Бешеные псы

      Эти три года пролетели незаметно. Сам того не ожидая, я довольно быстро забыл Ганнибала, и ситуация с ним меня больше никогда не тревожила. ...хотел бы сказать я, но это было бы неправдой. Первое время даже не верилось. Сидя в столовой, казалось, вот-вот двери распахнутся и там появится Ганнибал, самодовольный тем, как ловко наказал меня за те жестокие слова. Однако в дверях обычно показывался кто угодно, только не он, и вскоре я понял, что Ганнибал не вернётся.              Я злился на него за то, что он уехал и бросил меня. У нас и раньше были разногласия, но мы никогда не ссорились, предпочитая поиск правды в аргументированном споре. И внезапно он обиделся на меня из-за каких-то там глупых слов! Какую ещё реакцию он ожидал от меня? Что я скажу: «Да ладно, дружище, всё это мелочи, давай лучше прикончим Эдди»?! Какой же чувствительный мальчик! Чёрт с ним…              Мне казалось, если я забуду его и вычеркну из своей жизни, то станет легче. Вместо этого меня накрыла апатия, какой я никогда раньше не знал. Моя успеваемость резко упала, и ни наказания, ни разговоры с преподавателями и воспитателями не могли меня воодушевить на учёбу. По правде говоря, я воспринимал жгучие розги на своей пятой точке как расплату — карму, вполне справедливо настигшую меня. В итоге мне стало настолько всё равно, что я перестал выходить из школы и всё свободное время отлёживался в комнате, вяло листая книги. Даже появление цветного телевизора в школе не вызвало ничего, кроме зевоты.              Стоит отдать должное моим соседям по комнате — они с пониманием отнеслись к моему состоянию и смогли вытянуть из него. Джимми, Брайан и Тони оказались отличными ребятами, не знаю, почему раньше не обращал на них никакого внимания. Сперва насильно, они вытаскивали меня из комнаты, затем я уже сам проявлял инициативу. Мы смотрели кино в холле, слушали рок-н-ролл и гуляли по округе до поздней ночи. По возвращению домой у нас был целый план. Тони отвлекал старика Джека, нашего коменданта, стуча в окно столовой снаружи. Когда Джек уходил, недовольно бурча себе под нос, мы тихонько входили в школу, пробирались на второй этаж и уже из окна своей комнаты скидывали Тони верёвочную лестницу, которую смастерил я сам. Каждый раз я смотрел на эту верёвку и с тоской вспоминал, откуда она взялась. Вспоминал тот вечер, когда Ганнибал привязал Эдди к дереву.              Кстати, об Эдди. Первое время он был тише воды, ниже травы. Потом как-то подошёл ко мне и попросил прощения за то, каким был уродом. От Джастина я узнал, что отчим часто избивал его, и, возможно, поэтому тот стал таким озлобленным. Эдди рассказал, что изначально не намеревался обижать мою собаку. Просто хотел погладить щенят, как она накинулась на него, вцепившись зубами в руку, и он вышел из себя. Когда не получилось расцепить пасть, ударил её камнем по голове и отшвырнул от себя. А дальше Эдди просто не хотел показывать, как расстроен, чтобы не выглядеть слабаком и в лишний раз побесить меня. Щенков же он хотел оставить в школе, пока я не признаю его авторитет и своё собственное высокомерие. Да, глупо и мелочно, но как есть. По тому, как содрогался его голос, а в глазах стояли слёзы, было видно, что убийство собаки выбило его из колеи. Он искренне раскаивался в содеянном и считал себя ужасным, пропащим человеком. Я решил не добивать его и простил, хоть всё во мне и кричало о том, что я предаю Грету. Тогда не было доступной литературы о психиатрии, но подсознательно я понимал, что жестокость порождает лишь жестокость. И если бы у меня был хоть единый шанс удержать человека от дальнейшего проявления жестокости, а, возможно, и будущих преступлений, я бы воспользовался им. Если б только у меня был этот шанс с Ганнибалом…              Летом, когда большая часть учеников разъезжалась по домам, я ждал отца. Весной в телеграмме он обещал приехать за мной, чтобы провести каникулы вместе. В моей голове уже строился план: дорожное путешествие по Луизиане, рыбалка и сплав по Миссисипи, гуляния в Батон-Руж и конечный пункт — Новый Орлеан. Марди Гра, к сожалению, давно прошёл, но этот старинный город я обязан был увидеть воочию.              