Ген убийцы

      Александра и Уильям стояли у стены просторной гостиной, их взгляды скользили по лицам и костюмам именитых гостей, преимущественно, местного балтиморского бомонда, по фигурам приглашенных музыкантов, игравших струнный квартет Бетховена номер три, в противоположной стороне, у крыла рояля кто-то по обыкновению налегал на закуски и Шампанское. Кристофера было слышно даже из соседнего зала, он с кем-то непринужденно болтал, перекрикивая гомон голосов и музыку.       – Мистер Блейк, какой приятный сюрприз, – прозвучало рядом. – Мисс Штерн.       К ним приблизились двое: хозяин званого приема собственной персоной, чья задача была уделить внимание каждому гостю, и доктор Фредерик Чилтон, заведующий психиатрической лечебницей.       – Доктор Лектер, – почти синхронно поприветствовали их Уильям и Александра. – Доктор Чилтон.       Чилтон глядел на них оценивающе, будто они были пациентами в его кабинете, в силу профдеформации он везде искал патологии, его интересовали самые странные – а Блейк и Штерн, по слухам, стоили внимания.       Блейк был тридцатилетним малоизвестным лондонским художником, который перебрался в Штаты, потому что получил большой заказ на роспись помещения для одного из балтиморских меценатов. Даже по меркам современных вкусов на уникальные, ни на что не похожие произведения искусства, картины Блейка были странными.       Книги Штерн тоже были странными. Она была ровесницей Блейка, британским малоизвестным писателем детективных романов, чаще ее имя светилось при упоминании бабки, сопредседателя Королевского литературного общества в Лондоне, или в скандалах, где она в приступе неконтролируемой агрессии с кем-нибудь дралась или в психозе разговаривала с воображаемым друзьями.       Обо всем этом Чилтону пару минут назад поведал доктор Ганнибал Лектер. Лектер, казалось, знает все обо всех, даже если его гости в этот вечер привели с собой незнакомцев в качестве сопровождения.       – Ваши работы по иллюстрации «Божественной Комедии» Данте впечатляют, – говорил Лектер. – Я видел акварели. Алхимические образы в них особенно хороши.       – Спасибо, доктор Лектер.       Уильям хлопал светлыми ресницами, глаза его были серо-голубыми, взгляд открытым, лоб высоким и с залысинами. Он был блондином невысокого роста, на полголовы ниже Штерн, которая была на каблуках, он однозначно находился где-то в аутическом спектре, в некой рассеянности и мечтательности, отвлекаемости и инфантильности. Чилтон не видел ни одной картины Блейка, но уже представлял гротескные плавные формы и цвета.       Чилтон не разбирался в искусстве, но старательно делал вид – особенно когда рядом оказывался доктор Лектер.       Лектер был авторитетом в кругах психиатров, Лектер тоже был особенным экземпляром, сдержанным, стильным, разносторонним, начитанным, в него влюблены все – но секрет успеха до сих пор не разгадан. От него было ощущение, что он все на свете знает, его темные глаза смотрели в душу, просвечивали разум и в тело как рентген; его лицо с высокими, выступающими скулами было похоже на ироничную маску, тонкие губы улыбались – но не ясно было, осуждающе или одобрительно.       – Как вам вино?       Вопрос адресовался Штерн. Она поднесла к носу бокал, затем отозвалась:       – Эльзасский рислинг Гран Крю, мне очень по вкусу.       Лектер кивнул, перевел взгляд на Блейка, у того задрожали ресницы.       – Я сделаю смелое предположение, мисс Штерн, – говорил он, не сразу повернувшись к гостье, – что вас заинтересует лекция про искусство аборигенов и человеческие жертвоприношения. Завтра я читаю в библиотеке Пибоди при университете Джонса Хопкинса материалы про маски каннибалов – как инструмент условной диссоциации.       Теперь настала очередь Штерн хлопать ресницами.       – Да, вы правы, очень заинтересует.       Очевидно, это что-то, связанное с ее книгами. Чилтон схватил первую попавшуюся закуску с подноса проходящего мимо официанта, на шпажке было тело мелкого осьминога и разноцветные овощи.       – Был рад вас увидеть, – Лектер поклонился. – Приятного вечера.       