***
Деревянное изваяние Чёрного Козла тоже было во снах Дени, которые привели её в Квохор. Она и сама не знала, почему не рассказала об этом Деймону… Может, просто чувствовала — эта трёхметровая махина с причудливо изогнутыми рогами, пугающими глазами на выкате и передними копытами, сжимающими большую книгу, указывала на нечто важное, но сама по себе не имела значения? Принц же мог решить, что Дейенерис решила обратиться за помощью к козлопоклонникам и намерена принести мрачному божеству кровавую жертву… Дени затруднялась ответить точно, чего именно ожидала, но, когда на следующий день они с Деймоном оказались на главной площади города у изваяния Чёрного Козла, её посетило странное чувство — будто она наконец пришла туда, куда нужно. Дейенерис замерла, прислушиваясь к себе. Деймон же смотрел на неё с беспокойством. — Эта безвкусица настолько сильно ранила твои чувства? — поинтересовался принц. — Вообще-то это покровитель города, — сказала Дени, недовольная тем, что Деймон вырвал её в реальный мир, полный голосов местных жителей, мяуканья вертевшихся под ногами кошек и странной смеси запахов — пряностей и крови, проливавшейся на алтарях Чёрного Козла. — Я заметил, — откликнулся Деймон, а потом окинул её внимательным взглядом. — Ты… думаешь, что близка к нужной тебе колдунье? Какой догадливый. — Я надеялась, что лучше скрываю свои мысли. Принц хохотнул: — О, в сокрытии мыслей ты хороша, просто я очень наблюдательный. Есть ли ещё на свете человек, который может делать комплименты самому себе с такой восхитительной непосредственностью? Дени лишь покачала головой, а потом огляделась. От изваяния Чёрного Козла тянулись в разные стороны несколько пыльных троп, протоптанных горожанами и гостями Квохора, — как в её снах, они вели к торговым лавкам и мастерским, а ещё — к харчевням и тем самым алтарям. Должно быть что-то ещё. Дени обошла изваяние кругом, затем выбрала одну из троп и прошлась по ней, разглядывая вывески и вслушиваясь в дыхание города. Солнце набирало силу, палило всё безжалостнее, и Дейенерис поправила голубое покрывало, которое защищало голову от безжалостных лучей. И как Деймон обходится без этого предмета одежды? Принц следовал за ней — серьёзный, молчаливый, будто не совсем похожий на себя. Дени не ожидала, что он окажется настолько приятным, заинтересованным в достижении её цели попутчиком. Она предложила ему улететь вместе за Узкое море ради того влечения, которое их связывало. Не более. Однако Деймон был хорош не только в постельных утехах. Он знал, когда можно пошутить, а когда лучше промолчать. Он с интересом осматривал города, в которых не бывал ранее, и все его замечания оказывались точны и интересны. Его компания не утомляла Дени, а наоборот приносила удовольствие. А ещё Деймон поддерживал Дени каждый раз, когда очередная ведьма или колдун не оправдывали её надежд. Он предлагал вырезать что-то непристойное на лбу у каждого шарлатана, пытавшегося запутать Дейенерис и нажиться на ней. Дени смеялась и отказывалась, но чувствовала благодарность. Недаром принц при желании так легко пленял сердца, — поняла она, — он хорошо понимал людей, но не злоупотреблял этим. Умел быть рядом, избегая навязчивости. И нынешним вечером, когда они вернулись в гостиницу, так и не выяснив, что именно ищут у Чёрного Козла, Деймон подарил Дени лёгкую, ободряющую улыбку: — Если придётся, мы снесём этого урода с площади и посмотрим, что там под ним — возможно, ответ для тебя. Дейенерис коротко рассмеялась: — А сносом ты сам займёшься? — Разумеется. Тут к ним подошла хозяйка гостиницы — пухлая женщина с тёмной кожей и выгоревшими волосами — и поинтересовалась у Деймона: — Что предпочитаете на ужин? Блюдо дня у нас — свинина в соусе с травами. — Меня устроит, — ответил Деймон. Хозяйка кивнула в сторону Дени: — А вашу супругу? Дейенерис и Деймон переглянулись. Интересно — хозяйка запамятовала, что они взяли отдельные комнаты? Чтобы не затягивать паузу, Дени ответила: — И меня. — Как приятно, что наши вкусы совпадают, жёнушка, — не удержался Деймон. Она толкнула его локтем в бок. И так это всё было естественно, легко, мило… Дейенерис позволила себе широко улыбнуться и весь вечер пребывала в хорошем настроении. Ответ кроется где-то рядом, и я обязательно найду его.***
Поиски увенчались успехом на третий день, когда Дейенерис и Деймон, проведя долгие часы в изучении тёмных уголков Квохора и выслушав парочку неубедительных колдуний, зазывавших их к себе, вновь оказались у Чёрного Козла. Дени порядком устала и, наверное бы, прошла дальше — к их гостинице, если бы Деймон вдруг не протянул задумчиво: — А это ещё что такое… Проследив за его взглядом, Дени увидела между лавкой сапожника и лотком с карамелизированными яблоками вывеску, которой раньше там определённо не было. Золотые буквы на тёмном дереве выцвели, но всё же надпись на чистом валирийском читалась: «Пламя и кровь». Это даже не намёк, а прямое указание… — Я пойду, — тихо сказала Дени, и Деймон кивнул. Она знала — принц, как всегда во время её разговоров с ведьмами, будет ждать неподалёку. Правда, сейчас… сейчас всё казалось серьёзнее, точно она действительно через пару минут узнает ту истину, которую искала. Услышит вердикт: может ли она вернуться в своё время. И в глазах Деймона виделось понимание — только, наверное, его сердце не стучало в груди так сильно, так отчаянно. Деймон сжал руку Дени, не говоря ни слова. Не в его правилах сыпать пустыми: «Всё будет хорошо». Но крепкая горячая ладонь, обвившая её пальцы, придала сил. Дейенерис пришлось постараться, чтобы отпустить её, сделать шаг от принца и ещё, ещё, не оглядываясь… Если колдунья предложит сразу же переместить меня в моё время, соглашусь ли я? Дени позволила себе тяжёлый вздох. Конечно, она согласится. Уйдёт, потому что такое вот безмолвное прощание лучше длинных речей, однако… Когда я разберусь со своими врагами, когда железный трон станет моим, то иногда… да, только иногда, я буду вспоминать тебя, Деймон Таргариен. И, наверное, я буду скучать. Как только Дени оказалась рядом с таинственной вывеской, дверь, у которой, кажется, не было ни ручки, ни замка, открылась. Дейенерис сделала шаг вперёд, готовясь почувствовать запах благовоний — обязательный в таких местах. Но в тёмном помещении, в которое она вошла, пахло чем-то солёным, морским. Ещё одна странность. Прежде чем Дени успела всерьёз задуматься об этом, из глубины комнаты раздался голос: — Приветствую тебя, Неопалимая. Неизвестная говорила на высоком валирийском. — Знаешь, кто я? — заинтересованно спросила Дейенерис, приближаясь к источнику голоса. Никто из встреченных ею здесь колдуний не демонстрировал подобной осведомлённости. Послышался смех — невесёлый, тяжёлый: — Я многое знаю, милая. При этих словах комната озарилась мягким светом — Дейенерис увидела, что почти подошла к низкому столу, за которым сидела женщина. Она жестом указала Дени место напротив — на небольшой софе. Оглядевшись, Дени заметила, что стены комнаты были скрыты под сотнями книг. Казалось, что подо многими из них и полок нет. Потолок же напоминал хмурое ночное небо — почти чёрное, лишённое звёзд и очень далёкое. — У меня тут уютно, не находишь? — спросила женщина, слегка наклоняясь к столу, на котором высился подсвечник. Только теперь Дейенерис смогла разглядеть свою загадочную собеседницу — её волосы были серебристо-золотыми, а единственный открытый глаз — синим, второй то ли отсутствовал, то ли был скрыт свисающей на лоб длинной прядью. Возраст женщины по лицу никак не определялся — вроде бы на коже ни одной морщинки, но сам взгляд — не менее тяжёлый, чем её смех, полный многих знаний и многих мук. — У тебя здесь необычно, — наконец ответила Дени на вопрос, а потом задала свой. — Ты колдунья? Как мне к тебе обращаться? Женщина хмыкнула: — Считай меня доброжелательницей. А если тебе так нужно имя, то пусть будет Нея. — Ты очень загадочна, Нея. Ты ведь знаешь, зачем я к тебе пришла? Такой вопрос Дени задавала каждому магу, к которому обращалась по эту сторону Узкого моря. Ни один не смог дать правильного ответа. Нея же снова издала