Однако, дни шли, а вестей всё не было. Обменяв сигареты, которые где-то раздобыл Брайан, на жетоны, я отправился в деревню, где на почте стояла телефонная будка. Ребята увязались за мной, иронично заявив, что такого сладкого пирожочка могут украсть наглые реднеки. Поначалу шутки про то, что у меня не растёт борода, раздражали, но потом я перестал обращать на это внимание. Пока я пытался дозвониться до отца, эти дуралеи подкатывали к девушкам, проходящим мимо, и ржали как кони, когда им отказывали, подкалывая друг друга. Спустя пять монет я, наконец, услышал заветный щелчок и хриплое покашливание по ту сторону трубки.              — Алло! Пап, привет! — с воодушевлением воскликнул я.              — Что? Кто это? — по заплетающемуся языку было не совсем понятно, отец немного пьян или просто сонный.              — Это я, Уилл.              — А-а-а, малыш Уилли! — обрадовался тот. — Твой голос… Он ломается. Даже не узнал сразу.              — Мне уже семнадцать всё-таки, — неловко засмеялся я.              — Ах, да, точно… Ну, как поживаешь? Уже клеишь девчонок?              — Ой, ну скажешь тоже! — мои щёки загорелись румянцем. — Какие тут девчонки-то в школе для мальчиков?              — Твоя правда, сынок. Так что, по какому поводу звонишь?              Тут я даже как-то растерялся.              — Э-э–э… Ну, я хотел спросить, когда ты приедешь?              — Приеду? — задумчиво протянул голос. — Ах, да-а-а… Прости, сынок, я совсем заработался. Мне не дали отпуск в этом году.              Прикрыв трубку рукой, я тяжело вздохнул. Ну, конечно! Он просто забыл!              — Как и в прошлом году, — не преминул напомнить я.              — Да, знаю. Ты злишься на меня, но пойми, я не могу сейчас приехать за тобой. Из-за забастовок приходится работать за двоих, а то и троих.              — Тогда я могу приехать.              — Уилл, — угасшим голосом проговорил отец, — я не могу выслать тебе денег на автобус. Банк обязал выплатить долг за дом, а накопленного едва хватило на оплату твоей учёбы.              — Понятно…              Немного помолчав в трубку, мы обменялись последними новостями и попрощались на этом. Я уже не злился на папу. Мне просто было грустно. Всю оставшуюся дорогу парни пытались утешить меня или рассмешить, что в конце концов получилось. У каждого из них была своя печальная история, а некоторые вообще не знали своих отцов — война отняла их. Мне было грех жаловаться.              Несколько дней спустя я уже наслаждался летними каникулами. Друзья со мной — что ещё нужно? Все трое могли уехать домой, но предпочли поддержать меня. «Да ладно, — говорили они, — нам осталось учиться всего два года. Потом мы разъедемся кто-куда и возможно больше никогда не увидимся. Так что давайте проведём оставшееся время как следует!» Я не мог не согласиться с этим. Один человек научил меня ценить настоящий момент и людей, которые рядом, даже если они с нами не навсегда.              Одним особо жарким днём мы валялись в комнате, обдуваемые стареньким вентилятором, и слушали радио. Выходить никуда не хотелось, пока не спадёт солнце. Даже двигаться в лишний раз было лень. Джим с Брайаном о чём-то спорили, Тони играл на губной гармошке, а я читал книгу, когда снизу донёсся какой-то шум.              — Да что там такое? — нахмурился Брайан.              — Опять небось Элвиса по телевизору крутят, — выдвинул предположение Джимми. — Старшаки по нему слюнями исходят, хуже девчонок.              — Больно много ты девчонок видел! — подколол его Брайан, за что получил тычок по рёбрам.              Спустя мгновение мимо открытой двери пробежали ребята. К нам в комнату заглянул Майк и с восторженным лицом постучал по косяку, привлекая наше внимание.              — Эй, щеглы, вы чего лежите? Мигом вниз! Особенно ты, малыш Уилли, — протараторил он и, подмигнув мне, исчез в коридоре. Майк был неплохим парнем, но после этого прозвища, которым он частенько называл меня, вставать совершенно расхотелось.              — В чём дело? — крикнул ему вдогонку Тони, но ответа, разумеется, не получил.              Переглянувшись между собой, парни вдруг резко сорвались с места и побежали к выходу, пытаясь обогнать друг друга.              — Кто последний, тот Уилл!              Я закрыл книгу и хлопнул ею себя по лбу.              — Вы что, серьёзно?              