***
Следующие несколько дней запомнились Дени многочисленными беседами с колдуньями, которые приходили ко двору Визериса. Многие уже слышали о гостье из будущего и предлагали свои услуги: обещали отправить Дейенерис в её время. Но она не верила их сладким речам и выразительным взглядам — разочаровываясь вновь и вновь, Дени злилась на этих шарлатанок и сжимала пальцы в кулаки, чтобы взять под контроль свой гнев. Раздражали и сообщения о людях, толпившихся у ворот замка в надежде увидеть Дейенерис и услышать от неё предсказания о будущем. Кто она для них — гадалка из числа бродячих артистов? Не стоило принимать предложение короля о пире в её честь. То была ошибка. Уступка собственному честолюбию. Теперь же слуги услышали от своих лордов об удивительной новой Таргариен и разнесли слухи везде, где могли. Не в лучшем расположении духа Дени отправилась на прогулку, чтобы развеяться, и бродила, — надвинув пониже капюшон простого синего плаща, — пока не вышла к Драконьему логову. Визерис водил её сюда один раз — он не отличался особой любовью к этим могущественным созданиям. Дени же тогда почувствовала такую тоску по Дрогону, Рейгалю и Визериону… Двое из её детей были мертвы. И она не знала, чья смерть ужаснее — Рейгаля или Визериона. Впрочем, как об этом вообще можно судить? Дейенерис тогда поспешила уйти прочь от Драконьего логова — напоминания о собственных потерях и о той великой утрате, которую, если смотреть из нынешнего времени, только предстоит понести роду Таргариенов. Но сейчас ноги снова вывели её сюда — к месту, где рождались и жили драконы, куда приходили за ними драконьи всадники. Вдруг двери массивного здания приоткрылись, и Дени увидела принца Деймона — его серебристые волосы были немного взлохмачены, придавая ему залихватский вид. Издалека он казался моложе своего возраста. Несомненно Деймон только что познал радость полёта — Дени завидовала тому огоньку, что плясал в его глазах. Свобода — полная и несомненная. Как же мне не хватает Дрогона. Заметив Дени, Деймон направился к ней, обойдясь без приветствия, хотя они не виделись несколько дней, кивнул на капюшон: — Скрываетесь? — Иногда хочется стать незаметной. Его губы растянулись в усмешке: — В вашем случае это непростая задача. — Не только в моём. Таргариены всегда выделяются. Он кивнул, явно довольный её словами, а затем предложил вместе вернуться в замок. Дейенерис не стала спорить — разговоры с Деймоном всегда походили на сражения. В этом было что-то приятное, бодрящее. — Скучаете по своему дракону? — поинтересовался Деймон, и Дени поняла, что очевидно в этот раз не смогла справиться с эмоциями и чем-то выдала себя. — Да, — сказала она, добавив мысленно: я скучаю по всем моим детям. — Понимаю, — ответил Деймон, и по его голосу слышалось, что это не пустая фраза. — Ваш дракон… — Караксес, — подсказал Деймон и ещё раз улыбнулся, даже не скрывая намёка. — Опасный красавец. Дени позабавило его самодовольное выражение лица и сам тон. — Он ещё и очень скромный, подозреваю. — Нет, скромность ему чужда. Приятно было увлечься этим внезапным флиртом, ни к чему не обязывающим и никуда не ведущим. Лёгкость момента убил сам Деймон своим следующим вопросом: — А как зовут вашего дракона? — Дрогон. Кажется, от Деймона не укрылась тоска, проскользнувшая в её голосе, но он промолчал. Только смерил Дени долгим проницательным взглядом, а потом сказал: — Дрогон? Необычное имя… — В честь моего умершего мужа. Это ещё больше озадачило Деймона. Казалось, у него возникло сразу несколько вопросов, однако вслух он произнёс: — Разве ваш муж не был Таргариеном? Вспомнился брат Визерис — какой несчастной была бы жизнь Дени, если бы он стал её мужем по традициям их дома. — Не был. Если сказать, что он был дотракийским кхалом, то лицо принца наверняка вытянется от удивления, а брови взлетят к линии серебристых волос. Дени позабавила представленная картина, но она сдержалась: