teenagers

Я только что увидел его лицо, И я не смогу забыть время или место Нашей встречи. The Beatles — I've Just Seen a Face

1

      Самые страшные чудища — у нас в голове. Природа не способна создать то, что будет пугать так же сильно, как мозг, который нами и является. Он есть не только мы, но и наше подсознание, которым управлять мы, увы, не можем. Так что мозг как шпион — знает всё, что знаем мы, и неизвестно, как это использует. Может, например, порыться в голове и дать правильный ответ на контрольной какой-нибудь заучке, которую от подготовки к работе отвлекал младший брат. А может и действительно создавать образы, которые не сравнятся даже с самыми жуткими хэллоуинскими костюмами.       Уилл Байерс оттого и вскочил утром часов эдак в пять утра, когда за окном только-только начинало светать. Его рот открывался и закрывался, как у умирающей рыбы, только, в отличие от неё, дышать он мог. Весь парень был в холодном поту, но это волновало его в последнюю очередь. В какой-то части сознания промелькнула мысль о том, что этим утром опять он уснуть точно не сможет, другая же, сторона-скептик ментального состояния, твердила Байерсу, что пора бы прекращать ныть и быть «как мужчина». «Смирись и хотя бы умри достойно».       Щупальца, как будто до сих пор охватывали юношеское тело, не давая шанса даже на малейшее движение. Правда, щупальца эти особо не ощущались — ощущался страх, что проникал во все уголки тела. Они будто заражали Уилла этим первобытным страхом, и в этом была их сила.       Спустя пару минут Байерс отдышался и, хоть и с небольшим тремором, успокоился. Спать не хотелось точно, зато на глаза так и бросался лежащий на столе альбом для рисования, который подарила ему мама. Ещё немного подождав, пока тряска рук спадёт на нет, Уилл взял альбом в руки, невесомыми движениями перелистывая изрисованные страницы. В основном, на них «красовались» разного вида монстры. Точнее, такими они должны были казаться, но Байерс, сам того не понимая, давал им добрую душу, и пугающими картинки не становились — лишь показывали, что у всех может быть частичка света в душе, если не больше.       Рисовать то, что тебя пугает, — своего рода терапия. Грифель скользит по бумаге и передаёт на неё весь нервный импульс. Линии складываются в очертания, очертания — в конкретную фигуру. Теней было почти не видно, они не слишком контрастировали с тёмными щупальцами, но на это Уилл не обращал внимания. Для него прежде всего важен процесс, а результат он оценивает после — через день-другой. Иногда через недели, если кошмар слишком долго не выходил из головы.       Так и прошло около получаса. За окном становилось всё светлее, и Байерса окутывали волны сонного умиротворения. Спустя десять минут он, закончив рисунок, уже размеренно дышал, провалившись в такой же размеренный сон, который ему и не запомнился вовсе.      

2

      Спустя пару часов на прикроватной тумбочке зазвонил старенький жёлтый будильник, с которого уже успела слезть часть краски. Уилл еле-еле открыл глаза, по началу просто меняя позы, в которых он лежал, но звон-жужжание не давал провалиться в сон снова, так что парень на ощупь нашёл кнопку отключения и нажал на неё. Противный звон всё ещё стоял в ушах, но через несколько секунд сошёл на нет, и вот тогда уже Байерс закрыл глаза, с радостью отмечая, что спать ему нравится намного больше, чем бодрствовать.       Через пятнадцать минут в комнату Уилла вбежала взбудораженная Джойс, как её называли друзья Уильяма, или мама, как звал её сам парень.       — Вставай, золотко, а не то опоздаешь. — Она подошла вплотную к кровати сына. — Ну же, Уилл, сегодня школа. Интересные уроки и общение с друзьями. Открывай глаза! А то ты так всю жизнь проспишь и…       — Может, я этого и хочу, — устало отозвался Уилл, переворачиваясь на другой бок.       — Ох, тебе опять снились кошмары, милый? — спросила Джойс, увидев альбом сына. Он редко рисовал в нём что-то кроме пугающих существ, которые приходят во снах — полноценные, продуманные им самим рисунки он создавал на отдельных толстых листах А3.       — Да…       — Тогда тебе точно надо вставать. Давай же! Я сделаю завтрак, а ты выпьешь таблетки. Идёт?       Уилл пробормотал усталое короткое: «Хорошо», — и медленно начал вставать, понимая, что привычному «Я не хочу есть» мама не обрадуется.

