Пока звезды на небе не погаснут

      Султан немолод. Эта крамольная мысль крутилась в голове беспечной пустынной лисичкой, ловила себя за хвост, и Мэн Яо только жмурился на яркое пламя сотен свечей.       Немолод. Немолод — почти стар. Скоро закат, но перед закатом такие становятся страшнее всего. Уже стоя одной ногой в могиле, они так жадно ищут чужого тепла, что нередко и на покой отправляются в сопровождении сотен трупов. Просто из жадности и возможности; могут и берут, и никто не скажет им и слова поперек.       — Гниль, — бросил Султан, даже не потрудившись опустить взгляд на скорчившегося в ногах Мэн Яо. — Только и дел у тебя, что ноги раздвигать да привязать к себе попрочнее, но и того не смог, пыль, грязь, ничтожество!       Мэн Яо только ниже склонился, лбом утыкаясь в пушистый ковер. Ведь и вправду не смог. Чего-то иного, выходит, жаждал наследник Неба. Кого-то другого, непокоренного и несломленного.       — Позже надо будет позвать этого мальчишку да заставить… — бормотание Султана едва слышно, оно не предназначено для чужих ушей. Нет, скрывать он не станет, что такое раб в глазах Великого?       Пыль, грязь, ничтожество.       Мэн Яо остается только пожелать юнцу с грозовыми глазами пережить разговор с Султаном. Господин не коснется тела, которое уже осквернил другой, но пролезет в голову и превратит разум в беспомощного зверя в клетке…       — А второй?       Мэн Яо не сразу разобрал, что слова теперь обращены к нему.       — Господин?       — Второй наложник, — нетерпеливо объяснил Султан. — Он уже побывал в покоях Сичэня? Отвечай.       Расшитый сапожок уперся в подбородок, безо всякого милосердия запрокидывая голову до ломоты в шее. Глаза у Султана горели нездоровым светом, и Мэн Яо едва не подавился своими же словами. Мальчишка ему никто, а вот жить в этом дворце ему придется до самой смерти, и приближать ее никакого желания нет.       Никто ведь не придет его спасти или укрыть от гнева Великого.       — Нет, — едва слышно шепнул Мэн Яо. — Еще не побывал.       — Вот и славно, — Султан сухо улыбнулся. — Тогда иди и приведи его сюда. Хотя нет, просто найти Минцзюэ. Не пристало наложникам без присмотра по коридорам гулять…       Едва ступив за порог, Мэн Яо обнял себя за плечи, словно в бесконечной духоте дворцовой жар вдруг превратился в холод. Тонкий шелк царапал кожу, и царапина на горле саднила; ему вдруг захотелось оказаться где-нибудь…       Где-нибудь там, где спокойно и чисто, и никто не вспомнит о том, что он — раб и сын рабыни, послушное тело да сладкий голосок. Где-нибудь, где он и не был никогда, потому и места такого вообразить не смог…       Сделав несколько шагов, Мэн Яо снова остановился. Султан стар, а на смену ему придет Лань Сичэнь. Пусть и не питает наследник к нему особой любви, но зазря не бьет и ни к чему не принуждает. Да и милостью своей не обходит: наложник сыт, одет в лучшее и защищен ото всех остальных людей, кроме разве что Султана. И Лань Сичэнь прекрасно взгляды дяди своего разобрал, потому и утянул мальчишку с собой, чтобы для брата его укрыть. Братские узы для него всегда были прочнее прочих.       Едва поймав верткие мысли, Мэн Яо подхватился и бегом бросился по коридору, только шаги застучали глухо. К хозяину нельзя, тот занят новым рабом с грозовым небом в глазах, но и к Не Минцзюэ нельзя тоже.              Вэй Ин не находил себе места. Был бы птицей — уже разбился бы о глухие окна, но человеку пора уже позабыть о воле. Брата увели, солнце медленно переползало по побелевшему от жара небу, а сквозь глухой травяной морок все чаще пробивалось обжигающее чувство беспомощности.       Может, и стоило сбежать. Может, погибель в песках от лап ужасного духа была бы честнее, чем это иссушающее чувство никчемности.       