Кошатник и другие неприятности

— Знаете, вы действительно особенная девушка. Умная, красивая. Это редкость в наши времена. Сейчас молодые предпочитают жить за чужой счет, будь то родители или любовник. Но вы же не такая? Я чувствую это, вы из другой лиги, совершенно. Противное липкое чувство. Он склизкими щупальцами пытается влезть ей в голову, копошится там, пытаясь найти ниточку, за которую нужно дернуть для пущего эффекта. Старый извращенец. Джина не понаслышке знает, как бывают приставучи такие чмыри: понимают, что ты не можешь сказать слова против, потому что фактически работаешь на них и пользуются этим по полной. Все его замашки видны насквозь: она хоть и выглядит младше своего возраста, но ментально — гораздо старше. По ощущениям ее внутреннее «я» уже отметило полвека и живет себе дальше, познав тлен бытия, разочаровавшись в мироздании. Огромная лопатообразная рука ползет в ее сторону по белой в мелкую крапинку столешнице кафетерия. Джина с отвращением замечает маникюр на пухлых, похожих на сардельки, пальцах, и то, что на костяшках растут темные длинные волоски. Пока что он еще сдерживается, но надолго ли хватит? Даже сидя здесь, в людном месте, чувствовать себя в безопасности не получается. Мысли о том, как бы подальше от этой скотины отодвинуть собственный стул занимают большую часть сознательного, потому Джина едва улавливает, что именно говорит господин Ли. Это плохо, ведь вперемешку с сальностями у него идут поправки к ее работе и вычленять зерна важного от плевел бесполезной болтовни нужно в онлайн режиме, прямо здесь и сейчас. — Спасибо, конечно, за комплимент, — она отодвигается вместе со стулом еще на пару сантиметров назад, — но, может, вы все необходимые корректировки письменно изложите? Чтобы я ничего не забыла и сроки сдачи не растянулись. Джина кокетливо улыбается, безумно фальшиво, однако это работает: он плывет, думая, что, наконец, его жирные намеки дошли до цели или хотя бы прошли по касательной. Потому он соглашается, снисходительно кивает, продолжая тем не менее попытки всячески к ней приблизиться. Джина дает себе обещание, что если он коснется ее хоть пальцем, то она завизжит, не даст себя в обиду, чего бы оно ей не стоило. — Такая хорошенькая головка, конечно, должна быть забита совершенно другими вещами, — снова двусмысленно подмигивает, от чего ее натурально передергивает, — мой секретарь подготовил замечания. Большой вопрос, какого хера с ней здесь сейчас сидит не его секретарь. Уж слишком много чести для сотрудника уровня Джины лично встречаться с главой компании нанимателя, а потому, все потуги господина Ли поиграть в деловые отношения выглядят максимально смешно. Поразительно, что он находит на это время, его напор смущает и парализует своей наглостью. Джине кажется, что она заключила сделку с дьяволом, или по крайней мере с совестью согласившись прийти сюда для встречи тет-а-тет. Папка в его руках видится священным граалем, а путь к нему так же тернист, как у Индианы Джонса. Выхватить и убежать? Слишком странное поведение, нужно сдержаться. — Я подвезу вас до дома, — он знаком подзывает официанта, достает дорогое кожаное портмоне из потайного кармана пиджака и со смешком отклоняет ее предложение заплатить за себя самой. Садиться к нему в машину — полное дерьмо, у Джины покалывает кончики пальцев неврозом, глаза бегают, а мозг ускоренно соображает, как же отказать и не задеть хрупкое достоинство очередного мужлана. — У меня есть еще дела тут неподалеку, не хочу вас утруждать, — мягко, но твердо отвергает предложение. — Я пройдусь пешком. — Что ж, не буду настаивать — господин Ли хмыкает, — пока что. Он ведет себя как джентльмен: отодвигает стул, чтобы она встала, подает руку, помогая подняться, и вежливо прощается, передавая, наконец, заветную папку ей в руки. Не упускает шанса прикоснуться к ее запястью, задержать