Stay with me

— А ещё господин Чон часто оставлял мальчика, я видел, как он гулял во дворе один, — свидетель сжимается под презрительным взглядом Тэхёна, который его буквально насквозь готов прожечь. — И за Менджу приезжали какие-то люди, а потом я не видел их вместе по несколько дней. Чонгук стискивает кулаки под столом, колечко в нижней губе нервно крутит языком. Слушание уже идёт около часа, и чего только он за это время о себе не услышал: у него и с законом проблемы, и с алкоголем, он на работе постоянно пропадает, а ребёнком никто не занимается. Кажется, Сонхва кучу историй понаплёл, ещё и свидетелям заплатил, чтобы те это всё подтвердили. Тэхён подумал обо всём заранее, на каждые слова предоставлял бумаги, их оспаривающие, отражая все обвинения. Чон себя ощущает вполне уверенно, даже сам иногда показывал документы быстрее Тэ, который удивлялся, когда видел, что его подзащитный, кажется, даже немного воодушевился. — Перерыв десять минут, после продолжим слушание, — судья ударяет молоточком по специальной подставке и первым удаляется из зала заседаний. Чонгук расслабляется и откидывается на спинку стула, руки на груди складывает, выдыхает облегчённо. Омега поправляет очки и быстро раскладывает все документы по папкам, в отдельный файл убирает то, что уже не пригодится. Пока всё идёт так, как нужно им. Сонхва едва челюстью не пробил стол, когда увидел его в роли адвоката своего бывшего мужа, попытался поговорить с судьей, но тот сказал, что всё в порядке и закону это не противоречит. У Чона, правда, возникла пара вопросов, но Тэхён пообещал, что всё расскажет чуть позже. — Не хочешь выйти подышать? — Ким интересуется, когда видит, как Чонгук ослабляет галстук. — Было бы неплохо. — Идём, — Тэхён поднимается со своего места, не забывает взять с собой все бумаги. Они выходят в коридор и направляются к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж. Чонгук идёт чуть позади, видимо, думает обо всём, что с ними сейчас происходит. Тэхён его понимает прекрасно, поэтому с расспросами не пристаёт, даже шаг немного замедляет, чтобы альфа не сильно отставал. Ким дожидается момента, когда Чонгук оказывается совсем рядом, незаметно находит его пальцы и осторожно сжимает, даёт понять, что он рядом. Тэхён здесь, будет делать всё возможное, чтобы у них всё было хорошо. Чон на него смотрит с благодарностью, плечом толкает дверь, и они покидают здание суда. На улице сейчас пасмурно, кажется, дождь начинает собираться, а в воздухе пахнет сыростью. Тэ делает вдох полной грудью, наслаждаясь этой приятной свежестью в преддверии приближающегося дождя. Они останавливаются чуть поодаль, отходят в небольшой парк перед зданием подальше от лишних глаз. Так комфортнее будет поговорить один на один, успокоиться. — Как ты? — Тэхён разворачивается к альфе, аккуратно поправляет галстук на его шее, видя, что в одном месте ткань едва заметно перекрутилась. — Думал, что всё будет хуже, если честно, — признаётся Гук. Утром он не смог в себя ничего запихнуть из еды — тошнило даже от одного запаха. Более-менее он расслабился, когда понял, что проиграют они с вероятностью в какую-то жалкую одну десятую процента. Ким усмехается, зажимает галстук между средним и указательным пальцами, проводит почти до самого конца, заставляя Чонгука совсем немного наклониться к себе. Чон ощущает, что его дразнят, и это так бесит… Ведётся ведь каждый раз, как сопливый мальчишка, которому предмет его обожания дал надежду, а спустя несколько секунд обломал. Однако не обижается, играет по правилам Тэхёна, понимая, что тот его не только дразнит, но и отвлекает. Внимание переключается моментально совсем на другие вещи, что даёт нервной системе хотя бы на пару мгновений взять передышку. — Сонхва плывёт, это видно даже со стороны, — омега делает шаг назад. — Он злится, и этим демонстрирует, что проигрывает. Сейчас в наступление пойду я, так что шансов у него не останется. Мы же подавали встречный иск, пора бы уже начать нагонять… — Какая сладкая из вас, однако, вышла парочка. Тэхён раздражённо оборачивается к Сонхва, который подошёл к ним слишком неожиданно. Он на ходу закуривает, держит сигарету двумя пальцами, смотрит на них с едкой усмешкой, от которой слишком неприятно становится. Чонгук почему-то Кима машинально отодвигает, плечом заслоняет. — Тебе какое дело до этого? — альфа смотрит с вызовом. — Что-то имеешь против? — Да нет, просто интересно, как такой милый омега согласился трахаться с альфой, за которым тащится прицеп в виде какого-то мальчишки. Самому от себя не