Начало (The Beginning)

      Вирс стиснул зубы, выключив комлинк и зашагав под брюхом своего AT-AT. Его люди знали, что лучше не прерывать, когда он начинал расхаживать — обычно, избавляясь от гнева, — Вирс не был склонен к нервному хождению.               Сила побери. Конечно, это произошло. Он надеялся, что этот маленький ублюдочный информатор скрывается где-нибудь в Мос-Айсли. Вирс выследит его и разорвет на части, кусок за куском, наслаждаясь каждым криком.               И теперь за Пиеттом отправился его светлость. Верно… он был бывшим ситхом, и это имело много преимуществ, но они так усердно работали, чтобы сохранить в тайне использование Силы. Тем не менее, если для спасения Пиетта требовалось превратить старый дворец в палубный настил, Вирс был только за.               Мягкий песок Татуина не позволял легко ходить, и он позволил своему гневу ярко вспыхнуть из-за того, что его ботинки вязли, а мышцы горели от дополнительных усилий.               Да, Пиетт был чрезвычайно способным человеком. Но здесь они имели дело с невероятно опасными существами. В последний раз, когда его друга схватили...               Девять преисподних. Вирс ненавидел оставаться наедине со своими мыслями.               А пока он будет подчиняться приказам. Но в его голове начался отсчет. Он знал, сколько времени ему потребуется, чтобы добраться до города. Пиетт вернется с ними, ад там или наводнение… маловероятно на этой планете… значит, тогда ад. Вирс устроит им ад.               Генерал зашагал дальше, и последнее тепло, оставшееся в песке от солнечных лучей, унеслось в холодный воздух пустыни.              ****               Анакин добрался до дворца в нанятом им спидере, плащ развевался позади. Шлем помог приглушить ветер, бьющий в лицо, когда он разогнал спидер до предела.               Если он правильно оценил время встречи с Пиеттом, адмирала схватили примерно шесть часов назад. За это время могло случиться многое, и Анакин старался на этом не зацикливаться. Они хотели заполучить его живым — хотели знать, что он здесь делал. И он знал Пиетта. Адмирал не дал бы им такой информации.               Эта мысль одновременно подбадривала его и вызвала отвращение. Он мало знал о нынешнем главном хатте. У него не было ни той же... безжалостности, как у Джаббы, ни репутации, из-за молодости и неопытности. Но у него была поддержка картеля хаттов — так что политическая поддержка все еще имелась, хотя и шаткая.               Теперь были видны вырисовывающиеся очертания дворцовых зданий, похожих на ведра, и Анакин стал искать для спидера подходящее укрытие. Оно должно было быть достаточно близко для быстрого бегства, особенно если адмирал не... функционировал, как следует, но не настолько близко, чтобы его можно было легко заметить.               Найдя выступ скалы, Анакин оставил спидер в его тени и прошел последнюю милю пешком. Во дворце так поздно принимать посетителей было не принято, но и не совсем неслыханно. И сегодня вечером в качестве своего союзника он намеревался использовать Силу.               Анакин подошел к большим воротам, как делал несколько раз в прошлом, когда здесь правил Джабба. Внезапно его осенило, что его сын тоже сделал это, чтобы спасти своего друга.               Что ж. Сегодня вечером будет несколько интересных параллелей.               Глаз дройда бл выдвинулся, чтобы его рассмотреть, когда он молча стоял перед воротами.               Ты позволишь мне войти, — подумал он.               Тагва. Уба ин э банкэ. (Да. Ты входи. – хаттский)               И тяжелые ворота медленно поднялись.               Анакин шагнул вперед и внушил гаморреанцам приказ себя игнорировать. Зеленые, похожие на свиней существа на мгновение остановились, а затем вернулись на свой пост охраны, смеясь и почесываясь.               Подошел ночной дворецкий, темнокожий тви'лек (хатты, похоже, питали слабость к этому виду) и поинтересовался его делом к лорду Урку.               — Я не хочу тревожить его сон, — спокойно ответил Анакин. — Мои дела могут потерпеть до утра. Могу я подождать его во дворе?               Ты позволишь мне сделать это и приступишь к своим обязанностям.               Оби-Ван, возможно, не одобрил бы совершаемое им количество манипуляций. С другой стороны, его старый учитель, по словам Люка, в пожилом возрасте относился к этому достаточно свободно...               Анакин беспрепятственно прошел в тихий двор и был поражен, когда почувствовал старое и слабое присутствие. Вообще-то, два.               