3

      Джонатан, старший брат Уилла, заводил свою машину, чтобы отвезти младшего в школу. В Хоукинсе было солнечно, даже по-летнему жарко. В такую погоду бы поплавать в бассейне, но у школы и работы явно были свои планы на парней.       — Поехали. — Волосы Джонатана на солнце сияли и переливались, как утренняя роса, а в глазах стояла еле заметная, но радость от жизни — и непонятно, сложно ли её разглядеть из-за густых ресниц, или она сама по себе скрытная и показывается не всем.       Уилл молча сел в машину, кидая рюкзак на заднее сидение. Спать хотелось неимоверно — кошмары и таблетки делали своё дело. Но впереди школа, и мысли о том, что всё не так уж плохо, приобретали большее значение.

4

      Школа Хоукинса не была какой-то удивительной — самая обычная американская школа в самом обычном захолустье. Подростки заходили в здание компаниями, обсуждая что-то своё, и каждая такая компания была совершенно разной: некоторые были одеты в спортивную одежду, некоторые — в вычурную (в основном чёрных оттенков), а некоторые не отличались ничем примечательным — Уилл включал себя в третью разновидность, но хотел заимствовать что-то из второй, пусть и не желал привлекать к себе излишнего внимания.       Младший Байерс очнулся от похлопывания по плечу.       — Ну что ж, школа зовёт, да? — с улыбкой, но немного неловко сказал Джонатан.       — А, да. Пока, Джонатан, — ответил Уилл, и его ответ тоже уверенностью не отличался. — Заедешь за мной после уроков?       — Разве у тебя не репетиция сегодня?       Младший Байерс удивлённо посмотрел на брата, только через секунду вспомнив, что тот прав.       — Ах, точно. Тогда после неё?       — Да, конечно. — Такой невыспавшийся, но спокойный Джонатан напоминал жаворонка. Волосы, которые торчали в разные стороны, сейчас светились ещё ярче, потому что солнце стало светить ещё активнее, а к этому прибавилось ещё большая жара. Уилл боялся, как бы не превратиться в пар — и тот факт, что все мы состоим на более чем восемьдесят процентов из воды, не помогал ситуации. — Ну, бывай.       — Пока, — ответил Уилл, взял рюкзак и вышел из машины, захлопнув дверь.       Не рассчитывая на особо сложный день (второй день школы, ничего сверхъестественного быть не должно), парень медленно подходил к зданию. Другие подростки проходили мимо, ничего вокруг себя не замечая. Уилл же, напротив, видел каждого и каждую. Он осматривать всех с ног до головы, делая пометки в голове — привычка любого творческого человека, который передавал смыслы и образы в своих работах.       По дороге в школу Уилл наткнулся на свою компанию.       — Привет, — сказал он друзьям, подходя к ним.       — О, привет, Уилл! — ответил Дастин Хендерсон, кучерявый парень, который шепелявил и был, что удивительно, ниже Байерса. — Мы тут как раз обсуждали, какая песня Кьёр лучше: я вот говорю, что Close To Me, а Лукас — что Just Like Heaven.       Лукасом, фамилия Синклер, звали ровно стриженного (наверное, ходил в парикмахерскую накануне, подметил Байерс) темнокожего парня. Из всей компании он был самым скептичным и добавлял отрезвляющий момент в любую сумасшедшую идею.       — Да! — сказал Синклер. — Скажи, что Just Like Heaven лучше! Я пытаюсь доказать это Дастину уже минут пять! Ты вот какую песню у Кьёр любишь?       — Boys Don't Cry… — ответил Уилл, понимая, что ничем спору не поможет.       — Боже, ну что вы за спор развели на пустом месте! Мне вообще нравится Дэвид Боуи, — вмешалась Джейн Хоппер, которую все по привычке звали Эл, сокращённо от «Севен-Элевен», в который она слишком часто захаживала, в силу своей зависимости от Слёрпи.       — Эл, ты просто не понимаешь! Как можно играть в группе и иметь такие разногласия? — ответил Лукас, взмахивая руками.       — Легко, — скептически прищурившись, ответила Джейн. — Мы все разные, и это нормально. Да и вообще, вы слушаете одинаковую музыку! То, что у вас разные любимые песни, — это нормально.       — Ладно, ты ничего не понимаешь, — ответил Дастин, продолжая спор с Синклером.       В это время Уилл с Эл разговорились об организационных моментах будущей, первой за учебный год, репетиции. Сейчас группа была явно не на высоте именно по организации, потому что совсем недавно от них ушёл барабанщик, по совместительству фронтмен, Эдди Мансон, который группу и начал собирать. Но сейчас он окончил школу и ушёл в новое плавание, а все проблемы, возникшие с его уходом (да и те, которые были до этого) нужно было решать остальным. Дастин и Лукас не обращали на это внимания, в то время как Джейн переживала сильнее всех. Уилл же просто надеялся, что всё будет хорошо, пытаясь не добавлять поводов для беспокойства в свой неспокойный разум. Проблем и так достаточно.       Через несколько минут прозвенел звонок, и все поспешили в кабинеты, перегоняя друг друга — никому не хотелось оставаться после уроков.