противно, Чонгук? Ты жалок. Тэ косится на Чона, который не реагирует вообще никак, однако напрягается, кулаки стискивает. Такое услышать любому будет обидно, а в такой ситуации ещё и землю из-под ног неслабо выбивает. Чхве, кажется, заранее продумал, как их можно будет осадить и казаться в более выигрышной позиции. Чонгук с омегами связываться не привык — унизительно, они ведь слабее. — Кто сказал, что я позволю тебе оскорблять моего альфу? — Тэхён обходит стоящего перед ним недвижимой скалой Чонгука, делает пару шагов навстречу омеге. — Не смей говорить про него подобное. Чонгук очень хороший человек в отличие от тебя. Ты гнилой, Сонхва, насквозь гнилой. И я сделаю всё, чтобы ты не заполучил Менджу, поверь мне, дело ты проиграешь. — Да что ты? — Сонхва смеётся Тэ в лицо. — И как же я проиграю, а? «Меньше надо было трепаться, идиот». Тэхён лишь коротко усмехается, держа с ним зрительный контакт. — Узнаешь. Тебе эти игры очень понравятся, я обещаю. А жалкий здесь только ты. Думаешь, что своим грязным языком сможешь сделать кому-то из нас плохо? Ты ничтожество, которое ничего из себя не представляет, а может лишь пиздеть. — Посмотрим, кто из нас пиздит больше, Тэхён. Удачи, голубки. Чхве швыряет окурок на землю и топчет его, размазывает подошвой по асфальту, а затем разворачивается, направляясь к выходу. Тэхён дышит глубоко, стараясь успокоиться. Он сейчас в душе негодует так сильно, что кажется, взорвётся через пару секунд. Давненько он так не злился ни на кого. Нервы стали ни к чёрту… Чонгук неожиданно трогает его за плечо, своим прикосновением дарит приятное спокойствие, злость сразу сходит на нет. — Ты чего завёлся так? — Чон разворачивает его к себе лицом, аккуратно голову обхватывает. — Его слова — для меня пустой звук, они ничего не значат, не стоит трепать себе нервы из-за этого. Задело. И это не пустой звук. Любому в такой ситуации было бы неприятно, но Чонгук буквально потерялся в пространстве, когда Тэ за него вступился. Никто и никогда такого не делал, обычно всё было наоборот: о Гуке никто особо не заботился, не показывал любовь, не защищал и не поддерживал. Он привык обходиться своими силами и ни от кого ничего не ждать. — Айщ, почему он позволяет себе такое? — омега закатывает глаза. — Ведёт себя, как кусок дерьма. — Тише, — Гук смеётся так ласково, губами прижимается к тэхёнову носу. — Не стоит обращать на него внимания, Тэхён-а. Плевать мне, что он говорит. — А мне нет! Про меня пусть говорит, что хочет, а к тебе чтобы не лез. Да и вообще, это тебе не детский садик, где действует правило «не обращай внимания, и он перестанет». А ещё… Тэхён не успевает договорить — Чонгук целует его в губы, совсем сбивая с толку. Бессовестный Чон Чонгук! Ким возмущённо выдыхает, но успокаивается, не решаясь дальше продолжать свою гневную тираду. Тэ для Чона самый лучший. Самый любимый, самый красивый, самый замечательный и вообще самый-самый… — Идём, у нас осталось мало времени, — Чонгук тащит его обратно к зданию суда. — Это что вообще такое было?! — Тэхён на ходу шипит, оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не видел. — Чонгук! Мы в государственном заведении находимся, в конце концов… — Не бухти, — альфа сейчас похож на подростка, что удирает, сделав какую-то пакость. — Никто нас не видел, а даже если и видел — плевать. Тоже мне, школьников застукали. Судья опаздывает на пару минут и входит в зал, когда все уже собрались. Тэхён действительно переходит в тотальное наступление, как и обещал. Приводит кучу аргументов, почему Сонхва не должен даже видеться с Менджу. Доказательством послужили переписки пятилетней давности, в которых Чонгук умолял омегу вернуться и не оставлять его, на что Чхве отвечал, что ребёнок ему не нужен. Вообще Сонхва начал говорить, что это всё подделка, но Ким быстро заткнул его, предоставив официальные распечатки из салона связи, через который они восстанавливали сообщения. Чонгук снова начинает нервничать, когда понимает, что судья скоро будет выносить окончательное решение. Ему не по себе. Если Чхве действительно всех купил, то возможно всё, что они сделали, не даст никакого результата. Тогда придётся подавать апелляцию, но возиться с этим тоже нужно будет достаточно долго и, не дай бог, Менджу попытаются забрать сразу же. Альфа нервно постукивает кончиками пальцев по глянцевой поверхности стола, слушая, как Тэхён спорит с адвокатом Сонхва, который предпочитает сидеть молча точно так же, как и его подзащитный. По всей видимости омега знает свой характер, за который его запросто могут удалить