Его дети были здесь. Боролись и страдали. Его взгляд был прикован к стене, теперь покрытой отвратительным гобеленом. Откуда-то он знал, что там висел Соло.               Но он не мог зацикливаться на тех событиях, хотя и решил когда-нибудь поговорить о них со своими детьми. Он почувствовал путь в подземелье и тихо спустился по лестнице. Если его окликнут, ему придется положиться на Силу и свой бластер. Световой меч был последним средством в его попытках сохранить свое присутствие в тайне.               И он должен найти Пиетта живым. Ни о какой другой альтернативе не могло быть и речи.              ****              Пиетт боролся с наркотиком, разносящимся по его организму и затуманивающему разум. Он знал, что должен этому сопротивляться. Его обучение было прочно усвоено, но это было так трудно. Было очень заманчиво рассказать им то, что они хотели знать. Тогда он сможет поспать, верно?               Нет. Нет. Он должен это остановить. Каким образом? Верно… боль действительно помогала.              — Я знал космических обезьян, которые могли ударить сильнее, — прокомментировал он.               Приятно сознавать, что даже под воздействием наркотиков эти оскорбления были у него на языке.               Еще один удар по больному колену, и пронзившая его боль принесла ясность. Эффективно. Они рано обнаружили это колено и постепенно работали над тем, чтобы сделать его непригодным для использования.               И это не слишком ему понравилось, как адмиралу Леди. Ему нужны были оба колена, спасибо.               Они занимались этим уже три часа. И хотя они были изрядными любителями, но знали достаточно, чтобы пока не наносить серьезные травмы, а медленно работать с более мелкими и его изматывать.               Криффова преисподняя.               Он уже ненавидел неприятный ожог, который они нанесли ему на предплечье, и им нравилось его усугублять. Тем не менее, твердо напомнил он себе, почувствовав, как хрустнуло еще одно ребро, боль сохраняла его голову ясной. А его разум  должен быть ясным, чтобы держать рот на замке.               — Почему вы здесь, адмирал? — снова протянул виквай. Пиетт потерял счет тому, сколько раз ему задавали этот вопрос.               — Осмотр достопримечательностей, — сказал ему Пиетт разбитыми губами. Он перестал отрицать, кем он был. Они знали его личность с тех пор, как Дравоск его предал, и это было несомненно. Он надеялся, что у него будет возможность снова столкнуться со своим бывшим информатором. Своими кулаками.               — Очень умно.               Еще один ожог в дополнение к коллекции, на этот раз на плече, и Пиетт, наконец, не смог сдержать крика, хотя и быстро его подавил.               По крайней мере, это не электрический ток. Пока нет. Пусть это продлится подольше — он испытывал к нему особое отвращение.               — Ну, адмирал, думаю, мы добились от вас чего-то, кроме оскорблений... — но Пиетт не успел узнать, что тот подумал, как вошел другой придворный и что-то прошептал его допросчику.               — Ну что ж, великолепно. Это подождет, — протянул виквай. — Ваш счастливый день, адмирал. Мы поднимемся наверх, чтобы перекусить. Вы, конечно, можете подумать о том, как быстро вы хотели бы умереть. Отведите его в камеру.               И он был освобожден от кожаных ремней, которые держали его, чтобы снова быть скованным фиксаторами, которые, он был совершенно уверен, предназначались для сковывания вуки. Они были невероятно тяжелыми и уже сильно поранили его запястья.               Его протащили по тусклым коридорам и грубо бросили в грязную камеру. Дверь с шипением закрылась, и он остался наедине со своими одурманенными мыслями.              Холодный воздух струился из маленького зарешеченного окна высоко над ним. Пиетт понятия не имел о точном времени, но было ясно, что уже достаточно поздно, так что дневное тепло почти исчезло. Они раздели его до некогда белой нижней рубашки, теперь порванной и грязной, и он дрожал. По крайней мере, на нем были плотные брюки и ботинки, но все же...               И как он мог попытаться сбежать? Ему необходимо завтра связаться со своим контактом, или все было напрасно.               Ребенок.               Его блуждающий разум внезапно остановился на этом воспоминании. Казалось, у ребенка была какая-то цель. Какая?               Пиетт знал, что его разум работает не на полную мощность, и он проигрывает битву за ясность. И ему было больно, Сила, ему было больно.               Терпите, адмирал, вам приходилось и гораздо хуже.               Да, спасибо, Вирс, но на этот раз на меня рассчитывает гораздо больше людей.               