не стоит открывать Деймону слишком многое. Поэтому она добавила: — Но он прославился как великий воин, и хотя наш брак был заключён по расчёту, впоследствии я полюбила его. — Наверное, вам повезло, — ответил Деймон после недолгого молчания. — Я тоже женат по расчёту, однако скорее луна упадёт на землю, чем я проникнусь чувствами к этой бронзовой суке. — Как любезно вы о ней отзываетесь, — произнесла Дени, тщетно пытаясь вспомнить, кто была первая жена принца Деймона. — Она это заслужила, — отчеканил Деймон, нахмурившись. Он стал похож на обиженного мальчика, который вспомнил о чём-то крайне неприятном. Хорошо, что в будущем принц ещё познает семейное счастье — насколько знала Дени, его второй и третий браки получились вполне счастливыми. До замка они дошли в молчании — Дени всё думала как бы сказать Деймону, что он не останется до конца дней привязанным к нелюбимой женщине. Принц был искренним с ней сегодня, и она хотела отплатить ему добром. — Всё ещё изменится, — пообещала она, когда они уже подошли к воротам. Деймон посмотрел на неё с удивлением, будто слишком погрузился в свои мысли и не мог вспомнить, на чём прервался их разговор. Правда, потом на его лице отразилось понимание. Уголки губ дрогнули в усмешке: — Я заслужил предсказание от пророчицы? — Именно так, — кивнула она. И после непродолжительного, но многозначительного обмена взглядами они расстались.***
Новость о скорой свадьбе Рейниры и Лейнора Велариона несколько удивила Деймона — только слепоглухонемой не знал, кого именно сын морского лорда предпочитает в постели. И в принципе это не беда, конечно, но способен ли Лейнор зачать наследника, который укрепил бы положение Рейниры? Впрочем, не Деймону о том беспокоиться. Племянница посылала ему нежные улыбки и призывные взгляды, но игра, которая раньше так его увлекала, теперь казалась бессмысленной и даже раздражающей. Он мог бы из прихоти забрать невинность Рейниры, однако в его постели побывало достаточно девственниц — вряд ли она чем-то его удивит. Не так давно Деймону приходила в голову мысль о том, чтобы сделать племянницу своей второй женой — могли же себе позволить многожёнство Эйгон или Мейгор, — но совершенно ясно: Визерис воспротивиться этому, не захочет, чтобы Рейнира была супругой Деймона в момент восхождения на трон. С подачи змея-Хайтауэра его брат давно решил всеми возможными способами держать Деймона подальше от престола. Они сблизились во время этих странных ритуалов по воскрешению Эйммы, но Визерис упорно не видел в Деймоне политического помощника. Наверное, так будет всегда. Что же… сейчас Деймона увлекла совсем другая идея, никак не связанная ни с получением власти, ни с его братом. Он снова и снова обдумывал свой последний разговор с Дейенерис — о драконах. Когда Деймон увидел её в тот день у Логова, то сразу почувствовал: она тоскует по своему дракону. Столь искренняя эмоция от женщины, которая ранее всегда старалась оставаться — по крайней мере, для Деймона — закрытой книгой, заинтересовала. К тому же принц не представлял, чтобы он делал, если бы лишился Караксеса. Их связь была одной из самых сильных в жизни Деймона и уж точно — самой надёжной. И именно Караксесу он задал риторический вопрос: возможно ли Таргариену стать всадником другого дракона, если прежний не умер, но оказался столь далеко, что добраться до него никак нельзя? В возвращение Дейенерис в её время Деймон не особо верил: она, конечно, исключительная женщина — неопалимая гостья из будущего. Но не слишком ли много чудес для неё одной? Или, возможно, он просто не хотел верить в то, что Дейенерис может исчезнуть, прежде чем… Прежде чем — что? Хороший вопрос. Деймон не спешил отвечать на него, но решил предложить ей свою помощь: она просто обязана была заинтересоваться возможностью снова стать драконьей всадницей. Деймон чувствовал в Дейенерис желание свободы. Не такое, как у юной Рейниры, всем видом демонстрировавшей, что идея брака с Лейнором ей не по душе, что она мечтает о чём-то большем… Нет, Деймон был почти уверен: Дейенерис жаждет свободы, так как знает цену неволи. А ещё, как выяснилось, их гостья умела флиртовать и улыбаться… Приятное открытие. Очень приятное.***