с заседания. — В завершение хотелось бы ещё предоставить вам одно доказательство того, что Менджу должен остаться с отцом, — Тэхён достаёт из кармана брюк чёрную флешку и протягивает её секретарю, что сидит за компьютером. — Там всего лишь два файла: аудио и видео. Второе подтверждает первое, так что, советую вам сначала послушать очень интересные вещи, которые мне поведал господин Чхве, — Ким ловит на себе ошарашенный взгляд Сонхва, который даже со своего места немного привстаёт. — Недавно мы виделись с ним в кафе, я хотел узнать, что конкретно он наговорил моему подзащитному, что тот был сам не свой. Я прошу вас приобщить это к материалам дела. — Включайте, — судья кивает, — послушаем. Мужчина вставляет в компьютер флешку, пару раз щёлкает мышкой. Тэхён всё ещё стоит рядом со своим местом, опирается кулаками о поверхность стола, наблюдает за реакцией всех присутствующих. Он чувствует, что уже победил, что отступать Чхве некуда, сейчас он облажается по полной. Наконец в колонках раздаётся тихое шуршание, по всей видимости, Ким зацепил при записи динамик, пока телефон лежал у него на бедре. «— Тэхён, ты лезешь туда, куда не следует. Как бы вы ни пытались, дело вам не выиграть, поверь мне, всё уже давным-давно проплачено. Вы потратите только время и деньги, нанимая адвокатов и собирая никому ненужные бумажки, которые проще прямо сейчас выбросить». Голос Сонхвы раздаётся на весь зал. Тэхён закусывает нижнюю губу, ожидая самых сладких лично для него моментов, когда омега будет раздавлен прямо здесь, при всех. А у судьи не будет ни малейшего шанса вынести несправедливое решение, ведь сделает он это в ущерб себе. «— Мы бороться будем до последнего. Если нужно будет, зубами всё выгрызем. И нас двое, а ты один, Сонхва. — Боже мой, ты такой смешной. Вы, наверное, не догоняете, но я не из большой любви хочу заполучить Менджу. Он нужен мне для своих целей, которые вам знать совсем необязательно». Тэхён видит, как Сонхва переглядывается с судьёй, который раздражённо дёргает бровью, понимая, что уже ничем помочь ему не сможет. Цель достигнута. «— Вот оно что. А я уж думал… — Однако у каждого вопроса есть своя цена, и если вам интересно, я мог бы озвучить её. Сорок миллионов вон». У Чонгука глаза автоматически округляются, он смотрит на бывшего мужа, который раздосадовано скалится, матерится себе под нос. Он так хочет прямо сейчас наброситься на Чхве и влепить ему по самое… Кхм. Какой же отвратительный это человек… И почему Чонгук раньше этого не видел? Почему с самого начала не смог понять, с кем связался? — Истец? Вам есть, что сказать в своё оправдание? — судья обращается к истцу, прекрасно зная, что сказать ему нечего. — Что ж, если нет, суд удаляется для принятия решения. Снова стучит молотком и поднимается со своего места, удаляется из зала заседаний. Тэхён усаживается на своё место, на спинку стула откидывается и складывает руки на груди. В горле оседают горькие феромоны Чонгука, которые альфа сейчас даже не пытается контролировать, почти всё помещение ими заполняет. Ким поворачивается к нему, по плечу гладит, стараясь подбодрить и хоть немного успокоить. — Мразь… — Гук шипит очень тихо, так, что слышит только Тэхён, поднимает глаза на Чхве, который делает вид, что ничего страшного не произошло. — Как он мог вообще предложить такое?.. — Тихо, такое нельзя тут говорить, — омега наклоняется к самому уху Чона, ладонь ему на колено кладёт. — Расслабься, уже всё закончилось почти, мы молодцы. Чуть-чуть осталось потерпеть, а потом нас обоих кое-что ждёт, помнишь? Тэхён снова пытается отвлечь и направить его мысли в другое русло. Он чувствует, что Чонгук сейчас злится, хоть и знает, что решение будет принято в их пользу. Это эмоции, и с ними ничего сделать нельзя, только лишь немного развернуть их, что Ким сейчас делает очень умело. Чон втягивает воздух через нос, ощущая, как ловкие пальчики пробегаются по внутренней стороне бедра, вызывая по всему телу приятную дрожь. Он действительно расслабляется и отпускает все свои негативные эмоции, что копились в нём достаточно долгое время. Теперь всё закончилось. Менджу обязательно останется с ним, а Сонхва больше никогда их не побеспокоит, потому что после такого иск Чонгука о лишении омеги родительских прав должны удовлетворить. — Спасибо тебе, — Гук поворачивается к Тэхёну, который продолжает успокаивающе гладить его по ноге, с каждым движением на сантиметр выше поднимаясь. — Я бы без тебя не смог со всем этим справиться. И да, я помню, что нас ждёт, надеюсь, ничего не сорвётся. — Не должно.