Теперь у них были свои покои, покои на двоих, которые они и осмотреть не успели. Хозяин своих наложников не обижал и не заставлял по углам ютиться…       Коротко стриженные ногти пробили кожу ладоней, оставляя зарубки кровавых полумесяцев. Пока Вэй Ин тут, там — что? Делают больно или…       Остановившись на полушаге, Вэй Ин зажмурился и задышал тяжело, загнанно. Легким было тесно в груди. Как бы ни было, он заперт здесь и не может сделать ничего. Только себе навредить, да разве это поможет?       Прозрачные зеленоватые занавески колыхались от жара пустыни. Медленно таял колотый лед, источая мягкий запах мяты. Вэй Ин ураганом метался меж хрупких столиков и вычурных родников с чистейшей водой. Нужно найти оружие, попасть к хозяину и вымолить, выпросить, силой заставить…       Бесстрастное солнце катилось все дальше. Устав от метаний, Вэй Ин опустился на пол и только теперь заметил между травянистой зеленью ширм снежно-белый отблеск. Заметил, но не стал подниматься. Слуги здесь были неразговорчивы или просто не желали ничем помочь едва прибывшему наложнику.       Мужчина в белом не уходил. Стоял, наблюдал и не двигался, но даже не раздражал. Все равно Вэй Ин так устал от собственных страхов и тягостных ожиданий, что и десятка людей вокруг не заметил бы. Только подумал о том, насколько темна кожа мужчины и что мужчиной звать его рано. Юноша, не более, но точно не из дворцовых. У тех кожа куда как белее.       Сжав пальцами виски, Вэй Ин зажмурился и качнулся вперед, потом назад и снова вперед. Это все дурманящие травы, они повсюду — в напитках чудится горьковато-пыльный привкус, той же пылью отдает вода в купальнях, и ленивые мысли вязнут на кончике языка.       Когда он открыл глаза, безмолвный человек в белом оказался намного ближе, всего в пяти шагах. Стоял и хмурился, не сводя с Вэй Ина светлых, будто янтарных солнечных глаз.       — Имя.       Короткое слово прозвучало продолжением мыслей, и Вэй Ин с запозданием поймал смысл и короткое движение губ. Вскинулся и тут же снова осел, обмяк всем телом. Даже если перед ним слуга — все равно он знает больше и власть имеет, не то что раб и ненужный наложник.       — Вэй Ин, — отозвался коротко и тоже нахмурился.       Юноша коротко кивнул и шагнул еще ближе. Движения его завораживали и вместе с тем выглядели немного рваными, будто нерешительными.       — Почему ты здесь?       Вопрос можно было истолковать десятками способов, но Вэй Ин по неловкому движению руки выбрал только одно. Не почему ты здесь, а почему вот так, словно запертый в клетке зверь.       — Жду брата, — звенящим голосом отозвался он и подтянул колени поближе к груди. Тут сидели иначе, изящно сложив ноги, будто полураскрытый цветок лотоса, а не человек. Тут все иначе, ему все равно не стать таким же.       Юноша кивнул и нахмурился еще сильнее.       — Ему вреда не причинят. Никто не обидит наложника.       — А хозяин?       Ответ не задержался ни на мгновение:       — Никогда.       Не удержавшись, Вэй Ин усмехнулся. Горечи в этой усмешке оказалось больше, чем в самом страшном крике.       — Послушаешь других, так оказывается, что мы в самом благословенном месте оказались. Только и слышишь о том, как велик Султан. А разве будет великий приказывать свозить рабов? Будет он причинять боль другим? Разве велик только тот, у кого больше всего сил и злости?       Лицо юноши окаменело. Не проронив ни слова, он опустился поодаль на изумрудный ковер и бросил один нечитаемый взгляд на Вэй Ина, словно вид его причинял боль.       — Тогда самый ужасный злодей может стать самым великим. Разве это правильно?       — Султан — не злодей, — сухо бросил юноша. — И лучше бы тебе не произносить такие речи в этих стенах.       — Вы тут все забыли, как можно иначе. Не может один человек владеть другим, не может!       В глухой тишине отчетливей зажурчал близкий родник. Юноша молчал, и в этом молчании чудилось не то осуждение, не то рассеянное невнимание. Вэй Ин только вздохнул. Он не желал скрываться и своего собеседника разглядывал открыто, подметив тонкие сильные пальцы и дорогой пояс с золотыми пластинами.       — Кто ты?       Юноша только плечами передернул, заставив тонкую белоснежную ткань собраться волнами. В ушах блеснули длинные серьги из белого нефрита, и в голове у Вэй Ина заклубилось смутное воспоминание. Ведь видел уже эти молочные длинные капли на смуглой коже, видел! Но на слугах ли?       Вспомнить он не успел. В дверь кто-то постучал, быстро и боязливо; в этих огромных покоях даже звуки терялись, путаясь в занавесках. Но и этого звука оказалось достаточно, чтобы испуганно вздрогнуть.       Не дожидаясь разрешения, незваный гость вошел. Солнечно-желтый шелк полыхнул солнечным лучом по песку, приковывая взгляд. Вэй Ин с недоумением всмотрелся в огромные, на пол-лица влажные глаза и нежную линию губ. Наложник, который сидел у ног наследника. Первый, старший — кем они теперь друг другу приходятся? Внутри плеснул неуместный смех.       Завидев юношу в белом, наложник молча повалился на колени.       — Господин.       — Поднимайся.       Спокоен, слишком спокоен, и подняться приказал с правом; у Вэй Ина в голове словно молния ударила, изнутри, прямо между бровей. Снова и снова, как в уже расщепленное дерево. Серьги, смуглая кожа, странный взгляд. Он был там, на одном из малых тронов.       Вэй Ину хотелось ударить себя по лицу. От ужаса воздух застрял в груди. После всего, что наговорил, точно головы лишат; вот и не надо гадать, как отсюда вырваться.       Раб поднялся, но продолжал смотреть в пол.       — Я ищу господина Не, — тихо-тихо пробормотал он. — Великий Султан повелел найти его и привести нового наложника для разговора. Я пришел лишь спросить, смогу ли найти этого наложника здесь вместе с господином Не?       Юноша больше не хмурился. Прищурился холодно и остро, а глаза из янтарных выцвели до желтизны. Поднявшись на ноги, он коротко кивнул наложнику на дверь и протянул Вэй Ину руку.       Раб испарился так быстро, словно его вовсе не было, даже тонкие занавеси не потревожил. Вэй Ин молча смотрел на смуглую ладонь с короткими росчерками шрамов и больше не пытался понять, что происходит.       Юноша терпением не отличался. Наклонившись, поймал руку Вэй Ина, сплел пальцы и вздернул его на ноги. Сухая, прокаленная солнцем кожа показалась раскаленной.       — Идем.       Едва успевая перебирать ногами, Вэй Ин поплелся следом. Если говорить об одном, но на разных языках, то понять друг друга сложно. Если же под одинаковыми словами прятать разный смысл, то разобраться будет вовсе невозможно. Для них свобода — душный воздух и цепь немного длиннее, чем у остальных, да еще ошейник чтобы в горло не впивался.       — Куда мы идем?       Белая тень призраком скользила по коридорам. Ощущение становилось только сильнее, когда слуги один за другим валились на колени и опускали глаза в пол. Вэй Ин невнимателен, разум его затуманен, но даже сквозь тонкую дымку отстраненности понял: юношу тут боятся. И не как самого Султана или наследника, а как кого-то опасного, но незнакомого. Местные, гибкие словно змеи, под любую власть и ненасытность подстроятся. Их пугают лишь те, под кого подстроиться не получается.       Дворец вокруг неуловимо изменился: люди здесь уже не валятся наземь, но кланяются с уважением. Здесь юношу знают. Имя его Вэй Ин вспомнить не смог. Второй наследник рода Лань, но имя? Называли ли его вообще?       Остановились, лишь наткнувшись в широком темном коридоре на рослого стражника. Кожа у того тоже выжжена до черноты, а цепкие глаза смотрят с таким пугающим сосредоточенным безразличием, что Вэй Ина дрожь пробрала.       Великан бросил один долгий-долгий взгляд на юношу в белом. Тот ведь тоже весьма высок, но рядом со стражником кажется почти игрушечным — гибкий, тонкий в кости.       — Дозор скоро отправляется, как раз дотемна успеют к оазису, — голос у стражника под стать, тяжелый и звенящий сталью. — Если второй господин решит проверить их сноровку, никто и слова не скажет.       