свой взгляд на наглухо замурованном черной шелковой блузкой декольте, только что не облизывает и руки не распускает, как при прошлой их встрече. И на том спасибо. Джина с почтением кланяется напоследок, мысленно выдыхая от радости, что выматывающая встреча подошла к концу. Это общение отняло много сил: Джина плоха в психологических играх, не любит подтекстов и двойного дна. Она провожает взглядом уходящего вдаль заказчика, наблюдает, как он вперевалочку ковыляет к парковке, останавливается у большой черной машины. Ее пробирает мелкая дрожь: видит, как перед господином Ли услужливо распахивает дверь водитель и тот грузно залезает в свой блестящий бентли. Тачка слишком приметная, чтобы ее не узнать, но на всякий пожарный стоит запомнить номера. Это не может быть совпадением, и не ясно, что это все может означать, только вот из всех возможных вариантов нет ни одного хорошего. Вчера вечером у ее дома точно была его машина. Джина честно старается не накручивать, отмахивается от истерических мыслей о преследованиях, только вот убедить себя в незначительности случившегося ей не под силу. Всегда можно вызвать полицию, но ведь ничего пока не случилось. Настроение испорчено безвозвратно, хотя казалось, что и без того хуже некуда. Взбесившееся сердце так и норовит пробить ребра, его стук отдает набатом в головной мозг, закладывает уши. Джина сползает по стенке заведения из которого вышла только-только и дышит с задержкой, пытаясь успокоиться и не привлекать к себе лишнего внимания. Как же достало. Постепенно давление приходит в норму, пульс замедляется, а ноги снова держат. Полегчало. Она готова свалить из этого осточертевшего места, но не готова вернуться домой, страх, что ее там могут ждать не покидает. Джина задумывается, куда же ей пойти. В голову приходит только одно место.

***

В квартире Минхо тихо, как и в прошлый раз. Джина аккуратно прикрывает дверь, стараясь не потревожить покой котов, которые, впрочем, снова игнорируют ее появление. В этот раз ощущения совершенно другие: ей здесь спокойно, не враждебно и не страшно, наверное, на контрасте с случившимся ранее. Она скидывает запыленные кеды на пол, хотя с точки зрения защиты от котовьих проделок было бы логично убрать их в шкаф, включает свет и видит, что все-таки одна животинка оторвала свою шерстяную попу от теплой лежанки: серый кот, тот, что поменьше других, сонно жмурится в свете искусственных ламп, неодобрительно качает головой. По крайней мере, Джине кажется, что неодобрительно. Она присаживается на корточки, подзывает глупым сюсюканьем и стандартным «кис-кис-кис», на успех не надеясь и не рассчитывая. А котик все-таки подходит, трется о ее голень спиной и даже немного мяучит, высказывая расположение, ну или выпрашивая еду. Джина подхватывает его на руки, чешет за ушком и аккуратно несет на кухню, чтобы дать лакомство за такой теплый прием. Разрешенные вкусняшки подчеркнуты в том же самом списке на холодильнике. Джина вытаскивает из шкафчика нужную упаковку, три раза проверяет, заперла ли дверцу и дает сразу повеселевшему коту кусочек вяленого мяса. Лакомство для животных выглядит как закуска под пиво для людей, во рту мгновенно образовывается вязкая слюна, хочется выпить что-то прохладное или наоборот, что-то погорячее. В холодильнике у Минхо находится только две бутылки воды, Джина брезгливо двигает в сторону полупустую и берет не начатую, пьет, вспоминает про котов и меняет им воду тоже, с трудом не расплескав, переливая из пятилитровки по поилкам. Серый кот выпрашивает еще мяса, Джина вздыхает и дает ему остаток из пачки: в инструкции количество за раз не указано, а, значит, что не запрещено, то разрешено. Она вновь идет к полюбившемуся дивану, снова смотрит в окно, полусонно моргает, достает из кармана блузки мобильный и, разблокировав, тянет за карусель, где по-прежнему висит