космический шаманизм в запястьях

Крик Джисона всё ещё эхом резал уши. Наверное, Минхо никогда не сможет забыть то, что увидел и услышал в день, когда Хёнджин снял с запястья сковывающую цепь. Этот душераздирающий крик с выгнутой спиной и широко распахнутыми стеклянными глазами, кажется, выскоблил в его сердце дыру, оставив одни лишь края, что слабо, почти предсмертно, пульсировали. — Ты как? Всё нормально? Феликс, протянув руку между сиденьями, легонько сжал его плечо, выдергивая из болезненного забытья. — Да, — сглатывает подступивший слёзный ком Минхо, и отворачивает голову к окну, чтобы проводить взглядом проносящиеся мимо заснеженные пейзажи, — нормально. Всё нормально. Хёнджин скосил на них взгляд, не смея оторваться от тяжелой дороги. Ему ещё никогда не приходилось вести машину в таких условиях: метель настигла их через час пути, а навигатор постоянно сбоил. Хоть трасса и была прямой без каких-либо развилок, постоянно казалось, что в любой момент может произойти что-то неожиданное. -Не переживай, — спустя долгое молчание произнес он. — Джисон не помнит этого. Он, наверное, уже обивает пороги лейблов. Минхо ничего не отвечает ему. Прижимается пылающим лбом к прохладному стеклу и прикрывает глаза. Добираться до маленького городка на машине после длительного перелета было утомительно. Однако Феликс, расположившийся на заднем сиденье, кажется, был полон энергии и время от времени щебетал над ухом, переговариваясь с Хёнджином о какой-то ерунде вроде красивых пейзажей, снега и того, что ему не терпится провести ритуал. Размышляя о том, насколько разные эти двое, словно лёд и пламя, Минхо не заметил, как задремал, обняв себя за плечи. Разбудило его лёгкое похлопывание по плечу и осторожный голос. — Мы на месте, — оповестил его Феликс, и заметив, что Минхо проснулся, вынырнул из машины. Ветер тут же вгрызся в лицо. Он покрутился на месте, словно ребенок, впервые выехавший в отпуск и нахмурился. — С этим местом что-то не так. Феликс поёжился под ледяным ветром, осматривая ветхий отель — единственный в маленьком северном городке застывшим и промёрзшем до основания. Ему показалось, что время здесь течёт медленнее, а воздух плотнее. Вдохнешь неверно — застрянет в лёгких и погребет навсегда под тяжестью спокойной неизвестности. — Это из-за врат. Они разорвали ткань материального мира, — поясняет Минхо, взваливая тяжёлый рюкзак на плечи. — Хочешь сказать, тут постоянно открыта форточка во внеземные пространства? — Именно. Хёнджин недовольно закатывает глаза, намекая, что об этом можно было и раньше рассказать и скользит по обледенелой дорожке к двери, балансируя руками, чтобы не упасть и не разбить нос, а внутри неприятно копошится тревога. Он понятия не имеет насколько долго их будут защищать рунические ставы при постоянном контакте с пространствами, подконтрольными норнам и, вероятно, Аркилу, а это было достойным поводом для накатывающей паники. В холле отеля оказалось тепло и пустынно. Трое растерянно оглядели пустующую стойку администратора из темного дерева, на столешнице которой время уже оставило свои следы в виде потертостей и глубоких царапин. Не долго думая, Хёнджин тронул колокольчик с краю. В тишине раннего утра звонкий перелив оказался достаточно громким и из-за двери, ведущей, вероятно, в подсобку раздалось шуршание, крик «Уже иду!», а после из-за двери показалась взлохмаченная кудрявая голова. Заспанный мужчина с небольшими синяками под глазами удивлённо взглянул на гостей и приветливо улыбнулся. Несмотря на спортивное телосложение, которое, казалось, должно было придавать ему грозности, он выглядел довольно милым и приятным человеком. — Доброе утро! Простите, гости без брони приезжают не часто… то есть, вообще не приезжают, — он неловко кашлянул. — Чем могу быть полезен? Феликс