Ген убийцы

      – Почему сразу гей? – негодовал Кристофер. – Не все геи серийные убийцы-каннибалы! Что за гомофобия?!       Они просматривали результаты тестового запуска прототипа искусственного интеллекта, Дилан пил чай на кухне, кусок яблочного штруделя лежал перед ним на тарелке нетронутым.       – Нейронка-гомофоб, – хохотнула Александра. – Но она же смотрит корреляцию: убивает женщин – не любит женщин.       – Ну так всякое может быть! Убивает людей – не любит людей, и то не всегда…       – Давай дальше.       – Живет один, много времени проводит в одиночестве, кинестетик, любит пасту. Что?! Господи, это что, анкета на Тиндере?       – Почему нет, – подал голос Уильям. – Ты же скармливал ему профили людей оттуда.       – Ну не настолько… Почему пасту?       – Потому что ртом есть приятно, потому что заполняет желудок…       – А-а.       – Давай дальше.       По предположению нейронки Сердцеед был шестифутовым бодибилдером возрастом от тридцати до сорока, с комплексом неполноценности или синдромом самозванца – потому что убивал красивых и успешных людей. По предположению нейронки у него была слабая сексуальная конституция и сексуальная девиация, развившаяся из оральной фиксации.       По предположению нейронки преступник был вменяем, у него не было ни параноидальной шизофрении, ни острого психоза в мании при биполярном аффективном расстройстве – но тип личности с шизоидной, замкнутой акцентуацией.       – Он знал всех жертв, он использовал ключ, а не отмычку – чтобы не оставлять след в замке.       – Почему?       – Чтобы не оставлять след.       – Не поэтому.       – А почему?       Александра на мгновение задумалась, Дилану тоже было любопытно. Он почти весь день провел дома, эта ночь как будто бы переменила его отношение к соседям. Сегодня он слушал, а не пытался прятаться от голосов.       Весь квартал стоял на ушах, новая жертва Сердцееда – Мелоди Нолан.       – Ему было важно раздобыть ключ, все, что он делает – вызов для себя самого. Он знает, где взять их ключи.       – И где же?       – Где он бывает? – Александра ходила туда-сюда по кухне, Дилан слышал ее шаги и скрип подошвы кроссовок на развороте. – Где бывают они? Салоны красоты, кафе, рестораны, где оставляют одежду в гардеробе, сдают вещи на хранение… Широкоплечий бодибилдер ходит в зал. В вашем фитнес-клубе можно украсть ключи.       – Так просто?       – Он рассчитывает, что все вокруг тупые и его не замечают.       – Это слишком заметно.       – Отвергаешь – предлагай.       – Ну ладно. Значит, он местный?       – Однозначно.       – Нейронка тоже говорит, что он местный.       – Ага, а живет он в соседней квартире, – мрачно вздохнул Уильям. – Только уже не справа, как Дракон, а слева. И зовут его миссис Мессина.       – Мы ходили сегодня к соседке слева, – пояснила Александра. – Ей лет шестьдесят, у нее полосатый кот, который жрет цветы – но кот не жрет человеческие сердца. А миссис Мессина, кажется, глухая – раз она заявила, что мы ей своими воплями не мешали.       Дилан усмехнулся в кружку и покачал головой. Миссис Мессина была его учительницей по химии в школе, она добрая и вовсе не конфликтная, она могла им соврать – когда взглянула на их жалобные лица.       Но, может, она, и правда, глухая, может, у нее стены толще, может, это он настолько в стрессе, что каждый шорох для него как удар по обнаженным нервам.       Утром он выбрасывал мусор, Александра тоже выбрасывала мусор – и стояла у мусорного бака, пока он не поравнялся с ней. Дилан сделал вид, что ее не видит, лицо кирпичом отбило у нее всякое желание начинать разговор, она не осмелилась даже поздороваться – пусть и приоткрыла рот и робко помахала рукой.       То, что она говорила, что незнакомец Дракон ей нравился, легко, как о чем-то обыденном, Дилан даже не брал во внимание.       – А что, если это Эверглейд?       – У него вместо мозгов желе.       – Но он же отбитый.       – Он сраный наркоман.       – Он походит только по фенотипу.       – Он местный и учился с жертвами в школе.       – Со всеми?       – Ага.       Александра вдруг замерла на месте, Дилан даже представил, как она затаила дыхание и уставилась в одну точку.       – Они одного возраста, – добавил Кристофер.       По предположению нейронки, у преступника детская травма – и потому система рекомендовала обратиться к его прошлому.       – Школа.       – Что, школа?       – Школа. Ненавижу школу. Он тоже ненавидит школу.       – Миссис Мессина учительница.       – Она может его знать.       Александра сорвалась с места, затем вновь вернулась к столу. Дилан напрягся, это был уже не детективный аудиоспектакль – потому что он тоже ненавидел школу.       Напоминания о школе были повсюду – из-за лиц богатых и успешных одноклассников, разъезжающих на дорогущих машинах, роняющих бережно расставленные товары в магазине. Дилан всю жизнь жил в Балтиморе, он редко покидал Маунт Роял Террас – несмотря на то, что иногда мечтал оказаться где-нибудь на другом конце света.       