5

      Весь школьный день прошёл плавно, без резких скачков или падений — та самая приятная стабильность, которая иногда скрашивает сумасшедшую жизнь. Компания шла в кабинет, чтобы порепетировать. Тем для разговора было несколько, как и всегда, но в этот раз всё же остановились на обсуждении будущей репетиции — даже Дастин с Лукасом замолкли, чтобы послушать Джейн, а Уилл внимал каждому слову девушки, неловко плетясь сзади.       Усевшись в кабинете, все стали заниматься своими делами: Дастин подключал синтезатор, Джейн — микрофон, Уилл и Лукас настраивали гитары (Байерс тихо завидовал Синклеру, потому что настраивать четыре струны легче, чем шесть, но, с другой стороны, на басу сам он играть не особо горел желанием).       Уилл достал небольшой футляр из своего рюкзака и вставил в уши находившиеся нём многоразовые чёрные беруши.       — Ну что, готовы? — спросила Хоппер, проверив микрофон в последний раз.       — Да, — ответил Лукас, подкручивая последний бегунок на басу, который до этого, как и Уилл, подключил к комбоусилителю.       — Тогда начнём! — продолжила девушка. — Мы же решили, что будем играть '39? Потому что больше разговоров про Кьёр я не вынесу.       — Да, решили, — хором устало (задолбавшись от спора, подметил про себя Уилл) ответили Синклер и Хендерсон.       — Уилл?       — Да, я думаю, что из тебя выйдет отличный Брайан Мэй. — Немного вымученная улыбка держалась на губах Байерса — он не был настроен отвечать что-либо, заранее сосредоточившись на будущих игре и бэк-вокале.       — Тогда… Раз-два-три-четыре!       Хлопки отдавались неожиданно громко из-за микрофона, а голос Джейн в это время, наоборот, смолк, но вот заиграл Лукас, и, кажется, всё стало лучше. Все подстроились под ритм почти сразу, всего несколько секунд была неразбериха, сейчас же — настоящая феерия звука. Зазвучал голос Джейн.

В тридцать девятом году Собрались добровольцы. В день, когда земли стало мало. Корабль уплыл В синее и солнечное утро. Лучший вид, который когда-либо существовал…