Мы тебя не бросим, Пиетт.               И это было правдой, но...               Ты не знаешь, где я, Макс.               Соберись, Фирмус. Кто мог бы тебя найти в этом сценарии?               Так устал...               Не спите, адмирал!               Не могу, генерал...              ****               Анакин медленно и осторожно двигался по коридору. Мандалорский шлем, конечно, не блокировал запахи, а здесь, внизу, было плохо: сыро от пота, крови и страданий. Стоны и странное чириканье раздавались дальше внизу. Другой гаморреанец приблизился к нему, держа наготове боевой топор.               Все, как обычно, иди проверь с другой стороны.               Он хрюкнул, затем вытер слизь с носа и повернулся, чтобы вернуться тем же путем, каким пришел.               Анакин подождал, пока он не скроется из виду, прежде чем продолжить. Он потянулся Силой к присутствию своего адмирала. Это всегда было сложнее с нечувствительными к Силе, но он надеялся, что был рядом, и тот факт, что ранее он уже касался разума Пиетта, должен помочь… есть.               Он быстро прошел мимо еще трех дверей и потянулся Силой к той, которую счел нужной, чтобы ее открыть. Она сделала это с шипением, которое показалось ужасно громким, и он нырнул внутрь, жестом приказав ей снова закрыться.               Адмирал лежал на грязном полу спиной к нему и не пошевелился при появлении Анакина.       Проклятье. Чтобы сбежать незамеченным, ему необходимо, чтобы Пиетт был в сознании. О, он сделает все, что потребуется, если до этого дойдет, но нести адмирала и сражаться — это не идеально.               Он снял мандалорский шлем и опустился на колени. Они проделали немалую работу за то короткое время, что держали его в плену. Анакин напомнил себе, что придет время для их расплаты, но она не может произойти сейчас. И все же.               Он знал, как использовать Силу, чтобы придать себе больше энергии, и начал направлять ее на Пиетта — лучше, чем многочисленные чашки кафа. У него был укол стимулятора, но, видя травмы Пиетта, он знал, что тот понадобится им позднее.               Вдруг глаза адмирала распахнулись, и он резко вздохнул.               — Пиетт, — предупредил Анакин, положив руку ему на плечо, а затем мысленно пнул себя, когда меньший мужчина сильно вздрогнул.               — Извините, — сказал Анакин. — Я сниму фиксаторы, адмирал. Вы сможете идти? — Он сосредоточился, и тяжелые фиксаторы со щелчком открылись и упали на пол.               — Я... милорд? — спросил Пиетт, явно сбитый с толку, когда Анакин помог ему сесть.               — Да. Вы сможете идти? — настойчиво переспросил Анакин, и его не воодушевило то, как долго Пиетт это обдумывал.               — Извините, сэр. Я... они накачали меня наркотиками...               Хаттов сын.               — Но я... сделаю, что смогу.               Вы всегда так поступаете, адмирал.               Анакин обнял его, и они, пошатываясь, поднялись на ноги, Пиетт резко зашипел и слегка согнулся.               — Колено, — выдавил он. Анакин сосредоточился. Да, он мог сказать, что оно было слабым. Он не был таким целителем, как Лея или даже Люк, но кое-что он мог сделать. В течение нескольких минут он работал над укреплением поврежденных сухожилий.               — Я знаю, что это не самое лучшее, но придется обойтись. Попробуйте сейчас, адмирал, — проинструктировал он, и Пиетт сумел идти самостоятельно, хоть и с сильной хромотой.               Как они могли вот так передвигаться по дворцу? И тут его осенила идея, хотя она ему не очень понравилась. Однако у них не было времени на придирки.               — Адмирал. Я использую Силу против наших врагов. На какое-то время они должны поверить, что вы — мой пленник. Вы сможете это сделать?               Он наклонился и поднял фиксаторы. Пиетта, наблюдавшего за ним, осенило понимание.               — Да, милорд, — и он протянул руки.              Анакин послабее затянул фиксаторы на поврежденных запястьях, снова с усилием подавляя свой гнев.               — Ладно, — прошептал он, — вы идете впереди меня. Я подтолкну вас в нужном направлении. Мы сможем это сделать, Пиетт. Оставайтесь со мной.               И более низкий мужчина болезненно выпрямился.               Даже накачанный наркотиками и раненый, какая сила воли.               — Всегда, милорд.               Они гораздо медленнее возвращались тем же путем, которым пришел Анакин. На лестнице Анакин рискнул обнять адмирала, чтобы помочь ему подняться, и затем они оказались в тронном зале. Несколько существ с любопытством посмотрели на маленького человека, тяжело хромавшего перед высоким мандалорцем.               