Вздохнув, я отбросил книгу на кровать, вскочил и побежал следом. Бегал я редко, но быстро. Всё благодаря моим друзьям-дуралеям — они всегда подтрунивали надо мной, называя улиткой, а я всегда покупался, доказывая обратное. Вот и в этот раз я сумел обогнать их в холле. С хохотом вывалившись гурьбой на улицу, мы увидели во дворе чёрный седан и толпу ребят от мала до велика — всех, кто остался в школе на каникулы. Хозяин автомобиля был окружён ими, будто кинозвезда фанатами. Когда мы подошли ближе, толпа чуть расступилась перед нами, и я замер на месте от удивления. Сердце бешено забилось в груди.              — Ганнибал? — выдохнул я, побелев.              Ганнибал говорил со старшеклассниками, широко улыбаясь. Он действительно выглядел как Марлон Брандо в фильме «Дикарь», одетый в чёрные джинсы и белую футболку. Его волосы были выкрашены в более тёмный цвет и блестели на солнце, уложенные бриолином. При виде меня улыбка сошла с лица Ганнибала, глаза округлились, а рот приоткрылся.              — Уилл, — произнёс он одними губами.              Не знаю, сколько бы ещё мы так пялились друг на друга, если бы не Джимми с Брайаном. Они проскочили передо мной и начали обниматься с Ганнибалом, словно были лучшими друзьями. Стоит признать, редко кто возвращался в школу спустя годы, так что каждого подобного гостя встречали как брата, даже если плохо знали.              — Это что, «Кадиллак Флитвуд»?! — восторженно спросил Брайан, осматривая автомобиль. — Такой, как Элвис подарил своей матери?              Ганнибал криво усмехнулся и мотнул головой.              — Не совсем. Это модель пятьдесят пятого года, а не четвёртого.              — А, точно. Ну, очуметь, приятель!              Оставив ребят и дальше восхищаться автомобилем, Ганнибал шагнул ко мне, улыбаясь одними глазами.              — Здравствуй, Уилл.              — Здравствуй, Ганнибал, — пересохшими от волнения губами произнёс я.              — Да что ж вы как неродные-то? — подбежал к нам Тони и, приобняв нас за плечи, подтолкнул друг к другу.              Я неловко засмеялся и протянул руку. Объятие почему-то казалось для меня чем-то немыслимым. Слишком личным для такой толпы. Чуть склонив голову набок, как всегда, когда удивлялся чему-то, Ганнибал иронично улыбнулся и пожал мне руку. Сухая тёплая ладонь против моей влажной и внезапно холодной. Тони к тому времени уже покинул нас, чтобы рассмотреть машину получше. Я хотел было убрать руку, но Ганнибал не отпускал, сжимая крепко, но не до боли.              — Я скучал по тебе, — тихо проговорил он. Когда я не смог ответить из-за болезненного комка в горле, Ганнибал грустно усмехнулся и выпустил мою ладонь. Сунув большие пальцы в карманы джинсов, посмотрел вверх на здание школы, щурясь от солнца. — Столько воспоминаний за такое небольшое время…              — Тебя не было три года, — понизил я голос. Знаю, он имел в виду другое, но за меня говорила обида. — Ты уехал не попрощавшись. Даже записки не оставил!              Ганнибал неприкрыто удивился, вскинув светлые брови.              — Ты не получил моего письма? — спросил он, и я недоумённо нахмурился. — Что ж…              Не успел он договорить, как мы были окружены толпой ребят. Каждый говорил о своём: надолго ли он, откуда такая шикарная тачка, как сильно изменился Ганнибал, связано ли это с элвисоманией и бриолинщик ли он теперь?              — На неделю. Купил на распродаже. Слышал Элвиса, но не фанат, — только и успевал отвечать он.              На неделю? Всего на неделю? Я был просто в ауте и чертовски сильно сдерживался, чтобы не сбежать в свою комнату. Зачем он, чёрт подери, приехал, раз не собирался продолжать здесь обучение? Просто похвастаться, как у него всё хорошо?              — Ты — молоток, что уехал отсюда, — с умным видом выдал Джон, повиснув на Ганнибале. Он учился с ним в одном классе и, видимо, считался другом. Мне этот тип не нравился, вечно строил из себя крутого, просто потому что его дядя был председателем учебного комитета. — Отстойное место, но я не могу свалить, а то дядя убьёт меня, ну ты знаешь.              — Не согласен, тут не так уж и плохо. С этим местом связаны лучшие мои воспоминания. — Ганнибал на мгновение остановил взгляд на мне, отчего я покрылся румянцем. Слава богу, всё внимание было приковано лишь к нему, и никто этого не заметил. — Но, с точки зрения архитектуры, в Париже мне понравилось больше.              — Ты был в Париже?! — отпала челюсть у Джона.              — Учился там в медицинской школе.              — С ума сойти, старик! И зачем же ты вернулся?              — Я так и не побывал на местных озёрах, — улыбнулся Ганнибал. — Решил исправить это упущение и навестить старых друзей.              — О, мы как раз собирались на Каддо! — воскликнул Брайан, улучив подходящий момент, и стукнул меня по плечу. — Как жара спадёт, мы с ребятами хотели искупаться.              — Отлично! — Ганнибал хлопнул в ладоши и вновь посмотрел на меня. — Когда отправляемся?              Взгляды метнулись ко мне, и я смутился. Всё это было слишком много для одного дня, для одного меня. Я не видел эту пафосную задницу три года, и тут он, будто второе пришествие Иисуса, ломает привычный уклад жизни. Уже затянувшаяся рана вскрылась вновь, выпуская наружу похороненные чувства. И да, я был ужасно расстроен тем, что Ганнибал тут всего на неделю.              — Хм… Простите, неважно себя чувствую. Сегодня без меня.              Парни уже двинулись к тачке, но Ганнибал остановил их жестом, продолжая пронизывать меня взглядом.              — Тогда поедем завтра, после обеда, — произнёс он тоном, не терпящим возражений. — Идёт?              — Идёт, — кивнул я, смиряясь с неотвратимостью жизни и ещё более неотвратимым упорством Ганнибала.              Уже в комнате друзья принялись расспрашивать меня, насколько хорошими друзьями мы были. Я не мог им ответить, потому что и сам не знал. Рассказал только, что мы читали вместе и периодически разговаривали. По сути, так и было. Про историю с Эдди я, разумеется, умолчал.              — Ты дружил с Ганнибалом и даже не сказал нам об этом? — удивился Брайан. — Мы тебя сильно недооценивали, малыш Уилли.              — Пфф! Так говоришь, будто я водил дружбу с самой королевой Британии! — возмутился я, всплеснув руками. С чего это вдруг Ганнибал стал легендой? Про него забыли, едва он уехал. Это я страдал почти полгода, а не они. — И прекратите уже называть меня малышом!              — Как скажешь, малыш Уилли, — хохотнул Брайан.              — Не с королевой Британии, конечно, а с графом, — воздел указательный палец Джимми. — Графы к нам редко приезжают, знаешь ли…              — Лучше б он никогда не приезжал, — пробурчал я себе под нос, прячась за раскрытой книгой.              Все притихли. Джимми молча кивнул, подсел ко мне на кровать и опустил мою книгу, заставляя слушать дальше.              — Понимаю, тебе было обидно, что он уехал, ничего не сказав. Теперь нам стало понятно, что с тобой тогда происходило. Но подумай о том, как это сказалось на тебе.              — Не лучшим образом, — фыркнул я.              — А вот и неправда! — расплылся он в широкой улыбке. — Раньше ты был отшельником. Угрюмым, закрытым, высокомерным…              — Да-да, я понял, спасибо! — перебил я его, но Джимми помахал рукой перед моим лицом, заставляя заткнуться.              — Ты избегал всех, был одинок… А теперь у тебя есть мы.       — Потерял одного друга, но обрёл троих, — задумчиво проговорил я.              — Именно! — воскликнул Джимми. — И, как видишь, ещё один твой друг вернулся. Пусть и на время, но всё же. Мы не можем требовать от друзей, чтобы они всегда были с нами. Можем лишь быть благодарными им за время, проведённое с нами.              Я покусал губу, размышляя над его словами, а затем шумно выдохнул и чуть улыбнулся.              — Ты прав. Неделя — это, конечно, маловато, но мы проведём её на всю катушку!              — Да! Так держать! Молодец, дружище! — обрадовался Джимми и кинулся на меня с объятиями.              Я пытался скинуть его, но на нас с диким криком упал Брайан, а затем и Тони, отчего кровать опасно затрещала. Мы ржали так громко, пихаясь и брыкаясь, что пришла разозлённая миссис Пейдж и отходила нас метлой. Раскидав нас по разным углам, она пригрозила пальцем и ушла. Как только дверь за ней закрылась, мы захихикали, еле сдерживая смех.              — Слушайте, а Ганнибал вообще разрешит нам завтра покататься с вами? — задумался вдруг Брайан, когда мы все немного подуспокоились.              — А почему нет? — подал голос Тони. — Если они с Уиллом друзья, значит, мы тоже его друзья. Так ведь, Уилл?              Я не был уверен, но всё же кивнул. Понимаю, им было скучно в школе, когда снаружи кипела жизнь. Они не бросили меня в сложный момент, и я не мог бросить их.