***

Чонгук выходит из здания и полной грудью вдыхает приятную свежесть, которая сейчас кажется самой живительной вещью на свете после двухчасового заседания. Иск его бывшего мужа оставили без удовлетворения, а вот всё, что они с Тэ подавали на него, дало свои результаты: никаких прав на Менджу Чхве больше не имеет, точно так же, как и разрешения хотя бы изредка с ним видеться. Хотя… Чонгук не думает, что он очень сильно расстроился по этому поводу. Тэхён с гордо поднятой головой вышагивает рядом, натянув довольную улыбку. Ему нравится видеть Чона расслабленным, спокойным и умиротворённым, именно таким, каким он ему очень понравился. Сонхва решение суда обжаловать не собирается — об этом он сразу же сказал своему адвокату, который тоже желанием особым дальше в этом вариться не обладал. Ну и к чёрту это всё. Так даже лучше будет. — Тэхён, — Чонгук останавливается возле автомобиля, — спасибо тебе ещё раз. Огромное спасибо. — Прекрати, — Тэ морщит нос, подходит ближе, даёт альфе возможность себя обнять. — Всё в порядке, главное, что вам теперь ничего не угрожает. — Нам, Тэхён. Нам ничего не угрожает, — Чон берёт его за руку, тонкие пальчики стискивает аккуратно, подносит к лицу и губами к ним прижимается. Тэхён улыбается, чувствуя, как в груди от этих слов приятное тепло расползается, каждую частичку его нутра заполняет. Почему он раньше не встретил этого мужчину, который сейчас стал для него практически всем? А Менджу в его сердце вообще отдельное местечко занимает и точно его никогда не покинет — Ким в этом уверен на все сто. Прошла всего пара месяцев, а эти двое заняли почти всю его жизнь, всё свободное время и мысли, которые теперь были наполнены только Чонгуком и Менджу. Тэ их обоих очень сильно полюбил и отпускать ни за что не хочет.

***

Тэхён не отрывается от сладких губ альфы, что крепко прижимает его к себе, спину оглаживает тёплыми ладонями, вдоль позвоночника ловко пробегается. Чонгук бедром толкает входную дверь своей квартиры, до которой они добрались не без труда. Самым сложным оказалось держать себя в руках после того, как они оказались в кабине лифта один на один. Крышу обоим сорвало на раз, как только их губы соприкоснулись на первый взгляд в невинном простом поцелуе, который никто изначально не собирался превращать ни во что большее. Только вот одно неловкое движение тэхёновых рук, что быстро прошлись по разгорячённому телу Чонгука, который завёлся моментально, с пол-оборота, и омегу тут же прижали лопатками к прохладной стене лифта. Чон подхватывает Тэ под бёдра и поднимает на руки, пальцами впивается в округлые ягодицы. Ким в чужие губы улыбается и ещё ближе льнёт к альфе. Он ощущает, как крепкие феромоны полностью забивают его рецепторы, голову кружат до ватных ног и дрожи в руках. Гук кусает его за нижнюю губу, заставляет тихо застонать. — Надеюсь, я не забыл, как это делается, — Чонгук шепчет, держа Кима одной рукой, а второй стягивает с себя галстук, что сейчас слишком сильно мешает. — Поможешь мне? — Конечно, помогу, — Тэхён тихо смеётся, соскальзывает на пол и, схватив альфу за руку, тянет в сторону спальни. — Но не думаю, что ты ничего не помнишь. — Что-то помню, — Чон на ходу расстёгивает первые три пуговицы на своей белоснежной рубашке, тут же переключается на шёлковую рубашку омеги, которую быстро стягивает и отбрасывает на пол. — Однако твоих предпочтений не знаю, поэтому говори, если я что-то сделаю не так. Тэ улыбается и вдруг притягивает его к себе, на носочки приподнимается и снова целует, только на этот раз уже гораздо нежнее. Одни только эти слова говорят о том, что Чонгук просто замечательный альфа, который заботится о его комфорте. Киму это нравится ужасно, и он готов отвечать ему тем же. Чон губами прижимается к его щеке и спускается ниже, выцеловывает каждый миллиметр нежной кожи, отчего Тэхён дышит тяжело и пальцами стягивает рубашку на его спине, голову запрокидывает, позволяя альфе гораздо больше. Он хочет полностью Чонгуку принадлежать, хочет быть его. Весь и навсегда только его. И Ким знает, что тот все его желания чувствует и разделяет. Постель проседает под весом сразу двух человек. Тэ ощущает, как его горячее тело соприкасается с прохладными шёлковыми простынями, что только создают контраст, но ничуть не остужают. Чон влажными поцелуями покрывает его шею и ключицы, косточки зубами прихватывает несильно, тут же места укусов ласково зализывает, будто извиняется. — Сними уже эту чёртову рубашку, — Тэхён вслепую торопливо расстёгивает оставшиеся пуговицы на рубашке Чона, но пальцы не слушаются и соскальзывают. — Блять… Чонгук отрывается от него и садится на колени, что расставляет по бокам от бёдер омеги, быстро справляется с пуговицами и стряхивает рубашку с плеч, обнажая шикарное тело, от вида которого у Тэ дыхание перехватывает. Крепкие мышцы в сумраке комнаты выглядят слишком сексуально, приковывают к себе взгляд. Тэхён выдыхает тихое восторженное «ва-а-а», привстаёт на локтях и тянется к чётким кубикам пресса, кончиками пальцев по ним проводит, заставляя Чона вздрогнуть и слегка напрячься от этого прикосновения. Очень эстетично. Альфа толкает Тэ в грудь, чтобы тот лёг обратно, и нависает сверху, к губам его своими прижимается, ладонью ведёт от впадинки между ключицами по груди, по плоскому животу, на котором мышцы проступают едва заметно, ногтями цепляет край тэхёновых бежевых брюк. — Ты прекрасен, — шепчет. — Как и ты, — Тэхён обвивает руками шею Чона и притягивает его ближе, снова целует. Ему вообще не хочется ни на секунду от губ Чонгука отрываться, но в то же время хочется большего, чем обычные поцелуи. Гук снова поцелуями спускается, но теперь ниже, доходит до груди и губами захватывает твёрдый сосок омеги, который тихо вздыхает, запуская пальцы в чужие волосы. Прикосновения губ и языка к чувствительному месту очень трепетные и бережные — Чонгук явно старается доставлять только удовольствие. Он несильно прикусывает кожу рядом с соском, видимо, чтобы Тэхён не расслаблялся, губами ведёт ниже, едва касаясь идеальной кожи. Тэ ёрзает на месте, чувствуя, как неприятно липнет к заднице ткань брюк из-за большого количества смазки. Чон кончиком языка очерчивает виднеющиеся мышцы пресса, что выглядят очень красиво и нежно… Ким идеальный для Чонгука во всех местах, именно для него, но ни для кого больше. Он поднимает голову на раскрасневшегося омегу, аккуратно расстёгивает брюки и тянет их по бёдрам, заставляя Тэ приподнять таз, губы в трубочку вытягивает, когда видит на Тэхёне симпатичное бельё от Кальвин, что прикрывает только пах. Чон кончиками пальцев поддевает широкую резинку с серыми крупными буквами и медленно тащит вниз, высвобождая из-под ткани аккуратный небольшой член, что тут же прижимается к плоскому животу. Тэхён рвано выдыхает, роняя голову на кровать — растущее с каждой секундой возбуждение слишком распаляет. — Ты даже тут очень милый, — Чонгук неожиданно прижимается губами к влажной головке, языком обводит, отчего Тэ дёргается и тихо стонет. — Смущаешь… — омега закрывает лицо ладонями, чтобы не смотреть на это, иначе он прямо сейчас заживо сгорит. Чон смеётся и поднимается, садится на колени, ждёт, пока Тэхён уберёт руки, чтобы посмотреть, почему он остановился. Тот действительно отрывает голову от поверхности кровати и смотрит на альфу, который вдруг подхватывает его за бёдра и подтягивает к себе, чтобы круглая аппетитная задница оказалась на уровне его груди. Тэ остаётся лежать на лопатках. — Ч-Чонгук! — Ким пытается вывернуться, хватает Гука за запястья, но тот держит его слишком крепко. — Что ты… Чонгук усмехается и языком мажет по колечку мышц, чувствует, как во рту оседает сладковатый привкус вязкой смазки. Тэхён подрывается на кровати и дёргает бёдрами, чтобы вырваться, ногами упирается альфе в плечи, сгибая их в коленях. Бесполезно. Он пальцами стискивает шёлковую простыню, щекой прижимается к мягкой ткани и зажмуривает глаза. Чон перехватывает его одной рукой, чтобы было удобнее, давит на мышцы указательным пальцем, наблюдает, как тот медленно скользит внутрь разгорячённого тела. Стенки растягиваются очень медленно — по всей видимости, у Тэхёна никого не было очень давно. Значит, нужно уделить ему побольше внимания, чтобы не навредить. Чонгук обводит языком вокруг фаланги пальца, отчего Ким