Он устремился к появившимся на горизонте фигурам Джека Кроуфорда с супругой, Чилтон последовал за ним, ступая, опираясь на трость.       Когда они отошли на достаточное расстояние, Уильям шепнул Александре на ухо:       – От доктора Лектера мне жутко. Он похож на вендиго.       – Так он вендиго и есть!       Уильям нахмурился, Александра продолжила.       – Это даже не террариум, это паноптикум. А это чучело что здесь делает?       Она смотрела на художницу Мелоди Нолан, муж которой не смог явиться на вечеринку Лектера, и потому Уильям попал по знакомству на званый прием как ее сопровождение – и на ее собеседника, Неда Эверглейда.       Уильям вздохнул. Ему тоже не нравился Эверглейд, токсичный психопат, сделавший себе имя на копировании чужих работ и подражании стилю известных художников.       – Скучаете? – окликнул их Кристофер, появившийся из-за спины.       Он отряхивал руки от закуски, он улыбался.       – Чучело здесь.       – Чтоб он сдох, – искренне отозвался Кристофер.       – Лектер видел моего Данте.       – Это успех.       – И он пригласил Александру на лекцию про маски каннибалов в Пибоди.       – Он умеет угодить.       – Будь с ним осторожен.       Уильям был по-прежнему мрачен, он взял бокал белого вина, чтобы чем-то занять руки.       – Да ладно тебе, он просто очередной нарцисс, у меня черный пояс по нарциссам!       – Уильям прав, за услугу попросят услугу. Не продавай тень дьяволу, не будь Петером Шлемилем.       – Помяни дьявола…       В следующее мгновение они втроем смотрели на Джозефа Серрета, вплывающего в гостиный зал дома Ганнибала Лектера – так, словно прием был устроен для него. На фигуру мужчины в черном одеянии тотчас обернулись, со своей остроконечной бородой, серебряными перстнями и загадочной манерой говорить он вовсе не походил на бизнесмена или ученого, он был средневековым алхимиком.       – Давай отравим ему еду.       – И вино.       – Он не пьет вино, – Кристофер стиснул зубы от досады. – Сука.       Тень пробежалась по его лицу, он думал, все будет проще… Александра стиснула его локоть, он покачал головой.       – Я хочу видеть его рожу, когда он увидит меня, – сказал Кристофер.       – А мы плюнем ему в рожу.       – Не надо.       – Надо.       Дилан стоял поодаль и слушал их пререкания, потягивая безалкогольное вино из бокала. Вино было похоже на безвкусный лимонад, с запахом прелого ржаного хлеба – настоящее издевательство над теми, кто решил демонстративно придерживаться здорового образа жизни. Дилан не хотел ненароком опьянеть, он ощущал себя странно, сердце иногда волнительно трепыхалось в груди, раньше с ним такого не было.       Раньше с ним много чего не было… Последние две недели перевернули его жизнь вверх дном, он уже не будет прежним – и накатывающая волнообразными приступами тревога это ожидаемо.       Днем он услышал разговор Мелоди Нолан с мужем по телефону, она долго выбирала авокадо в магазине, перебрала все плоды, ныла, что не хочет идти одна – потому что он не сможет… Когда Дилан должен был сказать свое имя на входе званого приема Лектера, он назвался Харви Ноланом.       Александра была права, в Маунт Роял Террас все точно друг с другом перетрахались… Дилан, кажется, был единственным исключением – несмотря на то, что с половиной гостей Лектера он учился в школе или в одном классе. Элитное частное учебное заведение, избалованные дети богатых родителей, дедовщина, вечное соревнование в объеме материальных ценностей, половых партнеров и количестве голов в армии поклонников.       Дилану не повезло оказаться внуком богатой бабки, председателя сообщества литераторов Балтимора, которого было положено отдать в коллектив малолетних садистов и выскочек. Дилану не повезло родиться с лицевым дефектом, который он исправил только после совершеннолетия.       – Мистер Марло, – шелестящим, змеиным голосом произнес Серрет.       – Мистер Серрет.       На скулах Кристофера играли желваки, Серрет был невозмутим и насмешлив. Они смотрели друг на друга, Александра сперва держала Кристофера под локоть, потом он сменил позу и положил руку ей на талию, привлекая к себе.       – Какой сюрприз.       – И правда.       – Представишь нас?       – Александра Штерн, Джозеф Серрет.       – Кошка-детектив на итальянских виноградниках? – хохотнул Серрет. – Викарий, расторгающий брак убийством? Невероятно.       Кристофер не знал, радоваться или огорчаться, что Серрет, оказывается, знает Александру. Дилан посторонился, пропуская гостей, отступил к столу с закусками, струнный квартет прекратил играть и ушел на перерыв. Уильям, отошедший ненадолго, теперь болтал с Нолан, Эверглейд донимал местный бомонд по очереди, Дилан старался на него не смотреть – потому что он тоже его терпеть не мог.       Александра – вовсе не детектив, а писатель детективных романов. Серрет вскоре сделал вид, что парочка его больше не интересует, пусть и явно не ожидал увидеть Кристофера на вечеринке. Кристофер нашел глазами Лектера в толпе, оставил Александру уничтожать тартар с белоснежной тарелки.       – Удачи, – шепнула она ему, погладив по спине.       Настоящий паноптикум… Все в лицемерных масках, дорогих одеждах, бриллианты сверкают в ушах, на шеях и на кистях, но под слоем грима – морды чудовищ. Дилан был самозванцем – пусть и тоже был чудовищем в маске.       Лишь маска каннибала всегда отражает его суть, маска каннибала не лжет.       Дилан не сразу понял, что Уильям, стоявший теперь рядом с Александрой, на него смотрит. Серо-голубые глаза были широко распахнуты, на лице то ли изумление, то ли ужас. Дилану стало не по себе, он отвернулся к копии Боттичелли с Венерой и Марсом.       – Уильям?       – Дракон.       – Где?       – Это он.       – Черная рубашка?       – Угу.       Хотелось выбежать вон, от досады он стиснул зубы так, что заболела челюсть. Они не должны были его увидеть, он все испортил своим любопытством!       Они не могут знать.       – Ты чего?       Александра тянула Уильяма за рукав, тот сопротивлялся. Еще не хватало, чтобы они к нему подошли!       Дилан решил не двигаться с места – чтобы дослушать диалог до конца, чтобы не привлекать еще больше внимания и не вызывать вопросов. Он рассчитывал, что они не осмелятся приблизиться – потому что это все было очень неправдоподобно.       – Не надо.       – Ты же хотел найти своего Дракона.       – Я же его не знаю.       – Познакомишься. Ну хочешь, я подойду.       Нечленораздельные возгласы Уильяма не остановили Александру, спустя несколько мгновений она уже стояла за спиной у шестифутового широкоплечего мужчины в черной рубашке и черных джинсах, плотно сидящих на бедрах. Аромат ее сладких духов щекотал ноздри.       – Извините, сэр, добрый вечер…       Мимо проплыл официант с подносом, Александра пропустила его вперед, отстраняясь, затем вновь подступила к незнакомцу.       Он обернулся не сразу. Русые волосы, рубленый профиль, прямой нос с чуть вздернутым кончиком, вогнутая переносица, глубоко посаженные серые глаза… На верхней губе – вертикальный шрам, почти незаметный.       Тело для скульптора, а лицо – для портретиста.       – Меня зовут Александра. Мы с моим другом, – она указала подбородком в сторону стоявшего в нескольких ярдах Уильяма, – хотели предложить вам быть моделью. Уильям художник, а у вас очень красивая фигура.       Серые глаза незнакомца цвета мокрого асфальта не мигали, по выражению лица было невозможно определить, о чем он думает.       Настоящий человек-айсберг.       – Нет, мне жаль, меня это не интересует.       Голос – бубнящий баритон, так, словно он лишний раз не хотел раскрывать рот.       Повисла неловкая пауза, Александра не стала протягивать руку для знакомства, потому что это уже казалось неуместным, она смотрела на кисть незнакомца, держащую бокал, на узор сухожилий и вен, красивые пальцы. Вокруг ногтей – ранки содранных заусенцев.       – Ясно. Понятно. Прошу прощения за беспокойство.       – Все в порядке.       Он не был намерен продолжать разговор, Александра растерянно улыбалась и пятилась, незнакомец почти сразу отвернулся обратно к картине.       Когда она присоединилась к Уильяму, Дракон уже исчез, затерявшись в толпе гостей.