      У Хоппер был красивый и успокаивающий голос. Когда она пела, казалось, что всё всегда будет хорошо. Но эту иллюзию уничтожили сразу же — стуком в дверь. Все мгновенно стихли, а Джейн подошла к двери, открывая её.       За ней находился не учитель или кто-то работающий в школе, а парень и девушка. Они выглядели уставшими, но уверенными, и Уилл, как и остальные, сразу вспомнил их лица — вчера их представляли в классе как новеньких.       Парня, высокого и скуластого, звали, кажется, Майк. Его длинные чёрные волосы забавно кучерявились, но сам вид парня был довольно суров. Байерс вспомнил, как он представлялся: «Меня зовут Майк, и я не люблю, когда люди мешают мне слушать музыку». Последним он и занимался на всех уроках.       А вот девушку звали Макс — это Уилл помнил точно. То, как она отказалась называться полным именем, запомнилось всем присутствующим тогда в классе. «Меня зовут Макс, не Максин, и я прошу вас вести себя нормально», — сказала она перед всеми и уселась за свободную парту.       Из них выходила интересная парочка — словно из пресловутых сериалов про школу. Интересно, они встречаются?       — Привет, — первой отозвалась Джейн. Она всегда показывала себя очень вежливой в разговорах с незнакомцами, если те не выглядели как те, кто хочет причинять вреда. Байерс вот не был уверен в последнем — он всех людей считывал как угрозу, однако сейчас парень положился на чутьё подруги.       — Да, привет, — ответил Майк. — Мы, эм, группу хотели посмотреть. Вам нужен кто-то в команду?       Все участники облегчённо выдохнули, а в глазах Хоппер загорелся огонёк.       — Да, конечно! Нам не хватает барабанщика.       — Я играю, — отозвалась Максин (Макс, поправил себя Уилл).       — Это прекрасно! — сказала Джейн. — А ты, — она обратилась к Майку, — играешь на чём-то?       — Да, — ответил он. — На гитаре. Электро. Но больше люблю петь.       — Извини, но пою здесь я. Но ты можешь быть на бэк-вокале, как Уилл. Надо бы вас познакомить… — спохватилась Джейн и начала перечислять всех участников группы, показывая на них. — А вас как зовут? Я не запомнила вчера.       — Макс Мэйфилд и Майк Уилер, — ответила Максин. Её рыжие волосы так и светились то ли от волшебства (Уилл не хотел думать о ведьмах и их существовании, но забавное сравнение так и лезло в голову), то ли от буйства красок внутри. Так бывает: когда человек в душе яркий, то и снаружи он обычно отличается от остальных.       — Хорошо, — сказала Джейн, заправляя прядь волос за ухо. — Сегодня вы вряд ли сможете играть, так что предлагаю вам послушать, как это делаем мы. Может, у вас появятся предложения или типа того.       Макс и Майк послушно сели на свободные стулья в углу кабинета, слушая, как играют их одноклассники. Мэйфилд и Уилер потрясли молодую группу, но в остальном репетиция прошла как обычно. Только вот сбивались все, конечно, чаще, чем обычно — без барабанов всё было намного сложнее, и хоть Лукас и задавал темп всей песни басом, дополнение к ритм-секции было необходимо, и все радовались, понимая, что эта проблема, по сути, решилась, благодаря новенькой. Как же все надеялись, что она хорошо играет!       Осталась одна задача, которую необходимо было решить: кем же будет Майк в группе? Но эта проблема разрешилась сразу же после репетиции, когда Уилер спросил и сказал всё, что хотел.       — У вас есть свои песни? — начал он. Майк чувствовал себя некомфортно, судя по его пальцам, которые он отчаянно перебирал. — Вы же не только каверы исполняете? — спросил он с надеждой.       — Эм… — Джейн огляделась, будто ища поддержки в остальных участниках группы. — Вообще-то только каверы.       — Хм… — Уилер ещё активнее начал перебирать пальцами. — Ну, что ж, тогда… вы не против, если я буду на соло-гитаре? Уилл, у тебя не будет проблем с ритмом?       Байерсу было приятно, что его имя запомнили так быстро, но неожиданность вопроса заставила его задуматься.       — Эм, хорошо? Тогда я буду на ритме, — ответил Уилл через минуту, осматриваясь в поиске реакции, но все, кажется, идею поддержали. В какой-то степени это даже радовало.       Наверное, в школьных группах других городов идут сложные прослушивания или что-то вроде собеседований, но в Хоукинсе сам факт того, что ты считаешь школьную группу достойной того, чтобы к ней присоединиться, был всем, что нужно — большинство просто не воспринимало группу всерьёз, потому что у всей компании была репутация задротов, у которых на уме только музыка и другие «задротские» увлечения. Даже если кто-то хотел играть в группе, то их останавливала как раз репутация участников и то, что такая же репутация будет и у них. Так что у жаждущих играть было два выбора: либо школьный оркестр, либо другие группы, которые найти было очень сложно. Вариант присоединиться к школьной группе не рассматривался совсем. Но Майк и Макс каким-то образом удивили всех.

6

      Сильный ветер и неудобная обувь — всё, чём думала Нэнси Уилер, когда шла по улице. Да, в голове, конечно, мыслей вилось целое гнездо, но два фактора перевешивали все возможные размышления в свою пользу. «Как же я надеюсь, что платье не будет задираться», — думала она, стараясь держать лицо.       Нэнси была целеустремлённой и упрямой, поэтому если она решила, что заработает на учёбу сама, то от своего плана не откажется, сколько бы родители не уговаривали её просто принять их деньги за обучение и поступить, как все её ровесники. Но Нэнси думала не только о деньгах, но и о опыте, который получит. Кроме того, сейчас совсем не хотелось учиться — скорее уж от учёбы отдохнуть. Год, хотя бы год, а потом посмотрим — вот её лозунг.       Пестреют вывески магазинов и кафе, завлекая к себе, но всё равно как будто в них что-то не то: тут слишком яркие цвета, тут — слишком тусклые. Говорили «не суди книгу по обложке», но Нэнси сама не знала, чего хотела, поэтому вывески — единственное, на что она обращала внимание.       Одному зданию, всё же, удалось привлечь внимание девушки — небольшое, но дизайн внутри уютный, если судить по тому, что было видно за витриной. Кажется, внутри продают мороженое. Так почему бы и не охладиться? Как и ожидала Нэнси, внутри кафе выглядело по-домашнему, но при том презентабельно. Народу внутри не так уж и много, меню у кассы — всё замечательно. Заказав себе мороженое с карамельным топпингом, Уилер села за столик, думая о парне, продающему мороженое, которому она явно понравилась и который явно понравился ей. И не хотелось думать о том, что ей отказали на собеседовании в очередной компании. Подумаешь! Всё впереди.