сжимается. Альфа чувствует приятную пульсацию, которая говорит о том, что Тэ возбуждён до предела. Чонгук добавляет второй палец, отчего Ким шипит вперемешку со стоном, ёрзает по простыне, чувствуя, как моментально забывается и выпадает из пространства, проваливается в темноту, в которой разноцветные круги мелькают. — Гук-а… Подожди!.. — Мне остановиться? — Чон вводит три пальца, закусывает губу, когда слышит сдавленный скулёж снизу. — Кажется, ты этого не хочешь, малыш. — Сумасшедший… — Тэхён стягивает на себя простыню и воет, когда подушечки пальцев давят на простату, пуская по всему телу волны электричества. Чонгук нижнюю губу облизывает и засаживает пальцы до основания, специально с силой давит на самое чувствительное место, наслаждаясь тем, как Тэ буквально задыхается под ним. Это зрелище слишком сексуальное, слишком красивое и слишком привлекательное, причём настолько, что в брюках становится очень тесно — молния болезненно давит на пах, но ещё надо немного потерпеть. Чон разводит пальцы в разные стороны, чтобы убедиться, что омега хорошо растянут. Он аккуратно опускает таз Тэхёна на постель, тут же наклоняется к нему, чтобы развязно поцеловать, весь рот вылизать буквально парой мазков языка. Ким ощущает во рту собственную смазку, улыбается в чужие губы, что стали для него самыми желанными, самыми сладкими и самыми вкусными. Ким закатывает глаза от одной мысли о том, что теперь это его мужчина. Чонгук принадлежит ему душой и телом. Целиком и полностью. Раз и навсегда. Тэ обхватывает мощное тело руками и ногами, прижимается к горячей груди, чтобы ощущать биение чонгукова сердца. Этот быстрый ритм хочется чувствовать и прислушиваться к каждому удару, через себя его пропускать. — Может, отпустишь меня? — Гук зубами прихватывает нижнюю пухлую губу омеги. — Я хочу снять брюки. Обещаю, стану к тебе ещё ближе, как только разденусь. — Ну только, если обещаешь, — Тэхён хмыкает и позволяет альфе сесть, сам поднимается и смотрит на него снизу вверх. О боже… Чонгук нервно сглатывает, когда видит этот глубокий взгляд тёмных глаз, в которых на дне мерцает он сам. Он впервые заостряет внимание на том, что видит своё отражение в чьих-либо глазах, что смотрят на него так… Так… Блять. Тэ сам тянется к его брюкам, медленно расстёгивает пуговицу и молнию тянет вниз, в предвкушении закусывает щёку изнутри и пододвигается ближе. Альфа, кажется, не дышит совсем, наблюдая за этими тягучими движениями, что заставляют томиться в сладостном ожидании. Ким явно знает, как его разогреть, нет, накалить до предела, и он всё для этого делает. Тэхён тянет брюки вниз вместе с бельём и вовремя закрывает глаза — крупная головка, высвободившись из-под ткани, ударяется о тэхёнову щеку, оставляя на ней влажный след от естественной смазки. — Прости, — слегка смутившись, Чонгук большим пальцем стирает предэякулят с нежной кожи и выпутывается из всей ткани, что болтается в области колен. — Я не специально. — Брось, — Тэхён вдруг обхватывает его член у основания, головку обводит языком, как недавно сделал альфа, давит кончиком на уретру. Чон едва сдерживается, чтоб ртом его на член не насадить, пальцами крепко сжимает вьющиеся пряди волос и всё равно немного надавливает омеге на затылок. Тот не сопротивляется, в рот берёт примерно половину, глаза закрывает, позволяет Гуку толкнуться себе за щёку. Чонгук тихо стонет, тут же чувствует, что позорно спустит прямо сейчас, как самый настоящий девственник, если они не остановятся. Он толкает Тэхёна в грудь, заставляет отползти к изголовью кровати и лечь на пышные подушки, чтобы было удобнее. Чонгук тянется к прикроватной тумбочке, шарится по ящикам в поисках презервативов, которые припрятал там ещё две недели назад на всякий случай, чтобы потом не суетиться и спокойно взять. Тэ оглаживает кончиками пальцев крепкие мышцы, трогает, любуется и остановиться никак не может. Он от всего Чона становится зависим, и с этим уже ничего не поделаешь. Наконец альфа находит контрацептивы и достаёт один из картонной коробочки, упаковку вскрывает зубами наспех, понимая, что его и так уже слишком долго ждут. — А я думал, ты не помнишь, как выглядят