неопределённый звук: — Проверяешь меня? Что же, не могу тебя винить за недоверчивость. Ты хочешь вернуться в свой мир, вот только это никак невозможно. — В свой мир? — переспросила Дени, не понимая, что имеет в виду собеседница. — В своё время… Нея покачала головой: — О, нет, Дейенерис. Тебе нужен твой мир — тот, где ты выросла с братом на чужбине, где вышла замуж за кхала против своей воли, стала матерью драконов, королевой за Узким морем, а потом участвовала в битве с иными… и что там ещё? Немного увлеклась при захвате Королевской Гавани и не пожалела её мирных жителей, за что была предательски убита своим любовником-племянником. Именно тому миру принадлежала ты и к нему стремишься. Дени скривилась от такого грубого пересказа собственной жизни. Но это уточнение про мир, которому она принадлежала… — Ты хочешь сказать, что есть… и другие миры? Нея поднесла руки к своему лицу и стала рассматривать их так, точно никогда раньше не видела: — Конечно. Множество миров, в каждом из которых разыгрывается своя история, в том числе рода Таргариенов. И тот мир, где ты находишься теперь, отличается от того, из которого ты прибыла. Ты ведь уже заметила — Визерис I здесь не женился на Алисенте Хайтауэр. Многие миры? В каждом своя история Таргариенов? Дени казалось, что она сходит с ума — услышанное было ещё невероятнее перемещения во времени. — Но… он ещё может на ней жениться. По губам Неи скользнула улыбка: — Нет, не может. Отчасти из-за твоего вмешательства, отчасти — из-за того, что у этого мира своя судьба. Не такая, как у твоего. — Это безумие. — Возможно, но это правда. Дейенерис приложила пальцы к вискам, пытаясь представить множество миров, в которых жили разные Визерисы, Деймоны, Алисенты, а спустя пару веков — разные Дени, Джоны… — Ты умерла в своё мире, поэтому никак не можешь туда вернуться. Но Дрогон очень к тебе привязан, он настоял на твоём воскрешении, на том, что он сам отправится с тобой, а ещё — на особом подарке для тебя. — Дрогон? — пробормотала Дени, пытаясь представить, как её дракон вызвал загадочную Нею и стал… говорить с ней? Выдвигать требования? С губ Дейенерис сорвался нервный смешок — одно невероятное громоздилось на другое и за всем этим слышалось снова и снова: «Никак не можешь вернуться». Никак. Никак. Никак. — Нет, — произнесла Дени вслух, чувствуя, как колит сердце. — Я должна вернуться. Должна. Нея устало пожала плечами: — Вот уж не думала, что ты такая непонятливая. Ты не можешь. Будь благодарна за то, что Дрогон знает подход ко мне. Смысл этих слов сбивал с толку. Нея же продолжала: — Я ждала тебя, чтобы отдать оговоренный подарок, — в её ладони возникла маленькая прозрачная колбочка с бордовой жидкостью. — Это зелье позволит тебе зачать и выносить дитя, но только от мужчины, которому ты откроешь своё сердце. Иначе не сработает. Дитя?! — Мне это не нужно, — нахмурилась Дени. К надёжно закупоренной колбе крепился шнурок, который как раз сейчас сам завязывался вокруг шеи Дейенерис. Может, он меня удавит? Нея поморщилась: — Не думай подобные глупости так громко. И что значит «не нужно»? — Я… — начала Дейенерис, но Нея нетерпеливо перебила её: — Ты не вернёшься. В твоём мире Дейенерис Таргариен мертва и не должна воскреснуть. Есть другие миры, Дени, в некоторых из них ты жива, в отдельных даже сидишь на железном троне и иногда рядом с тобой — Джон Сноу. Всё это по-прежнему звучало безумно, но Дени всё равно спросила: — А есть миры, в которых Джон расплачивается за то, что убил меня? Нея рассмеялась — всё так же неприятно: — О, таких полно, — потом её лицо приобрело хитрое выражение. — И знаешь, ещё есть те, где Рейго захватывает железный трон. Рейго… Дейенерис вспомнила своё давнее видение о сыне — высоком, красивом, с медной кожей и серебряно-золотыми волосами. Жеребец, который покроет мир. И он покрыл… несколько далёких от Дени миров. Как вообще можно привыкнуть к мысли о том, что известный тебе мир не единственный существующий? И всё же... кто такая эта Нея? Богиня? Дени никогда о ней не слышала… Она задала Нее вопрос, и