта арена с выпавшей «девяткой червей», потом этот парень с высокомерным взглядом, приправленным лукавым прищуром, который одним своим появлением заставлял ощущать «дежавю», что никак не хотело ее отпускать, обставлял все так, что Куроки оставалась словно бы в дураках: то он помнит, что ей недоступно, то знает то, что ей неизвестно, то заметил то, что она проглядела. Все это в совокупности и подтачивало ее изнутри, из-за чего внутреннее равновесие оказалось нарушено, а спокойствие утеряно. — Тебя так легко вывести из себя? Прозвучало риторическим вопросом. Брови Чишии были приподняты, словно бы в удивлении. Вот только оно было напрочь неискреннем — взгляд оставался монументально спокойным, разящим своим равнодушием. — Что я упустила?! — Как грубо… — проговорил он. — Просто ответь, — звучало, как требование. — Хватит тянуть! Девушка сжала руки в кулаки. — Ну, раз тебе так нужно… Чишия поднялся с дивана одним литым движением без предупреждения, на один короткий миг оказываясь сокрушающе близко. Казалось, если Мейса сделает вдох, то ощутит холод металлической змейки и ткань его ветровки даже через собственную одежду — одно это заставило инстинктивно задержать дыхание. Аромат морозной хвои и химикатов все равно проворным змеем смог проскользнуть внутрь, вгрызться в плоть, пропитать нутро, так что не избавиться, не вытравить, не перебить. А ведь Мейса пыталась. Но тот все равно преследовал ее, будто адская гончая, не отставая, не сбиваясь со следа, не оставляя ей и шанса с того самого разговора на балконе. Однако… Надолго в этой близости он не задержался. Все продлилось буквально лишь на короткие мгновения. Хватило бы просчитать «раз-два», чтобы положение изменилось. Ведь именно на счете «два» Чишия сдвинулся, направляясь к окну, туда, где не так давно сидела сама Куроки. — Распределение на пары, — простой ответ. — В смысле? — Мейса обернулась, все ещё не понимая. — Оно не выглядит случайным, — Чишия стоял спиной к ней. — Школьник и член банды. Студентка и бывший заключённый. Даже ты и я, — продолжил он. — Сочетание тренированного человека и его противоположности в основе, хотя уверен, что есть ещё критерии. Это создаёт дополнительное напряжение. Иначе говоря, не более, чем ещё одна провокация, — подвёл жирную черту, наконец, поворачиваясь к девушке. — Теперь понимаешь? Прозвучавшие слова отрезвляли. Нет, серьезно. Стоило ему все это сказать, как злость схлынула, хоть и до последнего цеплялась за Мейсу, как утопающий, отчаянно желая задержаться. Но внезапно с удвоенной силой заработавший разум, начавший обрабатывать поступившую информацию, не оставил эмоциям и шанса. Неужели ещё один промах? Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что подобное заметить было сложно, ибо масть и сложность игры, ее правила — все это перетягивало львиную долю внимательности на себя. К тому же, если подумать, не так уж это и имело вес. Почему? Просто в этом не было смысла. Никто в здравом уме не станет убивать своего напарника, ведь подобное действие повлечёт за собой последствие в виде взорванного ошейника. Ещё и ограничение на убийство: «не более одного человека за сутки»… «Помните, если один из пары умирает, то для второго игра заканчивается, его ошейник взрывается. Тот, чей ошейник взрывается, не считается убитым, тем самым не пополняет суточный счётчик, он — проигравший.» — прозвучало механическим голосом в голове. Точно. Ограничение на людей, чьи ошейники взорвутся, не распространяется. Зачем это правило, если ограничение можно было увеличить до двух? Подсказка? Но все равно… — Ты намекаешь, что игра подстрекает на убийство напарника? Но в этом же нет никакого смысла… — Мы здесь заперты на семь дней с неточными правилами и огромным количеством оружия, — продолжил Чишия. — Пока