непрочитанным сообщение от Минхо. Это тяготит, потому что нужно было ответить еще с утра или хотя бы днем, но она так и не смогла себя заставить, да и дел было так много, что она совсем позабыла о треклятом сообщении. Или просто не хотела. Уже не важно, все равно она не была онлайн с прошлого вечера, считай обеспечила себе иммунитет. Было очевидно, что когда-то он спросит, раз уж так трясется над своими животными, но не так же быстро, черт возьми. Всему виной Хенджин, который, конечно, краш, но слегка идиот: вывалил тонну новых фотографий практически сразу как уехал, да еще и с геоотметками. Любой бы понял, что его нет в Сеуле, а Минхо и подавно. Джина обещает себе, что спокойно ответит на сообщение, как бы он ее ни бесил. Но не прямо сейчас, чуть попозже, через час или два. Она встает с дивана, прохаживается по гостиной, заходит по нужде в санузел и задумывается: насколько неправильным будет воспользоваться положением и остаться здесь на подольше? Стопка свежих полотенец на краю широкой столешницы раковины так и манят, Джина проходится ладонью по мягкой махровой ткани, скребет ногтем вырвавшуюся ниточку, обдумывая. Мобильник вновь вибрирует в кармане, оповещая о новых сообщениях и все они от господина Ли. Горькая ирония в том, что двое мужчин с одинаковой фамилией, но абсолютно разным вайбом вдруг возникли почти одновременно в ее жизни. Минхо, правда, так не напрягает. Потянув шторку оповещений, она скользит глазами по очередным похабно-двусмысленным фразам благодарности за приятную встречу, но отвечать не собирается. Хорошо, что на почте не видно, что она прочитала письмо. Джина начинает нервничать, теряя в стрессе адекватность и чувство такта. Наплевав на правила приличия, снимает с себя одежду и идет в ванную в порыве смыть налипшую ментальную грязь. Тропический душ освежает и развращает: как жить дальше, зная, что дома самая обычная лейка с чахлой струей воды? Иные ощущения абсолютно. Горячий поток смывает пыль, пот и частично волнение. Она намыливает голову чужим древесным шампунем, а потом слезящимися глазами наблюдает, как в слив уносит бурую от смывающейся с волос краски воду. Рамки раздвигаются настолько, что Джина борзо ворует с крючка халат Минхо, огромный для нее настолько, что можно дважды завернуться, надевает прямо на мокрое тело, а на голову мотает чалму из белейшего полотенца, на котором наверняка останутся следы от все той же не слишком качественной краски. Джина молит всех богов о прощении за то, что сейчас творит, обещая купить Минхо новое полотенце и подложить обратно в ближайшие пару дней, а халат — постирать. Мокрые ступни чуть холодит кафель плитки: кто-то зажал финансы на теплый пол, либо она не заметила терморегулятор, что тоже может быть правдой. Серый кот встречает ее в коридоре, в его зелено-желтых глазах плещется океан из непонимания, укоризны и некоторой заинтересованности. У Джины давно выработался иммунитет к чужим упрекам, потому, гордо задрав нос шлепает по кварцвинилу мимо, оставляя за собой дорожку мокрых следов. Если она не сошла с ума, то что это? Она лежит, завернутая наподобие кебаба в покрывало Минхо и не понимает, что делать дальше. Ей стыдно, но легкая доза адреналина выводит самоанализ на новый уровень: кайф делать что-то запретное проникает в вены и разносится кровотоком по всему организму, не оставляя за собой сожалений. Может, натворить еще что-то из ряда вон? Например, подрочить в его кровати или выйти голой из квартиры, чтобы соседи увидели, а потом прожигали хозяина квартиры косыми взглядами? Джина хихикает, убеждая себя, что такие авантюры на ее веку уже пройденный этап и надо иметь совесть, ну хоть капельку. — Обязательно отвезу в химчистку покрывало, — ворчит себе под нос, а мысленно уже прикидывает, что можно накрыться пледом из гостиной, а под голову положить полотенце, тогда ее поведение будет