губы той скривились в мрачной усмешке. — Кто я? О, милая, если бы я знала… Я пришла из одного из тех миров, где моему отцу всё-таки удалось сковать мою мать брачными узами, но не знала ни его, ни её. Я не хотела мириться с участью сироты — пусть и богатой, и по-своему знаменитой… я обладала особым даром — говорила с драконами, точно с людьми, они и подсказали мне путь. Но стоило ли по нему идти? Разговаривать с драконами? Так вот, о чём она твердила, когда рассказывала о своём диалоге с Дрогоном. Остальные же слова Неи остались загадкой. Дени молчала — да и что она могла сказать? Судя по всему, молить о возвращении в своё время, в свой мир было бесполезно, а значит… К глазам подступили слёзы, но Дейенерис не дала им волю. Не сейчас. Не перед загадочной колдуньей, которая смотрит на Дени как на пылинку. Отвратительный взгляд. — Знаешь, Дейенерис, заболтались мы с тобой. А ты и понятия не имеешь, сколько у меня дел, — Нея провела пальцами по пышному локону, скрывавшему то ли её второй глаз, то ли увечье. Возможно, будь в помещении больше света, Дени смогла бы разглядеть… Хотя важно ли это? — Ты уверена, что шанса нет? — всё-таки спросила Дейенерис, вставая с софы. — Уверена больше, чем в том, что в том мире ты была матерью трёх драконов, сейчас же в твоём распоряжении — только один, — отозвалась Нея. Дени хотела спросить что-то ещё, но вдруг её накрыла кромешная тьма, а в ней слышался только голос: «Воспользуйся данным тебе шансом с умом». Эта фраза всё повторялась и повторялась — Дейенерис зажмурилась, закрыла уши руками, чтобы заглушить навязчивый голос, а потом… Оказалась перед лавкой сапожника. Мужчина, как раз выходивший из неё, что-то спросил, но Дени не смогла ничего разобрать. То ли из-за того ужасного диалекта, на котором изъяснялись квохорцы, то ли из-за шума в её голове — стихающего, но всё равно неприятного. Наверное, мужчина хотел помочь Дейенерис: продолжая говорить, он протянул к ней руки, но вдруг раздалось резкое: — Не трогайте её. Деймон. Он подхватил её под руки, помог удержаться на ногах, потому что это внезапно оказалось очень трудно сделать, потом осторожно отвёл в сторону — ближе к памятнику. — Дени… — начал он, но оглянувшись назад, вдруг замолк. Его голос был таким приятным — прогнал остатки шума. — Исчезла, — потрясённо сказал Деймон, указывая туда, где совсем недавно висела табличка с полустёртой надписью. Дейенерис проследила за его рукой — там ничего не было. Так, может, мне привиделась Нея и вся эта безумная болтовня о множестве миров? Но, скользнув рукой к своей груди, Дени нащупала ту самую колбочку. Значит… всё было наяву — и странная колдунья, и комната, в которой потолок походил на беззвёздное ночное небо, и… Я не смогу вернуться. Дейенерис сделала шаг прочь от Деймона и шумно выдохнула. Нет. Нет. Нет. Я должна вернуться. Что мне делать в этом времени… в этом мире? Как я могу остаться здесь — неотомщённая, потерявшая практически всё? Как мне жить? — Дейенерис, что она тебе сказала? — спросил Деймон, который, судя по обеспокоенному выражению лица, уже всё понял. Или Дени просто наградила его мысленно излишней догадливостью. Но он продолжал смотреть на неё и ждать ответа. Между тем язык Дейенерис не желал её слушаться, горло сжалось и пересохло. Казалось, прошла вечность, прежде чем она смогла вытолкнуть из себя роковое: — Я не могу вернуться. Никогда. — Дени, я… Она подняла руку в защитном жесте: — Только не надо меня жалеть. И задавать вопросов не надо. И смотреть на меня вот так — с сочувствием. От этого на сердце ещё хуже. Хочется просто упасть на колени прямо здесь у копыт Чёрного Козла и заголосить… хотя… есть ли у меня голос? Силы издавать звуки? — Я прогуляюсь. Одна. Деймон, кажется, хотел возразить — взгляд его прошёлся по темнеющему небу, окрашенному лучами закатного солнца. — Всё будет в порядке, — кинула Дени и, не глядя на принца, поспешила прочь. Одиночество — вот что ей нужно.***