— И вы предлагаете.? — Дейенерис смотрела на него с удивлением и надеждой. Это льстило. — Отправиться на Драконий камень и посмотреть, удастся ли вам приручить кого-нибудь из тамошних диких драконов, — сказал Деймон. — Конечно, мы с Караксесом вас прикроем. Дейенерис прищурилась: — Это очень интересное предложение, но… не могу не спросить: почему вы вдруг стали так дружелюбны со мной? Помнится, я вам не особо нравилась. Вы даже считали меня обманщицей. Она стояла напротив него, сложив руки на груди и всматриваясь в лицо Деймона так, точно умела читать мысли и вот как раз сейчас этим и занималась. В её взгляде, как всегда, не было робости — лишь требование ответа. Деймон привык к тому, что женщины да и некоторые мужчины из-за своего роста вынуждены смотреть на него снизу вверх — это всегда добавляло ему внушительности, позволяло окончательно подавить противника, любовницу или союзника. Но с Дейенерис всё получалось иначе — он не чувствовал в ней слабости. Только силу. Раздражающая и интересная женщина. — Я меняю мнение о людях, если они того заслуживают, — пожал плечами Деймон. — Впрочем, свою помощь навязывать не намерен. Если вам это не интересно… Он ещё не повернулся к ней спиной, но ясно дал понять, что сейчас уйдёт. И к его удовольствию Дейенерис выдохнула: — Мне интересно. Стоит попробовать.***
Драконий камень — место рождения Дени. Место, где она впервые встретила Джона. Суровый остров, чьи серые пейзажи способны вогнать в тоску любого, кто чувствителен сердцем. Дейенерис так ясно представляла его, пока летела к цели на Караксесе, которого умело направлял Деймон, что, увидев махину замка и скалистые берега, лишь еле заметно кивнула головой. Драконий камень оставался собой в любом времени. Караксес рыкнул, и Деймон успокоил его на валирийском. Это было… любопытно, даже приятно — наблюдать как другой Таргариен управляется со своим драконом. При том — Таргариен опытный, обрётший своего дракона без помощи Дени. А ещё Дейенерис с того момента, как принц подвёл её к своему дракону — большому, красному, с интересом подмечала особую связь между Караксесом и его всадником. Видно было, что эти двое по-настоящему понимают друг друга. И когда Караксес приземлился, Дени озвучила Деймону свои мысли, параллельно поёжившись от сильного порыва ветра: — Вы с ним как одно целое. Она произнесла фразу на валирийском и лишь потом осознала это. Деймон посмотрел на неё внимательно и ответил на том же языке: — А я уж думал, что в будущем забыли этот благородный язык. Ты раньше не изъяснялась на нём при мне. — Ты? — спросила Дени, не ожидавшая перехода на столь простое общение. Деймон, который сегодня был полностью облачён в чёрное и выглядел особенно эффектно, подмигнул ей: — Если я прокатил женщину на своём драконе, то вполне могу говорить ей «ты». Разве нет? — Сделаю вид, что не уловила двусмысленности, — сказала Дени. Принц ответил ей взглядом: «как тебе угодно, я сказал то, что сказал», а потом спросил, готова ли она пройти к пещерам, где жили дикие драконы. Дейенерис кивнула и направилась вслед за Деймоном, ощущая волнение, которое скользило по кончикам пальцев тонкими покалываниями. Не предаю ли я Дрогона прямо сейчас? Он снился ей накануне: рычал с таким надрывом, точно звал её, молил прийти, почти плакал… И Дени шла к нему сквозь стены из огня, теряя в пути лёгкие белые одежды, которые осыпались, будто лепестки цветка. Наплевать на наряды. Если бы можно было вернуть Дрогона или хотя бы успокоить… Дени тянулась к нему и во сне, и наяву, когда проснулась в скверном настроении, борясь с желанием отказаться от плана Деймона. Новый дракон… разве можно быть