менее отвратительным, потому что по крайней мере простыни и наволочки останутся нетронутыми. Она берет все необходимое, гасит свет, но включает ночник, ведь так гораздо уютней. Серый кот запрыгивает на кровать, размещается у Джины под боком, бодает головой, чтобы подвинулась, а затем делает вид, что заснул, хотя сам то и дело приоткрывает глаза. Утробное мурчание и теплота кошачьего тела расслабляет, заставляет веки тяжелеть от навалившейся полудремы. Джина решает, что заставить ее покинуть это помещение теперь может только наряд полиции или пожар, в остальных случаях она остается. Под тонким пледом не жарко и не холодно, свет отключен и все располагает к крепкому сну, но судьба решает иначе: мобильник, положенный на тумбочку, разражается громкой мелодией небезызвестной песни Нэнси Синатры. И если раньше ее бэнг бэнг навевал меланхолию, то сейчас вызвал только раздражение. Джина протягивает руку, обещая себе просто скинуть звонок, но, увидев имя, передумывает. С Феликсом пообщаться всегда зашибись, невелика жертва — лечь попозже. Кряхтя как женщина старшего поколения, она сползает с кровати, параллельно принимая видеозвонок. — Погоди, свет включу, — вместо привет говорит она другу. Щелчок переключателя и на глазах выступают слезы: слишком ярко. Кот психует, потому что действительно заснул, а его беспокоят, гневно фыркает и с недовольным мявом проваливает восвояси. Джина провожает его осоловелым взглядом, бросает вслед тихое «ну извините» и плюхается бомбочкой обратно на кровать. — Ты не дома? — удивляется Феликс. — Зашла котов покормить, — Джина врет и краснеет, а как иначе. Маленькая ложь про животных лучше, чем большая про то, что она в каких-нибудь гостях. Феликс знает и квартиру Минхо и то, что идти ей в общем-то некуда, мгновенно раскусит. — У тебя волосы мокрые и ты в халате, — Ликс многозначительно приподнимает вверх брови. — Не пизди, а то сиськи не будут расти. — А мне и не надо, чтобы росли, — она отвечает не менее многозначительным прищуром, — но мы можем поговорить об этом, если хочешь. — Пожалуй, в другой раз. Все же, почему ты в таком виде? — Шел дождь, я была неподалеку и решила совместить приятное с полезным: переждать в тепле и покормить животных, — снова врет, но уже более уверено, — только Минхо не говори, ладно? — Эм, — Феликс дергает кончиком носа и смеется, — я, конечно, не скажу, но он сидит рядом и все равно слышал. Сердце уходит в пятки, ладони потеют и страх быть пойманной на месте преступления находит себе обоснование, когда хренов Феликс переводит камеру с собственного лица на сидящего рядом ехидно лыбящегося Минхо. Джина с честью выходит из положения, собирается в кучу за секунду, выдавливает из себя кривую ухмылку в знак приветствия, что так или иначе лучше, чем если она просто сбросит звонок на панике. Спокойно, никто не знает, что она собралась ночевать здесь. Никто не знает, что она рылась в чужих вещах и воспользовалась оказанным доверием в корыстных целях. Главное сделать вид, что все нормально. Так и было задумано. — Все-таки решила разделить со мной кровать? — издевательским тоном спрашивает Минхо. Спасибо ему за это, конечно: терзаний совести как не бывало. — Вынужденная мера, — арктическим холодом ее голос гасит глупые улыбки на лицах парней. — Без обид, — Феликс, как всегда, выступает в роли голубя мира, — хен просто шутит… — Чего-то хотел? — Джина грубо перебивает, разумно предполагая, что лучшая защита — это нападение. — Я думал, вы, как настоящие подружки, болтаете каждый вечер по фейстайму, а, оказывается, нужен повод, — не к месту вклинивается Минхо. — Это я его попросил позвонить, потому что ты мне не ответила. Джину прошибает холодный пот, она тупо пялится в экран, пока мозговые извилины с трудом проворачиваются в глубине черепной коробки. — Я была занята работой, не успела, собиралась позднее