рано делать выводы. Но я уверен, убийство произойдёт в первом же раунде, — звучало как незыблемое утверждение. — Вне зависимости от того, есть ли среди нас убийца или только появится. В любом случае, нам остаётся только ждать. Спорить с ним было бессмысленно. Нет, Мейса, конечно, могла. Но без какой-либо дополнительной информации, это все равно что переливание с пустого в порожнее. Им, действительно, оставалось только ждать, чтобы хоть что-то подтвердить или опровергнуть. После этого вновь установилась молчаливая пауза, но более продолжительная, чем та, что длилась два часа. Но в этот раз у Мейсы не возникало желания ее нарушить — слишком много мыслей было голове, которая к какому-то моменту даже стала раскалываться. И лишь когда тело стало слабеть, явственно сигнализируя об острой нехватке каких-либо сил, а глаза начали начали слипаться, девушка поняла, что хватит с неё на сегодня, что надо поспать хотя бы часа три, если повезёт. Казалось бы, спать в одной комнате с незнакомцем — не лучшая идея, но, с другой стороны, что ей оставалось? Мейса могла не спать, проверяя себя на прочность тем самым. Сколько она так продержится? Ответ прост: не так уж и много, учитывая стрессовую нагрузку. Мало того, не сможет мыслить здраво, ослабнет физически. Ни к чему хорошему это точно не приведёт. Да, вот так просто без остатка довериться незнакомцу опрометчиво. Но не стоило забывать, что убивать не точно не в его интересах. Со всем же остальным, чем бы это «остальное» ни было, Куроки справится. Должна справиться. И как только ей удалось примириться со своими сомнениями и опасениями, ее взгляд остановился на кровати, точнее на сердце, что было сложено из лепестков роз на покрывале. Ничего не имела против цветов, скорее, испытывала нечто вроде равнодушия. Ничего удивительного в этом не было, учитывая, что цветы ей никто не дарил, да и девушка спокойно обходилась без них. Но конкретно эти дурацкие лепестки вызывали какое-то неприятие внутри, что обрастали абсурдом. Собственно, именно это и не позволило ей приблизиться к кровати — замерла, буквально едва сделав первый шаг. — Она не укусит, — донеслось со стороны дивана. — Просто стряхни лепестки, если мешают. Как будто она сама не знала, что делать… И вдруг… ее пронзило нечто вроде озарения. Мейса даже на какой-то миг почувствовала себя Исааком Ньютоном. Нет, серьезно. Вероятно, он тогда испытывал схожие с ней чувства, ведь вместе с упавшим яблоком его пронзила идея, которая по итогу породила закон всемирного тяготения. На девушку, конечно же, ничего не падало. С чего бы чему-то ей падать на голову здесь? Но озарение было столь сильным и внезапным, что казалось практически физически ощутимым. А все дело было в вопросе, который, на самом деле, она должна была задать гораздо раньше. — А ты… — немного замялась, хотя если подумать, то в ее вопросе не было ничего такого. — …где будешь спать? — с некоторой осторожностью спросила Мейса. И замерла с ожиданием ответа. Честно? Наверное, не важно, что тот выберет. В конце концов, всегда могла выбрать противоположное. Но что если… выберет «спать вместе» и будет на этом настаивать? Сущая глупость, конечно. От чего-то внутри успела окрепнуть уверенность, что Чишия не такой, не похож на такого. Однако тонкая паутина страха и сомнений все равно была внутри. Но если подумать… Мейса всегда могла дать ему отпор, так ведь?.. — Без разницы, — все с тем же безразличием. — Решать тебе. — Тогда спишь на диване, — даже слишком поспешно, на выдохе. — Как скажешь, — легко отозвался Чишия._______________________________________
А на рассвете отель остро заточенным лезвием пронзил душераздирающий крик…Промежуточные результаты I-го раунда. Убитые: 1 постоялец Проигравшие: 1 постоялец Выжившие: 24 постояльца