Дейенерис не знала, куда направляется. Просто шла вперёд, углубляясь в неизвестность улиц, в самые мрачные и пугающие уголки Квохора. Если бы она пригляделась, то увидела бы людей в чёрных и алых одеждах, которые собирались у алтарей, где в жертву приносили отнюдь не домашний скот. Увидела бы мужчин и женщин с маслянистым взглядом, заманивавших путников в дома удовольствий. Увидела бы нищих — голодных и оборванных, готовых на всё, что угодно, ради кусочка лепёшки. Но Дени ничего не замечала. Её сердце полнилось болью, а разум кипел из-за услышанного от Неи. Существуют другие миры. Сотни — или больше — миров… но ей никогда не удастся вернуться назад — в свой. Исправить всё. Отомстить. Достичь справедливости. Она обещала своим безупречным и дотракийцам, что они продолжат освободительный поход, изменят мир, но её слова навсегда останутся пылью. Я и сама — пыль. Пыль из другого мира. На неё накатил приступ смеха — безумного, злого. Почему? Почему всё так?! Я сама виновата. Доверилась Джону… я любила его. О, сейчас бы Дени с удовольствием в кровь расцарапала его лицо, руками вырвала бы из его груди лживое сердце. Жалеет ли он о том, что сотворил? Настигла ли его кара? Дейенерис шла дальше, вспоминая всё пережитое. В какой-то момент порыв ветра попытался лишить её платка, накинутого на голову. Дени было не жаль эту тряпицу. Если ветру так хочется, пусть забирает! Она шла медленно, уже вовсе не понимая, где находится. Да и ладно… Неважно. Ничего уже неважно. Вдруг так ясно перед глазами встали мгновения, когда она летела на Дрогоне над Королевской Гаванью и несла смерть. Джон сказал ей потом, что она была жестока, что погибли дети… Джон — предатель, но наверняка в этом не соврал. Так может… может, вся та боль, что разрывает Дейенерис сейчас пришла оттуда — от людей, потерявших своих близких, своих маленьких сыновей и дочерей, в огне? Но разве они не были виноваты?! Они смирились с властью Серсеи. Не пытались бороться. Не признали свою истинную королеву. Трусы. Подлецы. Дени проклинала их и всех предателей, а ещё — себя. Снова и снова. Она доверилась, подпустила к себе… и умерла. В расцвете сил, принеся перед тем столько жертв, потеряв любимых. А теперь… теперь ей на всю жизнь останутся лишь сожаления, лишь боль. Слишком поглощённая своими мыслями Дейенерис не заметила, что за ней следили. Да и как преступники подкрадывались ближе не услышала. Осознание пришло лишь в секунду, когда на голову ей накинули какую-то тряпку — наверное, мешок, — а потом чужие грубые руки схватили её и понесли прочь. Дени кричала, брыкалась, пыталась привлечь к себе внимание, но всё напрасно. Похитители так и не остановились. И никто, совсем никто за неё не вступился.***
Деймон так и не уснул этой ночью. Противный голос в его голове, не прекращая, твердил, что надо было пойти с Дейенерис. Она не хотела моего общества и дала это понять совершенно ясно. С чего бы я стал её преследовать?! Принц знал, что прав. Увяжись он за Дени вопреки её воле, это выглядело бы жалко. Он не юнец какой-то, чтобы ходить попятам за женщиной. Даже за такой особенной. И всё же… после визита в ту лавку Дени была сама не своя — бледная, сначала будто сонная, потом взбудораженная. И сколько сил ей потребовалось, чтобы сказать столь ужасное для неё: «Я не могу вернуться. Никогда». Каким страшным в этот миг было лицо Дейенерис — точно вовсе неживое, искривлённое мукой. Зря я её отпустил. Надо было… Споры с самим собой утомляли. И не меньше выматывала та внимательность, с которой Деймон прислушивался к звукам в коридоре — может, она уже пришла? Но в комнату к ней постучал, только когда забрезжили первые лучи. Не открыла. Сердце кольнуло недоброе предчувствие, которое закономерно усилилось, когда хозяйка гостиницы заверила: «Нет. Она не возвращалась. А что, поссорились с жёнушкой? Не ссорьтесь! Вы такая красивая пара!». Странная женщина — упорно игнорирует то, что Деймон и Дени ночуют в разных спальнях, и продолжает считать их женатыми. Принц покачал головой и, не споря, вышел на улицу, где уже привычно попахивало кровью ежедневных жертв Чёрному Козлу и сладковатыми пряностями. Где тебя искать, Дейенерис? Первым