Может, они и правы – и это детская травма. Когда не можешь выйти из порочного круга, наступаешь на грабли раз за разом, пытаясь отыграть заведомо трагичный сценарий с благополучным исходом.       – Уже полночь, завтра сходишь к ней.       – Нужны фото, выпускников, общие их класса, с соседних потоков, какие угодно. Не пойму, зачем он убил Мелоди, она не была сукой, она была нормальной.       – Мы не можем знать наверняка.       – Она была нормальной, – кивнул Уильям. – Но муж у нее, кажется, придурок.       – Думаешь, дело в муже?       – Это точно школа. Если бы я училась с такими, как Эверглейд в одной школе, я бы тоже их начала убивать.       – Ты бы убила их еще тогда, в школе.       Тут Дилан не мог не согласиться. Он видел их после обеда на улице, когда возвращался домой, он оставил вэн на тротуаре в нескольких зданиях от дома – чтобы не видеть бесячий светло-синий кабриолет Кристофера и не искушаться тем, чтобы протаранить его от злости, – а Александра с Уильямом шагали по улице со стаканчиками кофе со льдом в руках.       Навстречу им шел Эверглейд, вылезший из своего красного спорткара, Эверглейд что-то сказал им, улыбка моментально исчезла с лица Уильяма, Александра разозлилась.       Они разминулись, Уильям умолял ее не обращать внимания на Эверглейда, они прошли еще десяток ярдов, но потом Александра отдала Уильяму свой кофе.       – Эй, Эверглейд! – крикнула она.       Нед Эверглейд обернулся. Он был в яркой рубашке, он был высоким и широкоплечим, с идеально ровной прической – словно он только что вышел из барбершопа. Он обернулся нехотя, кривя лицо.       – Я давно хотела сказать тебе кое-что…       Александра подошла близко, он глядел на нее сверху вниз, она доходила ему до подбородка. Ни Дилан, ни Уильям, ни сам Эверглейд не ожидали, что кулак Александры угодит тому в челюсть.       Уильям вскрикнул и уронил кофе на тротуар.       Эверглейда отбросило назад, он тут же отшатнулся, попытался ударить ее в ответ, но она уклонилась от его кулака, на этот раз ударяя по подбородку, снизу вверх.       Он упал на задницу, она накинулась на него, он повалил ее на землю за собой, они перекатились через бок, сцепившись как дворовые коты. Он закрывался руками, она вновь сидела на нем, целясь ударами в лицо, Уильям, наконец, догадался оттащить ее. Он держал ее под мышками, пока она махала ногами, пытаясь пнуть вопящего Эверглейда.       – Сука бешеная! Ты мне нос сломала! Я убью тебя! Я засужу тебя!       Она хохотала не тише, у нее была разбита губа, она тяжело дышала, она улыбалась во весь рот. Уильям был в ужасе, он держал ее крепко, не давая подойти к отползающему прочь по тротуару мужчине.       – Тебе место в Балтиморской психушке! Тебя там отымеют во все дыры, а потом я куплю по дешевке твою шкуру и повешу на стену у себя в гараже!       – Говна кусок! Трусливая бездарность!       Уильям умолял ее пойти домой, Эверглейд, захлебывающийся кровью, которая хлестала из носа, бросался угрозами.       Дилан тогда хотел подойти к ним и сказать, что Эверглейд, действительно, кусок говна – но не решился. Он спрятался за мусорными баками у чьего-то дома, чтобы Уильям и Александра его не увидели.       В детстве Дилан перед сном часто представлял, как он набирается храбрости и вот так же разбивает в мясо поганую рожу Эверглейда – за каждое унижение и за каждое обидное слово, за каждый подзатыльник и за каждое издевательство. Над ним издевался не только Эверглейд, но и Нолан и Эванс, приятели главного хулигана. Остальные смотрели и не вмешивались – потому что боялись, что с ними будут творить то же самое.       – Давай дальше.       Голос, будто издалека, выдернул из воспоминаний. Дилан был на своей кухне, ему не семь, не десять, не двенадцать, не четырнадцать и даже не семнадцать. Ему тридцать – и он точно сломает Эверглейду ноги и хребет, если тот к нему хоть на шаг подойдет.       – Это все. Пока все. Завтра я обучусь на том, что мы разметили с Лектером из публичных сводок по Чесапикскому Потрошителю, Миннесотскому Сорокопуту, Абелю Гидеону и Лоренсу Уэллсу – чтобы посмотреть, где еще искать ответы.       То, что создавал Кристофер, было настоящим инноваторством. Он уже собрал актуальные исследования о взаимосвязи структуры ДНК, когнитивных способностей, поведения, предрасположенностей к психическим патологиям, на основании хронологии расследований описал схему работы полиции, криминалистов, детективов, профайлеров, по личностям преступников обучил искусственный интеллект паттерну поведения психопата и социопата.       С такими примерами у них, и правда, получится нейронка-серийник, а не нейронка-детектив.       Когда соседи разошлись по своим комнатам, Дилан тоже пошел спать. Он не мог уснуть почти до самого утра.