написать, — стандартная отмазка, плюс которой в том, что причина и впрямь уважительная, а проверить так оно или нет весьма затруднительно. — Так и знал, что ты видала мое сообщение, — с плохо скрываемым торжеством, Минхо дает оплеуху младшему. — А ты говорил, что не видела, наивный. Обстановочка накаляется, Джина мысленно бьет себя кулаком по лбу, ибо как можно было так тупо попасться? Требовалось только одно — все отрицать, и даже в этом она провалилась. Остается лишь продолжать строить хорошую мину при плохой игре. — Как ваше турне? — глупый слив, жалкая попытка перевести тему, разумеется, безуспешно. — Все отлично, можешь посмотреть выступления на нашем ютуб-канале. Подписывайся, ставь лайки. — насмешливо тараторит Минхо. — Так как там мои коты? — Они отлично, — она хотела бы, чтобы все темы разговоров только к котам и свелись. — Накормлены и напоены. — Покажи мне их лоток и кормушки, — не просит, требует. — Эй, может, ты хотя бы со своего телефона будешь видеоинспекцию проводить? — слышится откуда-то сбоку недовольный бас Феликса. — С моего она трубку не возьмет, — парирует Минхо, повернув голову, открывая вид на точеный профиль, которым не грех и полюбоваться, пока никто не заметил, что Джина и делает несколько долгих секунд. — Слушай, дай я поговорю с Ликсом, а потом перезвоню тебе сама по видео, — корыстно предлагает она, задумав то, что поможет подтвердить ее легенду. — Честное слово перезвоню. Лицо Минхо полно скептицизма и пропитано недоверием, но он все же передает другу трубку и отходит куда-то, чтобы они поговорили наедине. Отключив видео, Джина слушает сбивчивый рассказ Феликса о турне, о том, что надо будет отпраздновать возвращение и о Хенджине, который настолько придурок, что подвел всю команду так не вовремя, а потом еще и заставил Минхо пережить приступ гнева из-за того, что коты остались на попечении постороннего человека. Даже и не попытался скрыть это хотя бы из уважения к расшатанной нервной системе хена. На Солу он так откровенно злиться не мог, а потому все претензии пали на Хвана, которому хоть кол на голове теши — все как с гуся вода. Пока Феликс жаловался и делился восторгами, Джина быстренько смоталась на кухню, чтобы доверху набить кормушки кормом и проверить поилки, которые коты не успели опустошить даже на четверть. Идеально, ни дать ни взять она — лучший кандидат, которому можно было доверить царские кошачьи жопы. — Слушай, — Феликс переходит на шепот, — я звонил Хенджину, он сказал, что ты сама согласилась на эту авантюру, но, если тебе некомфортно, у меня есть знакомые, могу попросить их, чтобы приглядели за котами. Вовсе необязательно тебе это на себя взваливать. Минхо как-нибудь переживет, у него все равно выбора нет. — Да все нормально, честно, меня не напрягает, — ее голос теплеет, — никаких проблем с этим нет. — Точно? — Точно. Они болтают еще немного и прощаются, пожелав друг другу спокойной ночи. После разговора с Феликсом, как всегда, становится чуточку теплее на душе и легче на сердце. Но впереди маячит еще одна беседа и Джина уже заранее морщится, будто кислого лимона пожевав, настолько удручающие перспективы. С другой стороны, зачем она отказалась от предложения Феликса? Она убеждает себя, что дело в милом сером коте и в том, что свой долг Хенджину она должна отдать самостоятельно. Экран мобильного еще не успел погаснуть, а она уже жмет в приложении значок трубки, чтобы как можно быстрее покончить с отчетом перед злонравным владельцем квартиры. — Рад тебя слышать, — оттенки язвительности в голосе Минхо настолько малоуловимы, что сложно различить, было ли оно взаправду или показалось, поэтому Джина решает не придавать значения тону голоса, а просто вести себя будто бы все в порядке. — Не могу ответить взаимностью, — все же грубит, потому что по факту расстались в прошлую встречу они на довольно минорной ноте, и