делом Деймон решил проверить самую пугающую теорию: Дени улетела на Дрогоне в неизвестном направлении. Для этого принц купил лошадь у улыбчивого, практически беззубого квохорца и помчался за город — к пещерам, где они оставили своих драконов. Это было безлюдное, бедное на растительность место — красноватый песок да серо-жёлтые камни. Выделялось лишь дерево, практически лишённое листвы, и неизвестно как очутившееся и выжившее здесь. Запылённая трава едва угадывалась на земле. Пугающая пустошь — особенно, если учесть, что по ту сторону от пещер, где на время поселились их драконы, бежала река, берега которой вовсе не были настолько безжизненными. Квохорцы называли эти земли копытом Козла — видимо, намекая на их раздвоенность, несхожесть друг с другом. Дени беспокоилась, когда они оставили драконов здесь, но Деймон не сомневался в том, что Дрогон и Краксес найдут пропитание. Всё-таки они самые совершенные хищники на земле — и в небе — сильные, быстрые, с безупречным зрением, острыми когтями и уникальным умением изрыгать огонь из пасти. Об их благополучии определённо не стоило переживать. Караксес, конечно, первым заприметил своего всадника. Зарычал, заволновался, а потом спикировал на землю недалеко от Деймона — лошадь, не ожидавшая такого соседства, испуганно заржала и едва не сбросила принца на землю. Он успокаивающе погладил её по голове, на мгновение запутался пальцами в чёрной гриве. Караксесу же по-валирийски велел пока подняться в небо — тот послушался, хоть и неохотно. Деймон спустился на землю и привязал лошадь за поводья к чахлому дереву, одиноко растущему в этой почти пустынной местности. Затем, отойдя подальше, позвал Караксеса. Тот не сразу оказался около всадника, хотя явно услышал Деймона с первого раза. Строптивец. — Только не надо показывать свой непростой характер, — сердито сказал Деймон, когда дракон всё же приземлился перед ним. — Как ты тут? Караксес заворчал, явно жалуясь на всё на свете. — Да у меня тоже настроение не из лучших, — признался принц. — Скажи-ка, где Дрогон? Упоминание второго дракона, которого Караксес, кажется, признал как младшего брата, исторгло из его пасти ещё несколько глухих, тяжёлых звуков. Для себя Деймон перевёл это как «ты давно меня не видел, а интересуешься Дрогоном!». Принц протянул руку и, перестав возмущаться, Караксес всё же позволил погладить себя по голове. Затем красный дракон громко зарычал и из пещер, казавшихся отсюда игрушечными, раздался ответный рёв — Дрогон был здесь. Дени никуда не улетела. И вряд ли она прячется в пещерах, однако… — Подбрось меня до ваших пещер, Караксес, — попросил Деймон, и дракон позволил ему забраться к себе на спину. В пещере с Дрогоном Дени действительно не оказалось. Пришлось попрощаться с драконами и спешно возвращаться в город, где Деймон продолжил поиски уже на своих двоих — так было удобнее опрашивать людей. Лошадь он оставил в маленькой конюшне при гостинице, сердобольная хозяйка которой покачала головой, услышав, что Дейенерис до сих пор не объявилась. Поиски в городе шли туго. Деймон раз за разом описывал потерявшуюся женщину — молодая, красивая, невысокого роста, с серебристыми волосами и светлой кожей, лишь слегка тронутой загаром… В Квохоре такая внешность не считалась особо примечательной. Известные по всему Вестеросу серебряные волосы Таргариенов здесь не были чем-то уникальным. Жаль. День утекал сквозь пальцы, растворялся, обращаясь в ничто, а Деймон так и не выяснил, куда исчезла Дейенерис. Сердце ныло, призывая найти её немедленно. Да я пытаюсь! Пытаюсь! И как она могла исчезнуть вот так — затеряться на улицах Квохора, превратившись в видение? Деймон злился, беспокоился, снова и снова задавал прохожим набивший оскомину вопрос… Где ты, Дени?! Что с тобой случилось? Ты попала в беду? Принц так устал от бесплодных поисков, что искренне удивился, когда услышал: — Господин! Господин! Вы ищете красивую госпожу с серебряными волосами? Деймон обернулся и увидел сорванца лет десяти — мальчик хоть и был одет в лохмотья, но держался