всадником сразу двоих? Разве тот, кого она попытается сделать своим сегодня, не почувствует подвоха? Не поймёт, кто живёт в её сердце? Из пещер, к которым подошли они с Деймоном, — Караксес завис в воздухе над их головами и наблюдал за происходящим, — раздавались рёв и рычание. Странно… в этом шуме, подвластном ветру и разлетавшемся по острову, слышалось нечто знакомое. Важное. Дени застыла. Наверное, наваждение. Я слишком много думала о Дрогоне, вот мне и чудится. — Что такое? — обеспокоенно спросил Деймон, вглядываясь в её лицо. Сказать ему? Довериться? Или принц сочтёт меня сумасшедшей? Надежда на то, чтобы увидеть Дрогона, была слишком интимной. Дени не могла произнести подобное вслух — возможно, лишь Миссандее бы призналась, появись такой шанс. И, отогнав мысли о смерти любимой соратницы и подруги, а также нелепые надежды на воссоединение с Дрогоном, Дейенерис сказала: — Ничего, всё в порядке. Пойдём? Она махнула в сторону ближайшей к ним пещеры, и Деймон кивнул. Но в последнюю секунду что-то подсказало Дени: лучше выбрать пещеру подальше — слева. И она решительным шагом прошла туда, заметив боковым зрением, что принц на мгновение нахмурился. Ему определённо не нравилось быть ведомым. Дейенерис шла вперёд в темноту, влекомая чувством, что так правильно. Все её мысли сейчас были заняты лишь одним: цель. Там — в глубине — моя цель. Поэтому она вздрогнула, когда пространство вдруг осветило пламя факела. — Совершенно о нём забыл, — объяснил Деймон. — А ты я вижу не только огня не боишься, но и темноты? Дени не успела ответить, впереди раздался рык — сдержанный, настороженный, а потом им навстречу вышел… Дейенерис охнула. Невозможно. Наверное, просто очень похож — какой-нибудь далёкий предок Дрогона. — Осторожно, — предупредил принц, явно не понимая её эмоций. Что же… она и сама мало понимала сейчас. Но смело подошла к дракону и оказалась совсем близко от его головы. Два горящих огнём глаза уставились на неё, и дракон снова зарычал — на этот раз, Дени готова была поклясться, в рёве его слышалась обида. — Дрогон? — выдохнула Дейенерис, потому что чем больше она смотрела на дракона, тем меньше сомнений у неё оставалось. Струя пламени была ей ответом, а затем Дени поспешно отошла в сторону — и, кажется, Деймон сделал то же самое, благо, размер пещеры позволял, — дракон устремился к выходу. Когда его чёрный хвост промелькнул перед глазами, Дейенерис устремилась за ним. — Дрогон! Остановись! — крикнула она на валирийском, а сердце её твердило: прости за то, что не догадалась прийти раньше. Прости-прости-прости. Я знаю: это ты спас меня. Ты помог мне воскреснуть, продолжить жизнь здесь — не иначе. Только ты мог помочь мне, мой истинный защитник. Дрогон выбежал из пещеры и застыл, но продолжал рычать и плеваться огнём, точно пытался так выпустить всю накопленную обиду. На слишком буйного сородича уже обратил внимание Караксес — красный дракон спустился ниже и рассматривал Дрогона. Это напрягло Дени, она снова оказалась рядом со своим драконом и велела властно: — Успокойся! — затем добавила куда мягче, чтобы он понял, как она тосковала по нему. — Я здесь, я пришла за тобой и больше тебя не оставлю, Дрогон. Дракон недовольно мотнул головой, ударил по земле мощными крыльями, но, кажется, внял её словам — перестал пытаться подпалить воздух и издавать обиженное рычание. — Я и подумать не могла, что ты тоже здесь, — продолжила Дейенерис на валирийском и сказала совсем тихо. — Прости свою недогадливую мать. В этот момент Дрогон изогнул голову так, чтобы ей было удобно его погладить. Дени выдохнула и прошлась пальцами по твёрдой чешуе. Значит — мир. Дрогон прикрыл глаза, выражая согласие и даруя своей матери прощение. Дени улыбнулась — на сердце стало так тепло, так хорошо, как уже давно не было. К глазам подступили слёзы и, не давая им волю, она всё же позволила себе прислониться лбом ко боку Дрогона. — Ты со мной, ты рядом. Мой сын. Моя свобода. Вот так выглядело и ощущалось счастье… Невероятно.***