посмотрел на него с плохо скрываемым любопытством. Встретить в заброшенном уголке Скандинавии кого-то, говорящего с австралийским акцентом было более чем странно. — Доброе. Нам бы две комнаты на неделю: двуспальную и одноместную, найдется что-нибудь? — взял он инициативу на себя. Администратор за стойкой застыл на пару секунд, рассматривая гостей и наконец улыбнувшись, спросил: — Вы тоже из Австралии? Надо же… — Только я. Они — нет. Феликс обворожительно улыбнулся, задерживая дыхание и наблюдая, как мужчина проверяет компьютер на наличие нужных номеров. Что-то в этом человеке было не так. Прищурившись, он прочитал на бейдже имя. — Вас зовут Кристофер, верно? Неожиданно встретить здесь… — он замялся подбирая подходящее слово. — Для своих просто Чан, — улыбнулся мужчина. — Я переехал в восемнадцать. Хотел найти спокойное местечко для тихой жизни и оказался здесь. — Чан пояснил это с легкой улыбкой и сразу же сменил тему: — К счастью, сезон не туристический, нашел два номера. Можно ваши паспорта для регистрации? — Спасибо, — благодарит Феликс, передавая документы и размышляя, как коснуться рук и не показаться слишком странным. Идея приходит сама собой. — Я гадать, кстати, умею, — выпаливает он. — Хотите посмотрю ваше будущее? — Моё будущее? — заинтересовано тянет Чан, вбивая данные из документов. — Например, про вашу девушку, парня… или, может, бизнес? — Я хочу узнать про человека, которому принадлежит моё сердце, — неожиданно серьёзно говорит мужчина. — Если скажешь, где я могу его найти, то разрешу пожить здесь бесплатно. Феликс согласно кивает, протягивая руку в приглашающем жесте под непонимающие взгляды спутников. Ладони оказываются горячими и шершавыми — руки рабочего, очень похожи на руки Минхо, который бесконечно возился с растениями. Феликс пару раз проводит большими пальцами по диагонали и прикрывает глаза. Обдает жаром костров и морозными холодами, одиночеством и нескончаемой надеждой встретиться вновь с возлюбленной душой, ушедшей в неизвестность без единой весточки о себе. Пустые жизни, проведенные в ожидании в этом отеле, проносятся яркой вспышкой. В них не за что зацепиться, кроме бесконечных попыток отыскать потерянное. Кристофер бился над этим в силу своих умений и попыток отыскать других шаманов, которые, к сожалению, тоже не могли помочь ему. У Феликса перехватывает дыхание от испытываемой тоски и он отшатывается, промаргиваясь. — Ну как? — грустно улыбнулся Чан. Он ничего не ожидал и уже давно потерял веру в возможность отыскать того, кто ушел несколько жизней назад. Но в сердце всегда жил маленький наивный огонек, что всё возможно, просто он мало старается. Феликс натянуто улыбается, стаскивая со стойки ключи от дверей в номера. — Он в этом городе, — сквозь душащие чужие чувства бормочет он. — Выставите счет, мои спутники оплатят. Деревянная лестница скрипит под ногами старостью пока он медленно поднимается на второй этаж. Казалось, он научился не окунаться в чужую энергетику с головой, но чужие чувства… с ними было сложнее. В своих ведениях он ощущал всё, что копилось внутри души доверителя и, чаще всего, это не было приятно. Чужие чувства налипали слоями времени на ладони, проходили сквозь, заставляя переживать их, как свои собственные. Хёнджин нагнал его уже около номеров. Он одёрнул парня за рукав куртки, привлекая к себе тяжелый взгляд и запыхавшись спросил: — Что ты увидел? Феликс неуверенно посмотрел на Минхо, который остановился позади Хёнджина, и сбивчиво произнес дрожащим голосом: — Он тот, кто был предназначен Минхо. Каждую жизнь с момента последней встречи, кем бы он ни был — приезжает сюда и… ждёт его. Торчит в этом отеле в томительном ожидании, что ты придешь. Потому что найти тебя из-за того браслета с привязкой души он не мог. Но