она имеет право на это. — И все же нужно поговорить, — на его щеках появляются чуть заметные красноватые пятна стыда, символ того, что не все потеряно с чувством такта. — С котами все в порядке. Джина переключает селфи-камеру на заднюю, прерывая неловкий диалог, идет обратно на кухню, попутно включая везде свет, чтобы Минхо хорошо видел, что в его квартире все осталось как было, никто ничего не разгромил и не спер. Она проводит ему экскурсию по его же дому: демонстрирует полные кошачьи миски, чистый лоток, а следом и самих животных, недовольно отворачивающихся от камеры. Только серого шкета здесь нет, но он легко находится в кровати Минхо. Джина ласково треплет его по голове, чешет ухо. Коту нравится: он жмурит глаза от удовольствия, вытягивает шею навстречу руке, утробно мурчит. — Дори обычно не очень любит посторонних, — слышится из динамика задумчивый голос Минхо, — чем-то ты ему понравилась. — Он мальчик? — Джина переключает камеру на себя и идет в гостиную, к дивану. Валяться на чужой кровати в процессе разговора ей не хочется. — Да, они все мальчики. — Дори милый, единственный, кто меня тут не игнорит. — Рад, что вы нашли общий язык. Разговаривать больше в общем-то не о чем. — Ты правда попала под дождь? — Да. — Я смотрел прогноз погоды. В Сеуле сегодня безоблачно. Джина начинает злиться. Нет, ну правда, с какого хрена он пошел проверять ее слова? Настолько не доверяет? Желание доебаться хоть до чего-нибудь? — Меня облили из лужи. — Из какой? Теплая сухая погода всю неделю. — Боже, ты хочешь поймать меня на лжи? — Джина раздраженно смотрит в экран на лощеную физиономию этого самодовольного хлыща. — Ну, поймал, дальше что? — Может, тебе нужна помощь? Ты с мокрыми волосами, в моем халате посреди ночи сидишь в моем доме. Это наводит на мысли. Джина непонимающе хлопает глазами, окончательно запутавшись, в какое русло ушел разговор. — Все в порядке у меня, скоро уйду, не переживай. — Нет, ты можешь остаться, если что-то случилось. Все-таки ты ухаживаешь за моими котами, я тебе должен. — У меня есть свой дом, я не бомж, — мрачно отвергает его предложение Джина. Конечно только на словах, на деле она никуда не собирается уходить в ближайшее время. — Я не хотел тебя задеть, — Минхо досадливо вздыхает, трепет волосы, хмурит нос и выглядит каким-то отчаявшимся. — И в прошлый раз тоже. — Приятно знать, что ты такой мудак ненамеренно, — едко смеется Джина. — Это правда… Просто выпил лишнего и мне показалось… Короче, я неверно считал знаки, мне показалось то, чего не было в реальности. Прости. Я не мудак, характер просто такой. — Тебе Феликс что ли на голову поприседал? — догадывается она. — И Хенджин, — сознается Минхо, тут же добавляя, — но я действительно не такой уж и плохой человек. — Да знаю я, они не сошлись бы так быстро с плохим. И дружить бы не стали. Наверное, что-то в тебе есть. — И в тебе. Они оба смеются: забавно, что топор войны помогают зарыть двое смутьянов, что пытались их свести. Где-то там громко заикали один Хван Хенджин и один Феликс Ли. Джина чувствует, что все-таки ее отпускает, обида сходит на нет, да и на кой вообще лелеять эту разъедающую кислотную эмоцию. Не так, чтобы она совсем забила на сказанное раньше, но они определенно больше не на ножах. — Ладно, — она зевает, едва прикрыв ладонью рот, — уже поздно, а я устала. — Намек понял, — Минхо нелепо подмигивает ей с экрана, — если что, у меня кровать с подъемным механизмом, там внутри есть запасные подушки и одеяла. — К чему мне эта информация? — ворчит Джина, уже представляя, как по-царски переночует на чужой теплой кроватке. — Зарядки для телефона лежат в тумбочке. Нет, он определенно издевается. — Спокойной ночи, — лаконично прощается Джина и обрывает звонок. Ответное пожелание приятной ночи она получает от Минхо в сообщении и это радует почему-то больше, чем оно должно было.