Невозможная женщина! Деймон ожидал, что будет главным в этой вылазке, однако Дейенерис явно не нуждалась в проводнике. Она принимала его участие с королевской вежливостью, но не более того. Выругавшись, Деймон устремился за ней — что-то странное было в её криках, обращённых к найденному в пещере дракону. Ещё более странной оказалась представшая перед ним картина: дракон — большой и свирепый — присмирел, успокоился, а Дейенерис прижималась лбом к его боку. Деймон поднял голову и встретился взглядом с Караксесом, нарезавшим круги над поляной: я один нахожу это непонятным? К счастью, Караксес, судя по всему, был согласен со своим всадником. По крайней мере, Деймон именно это прочитал в тёмных глазах своего дракона. Затем принц сделал несколько осторожных шагов к Дейенерис, ожидая, что она обернётся. Но нет… Ветер трепал её тёмно-синее платье и чёрный плащ, грозил разбить сложную причёску, состоявшую из переплетений кос — Дейенерис этого будто не чувствовала. И оказавшись совсем близко, Деймон ощутил: для неё сейчас не существовало ни его самого, ни ветра, ни мира вокруг. Сцена перед ним походила на воссоединение двух давних любовников или, возможно, брата с сестрой… хотя у Таргариенов это часто — одно и то же. Поддавшись желанию, Деймон протянул руку, чтобы коснуться её плеча, отвлечь, однако так и не посмел. Застыл обескураженный собственной нерешительностью. Так не похоже на меня, но… «Но» царапало, и принц опустил руку, а затем, нарочито громко откашлявшись, произнёс: — Не ожидал, что ты так быстро сблизишься с драконом. Как правило, для этого требуется совместный полёт. Она обернулась, и во взгляде её, во всём лице было столько искреннего счастья, что Деймону стало совсем неловко. Понимала ли она, насколько открылась ему? Осознавала ли, что будит его жадность — поистине драконью? — Деймон! — его имя прозвучало сладко, даже пьяняще. — В такое сложно поверить, но это мой Дрогон. Понимаешь? С улыбкой она была очень хороша. Чутьё Деймона, не раз спасавшее его в бою, подсказывало: это всё опасно. Можно сделать неверный шаг, слишком увлечься и оказаться проигравшим. Следовало оставаться благоразумным и осторожным, спрятаться за усмешкой и отгородиться от такого потока искренности, но… почему бы ни рискнуть? И Деймон с присущей ему храбростью ответил Дейенерис улыбкой и чистосердечным: — Серьёзно? Он преодолел века и ждал тебя здесь? Это… звучит потрясающе. И странно. Дрогон тем временем тихо зарычал, точно хотел вернуть внимание Дейенерис к себе — чувствовал конкуренцию. — Да, странно, — согласилась она, кивнув, а затем решительно взяла руки Деймона в свои. — Я очень благодарна тебе, Деймон. Если бы не твоя идея, то неизвестно, когда бы мы с Дрогоном встретились. Они оба были в перчатках, и сейчас Деймон пожалел об этом. Красивая женщина, влекущая и теперь — открытая для него. Они с Дейенерис долго смотрели друг на друга, прежде чем он произнёс: — В благодарность скажи мне, как называли тебя друзья, любовники? Не полным же именем — слишком длинно. Улыбка на её губах была не широкой, а таинственной, манящей: — Можешь звать меня Дени. Деймон поцеловал бы её прямо сейчас — Дени не стала бы возражать, он чувствовал, — но она ловко вывернулась из его хватки и сказала: — Хочу полетать. Я так давно об этом мечтала… Ты со мной? Прозвучали ли в её голосе кокетливые нотки, или Деймон сам их придумал? В любом случае он не стал ей отказывать — кивнул, а затем позвал Караксеса. Дрогон с Дени на спине взмыл в воздух первым. Да… теперь спустя столько дней Деймон понимал, почему Визерис хотел видеть Дени своей королевой — столь многогранная женщина завораживает. Но от союза с его братом она, — к счастью, для Деймона — отказалась. А сам принц не претендовал на её руку и сердце. Скорее — на её ночи и порой дни. Наверняка она и сама будет не против.