пытался. Постоянно пытался. Феликс нервно смаргивает выступившие слёзы, поворачиваясь к двери. Ключ щёлкает в замочной скважине два раза прежде, чем дверь открывается и Феликс скрывается за ней, пытаясь стряхнуть чужое чувство одиночества, но то словно вцепилось в глотку и пытается разорвать на части. Когда дверь за ним прикрывается, Хёнджин тяжело вздыхает, оглядываясь на замершего Минхо. — Если ты хочешь что-то сказать… — Норны играют с тобой злые шутки, — тихо шепчет Хёнджин, уходя следом за Феликсом. Минхо еще пару секунд смотрит на закрывшуюся перед ним дверь и, встряхнув головой, отчего рыжие волосы выбились из незатейливого пучка, заходит к себе. После долгой дороги последнее, что ему хотелось делать — выяснять отношения со своей судьбой, которую он предал забвению. Хёнджин устало скидывает обувь, проходя в номер. В нем пахло чуждостью и немного пылью. Ощущалось, что здание было очень старым и, должно быть, видело множество историй и судеб. Феликс, нервно расхаживающий вдоль номера, заметил его и, зло вздохнув, недовольно опустился на край кровати, скрещивая руки на груди. Он выглядел недовольным происходящим, но злился столь мило, что это вызывало улыбку. — Расстроился? — спрашивает Хёнджин, присаживаясь рядом и глядя на аккуратный профиль. Феликс упрямо поджимает губы, мотая головой и сжимая ладони в кулаки на коленях. — Мой ангел, — улыбается Хёнджин на вдохе. Осторожно гладит по растрепанным волосам, делится теплом. — В этом мире слишком много боли, — Феликс резко поворачивается к нему, заглядывая в грустные, все еще полные тоски, глаза. — Людям постоянно больно. От болезней, смерти, жестокости и много чего еще. Это не правильно. С живыми существами так нельзя поступать. — Людям не всегда больно. — Хёнджин игриво тыкает в покрасневший нос кончиком пальца, он и сам не верит в то, что говорит, но всё равно улыбается уголками губ. — Когда они любят — они счастливы. — Но любовь всегда делает им больно! Они платят за это мимолётное счастье всем, что у них есть, порой даже жизнью! Кажется, еще немного и Феликс, сдерживающий себя, сорвется. — Мы тоже платим, — тихо напоминает он. — Тоже платим Вселенной за то, что есть друг у друга. — Мне не Вселенной платим, а больному психопату-божку, — огрызается Феликс. — Они все его кормят, поклоняясь ему, называют себя рабами.Какой вздор! Он устроил себе здесь пир из крови и несчастий, а мы ничего не можем сделать! Я не буду ему подчиняться. — Тихо, — ласково вздыхает Хёнджин, привлекая к себе. — Не будешь. И я не буду. Только если придется рассыпаться в ничто, чтобы обрести свободу, пообещай мне, что сделаем это вместе? Я больше не хочу быть один. Феликс в его объятиях согласно кивает. Никто из них больше не будет один. *** Следующее утро поприветствовало их холодом и отсутствием связи. Хёнджин удрученно заблокировал бесполезный телефон, который держал над головой на вытянутой руке в надежде поймать сеть и повернулся к тихо что-то обсуждающим парням. Они собрались в их комнате, чтобы решить где позавтракать и когда отправляться в путь, но ни вайфая, ни сети внезапно не оказалось. — Не буду я этого делать, — раздраженно отнекивался Минхо, спрятав руки в карманы накинутой поверх спортивного костюма куртки. Выглядел он неожиданно помятым и сонным. — Спалось плохо? — вздёрнул бровь Хёнджин, ловя на себе взгляд метающий молнии. — О чём вы говорите? — Нужно взять Криса с собой, это важно. И это должен сделать Минхо. — Почему? — Потому что он увидел, что Кристофер был с нами и позвал его я. Это все его аргументы. — Я не вижу такие события без повода! Джинни, скажи ему. Минхо дернул бровью, когда оба парня пристально уставились на него. Спалось ему и правда очень плохо. Он всю ночь думал о том, что произошло несколько жизней назад, обо всем, что сделал