презервативы, — тихо смеётся Ким, наблюдая за всеми манипуляциями. — Надо же, не забыл… Чонгук ловкими движениями раскатывает тонкий латекс по члену и ладонью собирает смазку меж ягодицами омеги, размазывает аккуратно, чтобы тому было не больно. Он берёт изящные ноги Тэхёна под коленями и разводит в стороны, пододвигается, устраиваясь между ними, Ким и сам старается дать ему подобраться ближе. — Говори, если будет больно или неприятно, — Чонгук предупреждает сразу о самом главном. — Мы сразу остановимся. Тэ кивает, обнимает альфу за плечи и втягивает в мягкий поцелуй, нижнюю губу прикусывает осторожно, будто реакцию Чона проверяет. Тот лишь улыбается. Предвкушает, на самом деле, как Тэхёну скоро будет не до шуток совсем, уж он постарается. Чонгук головку приставляет ко входу, давит на мышцы, что медленно пропускают его внутрь, где узко и горячо очень. Ким расслабляется максимально, чтобы не вредить ни себе, ни Чонгуку, он даже дышит через раз, чтобы не шевелиться. Альфа останавливается, как только входит наполовину, и в этот же момент с губ Тэхёна срывается негромкий стон, который он глушит, закусывая их. — Ну что? Теперь тебе не так смешно? — Гук по-доброму издевается, всматриваясь в раскрасневшееся лицо омеги, который сейчас дышит тяжело и тихо мычит, чувствуя, как его продолжают медленно заполнять. — Посмеёмся вместе, Тэхён-а? — Ч-Чонгук… — Ким откидывается на подушки, край одной из них прижимает к лицу, стараясь свой собственный голос заставить звучать как можно тише. — Ты… издеваешься?.. — Думал, только тебе можно? Гук входит по самое основание, прижимается к влажным от смазки ягодицам, от чего Тэхён хрипит и распахивает слезящиеся глаза. Ему кажется, что он каждой клеточкой своего тела ощущает Чона, что в нём сейчас находится, он весь пропитался горьковатым феромоном, который нравится ему до безумия и до этого самого безумия доводит. Тэ не сразу понимает, что Чонгук нависает над ним, чтобы у него была возможность обнять его за плечи и прижаться к груди. Ким этим пользуется и льнёт к альфе, пальцами впивается в бархатную кожу, по которой они слегка скользят из-за выступившей испарины. Чон бёдрами толкается в разнеженное тело, что принимает его так, будто было для него предназначено. Тэхён с самого начала был предназначен ему, он не должен был доставаться никому другому, как и Чонгук. Он знает, что этот омега ему по судьбе, что он, возможно, даже его истинный, во что он никогда не верил. Но встреть он Тэ раньше, они оба не испытали бы столько боли, не перестали бы доверять людям и попали бы в руки друг друга не такими израненными. Чонгук сам себе обещает, что он будет Кима беречь всю оставшуюся жизнь, чтобы тот ни разу не пожалел, что выбрал его. — Тише, — он гладит стонущего Тэхёна по волосам, его голову прижимает к своему плечу. — Боже… Какой же ты… Чонгук каждый раз входит до негромкого шлепка, отчего тело Тэ дёргается непроизвольно и проезжается по скользким простыням. Он хочет, чтобы альфа стал грубее, заставил его кричать под собой, спину царапать до красных полос, которые потом будут очень долго гореть и напоминать об этом вечере, который останется в памяти их обоих на очень долгое время. — Хочу тебя всего, — Чонгук зубами прихватывает мочку чужого уха, делает несколько грубых и резких толчков. — Всего, блять, хочу. — Тогда что т-тебе мешает взять?.. — Тэ выговаривает с огромным трудом, знает примерно, что за этим последует. — Ничего не мешает. Альфа ухмыляется и наращивает темп достаточно быстро, вдруг отстраняется, подхватывает ноги Тэхёна и закидывает их себе на плечи, меняя угол проникновения, от чего омега задыхается моментально. Именно сейчас он ощущает, что Чонгуку принадлежит на все сто, и будто всегда принадлежал. Только он имеет власть над ним, только он может довести его до такого состояния, когда в голове голос и взгляд лишь одного человека. Ким воздух хватает ртом, стонет громко, его сладкий голос отражается от стен, звенит в ушах и оседает где-то в памяти. Чон действительно будет помнить эти моменты всю оставшуюся жизнь, помнить, только когда не будет возможности повторить, а будет она теперь почти всегда.