Второй господин вытянул вперед Вэй Ина, не выпуская его запястье. Смуглые пальцы на бледной коже кажутся бронзовым браслетом.       Стражник задумчиво прищурился и хмыкнул.       — Наследник купил, но к себе не забрал. Юнец с кем-то из слуг спутался… не досмотрели. И слугу, и юнца велел казнить, я лично тела в пески отправил.       — Брат подтвердит?       Великан с усмешкой развел руками.       — Ради вас он и сам предложит. Еще два седла готовить?       Вэй Ин нахмурился и осторожно потянул руку из цепких пальцев.       — Что происходит?       Ему бы бояться этого надменного человека в белом, юного господина правящего рода, да почему-то не выходит. Тот суров и непонятен, но точно не кажется злым. Или просто в глазах у него нет того превосходства, которого с избытком досталось Султану?       Руку Второй господин отнять позволил, но выпустил неохотно. Огляделся и заговорил, небрежно выцеживая слова по капле:       — Султан тобой интересуется. Заберет себе, если не увезу. Поедешь со мной.       — Интересуется? — Вэй Ин даже на шаг отступил. — Я не поеду. Не могу. Я ведь не один здесь.       — Брат не даст в обиду свое, — выделив последнее слово, глухо заметил Второй господин. — Его не тронут. Веришь?       — Не верю, — отрезал Вэй Ин. — Почему я должен тебе верить?       Юноша замолчал и озадаченно нахмурился. Похоже, такое и в голову ему не приходило. Может, для других слова Второго господина и имеют вес, лихорадочно думал Вэй Ин, но мне-то откуда знать, откуда мне знать?..       — Если не уедешь, я не смогу защитить, — мрачно предрек юноша и поджал губы.       — А зачем тебе меня защищать?..       На этот вопрос господин Лань предпочел не отвечать. Только сложил руки за спиной и глаза опустил. Вэй Ин уже не ждал ответа и только оглядывался по сторонам, не понимая, от какой опасности спасаться. Если и правда Султан на него смотрел, то как жить потом, после встречи с этим чудовищем? А бежать — так как довериться, как брата бросить здесь?       — Там нет цепей, — вдруг произнес Второй господин, заставив Вэй Ина замереть на месте. Голос его был сух и серьезен. — За пределами города не будет рабов. Только люди.       Вдалеке громыхнуло — сначала Вэй Ину показалось, что начинается гроза, но в громыхании он различил человеческий голос. Юноша отмер и улыбнулся уголками губ.       — Перечить Старшему бею, — неодобрительно заметил он. — Опасно для здоровья и будущего.       — А как я узнаю, что ты слово сдержишь?       — Через месяц вернемся назад, дядя о тебе и не вспомнит. А потом снова уедем. Будешь одним из воинов… зачем ему воины?       Вэй Ин изнутри прикусил щеку. Слишком красиво и правильно, только зачем столько сил тратить на спасение раба? Что за игру здесь затеяли?       — Поклянись, — неловко приказал он и схватил Второго господина за плечо. — Поклянись своим даром, что не обманешь меня. И объясни, что я буду должен тебе за спасение. И что с братом все хорошо будет, тоже поклянись!       Глаза у юноши стали почти круглыми. Он с недоверием посмотрел на руку Вэй Ина, и лицо его стало вдруг почти детским, растерянным.       — Я не могу поклясться даром, у меня его нет, все старшему ушло. Чем мне еще клясться перед тобой? Именем рода?       — Нахальство какое, — одобрительно загудел Старший бей. Несмотря на массивную фигуру, двигался он бесшумно, осторожными кошачьими шагами. — Все готово. Только тряпки с него сними, натянем на кого из недавно умерших да закопаем, чтобы уж точно никто не сомневался.       Второй господин сжал зубы и неумело поклонился. Стражник только головой покачал.       — Не ради вас делаю, — тихо заметил он. — Брату вашему служить сам выбрал, а уж он за вас горой стоит. Идите уже, пока шум не поднялся.       Вэй Ин и оглянуться не успел, как оказался на спине меланхоличного верблюда, до самых глаз закутанный в серо-коричневую тонкую ткань. Грудь ставил кожаный нагрудник — он был маловат, но на ближайшем привале Второй господин пообещал его снять.