и к чему это привело, а поутру оказалось, что что-то случилось со связью и это окончательно вывело его из себя. — И как вы это себе представляете? — всплеснул руками он. — Привет, вот моя красная нить, извини за прошлое, пошли в лес искать заброшенную лабораторию с трупами и порталом? — Мне нравится, — пожал плечами Хёнджин, сдерживая смешок. — Послушай, то, что здесь происходит — происходит из-за нас, я это всем своим нутром ощущаю. И снегопад этот, и отсутствие связи. И чем дольше мы медлим, тем серьезнее будет становиться угроза. Феликс не просто так случайным образом видит отрывки будущего. Мы здесь из-за одного такого видения, а значит, так надо. И если нам нужен этот Кристофер, которого должен позвать ты, то нам нужен Кристофер. *** Ранним утром в кафетерии отеля почти не было людей. Сезон был не туристический и никому, кроме жителей близлежащих городков, заинтересованных в зимней рыбалке и походах, делать здесь было нечего. Четверо уютно разместились возле окна и выжидающе пили приторно сладкий кофе из автомата. Пару минут назад Феликс уговорил Кристофера позавтракать с ними. У него как раз заканчивалась смена и поводов отказать человеку, который солнечно улыбался и напоминал об океане родного дома в этой жизни — не было. А теперь в неловком молчании Хёнджин переводил любопытный взгляд с Минхо на Кристофера, а Феликс крутил в руках стакан с апельсиновым соком — кофе вызывало в нем неприятные чувства, и нервно кусал губы. Новообретенная привычка преследовала его уже пару недель и казалось еще немного стресса и он отгрызет от себя кусок. — Он тот, кого ты ищешь, — нарушил молчание Хёнджин, кивком головы указывая на Минхо. Тот метнул злой взгляд на друга и отпил кофе под пристальным взглядом. — Это правда? — напряженно спросил мужчина, обводя взглядом странную троицу. Один вчера без причины предложил погадать и сделал это так странно, как Крис никогда не видел, второй теперь говорит, что третий это его возлюбленный — как тут не заподозрить что-то неладное? — Правда, — нехотя ответил Минхо. — Вот. Красная нить на пальце, тянущаяся к нему, показалась лишь на пару секунд, но их хватило, чтобы перехватило дыхание. Чан шумно выдохнул, промаргиваясь. Сердце стучало таки сильно, что отдавало гулом в ушах. — Почему?.. — неверяще прошептал он, поднимая взгляд на сидящего рядом с ним парня. Тот лишь грустно покачал головой и произнес единственное, что вертелось в голове всю прошедшую ночь. — Прости. Я не хотел, чтобы всё вышло… вот так. Тишина, повисшая после этих слов ощущалась на плечах неумолимой тяжестью. Хёнджин устало откинулся на спинку стула, предварительно влив в себя остатки кофеиновой жижи. На кофе это было похоже слабо. — Понимаю, ты в шоке, у тебя много вопросов и ты ничего не понимаешь, но у нас очень мало времени для того, чтобы долго приходить в себя. В этом месте всё вывернуто наизнанку и я бы не хотел задерживаться в этой зоне дольше, чем необходимо. — Вы все — шаманы? — Можно и так сказать… — А ты? — он перевел взгляд на Феликса, который за всё время не проронил и слова. — Ты и правда вчера гадал? Я никогда не видел, чтобы шаманы гадали таким образом. — Я не гадал, — смущенно прокашлялся Феликс, — я смотрел твое прошлое. И увидел там события и лица, которые видел в прошлом Минхо. Так и понял, что вы связаны. На самом деле, ты здесь сидишь, потому что я увидел, что ты пошел к лаборатории с нами. Не знаю зачем… но иначе не стал бы втягивать ещё одну душу. — Он ведь ищейка, — тихо произнес Минхо. — Ищет потерянные предметы, места и людей, а я… честно признаться, смутно представляю как добираться до лаборатории. Наверное, поэтому ты и увидел его. — Лаборатория? — нахмурился Чан, скрестив руки на груди. — Я был там пару раз, но не смог попасть внутрь. На дверях какой-то