Ничего интересного не происходит. Выпейте вина, поспите.               Существа вернулись к своим разнообразным занятиям.               Они добрались до огромного входа, но Анакин чувствовал, что Пиетт слабеет. Он попытался послать ему в Силе больше энергии, но дело было серьезнее, чем наркотик в его организме. Им понадобится время, чтобы справиться с его ранами.               Большие ворота поднялись, и они оказались в холодной лунной ночи пустыни. Когда Анакин достаточно уверился, что их не смогут заметить, он снова снял фиксаторы, бросив их на землю. Он подошел к Пиетту и обнял его за талию.       — Почти на месте, адмирал, — тихо сказал он. — У меня поблизости спрятан спидер.               Пиетт только кивнул, сильно дрожа. Теперь они были примерно в полумиле, но глаза Пиетта закатывались...               Ну, честно говоря, впечатляло, что он зашел так далеко...               Анакин быстро прислонил его к одному из больших валунов, снял плащ, завернул в него адмирала и поднял худощавого мужчину на руки, прежде чем снова двинуться вперед.               Он сел на спидер, надежно устроив Пиетт впереди себя, и улетел в ночь. Теперь он должен был подумать, куда они могут отправиться в поисках убежища, и из Силы пришел ответ.               Он сосредоточился и... есть… все еще сильная даже через пять лет после его смерти. Подпись Кеноби была мощной, потому что этот человек прожил здесь много лет. Он разогнал спидер так сильно, как только мог с двумя пассажирами, хотя Пиетт был намного легче Анакина с его дюрастиловыми протезами.               Наконец, он почувствовал, что приближается к месту, и затормозил спидер перед глинобитной хижиной. Он мог разглядеть перед собой только темный вход. Анакин внес адмирала внутрь и включил маленький фонарик, который был у него в рюкзаке. Неудивительно, что дом давным-давно был разграблен, но это было убежище. Он положил Пиетта на скамейку в том, что, как он предполагал, в какой-то момент было спальным альковом Оби-Вана.               И он не собирался останавливаться и размышлять о том, насколько это странно. Ему нужно позаботиться об адмирале и выполнить миссию.               Он пользовался маленьким фонариком, не желая рисковать пожаром, и порыскал вокруг в поисках чего-нибудь полезного, что могли оставить падальщики.               Анакин вернулся с двумя старыми одеялами, но больше не нашел ничего. Он подошел к Пиетту и, вытряхнув одно из одеял, сложил его и положил адмиралу под голову. Не особо удобно, но это было хоть что-то. Он оторвал полоски от другого одеяла и принялся закреплять поврежденное колено, туго его перевязывая. Завтра оно должно послужить его другу, и он надеялся, что этого будет достаточно.               У Анакина была вода во фляге, но и только. Он оторвал кусок от нижней части своей рубашки (чуть чище и, конечно, мягче, чем старое одеяло) и принялся за промывание ран адмирала, насколько в данных обстоятельствах это было возможно.               Он все время ругался себе под нос и заметил, что меньший мужчина начал потеть. Жар… несомненно, наркотики выводились из организма… и он мало что мог с этим поделать.               Еще больше его рубашки было принесено в жертву ожогу на руке Пиетта. Им нужно будет украсть для него еще какую-нибудь одежду, в основном для того, чтобы скрыть раны.               Он прервал свою работу и вышел наружу, чтобы включить свой комлинк.               На него ответили так быстро, что он был уверен, что Вирс все это время держал его в руке.               — Он у меня, генерал, и мы находимся в безопасном месте.               Быстрый вздох: — Могу я?..               — Боюсь, он без сознания...               — Милорд, я клянусь...               — Вы будете действовать именно так, как мы и планировали, генерал. Жизни ничего не угрожает, и я гарантирую, что завтра он сможет прийти на свою встречу.               Даже отсюда он почувствовал яростную заботу и преданность Вирса.               Потом…               — Благодарю вас за то, что нашли его, милорд.               — Спасибо, что вы доверяете мне, генерал. Увидимся, когда все это закончится.               — Да, сэр.               Анакин вернулся внутрь. Он даст адмиралу как можно больше времени, особенно для выведения наркотика из его организма, но потом им нужно будет вернуться в город.               Анакин вытащил рацион и уселся на пол рядом с Пиеттом, чтобы ждать.