гордо. Не оробел и под суровым взглядом принца. К счастью, его квохорский звучал вполне понятно, а то многие здешние жители говорили так, что, казалось, их язык вообще не имеет отношения к валирийскому. — Да, — сказал Деймон. — А тебе, я вижу, что-то известно? Спросил без особой надежды. Мальчишка мог видеть совсем другую госпожу или же просто обманывать. Но малец вдруг вытащил из кармана голубой платок, который Дейенерис обычно накидывала на голову. Или очень похожий платок. — Я видел её вчера, вот и платок за ней подобрал, а больше ничего не скажу, пока не порадуете монеткой. Мальчишка хитро улыбнулся и протянул к Деймону руку. — Скажи сначала, когда именно ты её видел. Малец нахмурился: — Не верите, значит? А видел я её уже в сиянии луны — через пару улиц отсюда. Она действительно красавица, вот я за ней и увязался. И странная такая… Он нарочито замолчал. — Ладно. Похоже, мальчишка действительно кое-что видел. Забрав у него платок, Деймон вложил в руку мальца толстую монету. Тот сразу же попробовал её на зуб. — Что же… а, странная она, — продолжил мальчишка. — Вдруг как засмеётся — жутковато так. А потом я понял, что не один за ней слежу. Были ещё двое, вот они её и схватили. — Схватили? Не похоже, чтобы мальчишка врал. Но за продолжение истории хотел получить ещё монету. — Ты меня обдерёшь, как липку, — проворчал Деймон, отдавая монету. Лопоухий сорванец пожал плечами: — Сомневаюсь. У вас этих монет явно полон кошель, — потом он заговорил о деле. — Я проследил за ними интереса ради — вашу госпожу отнесли в один дом тут, неподалёку. Думаю, её похитили под запрос какого-нибудь господина. — Вот уж не думал, что в Квохоре таким промышляют. — Везде таким промышляют, — уверенно заявил малец. — Я могу вас провести к тому дому ещё за две… — он наткнулся на сердитый взгляд Деймона. — За одну монету. Принц пообещал с холодком в голосе: — Если окажется, что ты за одно с похитителями и это всё ловушка, я тебя на кусочки разрежу. Понял? Малец кивнул и, больше ничего не говоря, повёл Деймона к дому, где держали Дейенерис. Похитили! Как я это допустил?! Деймон злился. Очень злился. Что если её уже отвезли дальше — к какому-то господину, о котором упомянул мальчишка? Что если этот господин причинил ей боль, изнасиловал? Пламя ненависти разгоралось в душе всё сильнее. Воображение уже нарисовало Деймону не просто дом, где держали Дени, а целую крепость — неприступную, полную вооружённых людей… Но всё оказалось куда прозаичнее: обычный домишка, у двери которого спал охранник. Идиот. Принц кинул мальцу заслуженную монету и направился к дому — он найдёт Дейенерис, и Тёмная Сестра поможет ему в этом.***
Дени ругалась, кричала, пыталась объяснить этим мужланам, что они схватили Дейенерис Таргариен — родственницу заморского короля. Но наёмникам было наплевать. Возможно, они просто не понимали её. Дени казалось, что между собой они разговаривают не на квохорском даже, а на каком-то странном языке, состоявшем в основном из междометий и коротких, бессмысленных для Дейенерис слов. Они бросили её на холодный пол, сняли с головы мешок, а руки и ноги тщательно связали, после этого ушли, переговариваясь между собой. Дени много сил потратила в бесплодных попытках освободиться от пут — увы, верёвки, казалось, только туже затягивались. Тьма же не давала понять, где именно находится Дейенерис. Возможно, в подвале — здесь, кажется, нет ни одного окна и так холодно… Дени выругалась и сплюнула в эту роковую, удушающую темноту. Что со мной будет? Освободившая столько рабов Дейенерис Таргариен сама превратится в чью-то собственность. Отвратительно. В том мире, куда Дени не могла вернуться, её продавали, её пленили. Но она считала — это давно пройденные этапы. То, что не повторится никогда. И вот сейчас… Дейенерис завыла злобно и отчаянно, исторгая из себя всю ту боль, которая терзала душу и тело. Вырваться на свободу. Необходимо вырваться. Пусть жизнь пуста, и непонятно, что делать дальше, куда идти, но всё же свобода требуется как воздух. Перед внутренним взором промелькнул