хитровыебанный замок, а сами они сделаны из непонятной стали, ни один инструмент и взрывчатое вещество, которые мне удавалось достать не взяли её. — Значит… они ещё там… — Кто они? — Тела… *** Они разбили небольшой лагерь посреди леса после нескольких часов пути. Языки пламени, горящего у ног костра, мягко освещали юное лицо и заиндевевшие прядки волос, выбившиеся из-под теплой шапки. Феликс ощущал здесь лишь адский холод. Казалось, что до лаборатории он никогда не дойдет, умрет в этих сугробах и ветках, отчаянно цепляющихся за ноги. — Долго еще? — устало зевнул Хёнджин, передавая термос Минхо. — Дойдем к ночи, — отвечает Крис, оглядываясь на спутников. Все это время он стоял у поваленного дерева, молчаливо вглядываясь в чащу. Чем ближе они приближались к лаборатории, тем явственнее он начинал понимать, что это за чувство, которое он ощущал здесь уже не в первый раз. Пространство и правда, как выразился Хёнджин, было вывернуто наизнанку. Силы сбоили, а нервы ходили ходуном. Пару минут назад, когда все только присели у костра, у Феликса пошла носом кровь и он был готов поклясться, что Хёнджин в этот момент перестал дышать. Он наблюдал, как тот дрожащими покрасневшими от холода, руками помогает остановить кровь и почти физически ощущал сквозящую между ними нежность. Ту, по которой он так скучал все эти жизни. И хотя их прошло не так много, сердце всё равно предательски щемило каждый раз, когда он смотрел на Минхо. — Прости, что бросил тебя тогда, — Минхо подходит к нему бесшумно, словно кот, а может Чан просто слишком задумался, и протягивает дымящуюся чашку. — Я не должен был уходить, не сказав и слова, но… — Тогда было опасное время и ты не хотел, чтобы я пострадал. Я не дурак и уже давно понял, что ты спасаешь всех, кроме себя. — Наверное, ты прав, — грустно улыбнулся Минхо. — Я и теперь… спасаю этих двоих, хотя стоило бы бежать от них куда подальше. Ты можешь уйти, когда мы дойдем до лаборатории. Не стоит тебе… — Нет, Минхо, — отрезает Чан. — Если мы будем нести наказание, то только вместе. Хватит жертвовать собой в одиночестве. Он осторожно, словно боясь спугнуть, сжимает чужую руку в перчатке и прижимает к груди, где размеренно бьется сердце. Заглянув в глаза, в которых таились звёзды, Чан ободряюще улыбается. — Вместе. Хорошо? Минхо кивает. От Чана веет теплом, комфортом и, кажется, домом. Почти забытое чувство, но такое желанное, что от него сложно отказаться. И хотя Минхо всё ещё чувствует себя так, будто предал и Джисона, и Чана из прошлых жизней, ведь не сдержал ни одного своего обещания — защищать, он несмело смотрит на Хёнджина, который обнимает Феликса у костра и тихо хмыкает. — Он был прав. — В чём? — Шаманы могут быть действительно счастливы только с предназначенной им душой. *** К строениям из камня и железа, которые, на первый взгляд, вовсе не пострадали за эти года, они подошли уже затемно. В тишине зимнего леса шум их шагов казался оглушительным, а силуэты деревьев, выхватываемые лучами фонарей — устрашающими. Дверь — сплошной кусок темного железа без видимых способов её открыть, была исцарапана попытками Чана и погодными катаклизмами, но уверенно закрывала вход в систему купольных строений, соединенных между собой туннельными переходами. Минхо, прикусив зубами свой небольшой фонарик, вытащил нож из сапога и, не успел Чан и слова ему сказать, полоснул себя по ладони. В замерзших руках кровь выступала очень медленно, но этого хватило, чтобы написать на двери необходимый пароль. — Arbor vitae — древо жизни, — прочитал Хёнджин с веселой усмешкой, слушая как внутри двери щелкают механизмы. Он знал о таких замках, но никогда не видел, чтобы кто-то их действительно делал, да ещё и в таких масштабах. — Внутри должна быть аварийная система жизнеобеспечения, — пропыхтел