***

Чонгук кончиками пальцев лениво перебирает прядки тэхёновых вьющихся волос, прислушивается к ровному дыханию омеги, который тихо дремлет у него на груди. Последняя пара часов их жизни забрала все оставшиеся силы, довела до погружения в небытие, до сладкой неги. Ким сквозь лёгкий сон прижимается к альфе, губы мило дует и обнимает ещё крепче. Альфа осторожно поправляет одеяло, что сползло с плеча Тэ, нежную кожу поглаживает, наслаждаясь цветочно-фруктовым феромоном, который пропитал всё вокруг. Почему-то теперь Чон ощущает себя дома. Его дом там, где есть Тэхён и Менджу, люди, которых он любит и никому никогда не отдаст. Неожиданно омега приподнимается и оглядывается по сторонам, будто забыл, где находится. — Ты чего? — Чонгук спрашивает шёпотом, хмурится, наблюдая за беспокойным копошением. Тэхён садится, глаза ладонями трёт. Он выглядит как сонный совёнок, которого только что заставили проснуться. Омега поправляет взъерошенные на голове волосы, смотрит на Чона задумчиво, будто размышляет, стоит ли делиться своими мыслями. — Тэ? Что-то произошло? — Мы, — Ким поднимает на альфу глаза, сталкивается с тёплым взглядом, — расскажем Менджу о нас? Мне кажется, он должен знать, в каких мы отношениях. Чонгук на руках подтягивается, чтобы сесть напротив, руки складывает на груди, откидываясь на изголовье кровати. Его эта тема тоже волнует, по правде говоря, но он не знает, что следует делать в таких ситуациях. С одной стороны Менджу Тэхёна полюбил очень сильно — это невооружённым глазом видно, а с другой… Вдруг Тэхёну всё это надоест и он уйдёт? Для ребёнка это станет бóльшим ударом, чем для Чона. — Я согласен, что ему нужно рассказать, — альфа начинает говорить после долгой минуты молчания. — Но есть кое-что, о чём нам стоит с тобой поговорить, прежде чем решать о том, что рассказать Менджу. — Боишься, что я уйду и сделаю вам больно, да? — Ким кивает. — Понимаю. Чонгук, я искренне привязался к вам обоим не меньше, и уйти я не смогу теперь. У меня даже права такого нет. Но меня это устраивает, потому что я не хочу уходить. Чон почему-то ощущает себя так, будто он омегу ставит в безвыходное положение, которое ему самому не очень нравится. Чонгук не знает, как от этого избавиться, не знает даже, как об этом сказать, чтобы его поняли правильно. — Тэ… Я… Чёрт, не знаю, как сказать, — Гук поджимает губы, слова подобрать нужные пытается. — Не хочу, чтобы мы тебя обременяли. В конце концов, ты ведь заслуживаешь свою полноценную семью, а не собранную по кусочкам чужую. — Ты считаешь меня чужим? — Тэ почему-то ощущает, как в горле появляется липкий ком. И с какой это стати он таким чувствительным стал? — Нет! Нет, Тэхён, — Чонгук сразу же пододвигается к нему, за плечи обнимает, понимает, что выразился неправильно. — Ты не чужой. Менджу тебя очень любит, и… И я… Тоже. Альфа смущённо губу закусывает, даже не понимая, как у него это вырвалось. Что он, как подросток сопливый? Какой нормальный человек заговорит о любви спустя два месяца знакомства? Это очень обесценивает сами чувства, которые гораздо важнее слов. Только по ним можно истинное отношение человека понять. — И я вас люблю. Не думай, что я уйду. Вы для меня очень важны: и ты, и Менджу. Правда. Если ты не хочешь говорить сыну из-за того, что думаешь, что я могу сбежать от вас и сделать больно… Тэхён не успевает договорить. Чон притягивает омегу к себе, нежно прижимается к пухлым губам, задерживается на них лёгким прикосновением, от которого мурашки по всему телу. Ким улыбается, понимая, почему Чонгук так делает — не хочет, чтобы он говорил о чём-то плохом, даёт понять, что верит, пусть и очень слепо, но верит. — Я хочу, чтобы ты был частью нашей семьи, — Чонгук прижимается лбом ко лбу Тэ, который тут же глаза закрывает. — Давай поступим так: чтобы было более правдоподобно, мы через три дня заберём Менджу и будем потихоньку готовить его к этой новости, побольше времени вместе будем проводить. — Да, ты прав, — Тэхён тут же поддерживает альфу в его предложении. — Менджу должен ко мне привыкнуть. — Он уже привык и любит тебя очень сильно, я это вижу, просто Менджу должен сам всё понять. И я хочу, чтобы он понял всё сам. — С чего ты взял, что он меня любит? — Хочешь, расскажу тебе секрет? — Чонгук пододвигается ближе, будто действительно хочет рассказать какую-то тайну. — У Менджу три таких робота, как тот, которого ты ему подарил, но он ничего не сказал. Помнишь, как он обрадовался? Ты просто очень важен для него. Тэхён не может не улыбнуться, прижимается к чонгукову плечу, чтобы спрятать своё смущение — ему очень приятно. Эти двое у него навсегда в сердце останутся, будут греть изнутри, жизнь раскрашивать в яркие краски одним своим присутствием. Он поднимает на альфу глаза, смотрит ласково, а тот к нему наклоняется и в кончик носа целует. — Нас теперь трое? — Чонгук большим пальцем поглаживает Тэ по щеке, губами прижимается к его лбу. — Трое. Их теперь действительно трое.