Деймон — станет ли он искать меня? Возможно… однако, скорее всего, только к обеду или даже к вечеру следующего дня. Я сказала ему, что хочу побыть одна, и он, вероятно, отправился куда-нибудь развлекаться — не сидеть же ему в одиночестве в своей комнате. Вот проснётся после славного отдыха и спустя некоторое время задумается о том, что я давно не показывалась. Наверное. Надеюсь. Дени вздохнула. Деймон был хорошим попутчиком, прекрасным собеседником и отменным любовником, но… приложит ли он все силы, чтобы найти её? Я сама выстроила стену между нами. Сама боялась раскрыться. Опасалась привязанности. Теперь же… Дейенерис покачала головой, всматриваясь в беспощадную тьму. Даже если Деймон начнёт её искать, каков шанс того, что найдёт? Надо верить только в собственные силы. Когда похитители придут за ней, попытаться убедить их, посулить золото, много золота… Если же они будут настолько тупы, что не поймут предложенного соглашения, то стоит дождаться разговора с тем человеком, ради которого её похитили. В своей роли «заказа» Дени не сомневалась — нападавшие явно старались не причинить ей лишнего вреда, берегли для кого-то. Я обману этого рабовладельца. И покараю. Обязательно. Успокоенная подобными мыслями, измученная бесконечным тревожным вечером, полным безумных событий, Дейенерис уснула.***
Дени не знала, сколько проспала — почувствовала только, что стянутые верёвками руки совсем занемели. А разбудил её… шум: вскрики, ругань, лязг металла. Неужели?.. Прежде чем Дейенерис успела додумать эту мысль, раздался скрежет, точно ключ проворачивался в замке, а потом дверь её темницы распахнулась. Забрезжил слабый, но такой желанный свет. На пороге стоял мужчина — высокий, статный, с мечом в руке. Он тут же кинулся к Дени. Деймон. Вопреки всем её рассуждениям, вопреки страхам… — Ты пришёл, — потрясённо выдохнула Дени. — Нашёл меня. Деймон ничего не ответил, а разглядеть его лицо было слишком сложно. Он освободил её, разрезав путы клинком, потом без лишних слов подхватил Дейенерис на руки и вынес из проклятой комнаты. Свет ударил Дени по глазам, она сощурилась и плотнее прижалась к своему спасителю, от которого пахло кровью, потом и чем-то ещё — уже привычным, только Деймоновским. Он принёс её на ближайший постоялый двор, что-то сказал хозяину, и вскоре Деймон и Дени оказались в отдельной комнате, где перед ними поставили по кубку с вином и тарелку с мясом — вроде бы со свининой. Только здесь Деймон аккуратно спустил Дени с рук — на скамью, сам же присел рядом, поддерживая её под спину. Он вёл себя так, точно Дейенерис была стеклянной. И осознав это, Дени смутилась. — Я… со мной всё в порядке, — тихо заверила она, отодвигаясь. Деймон определённо ей не поверил. — Не храбрись, — сказал он, отводя с лица Дени прядку, которая норовила закрыть её правый глаз. Дейенерис грустно усмехнулась, разом вспомнив всё случившееся со вчерашнего дня: — Что мне ещё остаётся? — Искренность? — предположил он, пододвигая к Дени кубок с вином. — Выпей, станет легче. — Легче? — переспросила Дейенерис и покачала головой. Легче… какое хорошее слово. Она приложила ладони к лицу, чтобы не выдать своих чувств, и пробормотала: — Спасибо тебе. Спасибо, что пришёл за мной. — Ты не верила, — произнёс Деймон вместо «пожалуйста», а затем привлёк Дени к себе, обнял крепко. Искренность этих объятий стала последней каплей — больше не было сил держаться отстранённо. Дейенерис тихо всхлипнула, а потом ещё раз — громче, болезненней. Столько боли, страха, безнадёжности. Столько разочарований и одиночества. Она и сама не заметила, как прижалась к Деймону ещё крепче, надеясь укрыться в его объятиях от всего на свете. От правды. От собственного, бестолкового теперь, существования. Хотя бы ненадолго… Деймон гладил её по голове и плечам, дарил своё тепло. Изредка он говорил что-то, но Дени далеко не сразу разобрала слова. Одно слово. Столь важное и нужное — дом. Деймон звал её с собой, предлагал вернуться в Красный замок, и Дейенерис молча соглашалась. Она сама не могла придумать ничего лучше.