Минхо, помогая открывать тяжелую дверь. Та отворилась с тяжелым скрежетом, а на путников обрушился затхлый запах безжизненных внутренностей лаборатории. Минхо просветил в темное нутро прожектором, морщась от вида багровых уже давно засохших брызг крови на стенах. — Ожидаемо, — прокомментировал он. — Надеюсь, вы не боитесь трупов. Хёнджин пожал плечами, а вот Феликс ощутил подступающую к глотке тошноту. Одно дело было видеть всё это в чужих воспоминаниях и совсем другое — стать реальным свидетелем произошедшего. Первый труп встретился в коридоре недалеко от входа. Обветшалая временем форма и автомат выдавал охранника этого места. Вероятно, его убили первым. Феликс остановился перед ним, не зная, что делать и спустя секунду почувствовал, как Хёнджин берет его за руку. — Он давно переродился, не переживай. Возможно даже несколько раз. — Не сказал бы, что это очень радостная весть, — вздохнул Феликс — Если хочешь, можешь обхватить меня за талию и закрыть глаза, — предложил ему Хёнджин, даже в сумраке видя, как стремительно ещё пару минут назад раскрасневшееся на холоде лицо его спутника белеет. — Нет, — вымолвил Феликс, проглотив тошнотворный ком, — нет, нормально. Я справлюсь. У тебя в прошлом были картины пострашнее. — Ох уж эти средневековые казни, — через силу пошутил он, беря Феликса за руку и утягивая даль в коридор.Минхо оказался впереди. Застыл возле двух тел, лежащих друг на друге, руки были плотно сцеплены, а пальцы переплетены. — Так странно… — отстраненно произнес Минхо. — Знал, что увижу нас, но всё равно кажется, что сейчас ёбнусь от боли. — Кто это? — заинтересованно спросил Кристофер, подходя ближе. — Я снизу лежу, а сверху мой ассистент. Помнишь его? — Тот странный малый? Припоминаю… надо бы похоронить тела. Неправильно оставлять их здесь. — Позже, — Хёнджин дёргает рубильник на стене. Удивительно, но аварийное освещение всё ещё работает и освещает бетонные помещения кроваво-красным. — Очистим главную комнату, разберемся с управлением и заночуем. Когда мы с Феликсом отправимся к дереву, можете заниматься чем угодно. Время жмет. На приведение в порядок главного помещения ушло несколько часов. Необходимо было вынести мусор и тела, включить вентиляцию и разобраться с управлением железных дверей, разделяющих лабораторию на отсеки. Так было проще согреть промерзшее помещение и на это ушло бы меньше мощности. Закончив практически под утро, все четверо валились от усталости и наскоро перекусив взятыми с собой батончиками, установили палатку. В ней было тесно, но теплее, чем без нее, а в спальном мешке оказалось вполне терпимо, но недостаточно, чтобы провалиться в сон. — Я не могу заснуть, — прошептал Феликс, сжимая ладонь Хёнджина. Минхо и Чан уже давно провалились в беспокойный сон рядом, а он всё лежал. Хёнджин, кажется, тоже не спал. — Хочешь ко мне в спальный мешок? — ответили ему. Предлагать второй раз не пришлось. Феликс перелез быстро, устроился в объятиях, привычно закинув ногу на чужие бёдра и клюнул в губы. У обоих они обветрили и шелушились и даже такое прикосновение причинило лёгкую боль. — Я так хочу, чтобы это все скорее закончилось, — прошептал Феликс, грея руки о чужую спину. Он так и не смог согреться, все тело болело от усталости и напряжения, а еще почему-то было постоянно страшно. — Я тоже, котенок, — тихо ответил Хёнджин, прижимая парня ближе. Он и сам устал до такого состояния, что если бы не Феликс, беззащитно утыкающийся ему в грудь, то давно бы перестал бороться. — Нам нужно поспать хотя бы немного, Ликс. Завтра тяжелый день. — А когда в последние недели дни были не тяжелыми, — усмехнулся тот, чувствуя поцелуй в макушку. Согревшись, он почувствовал, как медленно проваливается в сон и хотя тревога всё ещё бередила сердце, усталость наконец взяла свое.